Милита в тюрьме бешеных звероподобных туш, те орут, бьют кулаками в грудь, потрясают алебардами и дубинами, змеи на последних крохах энергии держат натиск. Из немертвой выбегает шеренга пяти светящихся фантомов, кудесница бежит замыкающей, повторяет движения фальшивок, оболочка маны делает неотличимой. Цепочка вклинивается в толпу, шесть сияющих Милит разбегаются кто куда, Эгорд не понимает, где настоящая…
На глаза попадается то одна, то другая, или сразу три…
Призраки искусно фехтуют, сыплют стрелами, мелькают туда-сюда как молнии. Грузные чудища в растерянности, пока сражаются с первыми, в спины бьют вторые, войско редеет. Летуны вообще не могут вмешаться, пехота столь отчаянно машет мечами и копьями, что может ненароком отрубить крылья.
Откуда-то сверху выстреливает черный луч.
Эгорд пробирается на женский крик боли.
Милита ползет по бугристому ковру мертвецов, отбивается от крабов, медуз, кальмаров, прочих саффловых питомцев.
В животе дыра - пытается зарасти, внутри крутится черная пыльная гуща, но тщетно, так и остается черной пылью. Двойники защищают хозяйку, сбегаются все пять, призрачные сабли луков режут, рубят, колют, не пускают, но парящий среди крылатого конвоя архимаг разрывает пространство еще одной линией тьмы, нежить кричит, дыра появляется под горлом.
Эгорд смотрит на архимага непонимающе, но в памяти возникает жрец, хотевший убить спасителей. Ясно: здесь то же самое - выслуживается, помощь в обмен на помилование.
Гримаса паники на лице Милиты сменяется садистской улыбкой. Давится смехом, рот кровоточит черными тучками.
- Как же все надоели! - кашляет, когти вгрызаются в мясо павших воинов. - Я вас всех убью!!!
Милита раздирающе воет.
Поднимаются скелеты. Несчастные жертвы Зараха и его слуг, погибавшие каждый день на протяжении многих лет. Земля копила кости год за годом, а теперь дно словно расцветает кошмарными белыми цветами.
Архимаг атакует вновь, но луч пронзает пустоту.
Милита уже летит в прыжке на Эгорда, израненное серое тело выгибается, лук перехвачен обеими руками, занесен для удара, воин-маг не успевает блокировать…
Немертвая зависает в воздухе.
Позади нее Удараг, сжимает по рукам и ногам щупальцами. Из Милиты валит черная дымная сущность, лук падает, но тело яростно дергается, как муха в паутине, огромный сильный саффл держит с трудом.
Скелетов до жути много, раскапываются, лезут и лезут, твердый вроде бы камень разрыхляется в блестящее зерно. Безоружные и хрупкие, упрямо побеждают числом. Каждого великана облепляют по десять костяных каркасов, жертвы похожи на гигантские шары белых веток.
Эгорд зажимает меч крепче, но тот все равно дрожит. На расстоянии удара качается в диких попытках освободиться Милита.
"Бей, друг!" - врывается в голову мысль Ударага.
Воин-маг колеблется, понимает, что надо, но… между ним и взбешенной нежитью пылает воспоминание: девушка в платье, с ромашковым веночком, плывет в высокой траве, улыбка милая, щемящая… Младшая сестренка… Где же ты?
Эгорд не может решиться…
"Друг, ты должен! Она уже не та, кого ты вспоми…" - мысль обрывается.
Нежить ухитряется извернуться лицом к Ударагу, пасть голодно раскрывается.
Кожа саффла мгновенно теряет влажный блеск, трескается от глубоких морщин, плоть худеет. Милита с ревом втягивает жизненную силу Ударага, тот в черном облаке, засыхает как росток, брошенный в угли, немертвая ломает остатки щупалец.
- Нет!!!
Эгорд вонзает меч в спину Милиты.
Нежить резко разворачивается, Эгорда сносит удар кулака в лицо.
Милита вынимает меч из тела, отбрасывает, краешек сапога поддевает лук, оружие возвращается в руку. Силуэт изящной походкой приближается.
- Не надо было тебя спасать, - шипит Милита.
Бросается как пантера - на четырех лапах, щеки дрожат рычанием.
Эгорд кидает себя навстречу, пальцы впиваются в черную рану живота. Трескучая сеть льда расползается по Милите медленно, но неотступно. Напротив лица Эгорда - страшная пасть, клыки. Пронизывает ужас, чувствуется, как из тела что-то утекает…
Уже видны первые черные пылинки, отрываются от кожи Эгорда, летят в ужасно широкий рот, съедает пустота.
Миг - и перед глазами ледяная статуя.
Глава 25
Скелеты разваливаются, по дну грохот падающих в кучи костей. Боевой гул стихает, полудемоны оглядываются в поисках угрозы, но не находят… Выпрямляются, опускают оружие, взгляды подозрительные, не ждали, что все кончится так внезапно, ищут подвох… Пухлые пылевые скалы неохотно оседают. У многих смыкаются веки, истерзанные воины лечатся тишиной…
Эгорд отнимает руку от ледяного живота. Изваяние Милиты поддается легкому качению, заваливается набок…
Из лабиринта огромных тел выметается Тиморис.
- Эгорд, что тут… ох, Ямор меня… - Сумасшедший взгляд переводится то на осколки Милиты, то на высохшую труху Ударага.
Воин-маг беспомощно собирает ледяные кусочки в воображении, пытается узнать в них прежнюю Милиту: в белом, как облако, платье, танцующую с Витором на холме, где они познакомились…
Мышцы словно подменили какими-то прозрачными водорослями.
К Ударагу подплывают рыбки, медузы, скаты, крошечные акулы… Их меньше, чем Эгорд помнит: кто-то разделил участь хозяина. Существа топчутся, вьются, робко пытаются залезть домой, в ноги, щупальца, веера, но те рассыпаются как сухие листья. Вроде бы тихо, но Эгорд каким-то окраинным нервом слышит их страдания, будто далеко воют собаки. Маленькие создание ложатся рядом, жмутся к останкам Ударага как можно теснее, но в то же время осторожно… Почему-то становится ясно: больше не встанут. Когда хозяин умирает, верный пес опускается рядом и от горя умирает следом.
Эгорд оседает на колени, меч как палочка старца.
Подходят саффлы: один, другой… Неспешно, но все до единого, Удараг исчезает за синей стеной. Затягивается вой, тихий, вкрадчивый, но плавно и неуклонно нарастает, затем на убыль, казалось бы, все, но вот опять наливается печальной мелодией, сильнее… Саффлы оплакивают отца.
Дно заполняется надрывным хором, так обычно поют жрецы света в храмах, хотя нет, не так, иначе бы Эгорд не рыдал. Дрожит, забившись калачом между двумя трупами, песок и кровь липнут к мокрым щекам.
Мутное беспамятство расступается: обнаруживает, что Тиморис ведет его сквозь пассивную толпу.
- Да-а, грустная вышла победа, - вздыхает воин.
Демоны, как прежде, безвольно торчат красными столбами, когти почесывают в затылках, ждут сами не знают чего. Полукровки, похожие на старых вояк, занимаются важными и не очень делами: чистят доспехи, перевязывают раненых, что-то перетаскивают туда-сюда, многие сидят компаниями, играют во что-то золотыми монетами, даже умудрились развести костры, из чего - не понять. Больше всего работы у крылатых: освобождают жрецов, по дну барабанит железный дождь - падают оковы. Летуны курсируют с небес на землю и обратно, опускают прямые белые фигуры.
Тиморис приводит Эгорда в одинокий зал с порталом, усаживает на черный круг плиты, садится рядом.
- На, хлебни, - впихивает в руки воина-мага что-то овальное, прохладное.
Эгорд запоздало смотрит: фляжка с водой. Облизывает потрескавшиеся губы, но пить не хочется совсем.
- Давай-давай, не ломайся. - Тиморис, как нянька, подносит горлышко булыжника ко рту Эгорда, опрокидывает.
Язык обжигает жидкая свежесть, насквозь пропитывает шею ледяной жизнью, дыхание прочищается, будто кто-то выбил закупоренный вход пещеры легким ударом.
Пальцы остервеневши выхватывают фляжку, Эгорд глотает как зверюга в знойной пустыне, попробуй отбери - порвет и разбросает. Под кадыком жадно булькает, подбородок в ручейках, разум яростно избавляется от заболоченности, линии зала четкие как на схеме.
- Эй, оставь мне, верблюд облезлый! - смеется Тиморис, все-таки отнимает имущество.
Эгорд дышит шумно, стены отражают звук, превращают в рокот морских волн. Телу легче, но на сердце угнетающе знакомая тяжесть. Вроде бы победа, остановили наступление демонов, спасли - подумать только! - мир, надо плясать от счастья, гулять с Тиморисом по тавернам, но… кажется, Тиморису придется гулять за двоих.
В жизни было немало битв, они с Витором одержали не одну победу, многие можно назвать великими. Эгорду известно чувство победы - невероятное чувство! Крылатое, пьянящее… А здесь - нет. На душе тот же груз, пасмурное небо, когда Эгорд едва очнулся после гибели Витора и Милиты, разбил в подвале стену, одел стальную чешую, взял меч. Когда решил убить Зараха.
Гнев все еще внутри. Потому что Зарах не убит. А значит - победы нет.
Для Тимориса, для изнывавших в рабстве жрецов и полудемонов - да, есть, и заслуженная, а для Эгорда - нет. И не будет, пока Зарах дышит. Можно смириться с этим тягостным ощущением, отстроить дом, завести семью, носить на шее камень всю жизнь, наращивая горб, ночами просыпаться от кошмаров, глушить слезы вином, блевать на пирушках с такими же ветеранами, травить из воспоминаний байки…
Эгорд выметается из зала.
- Ты куда? - Тиморис за ним, спотыкается.
Треть жрецов уже на свободе, белые мантии плавают между суровыми тушами полудемонов.
- Кто-нибудь знает, можно ли снова открыть портал, где скрылся Зарах? - Эгорд с судорожной надеждой оглядывает лицо за лицом.
- Погоди, сундук с безумными идеями. - Воина-мага разворачивает к себе Тиморис. - Ты чего удумал?
- Так надо.
- Собрался в царство демонов? - с улыбкой недоверия спрашивает Тиморис. - Нет, я люблю шутки, но…
- Ты остаешься, - отрезает Эгорд. - Не обсуждается.
- Вот простая душа, а! - Тиморис всплескивает руками. - Разумеется, остаюсь! Я же не сумасшедший… Эгорд, я за тобой в любое пекло. Но… в этом мире. ТУДА не пойду, даже если тысяча бесов пошлет во главе с Ямором.
- Тем лучше. - Эгорд опускает руку на плечо друга. - Тиморис, мне это нужно. Как объяснить… Ну, вот тебе не живется без красивых девушек, а мне точно так же… без Зараха. Только я в него хочу засунуть не это, а что-нибудь стальное и острое.
Тиморис мнется, соображает, что сказать, но лишь вздыхает, печально улыбается.
- Да он у меня тоже… вполне себе железный, подружки расскажут, я тебя с такими лакомками познакомлю!
- Обязательно расскажут, - усмехается Эгорд.
Тиморис опять вздыхает. Не верит, бедняга, что Эгорд доживет до рассказов.
Из толпы выходит седовласый жрец, исхудалое лицо в рубцах.
- Мы не знаем, как открыть портал. Можем лишь дать энергию.
- Но неужели, кроме Зараха, никто не… - Эгорд моргает, словно ребенок, у которого отобрали последний медяк.
- Зарах - единственный из захватчиков демон, рожденный в преисподней. Остальные созданы в мире людей.
- Мы можем! - надменный голос сверху.
Подлетают шесть выживших темных архимагов, крылатая стража смыкает их шелестящим полукольцом, бдит, чтобы не делали глупостей. Архимаги приземляются, один подходит к Эгорду, воин-маг узнает того, кто ранил Милиту.
- Почему не добил нежить, пока Удараг еще был жив? - сквозь зубы спрашивает Эгорд, пальцы хрустят ледяной корочкой.
- Мы-ы… с вашим приятелем, - качает рукавом архимаг в сторону праха, где толпятся скорбящие саффлы, - не договорились. Требовали свободу и часть драконьей армии, но этот самый… Удараг… согласился лишь на свободу. Мы ответили, что за такую цену вашу противницу готовы только ослабить.
Архимаг искривляет губы в гнусной улыбочке, шлем и кожа одного цвета, кажется, что огромные, как личинки пещерных червей, рога лезут из черепа, лава в глазах вязко перекручивается в узлы.
- Саффлы свидетели, мы исполнили часть договора, теперь ваша очередь. Почему эти надоедливые комары, - тычет в летунов, - все еще не дают перемещаться свободно?
- Дадут, если скажу, - отвечает Эгорд. - Но разговор начался не с этого.
- О да, конечно! - Архимаг демонстрирует кривой поклон. - Мы знаем ритуал, открывающий врата в мир грешников, нам придется лишь вновь позаимствовать силу светлых коллег. - Смеется сдержанно, но с удовольствием. - Будет больно, но им не привыкать.
Светлые в толпе через одного, гневные взгляды давят темных отовсюду, в руках преломляется свет, как взбешенный зверь на цепи, которому с большой неохотой не позволяют сорваться.
- За сию услугу нам нужна сущая ерунда, - продолжает архимаг. - Свобода, уже, между прочим, заслуженная, и драконья армия. Вся. Проведем обряд подчинения, драконы станут служить нам, и мирно улетим в далекие необитаемые земли…
- Хватит и свободы, - повышает голос Эгорд.
- Тогда нам больше нечего здесь делать, - сухо отвечает архимаг, собирается развернуться, взлететь.
Эгорд заостряет взгляд.
Вокруг архимага вырастает четверка многоруких ледяных статуй - чудовищ, которых воин-маг спонтанно создал в воображении, в каждом кулаке по копью, древки и острия с треском вытягиваются, упираются архимагу в бока, грудь, спину, руки, ноги, пах, щеки… Легкое усилие воли - и наглый адепт тьмы повиснет на кольях куском дырявого мяса.
- А сейчас? - осведомляется Эгорд.
Пять архимагов, наблюдающих в сторонке, едва заметно жмутся друг к другу, мышцы на шеях так и дергаются в желании затравленно вертеть головами.
- Хмм… - Лицо пленника скисает, огонь в глазах тухнет. - Думал, вы свое слово держите…
- Ну не вам же одним всех обманывать да предавать, - сверкает челюстями Тиморис. - Зато теперь знаешь, каково, можешь в необитаемых землях перед темными дружками хвастаться.
Пленник льда кисло молчит…
- Только неизвестно, куда портал выбросит, - говорит злорадно, в отместку. - На мягкую земельку или в озеро лавы…
- Ничего, выплыву.
Архимаги под надзором саффлов скрываются в зале с порталом, остальные начинают оживать, суета набирает обороты. Похоже, до всех лишь сейчас дошло окончательно, что война в прошлом, они живы, а посему - надо что-то делать дальше, с чего-то начинать новую жизнь, а рядом никого, кто бы подсказал… Эгорд бредет в текучих коридорах толпы, Тиморис огораживает его как столичного барда от поклонников, все чаще и настойчивее пристают с вопросами: полудемоны, жрецы, истерзанные пытками рабы и рабыни. Почему именно к нему - непонятно.
Но факт с каждой минутой твердеет: Эгорда считают лидером. Вся надежда на Тимориса, пусть как-то объясняется, переводит невнятные отговорки "лидера" в связную речь. Именно сейчас Эгорду не хочется брать на себя какой бы то ни было груз, жаждет лишь отправиться в мир демонов, отомстить Зараху!
Летуны освобождают последних жрецов и жриц, некоторые уже на грани - кости торчат, глаза слепые, на губах трепещет бред. Светлый Орден решает исключить самых истощенных из предстоящего ритуала открытия врат, на несчастных рисуют защитные руны.
Эгорд отстегивает тяжелый от чужой крови плащ, тело выпрямляется как лук, которому перерезали тетиву. Потускневшая ткань изорвана, в дырах, еще этот порез от Милиты на всю ширину. Такой одежей побрезгует распоследний нищий.
Пальцы нащупывают на спине промокшую материю, тут совсем недавно были стальные чешуйки. Но уже скоро к ногам Эгорда сползаются морские создания, верные спутники саффлов. Недостающие чешуйки сверкают в клешнях, зубах, жгутиках. Существа заползают на Эгорда, тот слегка вздрагивает от щекотки, но улыбается, позади копошение, постукивание, словно работает маленькая кузница.
"Мы ждем указаний, друг Ударага", - врывается в голову рокочущий хор саффлов.
- Вам придется указывать самим себе, друзья. - Эгорд оборачивается. - Я ухожу, а никто лучше вас не направит других полукровок. Объединитесь в один разум и примите решение. В конце концов, вы освободились от воли архимага не для того, чтобы переходить к другому хозяину. Поступайте свободно.
"Благодарю, друг!" - Теперь многоголосье слитное, кажется, что думает кто-то один.
Эгорд обнаруживает, что чешуйки на месте, гладкие, теплые, как только что выплавленные.
- И вам спасибо.
У портала темные архимаги читают заклинание, когти вычерчивают в воздухе острые фигуры. Между колоннами - саффлы, следят за каждым движением. И за каждой мыслью. Эгорд на возвышении телепорта, лицом к пока еще пустому входу.
- Не передумал? - теребит за руку Тиморис, нижняя половина тела утоплена в тени портальной плиты, голова торчит на уровне пояса Эгорда.
- Передумал, - кивает воин-маг. - Убью Зараха не льдом, а мечом.
- Ясно, - вздыхает Тиморис. - Да, наверное, я трус и…
- Замолчи. Не вздумай морочить этим голову. Это лишь моя битва, никому не позволю за нее отвечать. А уже тебе и подавно.
- Уже решаешь за меня? - невесело усмехается Тиморис.
- Не вешай нос, дружище, - улыбается Эгорд. - Тебя ждут трактиры, много вина и красоток, расскажи им о наших передрягах, можешь приукрасить в свою пользу…
- Вот же паразит! - неизвестно кому жалуется Тиморис, но лицо и голос на поправку. - Говорит так, будто собрался помирать. Убью, гада!
- Ну вот, узнаю старого Тимориса.
- Сам ты старый! Я еще мальчик, спроси любую девочку…
За воротами массовый крик, в зал втягиваются черные струи силы, обвивают архимагов, те направляют ее к порталу, ленты черноты скручиваются в веревки, обвязывают каменные полумесяцы. Меж ними разворачивается тьма, бездонная воронка воет голодным зверем.
- Прощай. - Эгорд не может оторвать взгляд от влекущей бесконечности.
- Я те дам прощай! - грозит кулаком Тиморис. - Только попробуй не вернуться, я тебе…
Хочется услышать, что же такое сделает Тиморис, если Эгорд не вернется, однако нога уже ступает в портал, фраза мгновенно затухает, вокруг только рев и черные пружины смерча, сознание летит в бесконечность туннеля…
Часть 4
Глава 26
Ощущение странное.
Похоже на секунды, когда перед самым пробуждением вдруг осеняет, что это сон: облегчение, даже некое чувство власти.
Эгорд "просыпается" в клетке, уже стоя - перед стеной толстых вертикальных прутьев. Даже не прутьев, а труб. Думает, это ресницы еще не расцепились, но нет - веки подпрыгивают, вжимаются в брови, глаза распахнуты шире некуда, но - все те же прутья. То есть, трубы.
За ними - пейзаж громадной величины. Эгорд понимает, что попал на склон неизмеримо гигантской лестницы, а клетка - внутри одной из ступеней. Лестница бескрайняя, и в высоту, и в ширину, горизонты растворяются в зеленоватой мгле. Наверное, сейчас ночь. Или вечер. Небо такое же сумрачное, с оттенком зелени, а тучи кровавые, бегут пугающе быстро, словно в вышине время летит быстрее раз в десять. И столь же часто вспыхивают сетки молний.
Все - из металла. Железо, сталь, медь… Ничего деревянного, каменного, глиняного… Только металл. Воздух пропитан его запахом.
Широкая, как улица города, ступень отполирована до зеркального блеска, по обочинам сталь тусклая, исцарапанная. Ветер метет пепел и застывшие лавовые капельки, катит шарики ртути, скользят и плывут бурые хлопья ржавчины, которая встречается здесь чаще всего прочего, как замена мху, плесени, тополиному пуху.