Костер затух. Пандарены быстро управились и теперь выкладывали пирамиду из речных голышей, отмечая место плодового захоронения. Джайна вновь огляделась по сторонам - никого. Мирмидоны, похоже, исчезли так же внезапно, как и появились, и во всей Пандарии она одна умудрилась искренне расстроиться этому факту. А с обуревавшими ее чувствами придется справляться самостоятельно.
К ней медленно приближался седой пандарен. Кейган-Лу остановился в шагах пятидесяти от морского берега, ожидая, когда волшебница оставит море. Даже если все наги Азерота будут истреблены, великовозрастный пандарен и тогда не преодолеет страха перед морскими глубинами. Волшебница понимала его чувства, он остался единственным выжившим, кто помнил старый Азерот. Остальные населявшие остров пандарены родились в Безвременье.
- Мы закончили, леди Джайна, - сказал Кейган-Лу, когда она подошла. - Благодарю вас за помощь.
- Это не поможет. Я все еще злюсь на вас.
- Состояние Тариона не должно внушать вам опасений, с ним все будет в порядке.
- Если дело касается опасных и ядовитых растений, не стоит вообще прибегать к его помощи, Кейган-Лу. Этим должны заниматься знающие травники.
- При падении Тарион лишь оцарапал кожу листьями венке, это не опасно. Венке может быть очень опасным только в том случае, если отведать его неправильно приготовленные плоды.
- Те плоды, которые вы только что закопали в землю?
- Верно.
- И я подозреваю, что мы все равно от них не избавились?
- Нет. Это первая стадия в приготовлении венке. Для того чтобы избавиться от яда, плоды должны пролежать в смешанной с золой земле достаточно долго, примерно около полутора месяца.
- Зачем это вам, Кейган-Лу? Неужели нельзя обойтись без ядовитой пищи?
- Это я расскажу вам по дороге обратно. Вероятно, нам больше не стоит опасаться детей моря и остальные пандарены могут самостоятельно добраться до лагеря. А мы с вами пройдемся медленнее, если вы не возражаете?
Джайна кивнула, Кейган-Лу махнул пандаренам. Казалось, они только и ждали этого и тут же скрылись в лесу.
Кейган-Лу коснулся нижних ветвей ели, растущей вдоль морского берега. Сухие бурые иголки осыпались ему под ноги от легкого прикосновения.
- Обычно, в это время, мы собирали молодые побеги елей. Должно быть, вы никогда не пробовали свежую хвою, леди Джайна?
- Нет, не доводилось.
- Следом за елями цвели тысячелистники и появлялись ранние вишни. Мы собирали дикий чеснок и готовили салат из одуванчиков. Долгие годы леса Пандарии давали нам пропитание. Оглянитесь теперь. Наши травники собирают последний урожай этого леса. Без солнечного света и дождей растениям не выжить.
Немного меда, пива и высушенные букеты для проведения ритуалов - вот и все запасы пандаренов, с ними они и покинули навсегда свои жилища. Травники во главе с Кейганом-Лу и без того делали невозможное, находя все новые и новые растения, корешки и плоды, пригодные для пропитания. Кейган-Лу был прав, с каждым днем растений становилось все меньше, а стирающие мир туманы Безвременья приближались к реке и беглецам.
- Чтобы не умереть с голоду, будет достаточно и волшебной пищи, - сказала Джайна. - Не самые изысканные блюда, но минимум риска при максимальной пользе.
Кейган-Лу грустно улыбнулся, качая головой.
- Каждый день я благодарю Азаро-Ту за ваше присутствие, леди Джайна. Разумеется, с вашими способностями нам не грозит голод. Не думайте, что ваши попытки найти спасение собственными силами, применяя магию, остаются незамеченными. Лично я не перестаю удивляться тому количеству заклинаний, которые вам известны. Сейчас нам удается бежать от Пустоты, потому что нам есть куда бежать. Но Пандария - это остров. Представьте на мгновение, что тот день, которого все мы страшимся, наступил и в этом мире остались только Пустота за нашими спинами и синяя гладь океана впереди. Что вы выберете?
Джайна сглотнула. Именно озвученная Кейганом-Лу перспектива и заставляла ее вспоминать такие редкие заклинания, какими уже по разным причинам и не пользовался никто в Азероте. Если со своей гибелью Джайна могла бы смириться, то с гибелью сына - нет.
- Я выберу Пустоту, - ответила волшебница.
- Смело. Рано или поздно мы придем на этот берег, где сегодня закопали его плоды. По рецептуре плоды нужно вымачивать в пресной воде на протяжении недели, но, возможно, к тому времени Пустота уже поглотит реку. Чтобы убрать лишнюю горечь, сгодится и волшебная вода. Тщательно промытые плоды обладают нежным, вяжущим вкусом. Но по рецепту блюдо необходимо промывать именно в проточной воде. По-другому от яда никак не избавиться.
Джайне понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить сказанное пандареном.
- Но вы ведь расскажите пандаренам, что рецептура нарушена? И что их пища отравлена?
- В этом нет нужды. Вы незнакомы с нашими традициями, поэтому я взялся объяснить вам. Лишь увидев, как мы принесли в лагерь собранные плоды венке, пандарены все поняли без слов.
- Зачем вообще выбирать между Пустотой, океаном или отравленным ужином? К чему такие сложности?
- В нашем мире, том Азероте, откуда мы пришли, венке имело огромное значение. Это символ. В исключительных случаях с его помощью травники могли общаться напрямую с Матерью Всего Живого. Но чаще всего лекари готовили плоды венке для тех пандаренов, что находились при смерти или чтобы избежать напрасных мучений от ран или неизлечимой хвори. Так Азаро-Та скорее принимала их обратно. Здесь, на острове, нам довелось хоронить только погибших в первых схватках с мирмидонами, мы хоронили их на Бронзовой горе. Обычно, мы никак не украшаем могилу после погребения. Как я говорил, перед смертью пандарен, если он в сознании, съедает приготовленные особым способом плоды венке. Если нет, то мы хороним эти плоды вместе с ним, поскольку никому не дозволено есть их, кроме усопшего. Это его личная связь с Матерью Всего Живого. Спустя некоторое время после похорон, на этом месте пробивается первый росток, из которого затем вырастает куст. На древних захоронениях можно увидеть крепкие деревья. Вот почему венке и Бронзовая гора так важны для нас. Вот почему пандарены не выберут океан или Пустоту в тот самый день, если он наступит. Вот почему внезапное появление Бронзовой горы так взбудоражило всех нас. Это знак того, что пора готовиться к нашей встрече с Азаро-Той.
Остаток пути они проделали молча.
Глава 4. Битва за Гилнеас.
Стоявший на возвышении король Седогрив окаменел в седле. Внизу, под горой, подвластный ему отряд воргенов ждал нужного часа. Солнце, такое редкое для Гилнеаса, медленно ползло по небосклону.
До истечения злосчастных шестидесяти минут оставалась ровно половина срока. Зачем он только потакал самонадеянным дворянам.
- Столицу королевства должны вернуть люди, а не звери, - сказали они.
Когда на совещании лорд Кроули спросил, смогут ли люди продержаться против нежити хотя бы час, чистокровки закатили глаза, но ничего не ответили. Седогрив хотел бы увидеть их лица сейчас.
Стремительная атака на военный квартал захлебнулась. С холма возле Предела Бури король видел, как отряд Лиама столкнулся с авангардом нежити. Первая линия обороны Отрекшихся слишком быстро откинула их назад, не позволив ни йоту приблизиться к мосту через пролив у военного квартала. Еще быстрее валь’киры Темной Госпожи добрались до погибших людей. Теоретическая подготовка перед боем, тактические выкладки, прогнозирование сражения - король Седогрив готов был собственными руками придушить штабных офицеров, терявших ночи напролет за составлением плана атаки. У Темной Госпожи был свой план, и очевидно, он работал гораздо лучше.
Из-за проклятых чистокровок принц был там, в самой гуще сражения. И должно пройти как минимум четверть часа до того, как воргены, возглавляемые Кроули и Седогривом, зайдут с обоих флангов, сметая на своем пути костлявых противников.
* * *
Это казалось таким простым в теории, думал Лиам, отрубая мертвецам головы.
Когда столкнулись две армии, тонкая грань между жизнью и смертью была стерта. Кинжалы и мечи Гилнеаса так и не познали горячей крови. Сталь царапала мертвые кости под зачарованной броней. Сражаться за жизнь, бежать от смерти. Но каким оружием одолеть саму смерть?
Почти сразу после начала боя, стрела Отрекшихся угодила в бок коня, едва не проткнув ногу Лиама. После того, как он спешился, сражение, как бурный поток, поглотило и унесло принца за собой. Начиная бой, Лиам четко следил за положением солнца, впервые за долгие дни выглянувшего в то утро из-за туч. Они с Лорной сочли это хорошим знаком. Но оказавшись на передовой, ощутив запах смерти и увидев ее собственными глазами, принц Лиам испытал ни на что непохожее чувство. Он утратил индивидуальность, стал единым целым с другими солдатами, чьим предназначением было убивать, чтобы не погибнуть. Положение солнца больше не имело смысла, даже их жизни ничего не стоили. Они будут сражаться, пока не падет последний из них, в целом мире больше ничего не существовало - только эта битва.
Валь’киры Темной Госпожи без устали пополняли ряды армии Отрекшихся новобранцами. Их тела не успевали остыть, а раны еще кровоточили. Люди Гилнеаса не могли противостоять им. Не так-то просто убить того, кто шел рядом в строю, кто разделил с тобой последнюю сигарету перед боем или того, кто хлопал по плечу со словами: "Давай сегодня я подежурю". Брат шел на брата, сосед рубил соседа, война против захватчиков превратилась в междоусобицу - воскресшие убийцы все еще носили серые накидки Гилнеаса.
Внезапно Лиам будто очнулся из забытья. Под ногами хрустели обломки костей нежити. Хорош командир, увлекся дракой, как мальчишка. И солнце! Куда подевалось солнце? Его диск, наконец, выглянул из-за случайного налетевшего облака. По его расположению Лиам понял, что прошло от силы полчаса, тогда как для него это казалось вечностью. В полдень воргены ударят по нежити, как молот по наковальне. Люди Лиама должны убраться к тому времени с их пути, как можно ближе к воротам Столицы.
Ему нужна лошадь и срочно, иначе он не уведет вверенных ему солдат на безопасное расстояние.
Лиам услышал ржание и, обернувшись, увидел костлявые бока мертвого коня. Что ж, спасибо и на этом, он ведь не уточнял, что ему обязательно нужна живая лошадь. Если нежить может ездить верхом, значит, он тоже сможет. Принц выбил из седла командира Отрекшихся, оставив его на расправу солдатам. Лошадь с ржанием вскинулась на дыбы, но принц умудрился запрыгнуть в седло. Мертвая лошадь тут же изогнула шею, стараясь укусить его за ноги. Он погнал ее вперед, с запозданием понимая, что лишь царапает шпорами ее ребра. Лиам испытал шок, услышав скрежет голых костей, когда животное перешло в галоп.
Сквозь звон оружия, крики и стоны оружия Лиам различил глухое звериное рычание. Взглянул на небо. Солнце приближалось к зениту.
- За мной, солдаты! - крикнул принц.
Лиам не знал, смогли ли поглощенные битвой солдаты расслышать его слова. Некогда было оборачиваться. Нежити перед ним понадобилось лишь несколько секунд, чтобы осознать, что в седле мертвой лошади сидел живой человек. Но эти несколько секунд стоили им жизней. Лиам рубил головы Отрекшихся, одновременно пытаясь совладать с крутым нравом лошади, все еще не желавшей мириться с незнакомым наездником. Люди Гилнеаса с криками окружили его.
Рычание и вой раздались совсем близко. Стены Столицы все еще казались слишком далекими, но только там они будут в безопасности. Ему нужно привлечь внимание каждого оставшегося в живых солдата, нужно, чтобы они непременно последовали за ним, как один. Им нужно взять мост военного квартала.
- Отрекшиеся думают, что мы слабы! - закричал Лиам. Его голос обрел неожиданную силу и уверенность. - Они ошибаются! Мы будем стоять до конца! Будем биться, пока у нас есть пушки и солдаты в окопах. Сражаться до последнего патрона! А когда нам нечем будет стрелять, мы будем разбивать их черепа булыжниками с мостовой! Мы никогда не сдадимся! ЗА ГИЛНЕАС!!! ВПЕРЕД! - указал Лиам.
Солдаты услышали его. Следом за ним они стремились к крепостным стенам города. Кажется, они даже скандировали его имя.
* * *
Седогрив не верил своим глазам. Серые мундиры Гилнеаса подошли вплотную к крепостным стенам военного квартала. Лиам сделал это. Теперь дело за воргенами. Нельзя было допустить, чтобы нежить окружила отряд Лиама в оккупированном городе. Воргены Кроули должны атаковать город со стороны торговых кварталов, а воргены Седогрива идут следом за принцем, нейтрализуя по пути оставленную людьми нежить.
Обе армии должны соединиться возле Собора Света, где, по слухам, мертвая стерва организовала штаб.
Седогрив спешился, оруженосец спешно отвел королевского коня в сторону. На четырех лапах оборотни неслись быстрее ветра, а изрядно потрепанному отряду Лиама помощь нужна незамедлительно. Король-оборотень зарычал. Ему вторили десятки волчьих глоток. Трупный смрад щекотал нервы. Живые люди первыми вошли в Столицу, договор соблюден. Настало время показать нежити, на что способно звериное начало. Сейчас Седогрив действительно сражался как в последний раз - он еще оставался королем этих земель, но вряд ли это долго продлится.
Дворяне рисковали жизнями солдат ради принципа, чтобы люди, а не оборотни первыми вошли в город. Он уступил им. После подобного уступка, возможно не сразу, но дворяне не будут терпеть оборотня на троне. Долгие годы воргены держали их страну в страхе. Седогриву припомнят всех уничтоженных воргенов, которые с помощью друидов могли бы обрести равновесие звериного и людского начала. И не важно, что в те годы в Гилнеасе таких друидов не было. Припомнят потребляемые втайне от всех эликсиры Кренана Аранаса, которые также могли бы спасти других.
Ворген на троне нарушит их восприятие мира, за которое они цепляются из последних сил, возводя вокруг себя стены этики, морали и правил. Этика и мораль въелись в этих людей, говорил Годфри, когда был еще жив. Кроули мог клеймить его трусом и предателем, но Годфри был прав. Лиам рассказывал ему о Паучьем городке, жители которого как ни в чем не бывало жили бок о бок с гигантскими пауками, вырвавшимися из-под земли после землетрясений. Люди попросту не замечали бродящих по улицам пауков. Гилнеас слишком долго прожил в отчуждении, сказал Кроули, когда услышал историю о пауках, некоторые люди просто не способны изменить привычный уклад жизни.
- Ты видел нежить, - продолжил Кроули. - Те тоже носят котелки на голых черепах, человеческую одежду поверх скелета и обувь! Вот скажи мне, обувь-то им зачем?
Возможно, во время атаки на торговый квартал Кроули, наконец, узнает у одного из Отрекшихся перед самой смертью, зачем им обувь. С него станется. Меньше всего Седогрива волновали подобные вопросы, непонятно только, почему они лезли в голову именно сейчас. Расставленные по периметру города катапульты метали в воргенов огромные валуны, но даже это не помешало отряду Седогрива проникнуть в кварталы города.
Коренные жители знали преимущества Столицы гораздо лучше Отрекшихся. За стенами города не было оружия опасней катапульты, но на узких улицах неповоротливые снаряды были бесполезны. Двухметровые поганища застревали в узких подворотнях, как пробки в бутылке. Неуправляемые монстры злились, хаотично колошматили беспалыми руками вокруг себя, обрушивая кирпичи на головы нежити.
Когда Седогрив добрался до Лиама, гилнеасцы как раз закидывали одно из поганищ динамитом. Только увидев сына невредимым, Седогрив смог полностью сосредоточиться на ведении боя.
Воргены под началом короля Седогрива почти без потерь добрались до условленного места встречи. Тогда как Лиам во время штурма Столицы потерял больше половины отряда. Седогрив чувствовал, что сын во все глаза глядел на огромного воргена, каким теперь был его отец. Седогрив не знал усталости. Воргены окружили выживших людей, не подпуская к ним ни единого Отрекшегося. Солдатам оставалось отстреливать мертвецов издалека. Седогрив предполагал, что подобная опека вряд ли обрадует Лиама, но иного выхода не видел.