Я развел руками, увы, все это не моя заслуга.
А затем у нас пошел замечательный разговор, закончившийся далеко за полночь.
- … Вот тут вы не правы, маэстро. Такое вполне устранимо. Достаточно одеть ствол в водяную рубашку и все проблемы с теплоотдачей будут решены. Вот так это будет выглядеть на рисунке.
- В водяную рубашку говорите? А ведь верно…
- … Полноте вам, господин де Койн. Зачем все усложнять? Не проще ли будет сделать ход шептала чуточку длиннее?..
Устройство и преимущества унитарного патрона он понял мгновенно. Да и не удивительно, это я человек, нахватавшийся обрывков чужих знаний. Он же мастер, маэстро.
- Понимаете, господин Гобелли. Я думаю, что проблема с бездымным порохом будет решена в ближайшее время - заявил я с уверенностью, которую совсем не испытывал. Не знаю почему, но у Капсома с этим вопросом определенно не ладилось.
Гобелли поставил на стол тигель, насыпал в него немного мелкого серого порошка и поднес лучинку, подожженную от свечи. Комната озарилась яркой вспышкой, поднявшей к потолку слабую струйку дыма.
Гобелли победно посмотрел на меня и сказал с улыбкой:
- Что вы там говорили о дюжине молоденьких наложниц?..
От воспоминаний меня отвлек звонкий голосок Мириам:
- Ваша светлость, похлебка готова.
Не очень-то я сейчас похож на его светлость. С заплывшим глазом, босой, с распухшим лицом и плохо застиранными пятнами крови на белой рубашке. А похлебка у нее удалась на славу.
За ужином мы и вели неспешный разговор.
- Так, - произнес я голосом, от которого Мириам непроизвольно съежилась. - Ты зачем его развязала? Я же сказал тебе ударить по голове, если он начнет шевелиться.
Девушка съежилась еще больше:
- Я ударила его…
- А он что?
- А он открыл глаза.
- А развязала-то зачем?
- Он сказал, что если я этого не сделаю, то привяжет веревку за ногу и выкинет меня за борт. А чтобы акулы сразу почуяли кровь, сначала отдаст меня команде.
Сейчас Мириам представляла собой сплошной комочек. Я погладил ее по голове, на что она ответила мне робкой улыбкой. Я ни в чем тебя не виню, девочка. Далеко не каждый мужчина нашел бы в себе мужества отказать этому человеку в его маленькой просьбе.
Немного помолчали, отдавая должное ухе, которая получилась у нее весьма недурственная.
- Ваша светлость, а куда вы меня теперь денете? - наконец поинтересовалась Мириам.
- Замуж отдам - не задумываясь, ответил я.
- Замуж? - поперхнулась девушка. Затем, немного помолчав, осторожно поинтересовалась - за кого замуж?
- Вот за Проухва и отдам - снова не замедлил я с ответом.
Мириам посмотрела на Прошку, повела плечиком, пару раз хлопнув ресницами:
- Проухв, возьмешь меня замуж?
Теперь поперхнулся Прошка. Вообще-то, как я уже успел заметить, не слишком он ровно дышит в ее сторону. Определено Мириам ему очень понравилась.
- Не сейчас, конечно - пришлось успокоить их обоих - через пару лет. Подрастешь, ума наберешься…
Мариам разочарованно вздохнула:
- Через пару лет мне будет девятнадцать. Все приличные девушки к этому времени давно уже замужем и детишек имеют… - и она опять вздохнула тяжело.
На это раз поперхнулся я. Через два года девятнадцать лет? С другой стороны, когда в каюте она голая метнулась мимо меня к своей одежде, все у нее было не по-детски. Мириам, уловив мой взгляд, вспыхнула, видимо тоже вспомнив об этом.
Снова помолчали пару минут. Затем девушка невинно поинтересовалась:
- Ваша светлость, а спать мне с моим женихом ложиться?
Прошкина рожа стремительно покраснела.
Проухв, да что с тобой? Если я сейчас поставлю тебя вон на тот мысок, то твое лицо вполне сможет служить маяком, предупреждая корабли об опасности. Никогда бы не подумал, что такая невинная шутка тебя так смутит.
Насколько я знаю, с женщинами у Прошки проблем никогда не было. Проухв им нравился, высоченный плечистый парень, пусть и с несколько простоватым лицом. Неужели Мириам приглянулась ему настолько?
Тут я вспомнил очередность, согласно которой мы поперхнулись и сообразил, что краснеть пришла моя очередь. Так, не дождетесь.
- Прошка, нарежешь розог и замочишь их в море. Будем твою невесту воспитывать.
Я рассчитывал, что Мириам испугается, ведь говорил с самым серьезным выражением лица. Сейчас.
Мириам звонко рассмеялась:
- Прошка - букашка, Прошка - букашка.
Наконец, ей удалось объяснить, что слово "прошка" и означает букашку на каком-то знакомом ей наречии.
Ничего себе букашка. Проухв и так поперек себя шире, что при его росте смотрится очень внушительно, а в кирасе и вовсе достигает ужасающих размеров.
Перед сном я размышлял о наших дальнейших действиях. Пойдем на шлюпке вдоль берега, чтобы в случае опасности можно было отойти от него подальше, либо же наоборот - высадиться на него и скрыться в лесу. Лес здесь густой, настоящая сельва, спрятаться будет элементарно.
На побережье обязательно отыщется селение. Достигнем его - тогда и будем решать, что делать дальше. Да и не должны мы были далеко удалиться от Гостледера, еще и сутки не прошли.
Утром я проснулся от громкого шепота Мириам:
- Прошечка, букашечка, разведи костер, я замерзла.
Проухв сонно зашевелился, и она зашикала на него: тише, тише, господина разбудишь.
- Прошка - позвал я его.
Тот мгновенно вскочил на ноги.
- Да, ваша светлость?
- Ты розги вчера замочил? Так неси их сюда.
И тот поплелся за розгами. Ну нельзя же так, Проухв. Я же шучу, и даже Мириам понимает. Но ведь прикажи я тебе высечь ее, и ты сделаешь это, сделаешь не из-за страха передо мной. Мне даже жалко иногда тебя становится из-за твоей потрясающей наивности и немного горделиво из-за преданности.
Прошка вернулся без розог. Надо же, сейчас, наверное, скажет, что их прибоем унесло.
- Ваша светлость, шлюпка исчезла, - сообщил он с таким видом, как будто сам был в этом виноват.
Глава 3. Богиня ветров
Шлюпки на берегу действительно не оказалось. Осталась только ровная канавка в песке от ее киля, обрывавшаяся на линии прибоя.
Прибоем унести шлюпку не могло, шторма ночью не было тоже.
И потом, я достаточно надежно привязал шлюпку к толстому, выступающему из земли корню какого-то дерева. Сначала я положил выбленку, затем был штык, и уже после всего этого рифовый узел. Словом, перестраховался. Так что развязаться само по себе точно не могло. Кроме того, мы чуть ли не на весь корпус вытащили шлюпку за линию прибоя.
Следы! Что у нас с ними?
Так, это отпечатки от маленьких ступней Мириам, размером с мужскую ладонь. Вот здесь она сидела на поваленном стволе пальмы, дожидаясь, пока Прошка перенесет вещи из шлюпки. Вот и Прошкины следы, оставленные огромными, почти гигантскими подошвами его ботфорт. Он перенес все за две ходки, явно бахвалясь перед Мириам своей силой. Количество и размеры соответствуют.
А вот здесь топтался я, изображая вооруженное охранение, оставив после себя отпечатки босых ног изящного сорок четвертого размера. Все. Больше ничего нет. Только цепочки птичьих перепончатых лапок. Шарада.
И мой блестящий план рухнул как карточный домик. А как все было славно задумано!
Я хотел посадить Мириам на румпель, Прошка взялся бы за весла. Он бы греб, играя мускулами перед понравившийся ему девушкой, и его совсем не брала бы усталость.
А сам я скромно расположился бы на носу шлюпки, зорко высматривая неведомые опасности. Потом мы отошли бы от берега, поймали попутный ветерок, поставили паруса… И всего этого уже не будет.
Теперь серьезно.
Проухву больно сидеть по понятным причинам, и больно будет еще достаточно долго. Две раны на его филейных частях оказались вполне серьезны, да и множество мелких порезов давали о себе знать. Вчера Прошка старательно не поворачивался тылом к Мириам, даже кушал он стоя. Пришлось с ним поговорить, потому что он категорически отказывался от того, чтобы Мириам осмотрела и обработала ему раны.
- Я, конечно, могу тебя перевязать, - сказал я ему с самым серьезным видом. - Но после этого мне придется тебя убить. Потому что рано или поздно ты проболтаешься, что я перевязывал твою задницу.
Прошка понятливо кивал головой, а подслушивающая Мириам безуспешно пыталась сдержать смех, уткнувшись лицом в ладони.
Убедил, и раны обрабатывала ему она. Представляю себе его муки. Напоследок Мириам чмокнула его в макушку и что-то сказала, после чего Прошка в очередной раз густо покраснел. Я не расслышал всей фразы, но определенно последние слова в ней были - очень симпатичная.
Но все это мелочи. Самое противное в этой ситуации то, что теперь я даже теоретически лишаюсь всяческих шансов успеть на собственную свадьбу. И если вчерашним вечером они еще имелись, то теперь все, абзац. Полный и окончательный. И с этим необходимо свыкнуться. Тут я в очередной раз вспомнил, что когда-то курил и в очередной раз пожалел, что местные жители об этой дурной, но иногда такой необходимой привычке даже не ведают.
Как бы не помешала мне сейчас пара бокалов бренди, чтобы успокоить дух и вернуть ясность мысли.
Но нет у меня его ни капли. Да и откуда он возьмётся, все осталось на борту 'Лолиты'. 'Лолита' в Гостледере, морском порту Монтарно и очень надеюсь, что она еще не ушла. Нет, такое вряд ли произойдет, они ещё месяц будут дожидаться, пытаясь обнаружить следы моей пропажи.
Теперь придется идти пешком по практически непроходимой сельве, чтобы выйти на какое-нибудь селение, где можно будет пристроиться пассажирами на любом из попутных судов до Гостледера.
О том, что у меня при себе нет денег, я не волновался. Расплачусь по прибытию в Гостледер, и порукой тому будет мое слово, его вполне достаточно. Вот только добраться до него еще надо.
'Лолита' была моим недавним приобретением, трехмачтовым критнером, кораблем, больше всего напоминающий земной корвет. Такие же обводы корпуса, три мачты с полным прямым вооружением.
Обычно корабли строят под заказ, так оно было и в этом случае. И мне очень повезло, что заказчик внезапно отказался от своего намерения его приобрести. Конечно, в этом случае ему пришлось бы заплатить судостроителю огромную неустойку, и он срочно искал покупателя. Тут, как нельзя вовремя, подвернулся я. Не стал я искать для себя выгоды в его стесненных обстоятельствах. Тем более что он отказался от покупки, не внезапно передумав, нет.
Крилл Броунер, крупный купец, владелец весьма немалого торгового флота, решил, что вполне может осуществить мечту всей своей жизни - построить корабль для души. К тому времени он пребывал уже в таком мужском возрасте, когда женщины интересуют постольку поскольку, и когда каждый борется с этим по-своему. Да и дела настоятельно требовали его присутствия в нескольких крупных портах, как имперских, так и сопредельных стран.
Начинал он в далекой юности практически с ничего, приобретя в складчину немалой ветхости двухмачтовую посудину. Затем Броунер ее выкупил, через некоторое время продал, затем приобрел другой корабль, не в пример более новый, за ним следующий, и в итоге сейчас их у него имелось целый десяток. До последнего времени имелось. Не так давно одномоментно он потерял их целых три. Причем два корабля везли попутный груз, ему не принадлежащий. Местного Ллойда здесь все ещё не нашлось, так что груз не был ничем застрахован, и расплачиваться за него пришлось ему самому.
Знал я Броунера уже давно, ведь он являлся основным поставщиком какао для моего Торгового Дома. Нашел его Герент Райкорд, управляющий моим Торговым Домом, да и все всем остальным тоже. Вот Герент и сообщил мне о ситуации, возникшей у Броунера. Мы как раз сидели с бокалами бренди, тем самым, что мне сейчас так не хватало. Нет, есть конечно способ вернуть душевное равновесие нисколько не хуже, и при этих мыслях я взглянул на Мириам. Мы обменялись с Мириам взглядами, как только оказались на берегу.
'Будет лучше, если ты обратишь внимание на Прошку. И, чем лучше ты будешь относиться к нему, тем лучше я буду относиться к тебе', - постарался я передать своим. Мириам все поняла отлично. Неглупая девчонка и весьма симпатичная.
Так что быть тебе, по всей видимости, Проухв, дворянином и бароном.
С недавнего времени самая большая страшилка для Прошки - моя угроза присвоить ему благородное звание. Как-то в шутку я заявил, что, поскольку он постоянно находится при мне, то придется стать ему дворянином, для того чтобы мне не ронять свой статус, оставив Проухва в глубокой задумчивости.
Помню, на следующий день он подошел ко мне, пару минут помялся, что для него вполне обычно и, наконец, спросил:
- Ваша светлость, может как-нибудь по-другому можно сделать?
Сначала я даже не понял, о чем это он.
Как, оказалось, Проухв панически боится, что я действительно сделаю его дворянином. Разговорившись, он привел тысячу доводов в пользу того, что ему нельзя им становиться. Среди них были и такие, что нужно разговаривать умными словами и даже уметь танцевать. Тогда я успокоил его, сказав, что годик еще потерплю, на что он облегченно выпустил воздух. Ну не понимает человек шуток, над ним даже подшучивать неинтересно, все за чистую монету принимает. Вот женю их, и тогда Мириам быстренько мозги ему вправит. А женить его придется, как это мне, в скором времени самому женатому, холостяка при себе иметь. И из Мириам вполне симпатичная баронесса получится, по-новому оценил ее я…
Так вот, когда я увидел критнер в первый раз, у меня даже дух перехватило, настолько он был красив. Мы стояли на возвышенности вместе Герентом и Броунером, когда из-за одинокой скалы, торчавшей посреди водной глади Тускойского залива, показался корабль.
Темно- синий низкий корпус безо всяких надстроек на корме и носу, паруса, почти белоснежные, на трех высоченных мачтах. Белая полоса вдоль орудийных портов, коих было по восемь на каждому борту. Красив он был, очень красив, мой будущий корабль.
Да уж, дорогую игрушку решил себе позволить на старости лет Броунер. Не так давно я сам долго скреб себе подбородок, набираясь решимости, пока, наконец, решительно им не махнул - беру.
Броунер с грустью смотрел на бумаги, когда пришло время их подписать. И вид у него был самый печальный. Он мне нравился, Крилл Броунер, человек, сделавший свое состояние не сидя в конторке. Выглядел Броунер не как страдающий излишним весом купец, а как один из капитанов своих кораблей: дубленое лицо, прорезанное многими морщинами, глаза, много повидавшие за свою жизнь… Даже немного неудобно было приобретать у него мечту всей его жизни.
Но расставались мы весьма довольные. Броунер тем, что он так легко и быстро нашел покупателя, нисколько не потеряв при этом в цене. Ну и я тоже выглядел вполне счастливым человеком, критнер меня чрезвычайно впечатлил.
Вооружение его составляло шестнадцать длинноствольных кулеврин, которых было более чем достаточно, поскольку основной их целью являлась борьба с рангоутом и такелажем вражеского корабля, а не нанесение ему смертельных повреждений. По носу установлено два погонных орудия, и еще два таких же смотрели в море за кормой. Но их задача была диаметрально противоположная, они так и назывались - ретирадными.
Ну и несколько фальконетов, в том числе два на мостике, позволяющих вести круговой обстрел. Они были нужны так, на всякий случай, для стрельбы картечью в упор. На мостике еще и для того, чтобы помочь подавить мятеж собственной команды.
Тогда я еще подумал, что когда моя собственная верфь заработает в полном объеме, Броунер будет первым, кому я предложу гафельную шхуну, до которых в этом мире еще добрых пару столетий. Он оценит ее грузоподъёмность, легкость в управлении парусами и то, что людей для ее обслуживания нужно значительно меньше.
Сразу после покупки корабля возникла необходимость дать ему имя.
Не знаю почему, и даже самому себе объяснить такое было сложно, но
при взгляде на корабль, мне в голову сразу приходила ассоциация с молоденькой девушкой, почти девчонкой. Той, что вошла в возраст экспериментов с собственным телом, когда уже хочется знать, но еще страшновато. Казалось бы, чего общего, почти боевой корабль, первоначально он именно таким создавался и лишь потом в него внесли кое-какие изменения.
'Лолита'. Назову корабль 'Лолитой' - подумал я. - И черт бы меня побрал, если я смогу хоть как-нибудь объяснить логику своего поступка.
Оставалось решить вопрос с носовой фигурой. Мне виделась красивая фигура расцветающей девушки, и никакие одеяния не должны были её скрывать.
Вся сложность заключалась в том, что этические стандарты Империи требовали, чтобы как живые женщины, так и их изображения должны были быть полностью одеты. А, учитывая то обстоятельство, что длина женских подолов неизменно достигала земли, все это ставило передо мной довольно трудную задачу.
Обычно, при очередной моей блажи, меня всегда выручал Гростар. Вот к нему я и направился. Альбрехт поначалу встретил меня настороженно, увидев в моих руках тот же кофр что и в прошлый визит. Надо сказать, настороженность в его глазах была в немалой степени перемешана с любопытством, а вдруг чего там?
Нет, ничего такого там не было, лишь серия акварельных набросков моей красавицы, нет в этом мире еще фотоаппаратов. Акварели выполнил один из моих недавних знакомых, друг моего друга, талантливого скрипача, молодого парня по имени Эрариа. Художник творил в духе сурового реализма.
Однажды, внимательно изучив этот вопрос, я с удовлетворением отметил, что до всех этих импрессионистов, сюрреализмов и прочих абстракций попросту не доживу. Казалось бы, такая мелочь, но было весьма приятно.
Гростар за работу взялся, уверив меня в том, что фигура девушки будет выглядеть фигурой девушки его мечты, а в его жизни был и период увлечения резьбой по дереву. Кроме того, ему известен секрет пропитки древесины особым составом, после чего она не будет бояться ни сырости, ни соли, ни чего-либо ещё. В течение нашего разговора я продолжал замечать его взгляды, те, что он время от времени бросал на кофр, видимо, все же надеясь на очередной сюрприз.
Нет, уважаемый Альбрехт. На этот раз не будет ничего. Нельзя постоянно держать на пике интереса, такое может наскучить, необходимо давать время отдохнуть. Главное во всем этом, не делать чрезмерного перерыва, иначе интерес угаснет совсем. И, если уж быть совсем честным, не идет мне в голову ничего, быть может, потом что-нибудь придумаю.
Когда я уже выходил из его кабинета, Гростар остановил меня словами:
- Господин де Койн, а какая у девушки должна быть грудь?
Я непроизвольно развел руки с разжатыми пальцами, посмотрел на одну кисть, затем на другую…
Как бы тебе объяснить, нет здесь размеров для женской груди, ни третьего, ни пятого, ни нулевого. Затем обратил внимание на Альбрехта, сидевшего с совершенно серьезным лицом, но глаза у него определенно смеялись, чертыхнулся про себя и закрыл дверь.
- Вот же умище! - думал я уже дома, глядя на себя в зеркало - Надо же так ловко придумать!