Настя судорожно кивнула. Дознаватель притянул ее за худые плечи, глянул в лицо с дрожащими губами.
- Что ты? Дать пустырника? - вспомнил, что травы Насте не помогают. - А может, ко мне поедем? Ну, в родительскую квартиру.
- Нет! Я бабе Степе слово дала. Что никуда отсюда не уйду.
- Хорошо.
Настя открыла воду.
- Ты глаза закрой. Если тебе неприятно… на меня смотреть.
- Дура! Какая же ты дура…
Сашка снова притиснул ее к себе, скользнув пересохшими губами от виска вдоль щеки к уголку губ. Казалось, все случится сразу, между раковиной и стиральной машиной, заглушаемое шумом воды.
Но так устроены колдуны, что должны познавать друг друга на разных уровнях восприятия. И если Настино тело Сашка готов был взять прямо сейчас, то перед мысленным контактом с ней испытал иррациональный ужас.
И отвернулся, сгорая от стыда.
Утешаясь лишь тем, что, пожалуй, не он один такое чувствует. Страх перед тусклыми загнездился глубоко в подсознании, и нужно было время, чтобы поверить в то, что Настя волшебница. Дознаватель подумал, насколько же мудра была баба Степа и с предупреждениями насчет ожидающих Сашку трудностей, и с этим своим снотворным. Потому что даже если Настю можно усыпить заклинанием, чтобы не наделала беды, вряд ли кто-то осмелится его применить. А лекарства, введенные в кровь, действуют быстрее и чище, чем попавшие через желудок.
- Можешь повернуться. Я все.
На кухне они съели по ложке холодной поминальной кутьи и запили красным вином.
- Пойдем спать пораньше, - пробормотал Сашка, - я умотался, как собака. Да, надо…
- Я не хочу еще.
- Ну, тогда просто полежи рядом.
Он протянул руку к круглому будильнику на тумбочке и завел на девять вечера. Вытянувшись на кровати с шишечками, жестом защиты положил руку на Настину грудь.
- Саша, скажи, пожалуйста, ты меня боишься?
- С чего ты взяла?
Настя тяжело, как после бега, задышала.
- Просто знаю. Я тебя люблю. С самого начала. И ты меня любишь. Но ужасно боишься потерять себя.
С Сашки слетел весь сон. Он повернулся, заглядывая в Настины золотисто-карие, расширенные глаза с растопыренными ресницами.
- Это тебе баба Степа сказала?
- Нет. Я сама знаю.
Девушка опустила веки, губы жалко дрогнули.
- Скажи мне… лучше сразу. Что уйдешь. Мне так… проще будет привыкнуть.
"Если ты, уходя,
не поймешь,
не простишь, не увидишь
света,
тогда в ночи
На дальних холмах,
в туманах болот
Замолкнет свирель".
Сашка перекатился на нее. Правая рука скользнула под халатик и оттянула резинку трусиков. Губами Сашка прикоснулся к капельке веснушки на узком Настином носу.
- Никуда… я… не собираюсь… уходить.
Настя лежала смирно, хотя кроватная сетка сквозь тюфяк больно прижала тело.
- Саш, а дети сразу будут?
Он закаменел плечами. Но после паузы ответил:
- Нет. Кровоток помешает. Но когда подживет, мы обязательно попробуем еще. Никуда я не уйду. И женюсь на тебе, обязательно.
- Саш, а у тебя кто-нибудь был? До меня?
- Нет, никого.
Не считать же ведьм-утешительниц. И симпатичную студентку с его курса, с которой он потерпел первое в своей жизни и решительное мужское поражение. К счастью, девушка оказалась не из болтливых. И потом они счастливо встречались какое-то время…
- И у меня никого.
Дознаватель понял, что Настя боится, и потому бессознательно оттягивает время. И хотел убрать руку, чтобы окончательно ее не напугать. Но девушка вцепилась в его пальцы, удерживая. И поток чистой, слепящей магии окатил с ног до головы.
Тяжело бухнуло в виски. Только сейчас утренние слова шефа дошли до Сашки в полной мере. "Приказ о внеочередном отпуске по семейным обстоятельствам на сорок дней. Можете провести его по своему усмотрению после похорон. Но учтите, Степанида Борисовна настаивала на немедленной свадьбе. Разрешение на брак и рождение детей… все подписи и печати на месте. Баба Степа оговорила только, чтобы первенца назвали…"
- Я… не могу терпеть… Настя… ты… не обидишься?..
У него будет наследник, сын. Которого Сашка назовет Андреем - как погибшего на границе отца.
© Ника Ракитина
© Автор песен - Н. Медянская