На выходе замечаю две тени, слившиеся в страстном поцелуе. Лозняк толкает служанку к стене и скользит губами по тонкой шее, удерживая ее на месте.
- Почему нет, девочка, - хриплый шепот и стон Сабии:
- Да, пусть будет да, но только сегодня.
Ускоряю шаг, стремясь оставить пару наедине. Щеки горят, дыхание сбивается, неужели не было местечка укромней?
В палисаднике зацвел кайриб. Мой букет пал жертвой неаккуратного переезда, и Атолгар обещал принести новый букет. Подхожу к скамейке, но она мокрая, дети вновь играли в водный бой. Завтра Альбод будет нарасхват, заговаривать малышам и малышкам носики. Притрагиваюсь к кусту пальцем, раз уж я здесь, так почему бы и нет?
Аккуратно обламываю веточки - огромная охапка мне нужна, а вот небольшой букетик в вазу поставлю с удовольствием. Добавляю белый, неизвестный мне цветок, несколько высоких, сочных травинок и оборачиваю плотным кожистым листом болотницы. Эта травка растет только в сухой местности, но из-за своего внешнего вида имеет такое неаппетитное название. Широкие мясистые листья с фиолетовыми прожилками превосходно довершают собранный букет.
На пути в свои покои встречаю жену Лозняка и щеки вновь опаляет жаром. Сложно смотреть на женщину, чьего мужа я только что видела в весьма непристойном виде. Вежливо раскланиваюсь с ней и чудом избегаю встречи с леди Инирой.
В гостиной тихо, ищу, во что поставить букет. Смешно, не так давно вся моя комната утопала в цветах, маркиз носил мне их охапками. А сейчас я рву для себя цветы сама, и нет ни единой вазы, чтобы поставить букет. Взяв грубую глиняную чашку, в ванной комнате набираю воды. Настроение стремительно ухудшается.
До ужина остается не так много времени, служанка, в любовном угаре, вряд ли вспомнит о том, что миледи нужно помочь одеться. Выбираю простое платье, без корсета, в одиночку мне его не застегнуть. Плету косу, перевивая ее грубым шнурком, на концы которого я не так давно прицепила яркие бусины. Простые башмаки - сегодня мне хочется грустить, а что может быть лучше чем несколько вечерних часов в одиночестве, на крепостной стене?
Букет мозолит глаз. Ловлю себя на острой зависти, и Сабия и Сирилл, все при счастье и только я все спустила на псарню. Решительно беру букет и отношу в спальню - пусть стоит там.
На постели лежит плотный, белый конверт. На нем нет адреса, имени или сургучной печати. Ничего. По плечам проходит озноб - в который уже раз мои покои принимают незваных посетителей? С опаской беру его в руки, он тяжелый. Внутри не только письмо, если вообще есть.
Возвращаюсь в гостиную, переворачиваю письмо над полированной поверхностью туалетного столика. Янтарный кулон, я очень любила играть с ним в детстве, ударяется о столешницу и падает на пол. Следом скользит плотная карточка, исписанная резким почерком. Я опускаюсь на колени, дрожащими руками я первым делом хватаю кулон, надеваю на шею и прикрываю ладонями. Мама. Только после этого беру в руки записку.
Глава 11
Вновь и вновь ласкаю пальцами корешок "Наставлений". Под плотной обложкой скрыто куда больше тайн, чем раньше. Кулон, покоящийся на моей шее, не вызвал ни малейших вопросов. Это хорошо, что Ковен ближе к гуарам в этом вопросе - ни один мужчина Дин-Гуардира не спросит женщину, откуда у нее новые украшения. Слишком неприятным может оказаться ответ. Цвета янтаря, оправленного в серебро, глубокий, почти красный. Это знак правящей семьи Дин-Гуардира и права моли на эту подвеску весьма призрачны.
Вчера был настоящий день писем - Сабия принесла письмо из королевской крепости, Ее Величество уведомляет о том, что я вновь внесена в постоянный список гостей. А значит, каждый пятый день недели должна присутствовать в ее приемной. Будет ли это чай, игра или еще что-то, я должна там быть.
Сегодня компанию за завтраком мне составляет Лидда. Он как всегда немногословна, и с самого утра раздражена.
- Мой сын закрылся в кузнице, - женщина вертит в руках десертную вилку. - Помолвочный браслет, изготовленный для него отцом, он выбросил в море больше пяти лет назад. Он сам кует для нее украшение.
- Стоит порадоваться.
- Друид еще ни разу не ошибся, - миледи Терцис бледна.
- Вы выглядите так, словно сон вас покинул.
- Я слишком стара чтобы заботится о бастарде собственного мужа.
- Но именно этим вы и занимаетесь, - мне жаль ее.
- Не большой у меня выбор.
- Он огромен, - подскребаю с блюдца остатки творога. - Отдать в деревню, нанять кормилицу. Принести мужу в спальню и оставить там - его сын, его проблемы.
- Со стороны это звучит разумно, - Лидда наклоняет голову и через силу улыбается. - Посмотрим. Тебя можно поздравить? Вернулась в фавор к королеве.
- Знать бы еще почему.
- Роберта, - спокойно отвечает миледи Терцис. - Она одна из фрейлин королевы уже больше десяти лет.
- Адеррин был коронован три года назад.
- Прихлебательница звучит не так хорошо, - смеется Лидда. - Гремучая смесь, муж и сын, сильные маги, преданные королю. Мать держит сторону королевы, они непотопляемы и уязвимы одновременно. В тебе заинтересована Роберта, или король, или отец королевы.
- Моя память вернулась полностью, - сдержанно отвечаю и отставляю чашку в сторону. Сегодня Лидда пригласила меня позавтракать на вершине одной из башен крепости. Компанию нам составляет старая, покрытая ржавчиной зрительная труба. Лидда ловит мой взгляд и печально улыбается:
- Прадед Атолгара был мечтателем, он верил, что силы Ковена хватит для полностью мирной жизни. Труба принадлежала ему, здесь он и погиб. Ему перерезала горло собственная дочь. Видя, к чему ведет его слабая политика, она убила отца и покончила с собой. Истинная преданность Ковену.
- Это больно слышать, - негромко произношу я.
- Ириса, прадеда милорда, любили все в Ковене, - Лидда встает из-за стола и подходит к зрительной трубе. - После его смерти тело его дочери похоронили в лесу, а здесь все утопало в цветах.
- Она спасла их, - подхожу к миледи Терцис, - но взамен получила лишь сырую яму в лесу.
- Сейчас на месте ее могилы статуя эльфийской работы.
- Она лишила себя жизни, оттого что любила отца или оттого что страшилась Ковена? - мне становится интересно, сколько правды в этой красивой истории.
- Видение сути вещей может быть вредно для здоровья, леди Адалберт.
Ковен не умеет распоряжаться собственными богатствами. Невероятная библиотека, в которую никто не ходит. Башня, овеянная драмой, где можно было бы заинтересовать детей картой ночного неба. Все это ветшает и безраздельно принадлежит уходящему времени.
- Эта история поросла мхом и ржавчиной, миледи Терцис, - отстраняюсь от зрительной трубы. - Я бы хотела немного поработать.
Библиотека пуста. Сирилл гуляет со своим новым другом, а я схожу с ума, в ожидании обеда. Обед, ужин, ночной сон, завтрак, обед и вечерний чай с королевой. Мне необходимо попасть в Дин-Эйрин. И только завтрашним вечером королевская крепость откроет для меня двери.
Трогаю амулет, он переполнен магией, но все еще мне не подчиняется. Ранним утром я пробовала медитировать с ним, и даже получила небольшой отклик. Но в Ковене решительно негде уединиться. Меня последовательно посетили почти все близкие знакомые, так что к завтраку я была раздражена не меньше Лидды.
Я могу попасть в Дин-Эйрин и раньше. Оставляю библиотеку в решимости найти маркиза Амлаут. Нестись сломя голову не то, что позволительно леди. Но сейчас я сгусток энергии и мне необходим милорд.
- Атолгар, - едва завидев высокую фигуру маркиза, окликаю его, старательно переводя дыхание. К моменту, как милорд подходит, я уже спокойна.
- Доброго дня, миледи. Позволите сопроводить вас на обед?
- Это честь для меня, - учтиво склоняю голову. Вновь "миледи".
- Вы что-то хотели?
- Да, милорд. Я хочу посетить банк в Дин-Эйрине и ювелира. Возможно, мне подойдет что-то, из того что есть, - пожимаю плечами, - или сделаю заказ.
- Ради приема у королевы?
- Чтобы не уронить свое достоинство. Внучка Вортигерна не может ходить в серебре, если это не фамильное украшение, - отвечаю я, вкладывая в голос обиду и гордость. Маркиз склоняет голову.
- Мы могли бы отправить посла к эльфам, они благоволят Ковену.
Какая женщина откажется от украшений сделанных руками дивного народа. Полагаю, именно эта мысль кружится в голове милорда.
- Благодарю, но мне редко подходят работы эльфийских мастеров. Слишком воздушные и хрупкие, они нелепо смотрятся на мне.
И это даже не ложь. У моей матери было три эльфийских комплекта, у меня два - мы благодарили отца, и оставляли драгоценности в сейфе. Растительный орнамент, белое золото, жемчуг и нежнейшие изумруды - изысканность на черном бархате, терялась как на мне, так и на маме.
- Вы умеете удивлять, миледи.
- Но я не стремлюсь к этому, - магия открывает перед нами двери и маркиз подводит меня к столу. Усаживаюсь, не отказываю себе в удовольствии полюбоваться кислым лицом леди Иниры. В ответ она ласкают свой-чужой браслет.
- Вновь пропадали в библиотеке, Игрейн? - без приветствий обращается ко мне Инира.
- Да, искала сведения о предке Атолгара. Сегодня я была на Зрительной Башне.
- Это печальная история, - согласно кивает маркиз.
- Там можно проводить занятия с ребятней, пока им еще интересно звездное небо, - я небрежно отставляю в сторону бокал с вином. - Трубу легко починит кузнец, а линзы до сих пор целы.
- Легко сказать, Игрейн, - Атолгар грустно улыбается. - У нас не осталось звездных карт.
- Их можно купить.
- Но качество, - кривится Инира, вступая в диалог. - Без пометок и подсказок карты ничто.
- Все подсказки писали люди, - легко отзываюсь я. - Я изучала небо, и что-то смогу вспомнить.
- Так может быть вы, и будете учить детей? - ехидничает разозленная невниманием Атолгара Инира.
- А я бы взялась, - и сама понимаю, что сказала правду. - А вы, Инира? Не хотите поделиться с ребятами своими знаниями? Я знаю, что у вас было четыре наставника.
- Счет, письмо, литература и история, - перечисляет она и улыбается, - боюсь, я не столь всеведуща, чтобы учить других.
- А я смогу, - фыркаю я. - Буду ошибаться, но найдется тот, кто меня поправит.
Я начинаю вспоминать какого это, обедать не в одиночестве своих покоев, а в окружении людей. Далеко не всегда настроенных дружелюбно. Опыт прошлого, немного потускневший, подсказывает мне, как унизить Иниру и не подставиться самой. Всего лишь недоесть десерт, и не привлечь к этому ничьего внимания. Кроме самой противницы, разумеется. Этому трюку меня учила матушка. Дин-Эйрин породил свой собственный этикет и моду. Леди Адалберт разобралась в этом и заставила понять и принять меня. Жить по правилам эйров безумно тяжело, но иногда это становится приятным.
Атолгар не смог понять, какая муха укусила леди Иниру, что обеденную залу женщина покинула едва не дымясь от гнева. А мне стало интересно, где она проводит время. Палисадник и библиотека, капище, в этих местах мы не пересеклись ни разу.
- Леди участвует в тренировках, - негромко произносит Лидда. - Она сильный маг.
Сильная ведьма родила магически одаренного ребенка. Чтобы они ни вытворяла при дворе, а с таким багажом любой захочет сделать ее матерью своего сына. Или дочери. Не думать об этом, не думать.
- Я бы хотел лично сопроводить вас, Игрейн, - Атолгар подхватывает мою руку и прижимается губами к пальцам, обжигая кожу дыханием.
- Я не буду открыта для общения у ювелира, - улыбаюсь, отнимаю руку и приседаю в реверансе.
- С вами пойдет Лозняк.
Киваю, и принимаю руку подошедшего бойца. Дор Ан как всегда спокоен и я не могу понять, как он относится к этому поручению.
У банка есть собственная портальная вышка. Люди, пользующиеся услугами организации с названием "Единый банк" даже не задумываются, что в данном случае имя отражает суть. Банк один на два Дина, и равно обслуживает как эйров так и гуаров. Предки оставили нам инструменты для воссоединения. Не оправдывая надежд дедов, мы упрямо подчеркиваем различия, не видя общего.
В прошлом я наслаждалась каждым шагом по банковской аллее. Кареты запрещены на территории "Единого", и люди идет пешком. Превосходная мощеная дорога, ровно остриженные цветущие кусты, величественные каштаны, трава и обилие цветов. Чьи-то детишки играют у фонтана, а маленький, разряженный в золотую парчу мальчик, стоит подле строгой гувернантки и с завистью смотрит свободных в своих действиях ребят. У мальчика хорошая осанка и правильный поворот головы, даже выражение лица подобрано ему чужими люди - по-взрослому скучающее. Вот только живые карие глаза неотрывно следят за брызгами, за разлетающимися волшебными бабочками, за игрой. Я знаю, что дома он попробует играть так же, ведь в его саду тоже есть зачарованный фонтан. Вот только это будет не то. Я знаю, я была на месте этого ребенка.
Сквозь деревья виднеются лужайки, то тут, то там расположились девушки с корзинками и пледами. Сад, разбитый вокруг банка излюбленное место для прогулок горожан.
Гулкий холл, отделанный серым мрамором и вокруг ни души. Лозняк оглядывается, но все равно пропускает момент, когда управляющий возникает рядом с нами.
- Леди Адалберт, позвольте выразить наши соболезнования, - невысокий, полноватый мужчина склоняет голову. - Банк скорбит вместе с вами.
- Благодарю, - опускаю глаза.
- Дор Ан, если не ошибаюсь? У вашего деда был вклад в нашем банке, - управляющий улыбается, но глаза остаются холодными. - Позвольте предложить вам чай.
Со стен широкого, отделанного серым мрамором коридора на нас смотрели портреты давно умерших людей. "Единый" банк, принимаю у клиентов в залог вещи, оставлял за собой право использовать их. Так, половина висевших картин еще могла вернуться к своим владельцам.
- Леди Адалберт, сюда пожалуйста, господин Ан, мы с вами подождем здесь. Как вам известно, правила нашего банка запрещают присутствие посторонних при встрече клиента и его поверенного.
Выражение лица Лозняка не изменилось. Спокойствие и равнодушие, некоторая заинтересованность в окружающем мире, и все.
Двустворчатые двери закрылись с тихим щелчком. Человек с которым работал мой отец поднялся из-за стола и обозначил поцелуй над моей рукой.
- Не будем ходить вокруг да около, финансовое положение вашей семьи серьезно подорвано. Прошу прощения, что начинаю наше знакомство вот так, но в первую очередь я работник банка и уж потом галантный кавалер.
- Тем не менее, вы могли бы представиться, - вежливо улыбаюсь.
- Иртьен Ондор. Дор Ондор, лучше просто Иртьен.
- О, я помнила что-то забавное, связанное с вашим именем дор Ондор.
Если произнести быстро и без паузы, получиться дорондор, в упрощенном переводе с языка дивного народа это "место хранения и последующего уничтожения некачественной, разлагающейся пищи".
Уязвленный мужчина натянуто улыбнулся и начал объяснять, какие ошибки сотворил лорд Адалберт и почему сейчас наше состояние почти растрачено. Он использовал сложные фразы и громоздкие слова. Поднялся из кресла, демонстрируя чрезмерную худобу и длину рук, начал активно жестикулировать. Наконец он выдохся, протер вспотевший лоб платочком и присел за свой стол. Я мало понимаю в этих вопросах, но отец постарался предусмотреть все.
- Полагаю, процедуру смена поверенного мы сможем произвести сейчас? - я не обвиняла дора Иртьена во лжи.
- К чему, миледи?
- Я так хочу, - аккуратно поправляю прическу.
- Я могу исправить весь вред, нанесенный неразумными действиями вашего отца. Вложить остатки золота в развитие серебряных приисков. Так же можно…
- Нет, я просто хочу сменить поверенного.
- Полагаю, - выражение лица дора Иртьена стало неприятным, - у вас есть некие инструкции. От отца. Не всем указаниям можно верить.
- Не думаю, что мне что-то грозит с Ковеном за спиной.
- Он не всегда там будет.
- А я не всегда буду здесь, - ласково улыбаюсь, и добиваю, - я знаю, что для меня оплачен разговор с Дин-Гуардиром. Извольте отправить запрос, когда правителю Вортигерну будет удобно поговорить с внучкой. Казалось бы, все прекрасно помнят и знают, кто я и из какой семьи вышла. Но всякий раз мне приходится людей тыкать носом в то, что моя кровь на порядок древнее почти всех обитателей Дин-Эйрина, жалкой провинции предателей.
Расторопная служанка в сером форменном платье принесла поднос с чаем и булочками. Дор Иртьен мрачно сверлил меня взглядом, после чего активировал защиту от подслушивания.
- Чего вы хотите?
- Достойного супруга, послушных детей, и чтобы мои внуки не знали войны, - не раздумывая, отвечаю я. - Или вы не в общем смысле? Я хочу знать, куда ушли средства со счета семьи Адалберт. Самый полный отчет, это отчет о передаче счета от одного хранителя к другому. Только так я смогу проследить, кто поживился на гибели моих родителей. К вам у меня претензий нет, - не дрогнув, лгу я. Отец знал, что дор Ондор предаст при первой же возможности, знал и оставил четкие, недвусмысленные указания.
- У вас не точные сведения, - театрально сводит брови пока еще мой поверенный. - Если у вас есть подозрения, я все тщательно проверю и смогу вернуть все похищенное. Но отчет, увы, он не покажет имен.
- Какая жалость, - тяну время, словно обдумываю, и жалко смотрю на Иртьена, - но, если вы сможете вернуть золото, то пусть Боги покарают воров?
- Да, миледи, я смогу вернуть все.
Отец писал о том, что смена поверенного приведет к его казни, в случае выявления махинаций, но вот деньги, деньги мне никто не вернет. Кроме самого воришки. Бесшумно распахнувшая дверь явила ту же служанку, что приносила чай:
- Леди Адалберт может пройти в комнату переговоров.
Хорошо ли мне удается удерживать маску безразличия на лице? Нет. Матушка научила меня подменять эмоции другими, приглушать их. Хочется плакать? Улыбнись, едва-едва, не так как делают другие, скрывая слезы за вульгарным, нарочитым смехом. Поэтому Атолгар считал меня безголовой идиоткой - я всегда улыбалась, и вновь поступаю так же.
Комната переговоров не изменилась. Изменились лишь обстоятельства: раньше нас перед большим, серебряным зеркалом сидело трое, сейчас на резную скамью присела я одна. Закрываю глаза, пропуская мимо ушей все предупреждения - я и так знаю, что нельзя смотреть в зеркальные глубины пока не прозвучит сигнал.
Дед не изменился. Широкоплечий воин, словно вырубленный из цельного камня. Меж нахмуренных бровей пролегли глубокие морщины - я никогда не видела правителя Вортигерна расслабленным, смеющимся.
- Здравствуй, - у него свои представления о семье. Кровная подразумевает простоту в общении, вот только у меня пересыхает в горле, когда я обращаюсь к нему на "ты". Склонится, опустить голову, спрятать глаза и шептать "повелитель Вортигерн" было бы куда проще.
- Не хворай, - он смотрит тяжело и то, что между нами огромное расстояние совсем не помогает. - Ты еще не вспомнила.
- Память вернулась, - осмеливаюсь возразить я.
- Не вся, - он усмехается. - Я не сержусь. Ты искупила свою вину. Хорошо ли твое самочувствие?
- Все так, как рассчитал отец, дедушка.
- Это радует мое сердце, - правитель Дин-Гуардира сощурил льдисто серые глаза. - Где ты живешь? Дом твой пуст.
- Ковен дал мне убежище.