После обеда, когда их снова покормили сухарями и дали запить кружкой воды, первые партии разбойников отправились на графский суд. Сначала Мартин думал, что разбойников стражники отправляют по случайному выбору, схватив первых же попавшихся, но потом он понял, что их отводят группами по пять-десять человек, в зависимости от того в какой банде они состояли. Это означало, что Флокхарта будут судить вместе с его лесными друзьями с теми, с кем он промышлял разбоем.
Так получилось, что они пошли на суд последними. До этого осудили даже тех кого поймали уже после Мартина Флокхарта с кампанией. Картина повторялась один в один. Стражники разделяли осужденных людей и уводили в разные стороны. Кто-то из осужденных пытался вырываться, но стражники держали разбойников крепко, а особо буйных награждали по голове мешочком наполненным песком, так что все буйство сразу исчезало и разбойник сам становился похож на безвольный мешок с песком.
– Этих приговорили к смерти, – сделал вывод Глазастый, когда вывели первых разбойников и те начали метаться из стороны в стороны. – Как тут казнят, Ландскнехт?
– Я никогда не присутствовал на подобных мероприятиях, но слышал что через повешенье…
– Мн-да, не веселая перспектива, – потер шею Зуб, то ли с каким-то намеком, то ли просто оттого, что чесалась несмотря на помывку.
Вторая группа вела себя тише, из чего сделали вывод, что их решили направить на принудительные работы либо в шахты, либо отправить на королевские галеры, выбор небольшой и гадать особо не приходилось.
– Ну, вот и наша очередь, – выдохнул Зуб, когда вокруг уже никого не осталось и к ним направился злобно улыбающийся толстый капитан замковой стражи со своими подчиненными.
– Встать! – закричал капитан. – Предупреждаю, кто хоть сделает попытку броситься к лорду, будет немедленно зарублен! А теперь вперед!
Мартина и остальных завели под своды замка. Флокхарт с интересом оглядывался, возможно это его последний день жизни, но он не удержался от проявления любопытства. На стенах коридора висели странные овальные щиты с витиеватыми выемками по бокам, в нишах стен стояли тяжелые блестящие доспехи. Между ними висели картины, пусть порядком потрескавшиеся и выцветшие, но картины, которых Мартин да и остальные никогда не видели со сценами битв или просто воинов в золоченых доспехах.
Впрочем, коридор оказался достаточно коротким и они вскоре оказались в зале отделанного красной тканью. В дальнем конце залы на возвышении в глубоком кресле восседал сам Левертон в легкой кирасе, но без шлема.
Стражники, приведшие их в зал, бросили разбойников на пол.
– Сидеть на коленях!
– Много там их еще? – устало поинтересовался граф у капитана стражников, осматривая очередную партию. – А то я уже со счета сбился…
– Последние сэр!
– Слава богам!
Повеселевший граф сменил позу в кресле, пересев на другую половину задницы, поскольку та на которой он до этого сидел, уже почти отнялась и ничего не чувствовала. Кираса хоть и облегченная однако ж и она давила.
"И стоило ли ее вообще одевать?" – подумал он.
– Ну, тоже будете полоскать мне уши, что среди вас нет главаря?
Флокхарт сделал попытку встать, но это пресек капитан, больно ударив плашмя своего меча по плечу. Но граф небрежно махнул рукой, дескать, пускай встанет.
– Ты что-то хочешь сказать?
– Да, ваша милость… среди присутствующих я являюсь главным.
– О! – неподдельно изумился сэр Грегори и стал разглядывать разбойников более заинтересованно. – Первый случай кто честно признался. Остальные все норовили свалить ответственность на своих мертвых подельников. Хотя может быть, вы просто по малолетству не знаете, что грозит главарю?
– Ну почему же, знаем… смертная казнь.
– Верно. И как звать такого отважного юношу, что сам себе подписал приговор?
– Меня зовут Ландскнехтом.
– Хм-м… интересное прозвище. Особенно если сравнить с теми, что я за сегодня уже услышал: Тыква, Шмель, Мочка, Хруст, Череп, Волчий клык, Ослиное ухо и тому подобное… – перечислил граф запомнившиеся клички. – Ты сам-то знаешь, что твое прозвище означает?
– Нет… – потупив глаза, признался Мартин. – Просто увидел это слово на картинке под изображением солдата.
– А ты еще умеешь читать?
– Да…
– Что ж, редкое умение среди вашего брата. Ну так хочешь напоследок узнать, что означает твое прозвище?
– Если можно, ваша милость.
– Наемник.
Мартин пожал плечами, он ожидал, что-то подобное, вот теперь узнал точно. Хотя какое ему теперь до этого дело?
– Ну а как твое настоящее имя Ландскнехт?
– Мартин Флокхарт, ваша милость, – ответил Мартин после короткого раздумья.
Теперь уже не было никакого смысла скрывать свое имя – он попался и его казнят в любом случае.
– Мартин Флокхарт, Флокхарт, Мартин, – стал вертеть имя граф, что-то вспоминая. – Знакомое имя, не подскажешь в связи с чем я его слышал? И из-за чего ты собственно подался в разбойники?
Мартин пожал плечами, он уже все равно висельник, так почему бы и не ответить?
– Деревенский староста Старбак Хантер, ваша милость…
– Вспомнил. Ты прикончил его сына и еще одного юношу…
– Пилата, ваша милость.
– И зачем ты это сделал? Лишил меня стольких подданных включая самого себя, это не считая того что ты натворил, будучи уже разбойником, принеся мне столько убытков?
– В первом случае это была чистая случайность – обычная деревенская драка за девушку… Что касается Пилата ваша милость, то здесь имело место быть самооборона, он решил поймать меня и сдать старосте за десять золотых.
Зуб присвистнул от удивления. За Быка, его бывшего атамана предлагали всего пять золотых, как и за Ярого.
– Ну что ж, молодой человек с вами все ясно… Как главарь, ты пойдешь на виселицу. Теперь с остальными…
Накидать сроки остальным разбойникам графу тоже не составило труда. Наметанным глазом он определял тех кто, по его мнению, является самым опасным во всей группе, и надо признать лорд оказался весьма точен. Потому Зуб, Камень, Толстый и еще пара человек были приговорены им к галерам по пять лет каждому, хотя все знали что дольше года там никто не живет. Остальные получили не меньшие сроки но уже в шахтах в которых дотянуть до конца срока тоже вряд ли можно, от силы три-четыре года, потом шахтеров-невольников выносили из забоя ногами вперед.
– Уведите их, – махнул рукой граф, и уже рабов подхватили под руки.
49
– Ваша милость, одна просьба, пожалуйста! – воскликнул Мартин, когда стражники грубо схватили его под руки и повели к выходу, сам не зная зачем ему это нужно. Может быть напоследок, досадить капитану-вору?
"Слишком мелочно, – решил Флокхарт. – тут что-то другое…"
– Ну что еще?
Стражники по знаку лорда вернули заключенных на место.
– Какая еще просьба?
– Ваша милость, кажется, приговоренному по древней традиции можно выдвинуть одну просьбу, которую должны исполнить.
– Ну, есть такой обычай, только он относится к военным… а не к разбойникам, – признал сэр Грегори такую традицию. – Ну да ладно, что у тебя? Только не проси отпустить ни себя, ни своих подельников, это не пройдет.
– Ничего такого ваша милость… Эта простая просьба, выполнить ее не составит никакого труда, ваша милость.
– Ну, так в чем дело?
– Прикажите мне вернуть мой медальон, ваша милость.
– Медальон?
– Да ваша милость, серебряный, капитан забрал его…
– Ну тут я вряд ли чем смогу помочь тебе. Бравый капитан Джарвис уже далеко отсюда… пошел ловить остальных ваших коллег, хотя не думаю, что ему удастся в этом году поймать еще кого-нибудь. Что касается медальона, то он считается его трофеем и принадлежит ему по праву.
– Не тот капитан, ваша милость, а капитану вашей замковой стражи…
– Гульбаш?
Граф вопросительно посмотрел на начальника своей стражи.
– Ну… м-м-м… ваша милость… сэр…
– Говори как есть капитан, брал медальон?
– Так точно ваша милость…
– Понятно… Дай его мне…
– М-м-м…
– Пропил?
– Так точно, ваша милость! Но сам медальон у одного из лейтенантов… я его ему продал, ваша милость…
– Принеси…
– Сию минуту ваша милость!
Капитан, зло сверкнув глазам на Мартина, выбежал прочь, за медальоном.
– Все же зачем тебе этот медальон? Все равно его заберут, когда тебя повесят…
– Маленькая прихоть приговоренного, ваша милость, – пожал плечами Флокхарт, так и не найдя причину своей просьбы.
– Ладно…
Наконец в залу, красный и блестящий от пота как спелое яблоко, вбежал запыхавшийся капитан Гульбаш, с медальоном в руке. Ему наверняка пришлось пообещать выплатить за него в два раза больше чем сам получил.
– Принес медальон?
– Так точно ваша милость! – ответил капитан, еще раз злобно взглянув на Мартина мысленно обещая всяческие неприятности, что тому было по барабану, два раза убить не смогут. – Вот он!
– Дай сюда…
Гульбаш протянул медальон графу. Тот внимательно его осмотрел, задержав взгляд на рисунке. Дальше произошло несколько странное, Левертон вдруг улыбнулся, глядя, куда поверх разбойников невидящими глазами. Так он просидел примерно с минуту показавшийся всем часом.
– Подойди ближе. – Приказал граф.
После того как Мартин под конвоем стражи неуверенно приблизился к возвышению на три шага, сэр Грегори стал внимательно вглядываться в его лицо. Затем чтобы как-то сгладить в высшей степени свое странное поведение, строго спросил:
– Откуда у тебя этот медальон, Ландскнехт? Ты его украл, купил, обменял?
– Никак нет ваша милость, не украл. Это мой медальон. Его отдала мне моя мать, когда я убегал из деревни после того злополучного убийства сына деревенского старосты…
– Ясно…
Все с удивлением обнаружили на лице графа проявление противоречивых чувств которые он испытывал, хотя никто не догадывался что именно это за чувства и по отношению к чему.
– Держи.
Неожиданно граф бросил медальон Мартину и тот его поймал, и одел себе на шею.
– Спасибо ваша милость… – поклонился Флокхарт и уже повернулся, чтобы его отвели к остальным приговоренным к смерти.
– Постой, я вас еще никуда не отпускал.
– Ваша милость? – удивленно обернулся Флокхарт.
Граф барабанил пальцами по подлокотнику кресла, еще раз обдумывая, стоит ли говорить, то что он собирался сказать или нет.
– У меня к вам предложение, молодые люди, – наконец выдал Левертон. – Хотите знать какое именно?
– Конечно, ваша милость… особенно если это как-то связано с нашими приговорами.
– Связано напрямую… – подтвердил граф. – Хотите стать свободными… ну не совсем свободными, но и не в шахтах гнить и уж тем более не на виселице болтаться.
Мартин, увидев активно кивающих головами друзей, подтвердил:
– Конечно ваша милость. А в чем суть предложения?
– Хм-м… для вас это будет звучать довольно необычно… Вы люди молодые, не те закоренелые преступники с которыми я только что имел дело. Ведь так?
Разбойники с готовностью снова согласно закивали головами.
– Не закоренелые ваша милость, – подтвердил Мартин. – Все стали разбойниками в силу разных причин, а не потому что изначально хотели стать разбойниками.
– Ну вот, потому думаю, будет справедливо дать вам второй шанс… другой способ исправления кроме как толкать тяжело груженые тачки с рудой задыхаясь в пыли.
– Какой же, ваша милость?!
– Я предлагаю вам стать охотниками за головами. На тот же срок что и заключение – пять лет. Ну а тебе Ландскнехт как главарю взамен смертного приговора на десять лет.
– Ваша милость?..
– Да-да, – усмехаясь, закивал головой Левертон. – Стать кем-то вроде капитана Джарвиса. Только он строевой военный и это его работа, за которую он получает плату вне зависимости, поймает он кого или нет. А вы бывшие преступники будете ловить таких же как вы. Но думаю, ваша результативность станет выше чем у капитана, ведь вы знаете свой мир разбойников с большой дороги, все его привычки, замашки и прочее, прочее… Будете сами ходить по лесу и вылавливать разбойников, а не как капитан бороздить дороги туда сюда прикидываясь купцом в надежде что разбойники сами нападут на него, это несмотря на хороший улов в этом году в целом не слишком результативная тактика.
– Признаться ваша милость, это несколько неожиданное предложение…
– Что ты хочешь этим сказать Ландскнехт? Отказываешься!
– Ну мы сами разбойники с большой дороги и охотиться на себе подобных это зазорно.
– Вы предпочитаете отправиться на рудники? А ты на виселицу?
– Нет ваша милость… нет. Просто…
– Ну?
– Просто как вы собираетесь нас контролировать? Что помешает нам сбежать и не выполнить заключенное соглашение?
– Вот ты о чем… ну с этим все просто господа. С тобой дело обстоит проще всего Мартин Флокхарт. У тебя есть мать, которую ты наверняка любишь и уж никак не хочешь, чтобы с ней что-нибудь случилось плохого. Правда?..
Флокхарт согласно хмуро кивнул.
– Ну вот, я так и думал. Что касается остальных, то у меня есть несколько возможностей пустить слух в бандитскую среду, что вы работаете на меня, дам все ваши клички, особые приметы. Думаю мне не нужно вам объяснять, что случится с таким засранцем в любой банде?
Все хмуро отрицательно покачали головами. Все прекрасно знали, чем для них это может обернуться – лютой смертью.
– Кроме того в случае повторной поимки, если вас не прирежут свои, я позабочусь о том чтобы вашу жизнь превратили в ад с каждодневными пытками и вы считали бы счастливым избавлением попасть на галеру.
У кого-то на нервной почве от этих слов громко забурлил живот, так что это услышали все и невольно улыбнулись.
– Хорошо. Ну а чтобы вы не думали, что работаете задаром, одну лишь отпускную грамоту которая для вас все равно что бумажка для одного места, что по-своему было бы справедливо учитывая ваше прошлое, и дать вам некоторый стимул, я буду платить вам за каждого пойманного разбойника или за его голову, ну… скажем по бронзовому синглу. Справедливо?
Несколько робких, согласных кивков показали что это вполне справедливая цена.
– Вот и отлично. Еще добавлю серебряный за каждые десять разбойников приведенные в течении пятнадцати дней в одну из крепостей: мою или баронов Росон и Херд. Я с ними договорюсь чтобы они оплачивали вам головы… Итого один серебряный и десять бронзовых синглов за десять разбойников, живых или мертвых. Так что теперь твое прозвище Мартин будет более полно соответствовать твоему роду деятельности… И так уж и быть, все трофеи что добудете – ваши. Ну, как согласны?
– А что нам помешает выдать за разбойников каких-нибудь крестьян с окраин? – с вызовом спросил Зуб.
– Любая пропажа людей очень быстро становится мне известна, так что не советую играть со мной подобным образом. А теперь в последний раз спрашиваю: согласны на такое предложение или вы предпочитаете шахты и каменоломни?
Мартин оглядел своих спутников. Ловить в их среде себе подобных было последним делом, но в шахты, на галеры и в каменоломни, а уж тем более на виселицу точно никто не хотел и Флокхарт согласно кивнул головой.
– Мы все принимаем ваше предложение, ваша милость.
– Хорошо. Я прикажу вас разместить где-нибудь. Вы немного отдохнете, окрепнете, подберете амуницию и через неделю отправитесь отрабатывать свою жизнь и свободу.
50
С жутким лязгом на каменный пол, едва показавшись из-за стеллажей, рухнул закованный в тяжелые латы Толстый. Подняться самостоятельно он уже не мог, неуклюже барахтаясь, словно перевернутый на спину жук, потому со смехом, ему помогли это сделать его друзья.
– Ты чего так вырядился, Толстый?! – охнул Мартин, вместе со всеми помогая самому сильному члену команды избавиться от элементов доспеха.
– Так сам же сказал, подобрать что понравится. Мне это понравилось…
– Я вроде бы еще про функциональность и удобство брони говорил.
– Было дело…
Граф поселил своих личных охотников за головами в сарае, рядом с конюшней, на следующий день они видели как приговоренных к смерти их бывших коллег повесили на специально выстроенных к этому дню виселицах. Когда вздернули первого у Флокхарта непроизвольно перехватило дыхание и он потер шею.
– Да, на его месте мог быть сейчас ты, – заметив этот движение, усмехнулся Зуб.
– Да уж…
Посмотреть на казнь пришли его мать, Калиста и ясное дело сам староста. Поговорить ни с кем не удалось – граф запретил с кем-либо общаться, лишь матери удалось переслать с мальчишкой-конюхом небольшую записку, в которой он поведал, что с ним все хорошо. Ну а с Калистой он все равно поговорить бы не сумел, не столько из-за факта ее замужества, сколько того, что она пришла с мужем, тоже один из бывших друзей Мартина, не отходивший от нее ни на шаг.
Но Флокхарт видел, как Калиста облегченно улыбнулась, так и не увидев, как его казнили, объявив, что все приговоренные к смерти казнены. Мартин это было очень приятно.
А вот староста Старбак Хантер буквально был вне себя от злости. Сначала на его лице блуждала торжествующая улыбка когда он ожидал увидеть как выведут на эшафот убийцу его сына, как оденут на шею петлю и как огласив приговор дернут за рычаг и Мартин сдохнет провалившись в проем тем самым не столько удавившись от самой веревки сколько сломав себе шею при падении под воздействием массы собственного тела. Но ничего из этого к его удивлению не произошло.
Так и не увидев долгожданного зрелища, староста помчался на прием к лорду, выяснять, почему это пойманного разбойника, главаря, убийцу его сына и еще одного деревенского парня так и не казнили. Но ответа не добился.
Подкормив пару дней команду и приведя ее в порядок, лорд предложил им выбрать себе нормальное вооружение и обмундирование.
– Подберите себе что-нибудь, не отправлять же вас голыми в лес, так ведь перебьют в первой же схватке с врагом.
Щедрость графа у всех вызвала оторопь. Особенно когда увидели из чего можно выбрать. Кладовая оказалась весьма обширной и забита доспехами и вооружением под потолок.
Вот они и подбирали. Флокхарт выбрал себе кольчужную рубаху с небольшими металлическими накладками в области груди и плеч; остроконечный шлем, чтобы по нему сходили прямые удары, а также поручи и поножи. Из оружия забрал свой нож из графских трофеев, что оставил ему капитан Джарвис, а также выбрал из запасников легкий короткий меч, наверное, еще времен Империи.
Примерно так же облачились и все остальные члены группы, так же кольчужные рубахи, кто с накладками, кто без, кто с массивными наплечниками. Только вот Толстый чего-то учудил с рыцарскими латами, и ладно бы для пешего боя, так ведь нет, он напялил на себя конный вариант, когда такого всадника вообще водружают на коня с помощью специального подъемника. Осталось удивляться, как он вообще сумел на себя все это одеть без посторонней помощи.