С северного края террасы показался лорд Гро, облаченный в мантию из серо-коричневого бархата с серебристым кружевным воротничком, расшитым золотом. Его длинная черная курчавая борода была умащена флердоранжем и ангеликой. Они поприветствовали друг друга, и, велев своим служанкам отойти в сторону, леди промолвила:
- Господин мой, я жажду новостей. Поведайте мне обо всем, что произошло после заката. Ибо я спала крепко, покуда лучи утреннего солнца не заглянули в окна моих покоев, и тогда пробудилась я ото сна, в котором горны трубили боевую тревогу и факелы пылали в ночи. И в покоях моих и взаправду были факелы, освещавшие моему супругу путь к нашему ложу, и он не ответил мне ни слова, но сразу уснул в полном измождении. На нем есть несколько царапин, но в остальном он невредим. Я не стала будить его, ибо сон исцеляет; кроме того, очень не по нраву ему, когда его будят. Но прислуга, как водится, болтает об удивительных вещах: будто бы великое войско из Демонланда высадилось в Тенемосе и было разбито наголову моим супругом и Коринием, а Голдри Блусско убит в единоборстве с королем. Или будто бы Юсс навел чары на Лакса и весь наш флот, и они, ведомые Юссом и прочими Демонами, словно предатели, обратились против этой земли; и все погибли, кроме Лакса и Голдри Блусско, а тех в оковах привели в Карсё, помешанных и изрыгающих пену; Кориний же умер от ран, поразив в поединке Брандоха Даэй. Или же мелют полный вздор, - тут ее зеленые глаза недобро сверкнули, - будто бы это мой брат поднял мятеж, дабы вырвать Пиксиланд из-под власти Горайса, и с этой целью объединился с Гасларком, и армия их побеждена, а оба они взяты пленниками.
Гро рассмеялся и сказал:
- Истина и вправду принимает множество странных обличий, летая на метле по королевским дворцам, о госпожа моя Презмира. Но отчасти она явила вам свое настоящее лицо, ибо истинно вы решили, что меж сумерками и рассветом случилось событие, которое могло потрясти весь мир, и что мощь Витчланда расцвела пышным цветом и достигла невиданного доселе триумфа.
- Напыщенны слова ваши, господин мой, - промолвила леди. - Замешаны ли здесь Демоны?
- Да, госпожа, - ответил он.
- И они побеждены? Убиты?
- Убиты все, кроме Юсса и Брандоха Даэй, которых взяли в плен, - сказал Гро.
- Это сделал мой супруг? - спросила она.
- В основном да, я полагаю, - ответил Гро. - Хотя Кориний, как обычно, претендует на большую часть славы.
- Он претендует на слишком многое, - сказала Презмира. - В сражении участвовали только Демоны?
Угадав ее мысли, Гро усмехнулся и ответил:
- Госпожа, были еще и Витчи.
- Господин мой Гро, - воскликнула она, - не следует вам издеваться надо мной. Вы мой друг. Вы знаете, что мой брат горделив и гневлив. Вы знаете, что не по душе ему подчиняться Витчланду. Вы знаете, что уже много дней минуло с того срока, когда он должен был принести королю его ежегодную дань.
Гро взглянул на леди Презмиру и его большие воловьи глаза смягчились.
- Несомненно, я ваш друг, госпожа моя, - произнес он. - Если уж говорить правду, то вы и ваш муж, вероятно, единственные настоящие друзья, что есть у меня в водянистом Витчланде; вы двое и король: но кто полагается на благосклонность королей? Ах, госпожа, в ночной битве не было никого из Пиксиланда. Так что пусть душа ваша пребудет в покое. Я же был вынужден улыбаться, стоя на крепостной стене подле короля, пока Кориний и наши солдаты собирали кровавую жатву среди четырех или пяти сотен моих соотечественников.
Презмира на мгновение затаила дыхание, затем вымолвила:
- Гасларк?
- Судя по всему, основные силы были его, - ответил лорд Гро. - Кориний похваляется, будто убил его, и несомненно то, что он поверг его наземь. Но меня тайно уведомили, что сегодня утром его не нашли среди убитых.
- Господин мой, - сказала она, - моя жажда новостей утолена, тогда как вы голодны. Кто-нибудь, принесите мяса и вина господину Гро, - и две девицы убежали и вскоре вернулись с кубком игристого золотого вина и блюдом миног в гипокрасе. Тогда Гро уселся на яшмовую скамью и за трапезой подробно изложил леди Презмире события минувшей ночи.
Когда он закончил, она промолвила:
- Как король поступил с этими двоими, лордом Юссом и лордом Брандохом Даэй?
- Он заключил их в старом пиршественном зале в Железной Башне, - ответил Гро. - Жаль, что супруг ваш спит так долго, и потому не явился на совет, где Корс и Кориний при поддержке ваших пасынков и сыновей Корса подстрекали короля обойтись с этими лордами Демонланда непотребным образом. Справедливо двустишие, что предостерегает нас:
Подумай прежде - говорить, иль нет;
Опасно королям давать совет,
а также небезопасно для меня, и мало пользы принесло бы мне, если бы я в открытую выступил против них. Кориний постоянно норовит бросить мне в лицо очередную колкость, потому что я Гоблин. Слово же Корунда в их советах имеет вес, также как рука его имеет вес в битве.
Пока Гро говорил, на террасе появился лорд Корунд, велев принести легкого вина, чтобы промочить горло. Наполняя его кубок, Презмира сказала:
- Порицают тебя передо мной, господин мой, за то, что ты остался в постели, когда тебе надлежало советоваться с королем касательно наших врагов, взятых в плен минувшей ночью.
Корунд сел на скамью возле своей супруги и пригубил вина.
- Если это все, госпожа моя, - промолвил он, - то невеликое бремя лежит на моей совести. Ибо нет ничего более разумного, чем снести им головы, и тем самым положить всему этому достойный и счастливый конец.
- Отнюдь не так решил король, - ответил Гро. - По его приказу лорда Юсса и лорда Брандоха Даэй приволокли пред его очи. "Добро пожаловать в Карсё", - сказал он им с издевкой, - "Пока вы мои гости, стол ваш не будет знать недостатка в яствах, пусть и пришли вы незваными". После этих слов он велел тащить их в старый пиршественный зал. И приказал кузнецам вбить в стену огромные железные скобы, на которых он и распял Демонов, приковав их за запястья и лодыжки железными кандалами. Затем король велел накрыть у их ног стол, будто для пира, чтобы вид и запах причиняли им муки. И позвал он нас туда на совет, дабы мы могли потешить его тщеславие и поглумиться над ними.
- Великий король скорее должен быть подобен псу, что умерщвляет быстро, нежели коту, который забавляется и играет со своей добычей, - промолвила Презмира.
- Истинно, безопаснее умертвить их, - сказал Корунд, поднимаясь на ноги, - И мне было бы нелишне перемолвиться словечком с королем.
- О чем? - спросила Презмира.
- Тот, кто долго спит, - ответил Корунд, глядя на нее с усмешкой, - иногда приносит новости той, что встает вовремя, дабы посидеть на западной террасе. И пришел я сюда сказать тебе, что только что узрел через восточное окно наших покоев едущего к Карсё из Пиксиланда по Королевскому Тракту…
- Ла Файриза? - подхватила она.
- Глаза мои достаточно остры и зорки, - промолвил Корунд, - но вряд ли бы я поклялся, что вижу своего брата с расстояния в три мили. Что же до твоего, то я оставляю клясться тебе.
- Кто же еще может ехать по Королевскому Тракту из Пиксиланда кроме Ла Файриза?! - воскликнула Презмира.
- На это, госпожа моя, пусть тебе ответит Эхо, - ответил Корунд. - И вспоминается мне, что принц и мой шурин хранит память о былых долгах. А также то, что никому он не обязан так, как Юссу, спасшему его от смерти шесть зим назад в Импланде Мор. Поэтому, если Ла Файриз разделит наше веселье нынче вечером, то королю необходимо приказать этим болтунам помалкивать насчет приема, который мы оказали этим лордам в старом пиршественном зале, да и вообще насчет участия Демонланда в этом сражении.
- Пойдем, - сказала Презмира, - Я пойду с тобой.
Они нашли короля и его лордов в самом высоком месте крепостной стены, над прибрежными воротами. Он смотрел на восток, где за низкими пологими холмами лежал Пиксиланд. Но когда Корунд начал излагать королю свои соображения, тот прервал его:
- Ты стареешь, о Корунд, и, как никчемный торгаш, приносишь свой товар на рынок, когда тот уже закрывается. Я уже позаботился об этом, строго наказав своим людям не упоминать ни о чем из происшедшего прошлой ночью, кроме того, что Гоблины напали на Карсё, были разбиты и с большими потерями загнаны мною в море. Тот, кто словом или знаком выдаст Ла Файризу, что в нападении участвовали Демоны, или что эти мои противники веселятся теперь у меня в старом пиршественном зале, лишится жизни.
- Это правильно, о король, - сказал Корунд.
- Главный военачальник, сколько у нас людей? - спросил король, и Кориний ответил: - Семьдесят и еще трое погибли, остальные большей частью ранены, в том числе и я, на время ставший одноруким. Я бы не взялся найти для вас в Карсё, о король, и пятидесяти здоровых солдат.
- Господин мой Корунд, - сказал король, - ты всегда видел на целую лигу дальше самых зорких из нас, будь то молодые или старые. Сколько людей видишь ты в той кавалькаде?
Корунд оперся на парапет и прикрыл глаза от солнца своей широкой, словно копченая пикша, ладонью, покрытой с тыльной стороны редким желтым волосом, похожим на волоски на шкуре молодого слона.
- Он едет с шестью десятками конников, о король. Может, одним или двумя больше; но прокляните меня, если у него меньше шестидесяти всадников.
Король выругался сквозь зубы.
- Проклятая судьба принесла его сюда теперь, когда все мои войска далеко, а у меня осталось слишком мало сил, чтобы усмирить его, если он начнет мне докучать. Пусть один из твоих сыновей, о Корунд, садится в седло и скачет на юг в Зорн и Пермио, где соберет несколько десятков солдат из пастухов и крестьян так быстро, как только сможет. Это приказ.
* * *
Ла Файриз и его воины обменялись с хозяевами приветствиями, дань была уплачена, и для них были выделены спальные покои, а день уже клонился к вечеру. И все собрались в юго-восточном крыле дворца в огромном пиршественном зале, построенном Горайсом XI, когда тот взошел на престол; и далеко он превосходил своими роскошью и величием старый зал, где томились в заточении лорд Юсс и лорд Брандох Даэй. Было в нем семь равновеликих стен из темно-зеленой яшмы с кроваво-красными крапинами. В каждом из семи углов стояла кариатида из массивной глыбы черного змеевика в виде трехглавого великана, склонявшегося под весом чудовищного краба, высеченного из того же камня. Могучие клешни этих семи крабов поддерживали свод крыши, отполированный и покрытый выполненными в темных и дымчатых тонах, под стать мрачному великолепию этого зала, изображениями битв, охоты и поединков. Под окнами на стенах поблескивало охотничье и военное оружие; на двух же глухих стенах были прибиты черепа и кости всех тех воинов, что боролись в свое время с королем Горайсом XI, прежде чем тот в недобрый час ответил на вызов Голдри Блусско. В углу напротив двери стоял длинный стол, а за ним резная скамья; вдоль стен были поставлены два еще более длинных стола со скамьями возле них, доходившие почти до дверей и образовывавшие с первым столом прямоугольник. У центра стола, что справа от дверей, стоял трон из старого кипарисового дерева, большой и красивый, с расшитыми золотом подушками из черного бархата. У стола напротив стоял другой трон, пониже, и подушки на нем были расшиты серебром. В пространстве между столами стояли в ряд пять тяжелых железных жаровен с ножками в форме орлиных когтей, а за скамьями по обе стороны - девять больших подставок для факелов, дабы освещать зал с приходом ночи; еще семь были помещены вровень со стенами и на равных расстояниях друг от друга за поперечной скамьей. Пол был вымощен сливочно-белым стеатитом с сочными коричневыми и черными прожилками и вкраплениями пурпурного и алого. Покоившиеся на огромных козлах столы были вытесаны из тусклого полированного камня, усыпанного крохотными, будто атомы, золотыми искрами.
Женщины сидели на поперечной скамье; в самом центре восседала леди Презмира, превосходившая остальных красотой и величием, как Венера превосходит меньшие планеты ночного небосвода. Зенамбрия, жена герцога Корса, сидела по левую руку от нее, а по правую - Шрива, дочь Корса, необычайно миловидная для такого отца. На скамье повыше, что направо от дверей, по обе стороны от трона короля сидели лорды Витчланда, облаченные в парадные одеяния, а пиксиландцы расположились напротив них на скамье пониже. Трон для Ла Файриза был помещен отдельно у низкой скамьи. На столах были расставлены огромные тарелки и блюда из золота, серебра и расписного фарфора, полные деликатесов. Арфы и волынки заиграли оглушительную музыку, и гости поднялись на ноги, а сверкающие двери отворились, и король Горайс, сопровождаемый своим гостем, принцем, вступил в зал.
В своем величии король шествовал, будто черный орел, окидывающий взором землю с высокой горы. Воротник, рукава и подол его кольчуги из черного металла были окаймлены тусклыми золотыми пластинами, усыпанными гиацинтами и черными опалами. Его черные рейтузы были подвязаны отделанными алмазами полосами тюленьей кожи. На большом пальце его левой руки сверкал массивный золотой перстень, изображавший пожирающего собственный хвост червя Уробороса; голова червя была сделана из рубина персикового цвета величиной с воробьиное яйцо. Его мантия была соткана из кожи черных кобр, сшитых вместе золотой нитью; подкладка же была из усыпанного золотой пылью черного шелка. На его челе тяжело возлежала железная корона Витчланда, клешни крабов на ней тянулись вверх, словно рога, а самоцветы сияли всеми цветами радуги, как лучи Сириуса морозной и ветреной святочной ночью.
Принц Ла Файриз шел в мантии из тонкого черного шелка, украшенной золотыми блестками, а рубаха под ней была из дорогого узорчатого шелка, выкрашенного в пурпурный оттенок цветков сон-травы. Золотой венец на его голове украшали два инкрустированных самоцветами и финифтью и покрытых драгоценными металлами крыла из медных пластин изысканной чеканки в форме крыльев олеандрового бражника. Он был плотен, силен и крепко сложен, хотя и несколько ниже среднего роста, с кудрявыми рыжими волосами, широким и румяным гладко выбритым лицом и высоким носом с широкими ноздрями, а его глаза под кустистыми рыжими бровями, того же цвета морской волны и столь же жгучие, как у его сестры, сверкали, подобно львиным.
Когда король сел на свой трон, Корунд и Кориний - на места по левую и правую руку от него, пожалованные им в честь их великих ратных подвигов, а Ла Файриз - на трон у низкой скамьи напротив короля, вокруг столов засуетились рабы, расставляя блюда с маринованными угрями и устрицами в раковинах, трубачами, улитками и сердцевидками, поджаренными на оливковом масле и плавающими в красном или белом гипокрасе. И пирующие не замедлили наброситься на эти лакомства, в то время как виночерпий подносил к каждому громадную чашу чеканного золота, наполненную игристым вином цвета желтого яхонта, с шестью золотыми ковшами, чьи рукоятки покоились в шести углублениях в форме полумесяцев, вырезанных по краю этой огромной чаши. Каждому гостю надлежало, когда чаша подносилась к нему, наполнить ковшом свой кубок и выпить во славу Витчланда и его правителей.
С некоторой завистью поглядывал Кориний на принца, а затем прошептал на ухо сидевшему возле него Хемингу, сыну Корунда:
- Истинно то, что Ла Файриз больше всех любит кичиться всем касающимся обмундирования и богатых одежд. Посмотри, как смехотворен он и несдержан в своем стремлении уподобиться демонландцам, со всеми этими драгоценностями, в которых он щеголяет. А с каким обезьяньим нахальством расселся он за столом! Но этот увалень до сих пор жив лишь с нашего позволения, и, как я вижу, не забыл он притащить с собой в Витчланд плату за то, чтобы наша рука не свернула ему шею.
Вот внесли круглые блюда с карпами, сардинами и омарами, а затем изобилие мясных кушаний: зажаренный целиком жирный козленок с горошком на огромном серебряном блюде, мясные пироги, тарелки с телячьими языками и "сладким мясом", молочные крольчата в студне, ежи, испеченные в собственных шкурах, свиные потроха, карбонад, требуха и пирожки из соней. Босые рабы постоянно приносили эти и другие лакомства, и теперь, когда голод немного притупился, а сердца были согреты вином, разговор пошел оживленнее.
- Что нового в Витчланде? - спросил Ла Файриз.
- Самое новое, о чем я слышал, - ответил король, - это смерть Гасларка, - и король поведал о ночной битве, откровенно и честно рассказав о численности войск, времени и обо всем произошедшем; однако никто не смог бы догадаться из его повествования, что в этой битве принимали какое-либо участие демонландцы.
- Странно то, что он вот так напал на вас, - промолвил Ла Файриз. - Враг мог бы заподозрить за этим какой-то повод.
- Наше величие, - надменно глядя на него, ответил Кориний, - есть лампа, которая сожгла и других мотыльков, помимо него. Я отнюдь не считаю это странным.
- И впрямь странно было бы, будь это кто-либо, кроме Гасларка, - сказала Презмира. - Но для него ни одна его внезапная прихоть не была чересчур безумной, и под властью своих причуд он, словно чертополоховый пух, отправился бы штурмовать сами небеса.
- Мыльный пузырь, госпожа моя: яркие краски снаружи и лишь воздух внутри. Знавал я таких, - произнес Кориний, все еще не сводя своего нарочито высокомерного взгляда с принца.
Взгляд Презмиры метнулся к нему.
- О господин мой Кориний, - сказала она, - молю тебя, прежде чем приписывать пышные одеяния глупости, сначала смени свой собственный стиль, дабы, глядя на тебя, мы не усомнились в твоих же принципах - или в твоей мудрости.
Кориний осушил свой кубок и рассмеялся. Щеки и выбритый подбородок его красивого надменного лица немного покраснели, ибо действительно никого не было в том зале, кто был бы облачен богаче него. Его широкую грудь обтягивал украшенный серебряными пластинами камзол из недубленой оленьей шкуры. Также на нем были золотой воротник, отделанный смарагдами, и длинный плащ из небесно-голубой парчи, подбитый серебряной тканью. На его левой руке было тяжелое золотое запястье, а на голове - венок из тамуса и паслена.
- Он быстро напивается, а час еще ранний, - прошептал Гро на ухо Корунду. - Это предвещает неприятности, ибо, когда он пьянеет, опрометчивость обычно идет у него след в след за грубостью.
Корунд проворчал что-то в знак согласия, а вслух сказал:
- Любых вершин мог бы достичь Гасларк, если бы не это его безрассудство. Не было ничего более жалкого, чем его великое нашествие на Импланд десятилетней давности, когда он, возомнив вдруг, будто ему предстоит покорить весь Импланд и стать величайшим королем всего мира, нанял Зелдорния, Гелтерания и Ялканая Фоста…
- Трех самых выдающихся полководцев на земле, - произнес Ла Файриз.