Вязнет в болоте омерзительно теплого времени, никак не может собрать детали окружающего безумия воедино, все кажется мешаниной из рук, ног, огней, бочек, юбок, разинутых ртов, ломтей мяса… Но что все это и зачем? Мысли ускользают… Только девушка в морском платье всплывает ясно, но лишь в памяти…
Эгорд ползет по течению праздника смиренно: восхваляют - кивает, пьют за его здоровье - поднимает кубок, уговаривают испробовать очередной кулинарный шедевр - откусывает кроху…
Обнаруживает себя танцующим с Милитой, даже не напрягается, тело помнит размеренные движения, обучал годы назад "младшую сестренку". Милита притворяется пьяной, но иногда, в неуловимые мгновения, очень даже трезво подмигивает Эгорду. Разумеется, никакие зелья, в том числе туманящие голову, не действуют на нежить.
- Скорее бы этот цирк закончился. - Милита кружится в толпе таких же кружащихся. - Когда уже все перепьются?
- Уговаривать тебя смысла нет. - Эгорд перехватывает за талию, девушка изгибается к земле.
- Жду не дождусь, когда эти болваны посмеют напасть. Так и хочется кровавой заварушки! Томлюсь в предвкушении, но, представь себе, не злюсь. Понятно, чем кончится, всех перебью, можно не волноваться.
Эгорда успокаивает лишь то, что на теле верная чешуя доспехов, у пояса готов нырнуть в ладонь еще более верный меч, а голова помнит череду безотказных заклинаний.
- Деймус, - обращается Эгорд спустя пару танцев, два недоеденных блюда и созерцание жалкого вида Тимориса, - пожалуй, отправлюсь спать. Вполне насытился, а завтра визит к магам и тяжелый путь…
- Твоя правда, гость, - почтенно кивает староста. - Героям нужно много сил, а их подарит лишь долгий и крепкий сон. Ступай, гость. Покои прибраны и натоплены.
- Передай Луфу, этот пир - лучший в жизни. - Эгорд заходит на крыльцо.
- Твоя хвала дороже бриллиантов. - Деймус кланяется до пояса. - Сейчас же передам. Доброго сна, гость!
Какое-то время наблюдает за пиром из окна третьего этажа в коридоре. Жители не притворяются, и впрямь несказанно рады героям, девушки липнут к Тиморису не по заданию магов или Деймуса - привыкшие к своим островитянки искренне жадны до историй и ласк чужака, в нем столько нового, невиданного. Просто никто не говорит, что будет завтра. Стараются об этом не думать. Многие даже убедят себя, что герои в самом деле уплыли к демонам совершать подвиги, а не сгинули в крепости магов…
Эгорд бродит по комнате из угла в угол, о том, чтобы снять доспехи, речи быть может. Не спать! Вот-вот нагрянут… И как будут пленить? Просто вломятся и свалят парализующими лучами? Или зачарованные простыни скрутят по рукам и ногам? Или магическая ловушка телепортирует прямо в крепость?
Откуда ждать нападения?
И все же ощущается усталость, еще бы, день насыщенный, да и вино заползает в извилины, половина линий размыта. Придется потерпеть, бывало, трое суток махал мечом и ничего, живой…
Поток воспоминаний обрывается осознанием: лежит на кровати. Вот же предательское тело! Вскакивает как ужаленный, в торбах должно быть зелье бодрости, где же… ведь хорошо запасся… А, вот!
Глоток - и флакончик пуст. Линии вновь четкие, мысли не путаются.
Выходит на широкий полумесяц балкона. За белым мраморным парапетом убегает в скалу тропинка, исчезает где-то у вершины - у замаскированной крепости. Пейзаж напоминает о грядущей передряге.
Слева из-за скал - кусочек океана. Докатывается плеск волн, гнутся черные силуэты щупалец, но можно привыкнуть их не замечать, сосредоточиться на луне, россыпи звезд, водных просторах…
Тревога с каждой минутой проникает глубже, в сердце.
- Голосов не слышно, пир закончился, - бормочет Эгорд неугомонной тревоге. - Значит, Милита и Тиморис в комнатах. Я все знаю, готов к атаке… Как только нападут, пробиваюсь к Тиморису, привожу в чувство, Милита наверняка тоже готова, бежим к яхте… тьфу, к дракону… Улетаем.
Эгорд в мрачной задумчивости. Милита не улетит, пока не проникнет к магам. Что делать?.. Но в любом случае доберемся до дракона, не будет же она штурмовать крепость пешим ходом… А там по ситуации.
- Ладно, - громко выдыхает Эгорд, - справились с армией демонов, справимся и с… чем, неизвестно, но это наверняка проще армии демонов.
- Открытой вражде ответить легче, - знакомый женский голос, - а когда вьют западню и приглашают в нее зайти…
Эгорд оборачивается.
Наяда у краешка балкона, под тенью занавески, в лунном свете платье переливается не менее чарующе, чем на солнце. Волосы так же парят, как мерцающие на дне океана водоросли. Глаза… как же уютно в их глубине.
- Как ты здесь оказалась? - спрашивает Эгорд осторожно, словно боится спугнуть привидение.
- Пропустили, - пожимает плечами наяда. - Сказала, ты хотел меня видеть ночью в своей комнате. Пришлось врать, но…
- Нет. - Эгорд делает шаг навстречу. - Это правда, только и мечтаю тебя увидеть… в перерывах между ожиданием беды.
Девушка подплывает к Эгорду, шелковое полотно лица можно разглядывать всю жизнь, блуждать в этих волшебных линиях…
- Эгорд, почему вы не улетели?
- Друзья не хотят. Причины слишком уж сомнительные, но я не могу бросить. И еще…
- Что?
- Жители и маги узнают, кто нас предупредил, и… Я…
Девушка берет лицо Эгорда в ладони, вновь ощущение теплой воды, морской колыбели на окраине мира.
- Так хорошо… Забываю узнать твое имя…
- Ой… - Девушка смущенно подносит пальцы к губам, впервые улыбка не печальная, а самая девчоночья. - Точно, и я забываю назваться…
Миг, и вновь печаль. Улыбчивая, но все же печаль.
- Не нужно, - качает головой девушка. - Ведь ты как-то меня называл, когда вспоминал, верно? Пусть это имя и останется. Чистое отражение меня.
- Наяда…
- Прекрасно. Спасибо, Эгорд… Ты подарил мне меня.
Девушка порывом бриза к Эгорду, воин-маг нежно прижимает к себе теплую прохладу, или прохладную теплоту, гладит воздушные волосы, те легко звенят, как стайки крошечных пузырьков.
- Что будешь делать, - спрашивает Наяда, - когда ворвутся?
- Сражаться.
- Верно… Сражаться надо.
- Ты говорила, что страдаешь предчувствиями. Они еще с тобой?
- Всегда. Они по-прежнему говорят, что эта ночь для меня последняя.
- Нет…
- Предчувствия меня не обманывают. - Девушка поднимает глаза, блестят дорожки слез, но еще сильнее - улыбка. - Не страшно. Предчувствия шепчут, что с тобой все будет хорошо. Ты выберешься, это главное!
- Наяда! - В горле соленый ком.
- Не нужно, Эгорд. - Лицо девушки ближе. - Пусть эта ночь будет самой прекрасной в моей жизни.
Какая же она легкая, думает Эгорд, поднимая Наяду, мир теряется, глаза становятся ненужными, закрываются. Эгорд и сам обретает невероятную легкость, словно стальная чешуя превращается в настоящую, вырастают плавники, и он с Наядой кружит в синих глубинах, среди китов и медуз, в жидком свете кораллов, жемчужин, прозрачных рыб.
Лежат на балконе, под звездным небом, на ворохе мягких тканей. Так можно себя чувствовать на берегу, когда теплая волна накрывает тело, но не растекается, а дремлет как одеяло. Девушка обнимает, пальчики водят по лицу и шее…
- Не жалею ни о чем, - шепчет она. - Было немало мгновений, ради которых стоит пройти через мрак. Это - лучшее из всех.
- Наяда, мы улетим вместе, - с боевой дрожью говорит Эгорд, - никому не позволю…
- Эгорд… - Рука девушки застывает на амулете спрута. - Что это?..
- Староста сказал, с этими оберегами спруты нас не тронут…
- О боги, Эгорд! - Рука Наяды отдергивается как от пираньи. - Сними немедленно!
Повторять дважды не приходится, кому-кому, но только не Наяде, Эгорд вскакивает, рывок - и цепочка со спрутом исчезает меж ножек парапета, во тьме ночи.
В мозг бьет муть, Эгорд заваливается вперед, Наяда подхватывает, закидывает его руку себе на плечи, осторожно сажает на колено.
- Эгорд, что случилось? - испуганный голос. - Ты меня слышишь?
Воин-маг кивает.
Голова опять ясная, даже яснее, чем весь минувший день. Дурак… Бесы, какой же дурак!
Все из-за этой жалкой погремушки! А он гадал, что за меланхолия с утра до ночи, опасности раскрывались одна за другой, подтверждались, а он смирился, дескать, пусть идет как идет, все равно сделать ничего не в силах… Убить мало этого Деймуса! Хотя он и прочие жители - напуганные игрушки магов. Всему виной эти индюки в крепости!
Вот же бесово болото, а ведь желание Милиты разгромить магов и жажда Тимориса до простых человеческих радостей - тоже из-за амулетов! Чтобы никто не покинул остров! Надо срочно сорвать эту мерзость с их шей…
- Одевайся, - быстро говорит Эгорд. - Мы улетаем.
Спешно ныряет в штаны и рубаху, заматывается в кожаные подкладки, щелкают застежки доспехов и ремней. А ведь останься разум чистым, уже давно бы сообразил, чем дело пахнет, Наяду в охапку, Милиту и Тимориса за шиворот, на дракона и поминайте, как звали.
- Эгорд, меня все равно… - обреченно начинает Наяда.
Воин-маг затыкает ей рот крепким, но нежным поцелуем.
- Прорвемся. - Хватает за руку, бегут к двери.
Пальцы обрастают иголками инея, заклинание сорвется на всякого, кто не захочет проявить дружелюбие.
Открывает дверь.
Сверху в лицо смотрит кошмарное чудовище. На синей коже пленка слизи, провал рта венчают щупальца, среди бликов лысины - черные глаза. Инистая рука Эгорда опускается, воин-маг смотрит на страшный танец щупалец, не пошевелиться. Чудовище качает мощными клешнями, столбы ног книзу расширяются как две горы, на спине огромная тяжелая конструкция из гигантских щупалец, вееров и шипов, оттуда вылезают и прячутся обратно всяческие морские твари…
В коридоре напуганные люди, лица исчерчены тенями: грустный, но решительный Деймус, злорадный Волдур, заплаканные девушки, так настойчиво липшие к гостям…
Пронзает жуткий вой, в невидимые раны заползает густой черный страх, глаза Эгорда прикованы к бездне в пасти чудовища.
Тело безвольно вянет…
Сзади долетает крик девушки…
Глава 14
Сознание возвращается медленно, болезненно.
Небольшой купольный зал с мелкими ромбиками окон, внутрь проникает свист ветерка и кусочки пейзажа - краешки скал, чайки, вода… щупальца.
В центре каменная тренога в виде гидры, на головах, что образуют чашу, покоится черная сфера величиной со стенобитное ядро.
Эгорд прикован к стене, браслеты вгрызаются в запястья и лодыжки, в простенках висят Милита и Тиморис. Воин храпит, на Эгорда смотрят белоснежные глаза нежити.
- Доброе утречко! - язвительно цедит Милита.
- Где мы? - хрипит Эгорд.
- Угадай с одного раза.
- Крепость магов?
- Мансарда, выше только небо. Радуйся, тут очень живописные виды на океан и этих серых тварей.
- Мама, где я?! - вопит Тиморис, бешено озирается. - Мы умерли?!
Немертвая пожимает плечами:
- Лично я - да. И вам осталось недолго, если не выбраться.
- Мы в башне магов, Тиморис. - Отстраненно говорит Эгорд, взгляд в одну точку. - Нас все-таки схватили.
- Вот же бесы! - Тиморис бьется головой о стенку. - Ну, хоть погулял напоследок… Почему-то меня это успокаивает слабо…
- Эй, а почему ты в доспехах? - спрашивает Милита. - Твои шлюшки не раздели?
- Сама ты… Да я свалился еще за столом, меня, наверное, в комнату приволокли да так и бросили. А почему в доспехах ты? - Тиморис осматривает Милиту взглядом скульптора, останавливается на груди. - Хм… Ну, хотя доспехов на тебе и так не очень-то…
Милита пробует пошевелить руками и ногами, но удается лишь беспомощно извиваться, набедренные и нагрудные пластинки тихо звенят, плащ тяжело качается, на его темном фоне девушка смотрится особенно выразительно.
- Пялься-пялься, потом глаза-то выколю.
- Если выберемся, - с хитрой улыбкой подмечает Тиморис.
Милита оставляет попытки, из-под волос стон:
- Поверить не могу, меня победил какой-то уродец!
- А как все было-то? - осторожно интересуется Тиморис.
- Ворвалась в комнату синяя тварь со щупальцами, я даже не успела выхватить лук. Сначала этот… кальмар начал выть, стало жутко, но взяла себя в руки, вцепилась в лук, и тут из-за его спины щупальца! Меня оплетают, все вверх дном, а потом удар по затылку.
Эгорд почти не слушает. Наяда… Что с ней? В мыслях ее печальное лицо, слова о предчувствиях, которые всегда сбываются…
- Все из-за проклятых побрякушек старика, - сокрушается Милита. - Только теперь поняла, идиотка…
- Какая ты сегодня самокритичная, любо-дорого послушать, - довольно говорит Тиморис. - А что за побрякушки?
- Амулеты, идиот!
- А… хм… ну да. Эй, Эгорд, чего такой хмурый?
- Вообще-то мы в плену, если не заметил, - ворчит Милита. - Вполне причина быть хмурым.
- Зато живые!
- Да… - Эгорд с трудом вырывается из тягучего вихря мыслей о Наяде. - Я тоже был сам не свой из-за амулета. Ночью сорвал… и как прозрел! Но поздно, чудовище уже было за дверью.
- Дался же мне этот источник энергии! - корит себя немертвая, дергается в попытках вырваться. - Нет, идея хорошая, но чтобы так наплевать на осторожность! Могла бы спокойно смыться через окно, понаблюдать из засады, вернуться с драконом… А сама разлеглась на кровати, мол, пусть заходят, всех перебью! Ррр!
- И Тиморис потерял голову из-за амулета, - поддакивает Эгорд.
- Ну… эээ… если честно, - мнется Тиморис, - амулет я потерял еще днем…
Физиономия воина отворачивается, словно вот-вот получит по зубам.
Долгая пауза, Эгорд даже слегка трезвеет, взгляд втыкается в героя-любовника, гурмана и пьяницу.
- Понятно, - вздыхает Милита, машет кистью в сторону Тимориса. - Этот по своей дурости…
- Эй, - обиженно тянет воин, - могла бы похвалить за откровенность!
Эгорда опять забирают мрачные размышления, призрачная ткань воспоминаний и страшных дорисовок фантазии липнет к зрачкам синеватой тиной. Что та тварь сделала с Наядой?.. Непослушный пугливый человечек бродит по пещерам извилин, размазывает на стенах жуткие сцены: вот девушка в окровавленном платье разорвана, части валяются по всей комнате, а вон толпа сельчан сжигает Наяду на столбе…
Тело скручивает боль.
Жилы вздуваются, Эгорд слышит свой крик и крики спутников. Из пленников вылетает нечто зыбкое и черное, как зола, потоки вещества утекают в пасти каменной гидры, каким-то образом проникают в сферу, чернота в ней оживает, словно в чан с водой вливают новые порции жидкости.
Троица приходит в себя, говорить можно, но до омерзения не хочется разлеплять искусанные губы.
- Только не это, - стонет Тиморис. - Мы как те жрецы в осадной башне…
- Ты о чем? - Милита выплевывает холодную темную кровь.
- Видели такое, - тяжело дышит Эгорд, рука порывается стереть с лица пот, но упирается в стенной браслет. - Темные маги держали в заточении жрецов света, высасывали силу.
- Вот как, - говорит Милита в пустоту. - Значит, мы - дойные коровы.
- Не хочу. - Тиморис чуть не плачет. - Будем пускать слюни, как те несчастные… За что?! Лучше бы сразу убили…
- Зато живые, - ядовито выдавливает немертвая. - Пить надо меньше! И под юбки не лезть.
- Эгорд, что делать?! - Тиморис глядит умоляюще.
Из сферы вытекают черные ленты энергии, сплетаются высокие тучи, из дыма выходят трое в просторных одеяниях такого же цвета.
У самого ряженого рогатый посох, еще более рогатый шлем, ткань вышита остроугольными символами из драгоценных ниток, на шее амулет в виде паука, выцветшие глаза - две полоски равнодушия. Двое других попроще, без узоров, посохов, рогов и прочих пышностей. Один лысый, нет даже бровей и ресниц, только натянутая на череп кожа, глазки как бусинки, но ярости в них хватит на десятерых. Другой слегка растерян, будто не знает, куда попал, волосы как охапка прогнившей соломы.
Темный Орден. Два мага и архимаг.
- Ах вы черви, моль грязнокрылая! - взрывается Милита, оковы трещат болтами, стена грозится не выдержать. - Дармовой силы захотели, да? Ублюдки, рожи беззубые…
- Жучары, силенок чужих захотели, своих-то нет даже на девок! - задорно поддерживает Тиморис.
Лысый таращит глаза, один на Милиту, другой на Тимориса, хотят сорваться из глазниц, накинуться как бешеные псы. Косматый в позе хозяина ситуации, подвешивает улыбку, ладони скрипуче потирают друг друга.
Архимаг точно статуя, в глазах надменный лед, спокойствие царя природы, созерцающего букашек, кажется, что смотрит сверху, хотя пленники висят выше.
- Дань вежливости, - оглашает тоном графа. - Хотим поблагодарить за силу, она сослужит нам великолепным подспорьем. Вы видите нас первый и последний раз, отныне и до смерти будете здесь. Не пытайтесь вырваться, оковы зачарованы. Прекрасный набор: повелитель льда, девушка-лич и… никто. От него толку мало, следовало убить, но это наш знак благодарности, чтобы вам двоим не было скучно.
- Эй! - обижается Тиморис. - Кого нужно убить, так это…
- Ваша сила поможет завершить великое дело. - Архимаг невозмутим. - Прощайте. Братья, не задерживайтесь долго.
Превращается в черное облако, дым впитывается сферой.
- Стойте! - кричит Эгорд, маги уже поворачиваются к сфере.
- Чего тебе?! - рычит лысый, челюсти громко щелкают.
- Что с девушкой, которая была со мной?
- Не знаю и знать не хочу!
- А-а, эта… отшельница, - беззаботно отмахивается лохмач. - А что ей сделается? Жива, здорова, из местных лет сто никто не умирал, разве что младенцы. Деймус в наказание заставил перемыть всю посуду после пирушки. Управится за день, вернется на мельницу, все дела. Доволен?
С сердца падает скала, грудь наполняется воздухом легко, за такую весть Эгорд готов темному магу расцеловать полы сутаны, да железо мешает. Даже согласен на вечность в крепости, лишь бы знать, что с Наядой все хорошо, сидит в мельнице, слушает гул жерновов, смотрит на переливы океана и неба…
Приходит догадка, что эти трое магов не всегда были темными. Характеры не самые худшие, от нынешней Милиты яда больше. Да и Наяда говорила, что маги избавили от болезней, дали урожаи и долгие года жизни. А темные маги не умеют лечить, растить и вообще создавать. Скорее всего, бывшие жрецы света.
- Хватит болтать, идем уже! - Лысый дергает за рукав словоохотливого коллегу.
- Ну куда же вы? - протягивает Милита жалобно и с каким-то странным томным оттенком. - Побудьте немножко, прошу, нам же страдать целую вечность, в страхе, одиночестве…
Длинноволосый маг пробегает по девушке взглядом раз-другой, чешет подбородок.
- А что, можно и побыть.
- Тебе что, нечем заняться?! - накидывается лысый.
- Да ну тебя! - Косматый с улыбкой отталкивает злыдня, сандалии стучат на пути к Милите. - Видишь, дамочке страшно, надо успокоить…