- Хватит! - обиженно взвизгивает Тиморис. - Чего я тебе сделал-то?!
- Появился на свет, - улыбается Милита. - Между прочим, я тебя не спихнула. Даже спасибо не скажешь…
- Спасибо!
- Хороший мальчик.
Тиморис отворачивается, рожа злая, надутая, долго рассматривает горы. Молочный блеск снежных шапок успокаивает. Эгорд любуется горными громадинами, пытается разглядеть каждую белку в кедровой хвое, каждую пещеру, в долинах сверкают быстрые реки, текут с воздушными путниками в одном направлении.
- Ладно, - с неохотой, но вполне мирно говорит Тиморис. - Буду считать, что влюбилась. Такую длинную речь для меня заготовила, польщен!
Милита фыркает.
Через пару часов горы исчезают, навстречу обрушивается океан. Тиморис восхищенно ругается.
- Не стыдно при девушке, - качает головой Милита.
- Не девушка, а зверюга, - отмахивается Тиморис, глаза таращатся на воду.
Милита усмехается.
- Ты мне льстишь.
Океан словно перевернутое небо, только темное и живое. Игра бликов непрерывная, частая, солнечных вспышек на поверхности огромное множество, трудно различать каждый в отдельности, сливаются в нечто единое, трепещущее жизнью.
- Материк перелетели быстро, - замечает Тиморис приподнято.
- Всего лишь краешек материка, - осаждает Эгорд, взгляд устремлен вдаль. - Грифовы скалы не так уж далеко от берега. Настоящий перелет впереди.
- Вот именно, - кивает Милита. - Хорошо, если одолеем воду за полмесяца. Это без сражений, долгих привалов и прочих милых вещей. Но без этого вряд ли…
Эгорд разглядывает пучки фиолетового сияния, пелена вокруг костей дракона слегка реже, чем до пробуждения. Магическое пламя заменяет ящеру плоть, летун за время полета основательно исхудал, крылья трещат громче, будто ржавые железяки без смазки.
- Дракону хватит сил? - спрашивает Эгорд.
- Он подпитывается от меня, - отвечает немертвая.
- И твои силы не бесконечны.
- Будем охотиться.
Милита наваливается на шею дракона, монстр с хрустом складывает крылья, пикирует, всадники держатся за гребень, воздух режет белыми лезвиями, норовит залезть под пальцы, разогнуть хватку.
- Ты что творишь, мертвечина?! - орет Тиморис, ноги отчаянно упираются, вот-вот соскользнут, тело затрепыхается на ветру как флаг.
Крылья распахиваются за миг до столкновения с водой, дракон медленно парит над мирными, вычищенными до блеска волнами, Милита в позе затаившейся хищницы, Тиморис забывает, что нужно бояться и ругать весь мир, любуется удобно выставленными формами. Девушка свисает с шеи ящера, пристально вглядывается в синюю глубину…
Под толщей воды в какой-то момент мелькают радужные огоньки чешуи. Милита хлопает дракона, верный монстр ныряет челюстью в воду, белопенные фонтаны окатывают Эгорда с головы до ног, на губах соль. В пасти дракона хлещет упругими телами стая рыб.
Позади из воды бьет огромное щупальце. Тиморис чуть не падает, дракона отбрасывает вперед, пошатывает, Эгорд оборачивается. Серая сморщенная кожа, пленка слизи мерцает на солнце, шевелятся белые присоски… Щупальце уже высотой с башню… Нет, с крепость, со скалу… Еще выше! Продолжает расти… Гигантская колонна извивается, начинает падать на беглецов.
- Милита!
- Вижу.
Дракона накрывает тень, Милита резко уводит ящера в сторону и вверх, великанский мясной меч проносится рядом, Эгорд ощущает холодное касание даже через воздух, оно несет в себе нечто пугающее и восхитительное, словно поговорил с древней силой, что сотворила мир сотни тысяч лет назад.
Щупальце разрубает океан, два цунами уносятся в разные стороны, край одного проскальзывает по брюху дракона.
- Мать бесова! - орет Тиморис. - Что за гадина?! Я чуть штаны не обос… обесславил!
- У спрутов брачный сезон. - Эгорд смотрит на протяжную полосу пены, водная масса пытается обрести равновесие. - Они сейчас близ поверхности, через месяц вернутся на дно.
Давит глухой вой. Тихий, но уши заткнуть хочется.
- Хотел добыть подарок для самки, - объясняет Эгорд.
- Так и знал, что все беды от баб, - ворчит Тиморис.
- Баба только что спасла от смерти, - насмешливо замечает Милита.
- Ага, сама же туда и завела!
- Зато с едой.
Рыбы по-прежнему копошатся в пасти дракона. В черепе много лазеек, по всем законам добыче положено вываливаться, но лиловая пелена держит.
Спустя полчаса впереди наперебой кричат птицы.
- Глядите. - Эгорд указывает на стайку белых, плоских, как сабли, птиц с красными клювами. - Чайки. Значит, неподалеку рифы.
Птицы пронзают воду, шипучие брызги вызывающе громкие, никого не боятся, выныривают как стрелы, тоненькие клювы стискивают жирных рыбин прочно.
Тиморис осторожно спрашивает:
- Разве они не боятся… этого… - машет руками, изображая щупальца.
- Слишком мелкие, спруты на таких не охотятся, - отвечает Эгорд.
Из-за горизонта и впрямь вырастают рифы разной длины. Будто великан из темного гранита тянет в небо пальцы. Вокруг маячат крикливые птичьи силуэты.
Милита сажает дракона на самый высокий риф. Чайки слетают как пух с одуванчиков, громко возмущаются, через какое-то время суета стихает, птицы вновь чистят перышки, топчут насесты, будто нет рядом никакого дракона.
- Привыкли, - понимающе кивает Эгорд. - Здесь до нашествия часто плавали корабли.
- Эй, а если нас длинный схватит?! - Тиморис с ужасом смотрит в темные водяные недра.
- В отличие от тебя, балбес, я всегда настороже, - отвечает Милита. - В крайнем случае, бросим ему тебя, пусть ломает зубы, а сами успеем улететь.
- Спасибо, ты мне тоже нравишься, - огрызается Тиморис.
Милита мановением руки подзывает рыб, их несет фиолетовое сияние. Над ладонями девушки добыча сливается в крутящийся шар, блестящие тела бьют друг друга, Тиморис отмахивается от брызг и чешуек.
- Берите, - говорит Милита.
Эгорд выхватывает трех рыб.
Лицо Тимориса светится жадно, воин сгружает трофеи на колени, зажимает в подмышках, гроздья увесистых пучеглазых рыбин висят в руках. Шар заметно разрежается.
- А как жрать-то? - Тиморис озирается. - Костерчик тут развести еще можно, если согнать чаек, а вот дрова…
Белоснежные глаза Милиты превращаются в черные провалы, немертвая открывает рот, сверкают клыки. Рыбий шар замирает, существа дрожат как в агонии, стремительно худеют, чешуя и плоть превращаются во что-то черное, рассыпчатое, потоки "золы" стягиваются в рот Милиты.
Скелеты рыб плавают в сиреневом огне. Глаза Милиты вновь наливаются белым.
- Вкусно. - Немертвая облизывает губы.
Тиморис чуть не роняет съестные богатства, рожа бледная, взгляд примерз к Милите.
- Только м-меня так не ешь, - стучат зубы.
- Хорошо, съем как обычно, ножом и вилкой, - улыбается немертвая.
- Милита права, - говорит Эгорд.
- Меня надо съесть?!
- Нет, съесть надо рыбу, но придется по старинке. Возиться с костром, готовкой и поеданием нет времени, да и место небезопасное.
Тиморис вздыхает, из-за сапога неохотно появляется ножичек, воин уныло вырезает на чешуе руны.
Эгорд делает то же самое. Через некоторое время от рыб остаются лишь кости, воин-маг передает часть энергии Тиморису.
- А что, ничего. - Воин выглядит бодрее, настроение приподнятое. - Но все равно скучаю по вкусу жареного мяса, рыбки, а еще бы пивка…
- …и одеяло с девкой, - дразнит Милита. - Не в той компании, дружок.
- А-а, ерунда, - отмахивается Тиморис, развалившись на гребне. - Прибьем этого Зараха и пойдем кутить!
- Жаль огорчать, но вряд ли доживешь, смертный. Да и на твой счет, Эгорд, сомневаюсь. Впереди столько преград, что без смертей с нашей стороны не обойтись. А ко мне смерть равнодушна.
Эгорд и Тиморис переглядываются.
- Спасибо на добром слове, подруга. - Тиморис водит по лезвию копья маленьким точильным камнем.
- Даже нежить смертна, если очень постараться. - В голосе Эгорда холод.
- Ну, стараться не позволю, - спокойно отвечает Милита. - И потом, даже если к Зараху доберемся вместе, никто не посмеет убить его, кроме меня. Запомни, Эгорд: Зарах мой.
- Не время делить медвежью шкуру.
- Все равно запомни!
- Так, мстители, - властно кричит Тиморис, - весь дракон в рыбьих костях, надо бы их за борт!
Эгорд и Милита смотрят на воина, напряжение медленно гаснет. Милита вздыхает:
- За борт надо тебя.
Поднимает руки, шепчет заклинание, слова с тягучим эхом, будто в просторном мавзолее. Рыбьи скелеты взвиваются, как внезапно разбуженные, игольчатые челюсти хищно щелкают, рыбу-нежить окутывает собственное лиловое пламя. Косяк немертвых заплывает в клетку драконьих ребер, костяные рыбы неторопливо перемещаются в густом фиолете, иногда кусают друг друга.
- А это… зачем? - Тиморис говорит так, будто его посадили на цепь рядом с тигром.
- Тебя позлить. - Милита возвращается на место всадницы. - Пригодятся. Надо же обзаводиться личной армией.
Дракон взлетает, в лица бьют облака, несколько мгновений в тумане - и оказываются над белоснежными островами пара.
Облака и океан меняют краски: синий и белый с наступлением сумерек окрашиваются в медь. Милита снижается на рыбалку трижды, грудная клетка дракона забита рыбьей нежитью, сиреневый огонь пылает на всю мощь. Появляются первые кровавые пятна, полосы заката.
Ночью тьма кромешная, где небо, где вода, не разобрать. Магическое пламя вокруг костей дракона в черноте пронзительно яркое, мелькают белые лучики. Тиморис рассказывает анекдоты, ржет во все горло, Эгорд пытается заснуть. Милита погружена в хмурое безмолвие, заостренный взгляд режет темную даль, белое сияние глаз рассеивает тьму на несколько метров вперед, видны обрывки туч. Иногда, после самых пошлых анекдотов, похожая на камень немертвая взрывается смехом, Тиморис вздрагивает, но вливается в веселье, Милита вновь застывает, будто Тиморису померещилось.
Эгорд не может уснуть, тонкая дрема разрывается демоническим смехом Милиты, закрадывается ужас, хочется верить, что сон, Милита не может смеяться так. Терзают нехорошие предчувствия…
Назойливые мрачные видения отогнать не удается, Эгорд обращается к верному лекарству - вспоминает Витора и прежнюю Милиту, солнечные дни, прогулки по лесам и лугам, собирание трав для целительных отваров, Эгорд учил Милиту варить супы, а потом девочка с радостным визгом бросалась "старшему брату" на шею, хвасталась, что Витор наконец-то не выплюнул, краснея и прося прощение, а умял три тарелки…
- А вот еще один, - сквозь смех говорит Тиморис. - Покупает как-то графская служанка на рынке здоровенную колбасу…
- Заткнись уже!!! - рычит немертвая, до хруста сжимает увенчанный клинками лук.
Тиморис втягивает голову в плечи, будто схватил мешком по макушке.
Губы нежити дрожат в оскале, глаза слепят белой лавой.
Тиморис затравленно отворачивается, ложится спать…
Эгорд закрывает глаза, в подсознании шум воздушных рек и крыльев дракона. Успокаивает лучше тишины: уснуть под него труднее, но засыпать приятнее.
Тело ощущает резкий толчок и потерю равновесия, будто гигантская ладонь теснит в сторону. Веки подпрыгивают, больно бьют лучи солнца.
Уже утро!
Рука прикрывает глаза, другая отчаянно держится за гребень, Эгорд скользит вниз по круто наклонившейся спине дракона, повисает на ремнях и руке. Рядом, сквозь место, откуда только что отпрянул дракон, с ревом проносится огненный шар величиной с бочку, исчезает в облаках.
- За нами погоня! - кричит Милита.
Глава 10
За бешено вьющимся костяным хвостом мелькают три драконьих силуэта. Из ноздрей и пасти красного валит дым и языки пламени. Зеленый всей кожей источает клубы ядовитых испарений. В ледяной ауре синего красиво преломляются солнечные лучи.
Тиморис расклеивает глаза, рот трещит по швам в бегемотьем зевке.
- Эй, что так трясет?.. Милита, ты разучилась управлять этой громадиной? Веди ровнее…
- Голову пригни, дурень!
- Сама ты… красивая! Делать мне нечего…
- На хвосте драконы!
- Ага, те самые, из джунглей, а верхом сидят дикари, хотят вернуть меня в племя, соскучились по моей…
С обеих сторон пролетают громадное огненное ядро и не менее громадный ледяной клинок, а в трех пальцах от головы Тимориса - сгусток зеленой жидкости в горячей пелене такого же ядовитого цвета, капля выстреливает в доспех воина, металл шипит, уродливая ямка источает дым.
- Мама! - визжит Тиморис, поворотом головы чуть не сворачивает шею, глаза как сливы, в них отражается драконья троица. - А-а-а! Лети, скотина костлявая, уноси крылья! Милита, скажи своей корове, пусть летит быстрее!
- Эгорд, заткни этого припадочного! - кричит немертвая. - Или выкинь!
Воин-маг прыжком оказывается рядом с Тиморисом, валит на хребет дракона-нежити вместе с собой, над ними пролетает широченное лезвие льда, Эгорд всем телом ощущает холод.
Поднимает голову, Милиту должно разрубить надвое…
Немертвая по-прежнему на шее крылатого слуги в хищной позе, капюшон покрыт инеем.
Позади нескладный рычащий хор.
Милита резко разворачивает дракона к преследователям.
- Совсем спятила, дохлая?! - кричит Тиморис. - Нас же в пыль сотрут!
- Нас и так собьют, рано или поздно, если будем удирать, - громко, но спокойно говорит Эгорд.
Драконы наперебой рычат, увеличиваются, ближе и ближе, тяжеленные крылья вздымаются и падают легко, как птичьи, смыкаются ударом то вверху, то внизу. Вокруг ящеров пышут огонь, лед и яд, похожи на призраков.
Эгорд метает в ядовитого три ледяных шара подряд, дракон уклоняется просто, будто не уклон, а танец.
- Бесполезно, - говорит Милита. - Лед слишком медлителен.
Сюда бы Камалию с ее лучами, думает Эгорд, в груди покалывает, в смертельном бою воспоминания о потере особенно болезненные.
Из разинутых пастей срываются снаряды всех мастей, летят сокрушительными кометами, Тиморис вопит, прощается с жизнью. Милита проводит маневр, похожий на тот, что проделал зеленый, мир переворачивается, Эгорд прижимает себя и Тимориса к драконьей спине.
Все возвращается на места, Эгорд успевает понять: все не только живы - если можно так о нежити, - но и целы. Драконы близко, можно разглядеть каждую чешуйку.
До столкновения с зеленым - миг…
Тот разевает пасть, сверкают клинья зубов, в горле уже бурлит новая порция отравы. Костяной резко уходит вбок и вверх, зеленая тварь проносится мимо, Милита что-то выкрикивает. Костяной разводит челюсти, оттуда выливается поток рыбьих скелетов, окутанных фиолетовым свечением, косяк обволакивает зеленого, рыба-нежить грызет жертву.
Ядовитый дракон воет, в панике крутится на месте, дергается. Поры между чешуйками бешено сокращаются, брызжут фонтаны яда. Облако кислотной отравы раздувается, плотнеет.
Тиморис во все глаза смотрит на бесящихся рыб.
- Давай, мои хорошие, жрите гадину, так ее! - орет в истерическом веселье.
Милита разворачивает костяную громадину по широкой дуге, горизонт наклоняется, Эгорд и Тиморис напрягают мускулы удержаться, фиолетовое пламя на удивление скользкое.
Ледяной и огненный драконы тоже разворачиваются, в разные стороны, но с завидной симметрией, будто распускается пестрый цветок.
Тело зеленого безвольно падает. Кислота съела рыб, но дракону не легче: прожорливая нежить изодрала чешую и кожу, оголенная плоть сгорела в ядовитом облаке, к воде камнем приближается окровавленный силуэт, из мяса торчат кости…
Милита берет курс на огненного, тот мчится навстречу с удвоенным гневом, чешуя горит как свежие угли.
- Рыбок больше нет! - кричит Тиморис. - Чем драться-то?!
- До стычки целых полминуты, придумаем что-нибудь! - улыбается Милита, похоже на оскал.
Тиморис устало роняет голову, мол, делайте, что хотите, помирать так помирать.
Эгорд тянет руку вперед, перед мордой костяного дракона появляется выпуклый островок светового щита, должно хватить на защиту Милиты и драконьего черепа. Воин-маг сплел бы сферу целиком, на всякий случай, но сил вряд ли хватит на такой огромный щит, лучше рискнуть, сосредоточить в месте предполагаемого удара.
Милита оглядывается на Эгорда, кивает. Наваливается на дракона, тот рывком набирает скорость, встречный ветер расчесывает хлопья лилового пламени на прямые локоны.
Синий дракон слева, несется на таран. Милита молниеносно выхватывает лук, вспыхивает магическая стрела, ледяной отдергивает голову вбок, замедляется, крохотный выигрыш во времени позволяет костяному пролететь сквозь клочок пространства, который спустя миг рассекает туша ледяного.
Челюсти красного дракона распахиваются, блестят зубы и пухлый язык, глотка выбрасывает огненный шар, пламя словно глыба оранжевого камня, бешено крутится в пелене дыма, растет, заслоняет дракона.
Световой щит врезается в сгусток огня чудовищной мощи, тот взрывается, лоскуты пламени обтекают щит, лижут ребра костяного дракона и доспехи Эгорда, но в итоге улетают назад с остатками дыма.
Щит тускнеет, мерцание магической пленки жалобное, словно молит погасить или дать новых сил. Эгорд красный как лава, рука смывает с лица пот, вытягивается, губы складываются в слова заклинания. Перед глазами муть, голова кружится, но магический панцирь вновь наливается лучами, те вызывающе торчат во все стороны.
- Держитесь! - кричит Милита.
Эгорд успевает заметить морду огненного дракона - в копоти, шипах и крупной, как крепостные плиты, чешуе. Она приближается, словно за мгновение вырастает из ореха до размеров телеги.
Встряска такой силы, что хребет костяного дракона больно бьет по телу, особенно в подбородок, хоть зубы пересчитывай, руки и ноги зверски цепляются за гребневые бивни, уши закладывает вопль Тимориса, мир вращается до тошноты быстро, Эгорд закрывает глаза.
Границы времени проваливаются, Эгорд ощущает жгучий холод, веки приподнимаются, хочется увидеть, в чем причина…
Причина бьет в глаза ослепительным светом. Фиолетовое пламя пылает настолько ярко, что его корни изливают белизну. Немертвая вкачивает в кости и суставы бешеный поток энергии, чтобы скелет не развалился…
Все кружится, но уже не так бурно, в какой-то момент Эгорд осознает, что очередная петля не случайна, Милита вернула управление, ведет костяного по кривой, используя силу, что осталась от удара.
От щита не уцелело и лучика, но далеко внизу падает бездыханный кусок мяса, у огненного дракона неестественно выгнута шея. Сломал, бедняга… Но эта смерть куда более быстрая и менее болезненная, чем у ядовитого сородича…
- Люди, я живой! - орет Тиморис. - Бедные штаны, сушить и сушить, надеюсь, просто вспотел…
- Пригнись, дубина! - рычит немертвая.
Эгорд приводит в исполнение, оба вновь прижаты к хребту, носы тонут в лиловом огне, над спинами с треском пролетает очередь ледяных копий.