* * *
Горгулью разбили на мелкие куски, небрежно смели их с дороги, и только глаза-сапфиры гномы забрали на память. Мертвую лошадь освежевали, шкуру прихватили с собой, запрягли одну из запасных, и караван пошел дальше.
Двигались чуть ли не до темноты, а расположились на лесной полянке рядом с источником. Телеги расставили кругом, снаружи остались часовые, а внутри запылал большой костер и пошли по рукам бурдюки с пивом.
Халльвард сидел, прислонившись спиной к колесу, и бездумно смотрел в пламя.
– Чего скучаешь, наемник? – спросил подошедший Рацибуж, и уселся рядом. – Выпить хочешь?
– Ну, так… нет.
– Как хочешь, – купец отхлебнул из бурдюка и довольно крякнул. – Здорово ты ее сегодня.
Халльвард пожал плечами… сражаться – это его работа, и он всегда, сколько помнил, делал ее хорошо. А кто был при этом противником, человек, орк, чудовище или вовсе дракон, ему никогда не казалось важным.
– Горгулья, надо же, – Рацибуж сплюнул. – Ты раньше имел с ними дело?
– Один раз. Мечи и копья только затупишь… молот – куда лучше.
– Это понятно. Говорят, что этих каменных тварей создал Вечный, когда еще правил миром. Сам он сгинул, а они остались. Когда-то на Зарадском перевале их чуть ли не дюжина была, пока маги из Радужной Башни за дело не взялись, и не вывели. Слышал?
– Конечно, – Халльвард усмехнулся. – Я даже с ними ходил. Дай-ка пива.
Слава от того похода досталась шустрым колдунам, а "Стальные Лисы" получили оговоренную плату.
– Да ну, вон как, клянусь пальцами Урда? – Рацибуж протянул бурдюк. – Не расскажешь, как ты такой хворью обзавелся? Нет, вижу, что не захочешь, а жаль, тебя было бы интересно послушать, ведь много где побывал, много чего видел, и много кого прикончил.
Халльвард отхлебнул пива, оказавшегося, как это принято у гномов, очень крепким.
– Цайнеке, что там с ужином?! – спросил купец.
– Скоро будет готово! – отозвался писклявый помощник с другой стороны костра.
– А, ну ладно… – Рацибуж выпил еще. – А я вот что, всю жизнь по миру мотаюсь, но кроме рынков да постоялых дворов, тоже ничего не видел… Смолоду при торговом деле, я ведь из Снежных гор, из Эден’Хари, и без родителей совсем юным остался, с голым подбородком.
Халльвард мог сказать, что тоже мало чего видел, помимо воинских лагерей и домов с девками, но смолчал.
– Дядя меня тогда к своему обозу пристроил… – продолжал купец, отчего-то решивший излить душу наемнику. – В Уруд-Даг уголь возить, а оттуда всякие товары… Это уж потом я сам приспособился, сначала в долю, потом сам рискнул, погнал караван на восток. Хех, и получилось, хотя и на охрану денег не было, и на мага… Повезло! Но ты ведь знаешь, что все из нашего народа что-то умеют, кто кольчуги плетет, кто камушки гранит, кто еще что-то, а я ничего не могу, пробовал, но не получается… Только и в состоянии, что мрамор на равнину, мандрагору и селенит с востока, пряности из Романдо… Тьфу, срамота!
В голосе Рацибужа прозвучала откровенная горечь, и Халльвард посмотрел на него с удивлением.
– Только не говори, что я богат! – буркнул купец почти сердито. – Это что, ерунда! Понял?
– Усе готово! – воскликнул Цайнеке. – Сейчас жрать дадим!
– И все остальное ерунда, – сказал Рацибуж, поднимаясь. – Ты смотри, наемник, если будешь всегда так оружием махать, как сегодня, то я с тебя вообще денег не возьму.
– Ясно, – сказал Халльвард, и невольно сжал кулаки.
Опять его жалеют, словно он не сильный мужчина, способный постоять за себя, а немощный калека.
Купец ушел, и собравшихся вокруг костра начали обносить плошками с каким-то варевом. Нож съел свою порцию, понял, что это было что-то вроде бобов с мясом, и начал устраиваться на ночлег.
Неплохо бы проверить караулы… как их выставили эти коротышки.
Но ему как бы за это не платят.
– А, вот ты где! – рядом объявился Пегас с неизменным бурдюком в ручищах. – Немедленно выпьем! Мы сегодня показали себя настоящими мужиками, страсть как, и особенно ты!
Возницу покачивало, глаза его смотрели в разные стороны.
– Давай, – сказал Халльвард. – За тебя.
– Д-да! – воскликнул Пегас, глядя, как наемник отхлебывает из бурдюка. – Настоящими мужиками!
Получив бурдюк обратно, он убрел во тьму, а Халльвард спокойно лег.
Он даже успел задремать, когда боль в боку возвестила о том, что хворь вернулась, а слабость буквально придавила его к земле. Счастье, что случилось это в темноте, на привале, и никто не заметит его бессилия… можно притвориться спящим.
Закончилось все глубокой ночью, когда гномы спали, и со всех сторон несся могучий храп.
Терзавшее тело жжение исчезло, и Халльвард, весь мокрый от пота, смог подняться. Прислушавшись, определил, где стоят часовые, и, не потревожив их, проскользнул к источнику.
Бесшумно вернулся и лег снова, и на этот раз провалился в сон.
5. Вторая. Рука.
Проложенная волшебством дриад тропинка шла вроде бы прямо, но чутье подсказывало Нейли, что она иногда поворачивает. Конь шагал бодро, словно не провел большей части ночи под седлом, а вот наездница чувствовала себя настолько усталой, что едва не засыпала на ходу.
Лес вокруг не менялся – мешанина стволов, серых, белых и коричневых, сплетение веток, такое густое, что взгляд застревает через несколько шагов, отдаленные птичьи трели, запахи листвы, содранной коры и хвои.
Иногда ей начинало казаться, что они стоят на месте, несмотря на то, что Буран вовсю перебирает ногами, и что будут двигаться так вечно – месть фэйри той, на ком "Его печать". Время от времени являлись воспоминания, такие яркие, что девушка словно проваливалась в прошлое, заново переживала то, что было много лет назад…
Затем возвращалась обратно, и обнаруживала, что так же сидит верхом, а вокруг сумрачная чаща.
– Гори все огнем, – бормотала Нейли, и вспоминала монологи из пьес, чтобы не задремать вновь, чтобы слышать чей-то голос, пусть даже свой. – О горе, горе роду моему, коль нет достойного, и месть доныне отложить нам предстоит… и ты, рожденный мраком отпрыск молнии и грома, что скажешь ты?
Но даже кровожадные речи Элаи ре Хардвинн помогали мало, усталость накатывала тяжелыми горячими волнами, едва не вышибала из седла, и тянула веки вниз. Девушка понимала, что виной тому не только бессонная ночь – ее утомило что-то иное, возможно обряд, проведенный мертвым бароном, провалиться ему в Хаос…
Надо было прирезать его, как только он начал колдовство!
Буран всхрапнул и остановился, и Нейли сообразила, что тропинка, зажатая между двумя стенами из деревьев, исчезла, вокруг простирается самый обычный лес, и в кронах щебечут не фэйри, а птицы.
Мелькнула мысль остановиться, и отдохнуть, лечь прямо на землю, завернувшись в плащ.
– Нет, – сказала Нейли решительно. – Надо добраться туда, где есть постель и горячий ужин!
Солнце двигалось по небу почти так же неторопливо, как одинокая всадница через чащу, но все же потихоньку склонялось к горизонту. В ложбинах и там, где заросли выглядели особенно густыми, начинал сгущаться полумрак, а вокруг по-прежнему не было признаков того, что тут кто-то живет.
Неужели проклятый дриад отправил ее далеко на восток, в глубину лесов, что лежат за эльфийскими владениями? Чтобы не измарать деревянных ручонок чужой кровью, но с помощью медвежьих когтей или волчьих зубов избавиться от девушки, отмеченной какой-то непонятной печатью.
С нелюдя станется!
И в тот момент, когда Нейли почти уверилась в этом, впереди обнаружилась дорога – узкая, ухабистая, кривая. Но девушке она в этот момент показалась куда привлекательнее, чем шелковое платье с вышивкой, новые сапожки из крашеной кожи или даже золотой браслет…
– Не может быть, – прошептала она.
Но дорога никуда не исчезла, даже когда Буран вступил на нее, и осталось только решить, в какую сторону ехать. Повернуть на восток, рискуя удалиться от населенных людьми земель, или поехать на запад, где ее может ждать погоня во главе с раненым капитаном?
А преследователи не сошли со следа, не сошли, хоть и отстали – это Нейли чувствовала.
Немного поколебавшись, она развернулась спиной к заходящему солнцу – такого от нее точно не ждут. Главное, чтобы там, куда ведет дорога, нашлось, где преклонить голову, и неплохо бы в тепле… и помыться, да и не причесывалась она с вечера, и выглядит, должно быть, жутко…
По аккуратному мостику из бревен перебралась через ручей, и радостно охнула, увидев впереди частокол, над которым поднимались крыши домов. Когда уловила запах дыма, сердце затрепетало овечьим хвостом – здесь топят печи, а значит, живут, и, похоже, что люди!
Ворота в частоколе оказались широко распахнуты, и Нейли въехала на просторный двор: справа огромная поленница под навесом, слева – коновязь, привязано несколько лошадей, в углу стоят две телеги, под рогожей что-то бугрится, а прямо впереди – здание в три этажа, окруженное многочисленными пристройками.
Очень напоминает постоялый двор, но откуда он тут, посреди леса?
Дверь открылась, и наружу шагнул невероятно огромный, могучий человек, наряженный в зеленый кафтан.
– Госпожа? – сказал он неожиданно мягким голосом. – Желаете переночевать?
– Э… да, – сказала Нейли. – Только я не знаю, где нахожусь… Я… заблудилась.
– Вам повезло, госпожа, – могучий человек легко сбежал с крыльца, и она разглядела, что русые волосы его собраны на затылке в хвост, сапоги начищены так, что блестят, а на левой руке не хватает мизинца. – Рад сообщить, что я – Валх Держатель, вы на Развилке, и здесь рады всякому путнику.
– Даже такому, что не сможет заплатить? – не удержалась Нейли.
– Любому, – он был совершенно серьезен.
Хозяин Развилки подхватил девушку, помогая ей покинуть седло, после чего хлопнул в ладоши. Дверь открылась вновь, и на крыльце объявилась копия Валха, но куда моложе, и в темно-синем кафтане.
– Позаботься об этом славном жеребце, – приказал старший великан.
– Да, отец, – кивнул тот, что помоложе.
– А вас прошу за мной, госпожа, – Валх поклонился так изящно, что это сделало бы честь придворному иного короля. – Комната и ужин в вашем распоряжении, а моя супруга, я уверен, поможет вам обзавестись тем, что необходимо женщине в странствии. А то мне кажется, что вы не только заблудились, а еще и потеряли где-то почти все вещи.
И вновь ни в голосе его, ни в лице Нейли не сумела отыскать ни тени насмешки.
Она проводила взглядом Бурана, которого повели в сторону коновязи, и вслед за хозяином направилась к крыльцу. Переступив через порог, очутилась в просторном, погруженном в полутьму зале – в огромном очаге лениво пылает бревно, за дальними от входа столами кто-то сидит, но видны лишь темные силуэты, под ногами шуршит сушеный тростник, и его запах перебивает остальные.
Девушке на миг показалось, что она здесь уже бывала, видела все это, когда-то очень давно, еще до бегства из дома, еще до того как превратилась из забитой девчонки в…
– Прошу за мной, – повторил Валх, и они пошли мимо стойки и очага к лестнице, ведущей на второй этаж.
Хозяин, несмотря на габариты, двигался плавно, и она обратила внимание, какие у него длинные тонкие пальцы. Таких не может быть у простолюдина, живущего посреди дикого леса, а вдобавок на указательном и среднем правой руки видны кольцевые углубления, что остаются от перстней, если носить их долго.
Валх прихватил со стойки свечу, на ходу подпалил ее от очага, мягко заскрипели под его ногами ступеньки. Они поднялись на второй этаж, затем и вовсе на третий, открылась еще одна дверь, и Нейли вступила в небольшую комнату: занавеска на окне, застеленная кровать, сундук и стол, и даже огромная лохань, в которой можно вымыться!
Хозяин перехватил ее взгляд, и на лице его впервые появилась улыбка.
– Располагайтесь, госпожа, – сказал он, вручая девушке свечу. – Пойду, распоряжусь насчет горячей воды. Я уверен, что моя жена вскоре навестит вас, а ужин вы попросите подать непременно сюда.
И, отвесив новый поклон, Валх удалился.
* * *
Проснулась Нейли от лошадиного ржания за окном, и в первый момент подумала – ну вот, сейчас Улыбчивый Ян рявкнет, что хватит валяться, что давно пора в путь, а если будет не в духе, то и швырнет чем-нибудь. И только затем вспомнила, что она на Развилке, и что никто не зайдет в комнату – дверь заперта на засов.
Девушка лежала под теплым одеялом, чувствовала себя восхитительно отдохнувшей, и главное – чистой, она даже ощущала запах собственной кожи, сегодня отдававшей лавандовым мылом.
Жена Валха, с помощью которой Нейли вчера вымылась, оказалась совсем не похожа на мужа – крохотная и шустрая, она болтала без умолку, но так, что после ее трескотни в голове мало что оставалось. Ничего нового о том, кто ее хозяин, откуда он, и почему живет в глуши, узнать не удалось.
– Ну и ладно, – сказала девушка, радостно жмурясь.
Зато кормят здесь куда лучше, чем на большинстве постоялых дворов между Сиваром и Уруд-Дагом… Комната чистая, нет клопов, тараканов и крыс, и даже в окно почти не дует…
Вздохнув, Нейли выбралась из-под одеяла, схватила со стола зеркальце.
Его, а также гребни, мыло и баночки с притираниями и благовониями принесла вчера жена хозяина. Сегодня за это все придется расплатиться, но это ничего – она захватила достаточно золотых безделушек из замка владетельного барона Фикра ре Ларгис.
Того самого барона, в чьей нижней рубахе Нейли до сих пор щеголяла.
Она не спеша, со вкусом привела себя в порядок, а затем оделась, и с помощью зеркала… ух, слишком маленького… попробовала оценить, насколько ей идет мужской наряд. Осталась довольна и, расчесав волосы так, чтобы они черной гривой падали до лопаток, вышла из комнаты.
Каким бы ни был ужин, а надо позавтракать, и решить, что делать дальше – расспросить Валха о дорогах, оседлать Бурана, и отправиться туда, где ни о ней, ни о Фикре ре Ларгис никто и не слыхивал.
Зал на первом этаже оказался куда более людным, чем вечером.
Из-за стойки Нейли поклонился вроде бы тот же парень, что вчера увел ее коня, но в черном кафтане, и она ответила улыбкой. Затем поймала взгляды расположившейся в углу компании, и насторожилась – несколько людей, гном, половинчик, и, гореть миру в пламени, эльф!
Еще тут был толстяк в малиновом, по виду – купец, он завтракал в компании нескольких возчиков; мрачный мужчина с изогнутым носом, что сидел, уткнувшись в кружку, и не глядел по сторонам; а также странствующий бард, гордо выложивший лютню на стол, чтобы все ее видели…
Этот тоже посмотрел на девушку, но откровенно похотливо, и даже облизнулся.
Она расположилась спиной к стене, так, чтобы видеть всех, и тут же рядом оказался паренек из-за стойки.
– Что будет угодно госпоже? – спросил он, и Нейли поняла – другой.
Тот, что был вчера, имел голос повыше, и говорил совсем иначе… да этот, похоже, и помладше, еще двадцати нет… сколько же всего сыновей у Валха?
– А что есть? – спросила она.
– Яичница, каша с салом, свежий хлеб, даже калачи, молоко, пиво, сидр, – перечислил он.
– Давай калачи, молоко и яичницу, – решила девушка.
Парень кивнул и отошел.
Оттуда, где сидела разноплеменная компания, долетел взрыв смеха, мрачный носач на мгновение оторвался от кружки. Бард поднялся с места, и Нейли вздохнула – сейчас подойдет, сядет рядом, попытается спеть пару песенок, пошутить, но все лишь ради того, чтобы затащить ее в постель.
Придется послать его как следует, а то и двинуть по роже, чтобы понял – никаких шансов. О Сияющий Орел, но почему всегда одно и то же, отчего эти мужики такие одинаковые?
Но бард вылетел у нее из головы, поскольку дверь открылась, и в зал, чуток скособочась, вошел приземистый, крепкий мужчина… капитан баронской стражи из замка ре Ларгис. Она узнала его мгновенно, сердце на миг остановилось, а в животе словно образовался ком льда.
Догнали, так быстро? Хотя чего она хотела, всю ночь проведя на одном месте?
Еще радовалась, что выспалась, дура!
Капитан увидел Нейли, на лице его появилась злобная усмешка, и кисть сжалась на рукояти меча. Вслед за ним через порог начали переступать дружинники, потные, грязные и мокрые – они-то под крышей не ночевали.
– Взять! – скомандовал капитан, вскидывая руку.
Нейли лапнула собственный клинок, потянула его из ножен, хотя понимала – шансов нет. Ее обезоружат в несколько мгновений, свяжут, и поволокут в сторону баронского замка, а по дороге…
– Всем стоять! – прогремел новый голос, и дружинники замерли.
За стойкой стоял не только паренек в черном кафтане, но и Валх, и оба держали взведенные и заряженные арбалеты. Еще двое мальчишек, таких же русых и мощных, как хозяин Развилки, и вооруженных точно так же, расположились на лестнице, и глаза их азартно блестели.
Нейли поднялась, выставила меч.
Но капитан больше не смотрел на нее, его взгляд был обращен на хозяина Развилки, и глаза недобро блестели.
– Мы – воины барона ре Ларгис! Она – преступница! – рявкнул он.
– Разве мы на его землях? – спросил Валх. – И мне нет дела до того, кто она такая.
Капитан побагровел, напрягся, взглядом мерил расстояние между собой и стойкой. Лицо хозяина Развилки неуловимо изменилось, сделалось неожиданно страшным, потемнело, поднялся уголок рта, изменился прищур, он будто стал другим человеком, совсем не тем галантным мужчиной, с которым Нейли беседовала вчера.
Девушка раньше видела такое, но только на сцене, в исполнении Улыбчивого Яна или Граббина, мастеровитых актеров, но там они играли, здесь же человек менялся сам. Словно из глубины его естества всплывала другая душа, в обычное время спящая… и это выглядело жутко.
Капитан вряд ли уловил все это, но он оценил арбалеты и то, что держащие их руки не дрожат.
– Ты будешь защищать ее? – спросил он. – Против барона? Лучше отдай!
– Всякий, кто находится на Развилке, имеет право тут находиться, пока он имеет на то желание и возможность платить, – отчеканил Валх. – Сто цветов, никто не смеет здесь поднимать руку на другого, и всякий, кто рискнет это сделать, погибнет. Или ты не слышал, что стало с посланцем короля Тегары, решившим, что пора стребовать с меня подати?
Капитан, похоже, знал, поскольку он немного побледнел, и отступил на шаг.
– Так что убирайтесь немедленно, – сказал Валх. – Считаю до трех, и мы начинаем стрелять… Рука у меня твердая, да и у моих сыновей тоже, а помимо арбалетов есть еще и мечи…
Один из мальчишек на лестнице нетерпеливо засопел, намекая отцу, что хватит миндальничать с чужаками, пора делом показать, кто тут хозяин, а то вон стоят, эфесы щупают, точно женские ноги.
– Раз… – начал хозяин развилки.
– Мы уходим! – поспешно сказал капитан, и повернувшись к Нейли, бросил. – Увидимся, сучка.
Прогрохотали по полу сапоги дружинников, закрылась дверь за их командиром, и девушка опустилась обратно на стул. Да, пока она избежала поимки, но вряд ли надолго – ее будут караулить, перекроют дороги и тропы, а она не сможет остаться здесь навечно или улететь…
Если только выйти замуж за одного из сыновей хозяина… А что, это мысль!
– Ян, Райден, проследите за ними, что и куда, – отрывисто скомандовал Валх. – Калин, возвращайся к работе.