* * *
На третий день эскадра на всех парусах вышла из Ласиоты. Клипер "Чертополох", пять новеньких корветов и взятый на абордаж у острова Зеленой бороды фрегат.
За весьма непродолжительное время "морские псы" Пита превратились в серьезную, никому кроме своего предводителя не подчиняющуюся силу. Семь сотен крепких, поверивших в свою свободу хойбов рвали бушпритами кораблей морскую пену, стремясь на север, в опасную неизвестность. Пену подхватывал и уносил соленый морской ветер, не оставляя надежды на легкую долю и скорое возвращение.
Накануне Пит нашел дельфов. Ему очень хотелось поговорить с Флогом. Можно было, конечно, для начала поговорить и с Пиной, но Репейник нуждался в ком-то, перед кем не надо было "казаться". А чего ломать комедию перед дельфами, когда они и так тебя насквозь видят!
Флог долго не расспрашивал, а Питти не объяснял. Репейник только спросил, к чему прислушаться: к сердцу или уму. Ответ поражал своей простотой: "Если ты спрашиваешь меня об этом, - сказал Флог, - то сердце говорит правду. Тем, кто видит мир только умом, все предстает лишь с одной - правильной, с их точки зрения, стороны". Высунувшись из воды и глянув на переваривающего мудрость Пита, морской эльф весело стрекотнул и добавил: "Прочь сомнения, невысоклик! В мире нет таких сокровищ, за которые была бы куплена настоящая дружба. Расстояния и опасности ей не страшны, а время только делает крепче!"
- Но ведь я и здесь нужен! - попытался возразить капитан "Чертополоха".
Но дельф успокоил: "Это только видимость. Источник опасности для всех нас в другом месте - там, где тебе суждено оказаться".
"Источник опасности, источник опасности… - бормотал Репейник, стоя на мостике флагмана. - Прихлопнуть надо этого колдуна-долгожителя, да и дело с концом. Не будет его - все проблемы кончатся".
Волны летели навстречу, выгоняя бесконечные стада пенистых барашков из-за горизонта. Над парусами, в необъятной голубизне небесного пастбища, толпились взбитые ветром облака, с удивлением взирая на бестолковую суету своих маленьких морских собратьев. "Ну что за жизнь у этих крошек, - думали неповоротливые воздушные скитальцы, - прошелестел бездумно вспорхнув над пучиной, и, через мгновение, пропал, поглощенный породившим тебя морем. То ли дело мы - властители высших сфер: можем громыхнуть как следует и пролиться дождем, а захотим, так и само солнце закроем. Если бы не этот бузотер-ветер, нам не было бы равных!"
Вскоре чайки, сопровождавшие корабли, поотстали. Эскадра миновала острова-Близнецы, и те растаяли в дымке, как мираж.
* * *
Пина восседала под зонтиком в обществе двух попугаев. Апельсинка и Пугай время от времени комментировали действия команды, а маленькую чародейку это забавляло. Вскоре на уровне палубы показалась флибустьерская шляпа с пером, а затем на ют поднялся и сам Пит. Вид у адмирала был немного озабоченный. Пина знала: такое обычно бывает перед тем, когда Репейник выдает долго вынашиваемую идею или план.
- Ну, - подчеркнуто холодно произнесла она, - что на этот раз?
Ей вдруг захотелось побыть вальяжной дамой.
Пит важно надул щеки, подбоченился, но внезапно важничать раздумал и присел рядышком, положив руки на колени и уставившись прямо перед собой.
- Скоро подойдем к материку, - вздохнул он. - Но с чего начать, я до сих пор не знаю.
- Вижу, что придумал уже, - Пина наигранно зевнула.
- Вообще-то да. Кое-что есть, - Репейник повернул голову и прищурился. - Но это так, только наметки.
Пина вопросительно подняла брови.
- Я думаю, - продолжал Пит, - нам нужно идти туда, где все начиналось - к Безымянному острову. И возвращаться той же дорогой, через Долину ветров.
- Зачем это? - удивилась Пина.
Ей совсем не хотелось лазить по горам и мерзнуть на перевалах.
- Чтобы выйти в Черед-Бегас через какое-нибудь ущелье. В горах проще быть незаметными.
Маленькая фея задумалась.
- А что если крепость окружена морками или… - она долго не решалась произнести, - …или разрушена?
- У нас есть разведчики, - Репейник кивнул на попугаев. - А Флог говорил про речных выдр. Попробуем с ними связаться, когда подойдем к берегу.
Неожиданно Пугай, перебиравший перышки на хохолке у Апельсинки, брякнул:
- Позор-р! Выдр надо выдр-рать! Нет довер-рия!
Апельсинка поддержала:
- Опр-ределенно! Они птицееды!
- А вы почем знаете? - грозно спросил Пит. - Вы же их в глаза не видели.
Попугаи моментально отодвинулись в сторону, от греха подальше, а Апельсинка пискнула:
- Пр-рирожденная эр-рудиция!
- Ну вот, Питти, - хохотнула Пина, - твой план пернатые не утвердили.
Репейник засопел, изображая приступ ярости:
- Ощиплю!
Попугаев как ветром сдуло.
Вдруг по палубе пробежала тень. Над мачтами, раскинув крылья, кружил альбатрос. Репейник, запрокинув голову, проводил его взглядом.
- Так-так… А шпионы Горха не дремлют. Надо птичку-то поджарить, жаль только, что она невкусная.
- Погоди-ка жарить, - попросила Пина. - У меня тут заклинаньице припасено, как раз для таких случаев. Я давно думала о том, как остановить птицу в полете.
Она что-то произнесла и махнула рукой. Вокруг парящего альбатроса образовалась сиреневая дымка. Когда дымка пропала, то пропала вместе с перьями. Ощипанная птица, нелепо задрыгав конечностями, шлепнулась в воду. Но утонуть так и не успела, потому что была проглочена акулой. Та давно крутилась возле кораблей, мечтая набить ненасытное брюхо.
- Так тебе и надо, индюк обритый! - позлорадствовал Пит и с уважением посмотрел на спутницу. - Научишь?
Все-таки магическая наука давалась Репейнику с трудом. Он и заклинания частенько путал, и усмариловые составы, и копаться в книгах не любил. Поэтому Пина, постоянно объясняющая и подсказывающая, была для него кем-то вроде наставника. Пит решил, что в "лысом" заклинании есть большой прок. "Так можно охотиться, например, на уток или куропаток, - решил невысоклик, недавно ставший поборником натурального питания. - И тушка не портится".
То, что они с Пиной, наконец, покинули Эль-Бурегас, несмотря на тревожную неопределенность ближайшего будущего, вызывало у Пита чувство облегчения. Груз адмиральских обязанностей, государственные заботы, регулярное и не самое приятное общение с островными представителями в парламенте - все это угнетало независимую душу юноши. Лучше соленого ветра в парусах, для Репейника теперь не было ничего. Он заболел свободой и морем. И не хотел лечиться.
Другое дело Пина. Стремиться под парусами за горизонт ей было откровенно скучно. Время от времени она вспоминала о своем отце и сестре, и чтобы не грустить, устраивала представления для команды флагмана.
В запасе у юной феи было множество разных забавных заклинаний, не имевших строгого практического применения, но зато весьма эффектных. Пока клипер летел на север, Пина замораживала акул, раскрашивала облака, устраивала дожди из крекеров и так далее. Один раз она даже сделала прозрачным дно "Чертополоха", чтобы свободные от вахты "морские псы" наблюдали за жизнью морских обитателей. Правда, на этот раз, Пит быстро прекратил "балаган", сказав, что у них не прогулочный шлюп.
Альбатросы еще несколько раз появлялись в небе над эскадрой, но всех ожидала одинаковая судьба. Кроме этого, да еще кроме несильного шторма, немного потрепавшего оснастку, корабли на всем пути не встретили никаких помех.
И вот однажды, в плотной шапке серых облаков, на горизонте показалась земля. Хойбы, никогда не видевшие другой суши, кроме своего архипелага, и до последнего момента не представлявшие, что земная твердь может быть крупнее их главного острова - Бурегаса, высыпали на палубу. Сказать, что они были поражены - не сказать ничего. Немое созерцание уходящей в бесконечность береговой линии с грозными высоченными горами, прячущими свои снежные головы среди туч, вызывало благаговение. Материк, некогда бывший домом и их народа, встречал блудных, привыкших к теплому солнцу детей, суровыми очертаниями и пронизывающим ветром.
Слева по курсу, в устье реки, виднелся остров Безымянный. На фоне материкового величия он смотрелся словно камешек, оброненный в лужу. Репейник на минуту представил себя на месте мага Кронлерона, впервые приставшего к Безымянному пятьсот лет назад. Интересно, а что видел и чувствовал тогда он?
- Лево руля! - скомандовал Питти. - Курс прямо на остров!
Предчувствие подсказывало ему - этому обломку суши еще есть что рассказать.
Глава 5. Добыча камышового негодяя
Первая атака оказалась самой страшной для защитников цитадели.
Сначала казалось, что, воя и исходя пеной, морки так и не двинутся на приступ, по крайней мере, еще несколько часов. Но как только со стороны Норного поселка показались отборные головорезы Зруюка, бегом тащившие невесть откуда взятые лестницы, основная орда ринулась на штурм.
Было около восьми утра, когда первые порции "круглого огня" с ревом пролетели над стенами крепости и упали во внутреннем дворе. Почти все постройки были каменные, но жар от огненных клубов был такой нестерпимый, что начинала тлеть одежда и деревянные части ближних строений.
Олли видел со стены, как доростки под командованием Тины и среднего Модла бросились с ведрами на помощь ополченцам. Тина металась внизу, творя замораживающие заклинания и разбрасывая кучи усмарилового песка.
Ему и самому хотелось ринуться на помощь добровольцам или, в конце концов, устроить небольшую песчаную бурю, но тут началось самое страшное. У восточной стены сами собой начали расти каменные лестницы, по которым устремились толпы врагов, давя друг друга и падая в крепостной ров.
Пока защитники поняли, что же произошло, первые рычащие образины уже полезли через зубья стены и вступили в схватку с пограничниками, оттеснив растерявшихся лучников-ополченцев, едва успевших выпустить по две-три стрелы.
Лихорадочно соображая, что же делать, Олли выпустил несколько молний по карабкающимся наверх моркам, но результат оказался малоэффективным. Виндибур не успевал уворачиваться от летящих стрел и копий, колдуя одновременно. Если б не Рыжий Эрл, дравшийся рядом с нечеловеческой энергией, то юного чародея смели со стены.
- Давай, давай, парень! - рычал старый ратник. - Покажи им, на что ты способен!
- Мне надо обратно, на башню! Мне нужен обзор! - в ответ крикнул невысоклик, срубая голову какому-то сизорожему морку.
Пограничники сообща навалились и освободили дорогу к винтовой лестнице. Поднимаясь на Медвежью, прыгая сразу через две ступеньки, Олли к своему ужасу понял, что не сможет применить главное - "железное" заклинание, на которое была вся надежда.
Когда он отбивал удары морков, его меч, встречаясь с оружием врага, не издавал характерного звона и не высекал искр. Звук был какой-то тупой. То же самое было у остальных, поэтому в шуме битвы не хватало характерного лязга. "Да у них же мечи и копья то ли костяные, то ли еще какие-то", - догадался он, и ноги сразу подкосились.
Но страх страхом, а когда смерть замахивается на тебя косой, душа, уходя в пятки, заставляет поворачиваться. А уж поворотливей невысоклика в такой момент существа не найти. Пырнув мечом морка, откуда-то уже взявшегося на лестнице, Олли выскочил на площадку. Сверху картина представлялась еще ужаснее.
По четырем широким ступенчатым сооружениям черные волны штурмующих лезли, как саранча на пшеничное поле. Пограничники и другие люди держались из последних сил.
На левом фланге, у Путевой башни, гномы Будинрева отчаянно рубились с ханскими угробанами - морками особой, рослой и прыткой породы. Здесь сеча принимала такой накал, что лопались жилы на руках у дерущихся. Разъяренные гномы с криком "Барух Казад!" прыгали на головы и спины врагов, проломивших ворота и попавших в захаб, падая и рубя одновременно. Нетеряемая алебарда Нури сверкала то тут, то там, кромсая врага.
Лихорадочно соображая, что же делать, Олли посмотрел вправо. Вдруг он увидел, как на последнем от него приступном сооружении, словно черный гриб, вырос смерч и начал выплясывать свой неистовый танец, сначала заглатывая, а потом с силой выплевывая гроздья вражеской пехоты, плюща ее о крепостные стены и зашвыривая далеко в воду.
- Да это же Болто! - как ненормальный заорал Виндибур и расхохотался.
На правой надвратной башне виднелась маленькая фигурка Хрюкла, пассами рук направляющего разрушительный смерч.
- Вот вам! Вонючек как ветром сдуло! - приплясывал Болто, очищая таким же способом следующую лестницу.
Морки расшибались о крепостные укрепления или со свистом пролетая над головами защитников, врезались в штурмующих западную сторону.
Оборону там держали скотоводы Клейта и ополчение невысокликов. Сначала невысокликам и пастухам пришлось совсем не сладко. Сотен пять угробанов, успевших пограбить в Норном поселке, чуть не вышибли из них боевой дух. Но часть отряда людей, уцелевших после сражения за перевалы, лесом вышла в тыл моркам, навязав бой и оттянув часть сил на себя. Это, да еще железный характер вождя скотоводов Клейта, помогло сплотить ополченцев и сбросить штурмовые лестницы.
Невысоклики были потрясены первобытной яростью нападающих. Сначала они растерялись, но трусостью здесь и не пахло. Некоторые считают маленький народец существами пугливыми, и зря. Невысоклики отчаянно сопротивлялись. Они очень не любят, когда обстоятельства не оставляют им выбора. Припертые к стенке, они способны впасть в ярость. Вот тут-то невысоклик и начинает защищаться. А как известно, лучшая защита - нападение.
* * *
"Эх, был бы я еще старым Брю, я бы показал этим барракудам, оборвись их канат, - досадовал усопший. - А я призрак-призраком, три венка мне на шею. Ну ничего, покойники - они тоже кое-чему обучены". Вернув в ранец ядро, Брю направился в самое пекло - на восточную стену. Он решил "дуть" на морков, помогая дерущимся пограничникам.
Замогильный холод - вещь серьезная. Вскоре скорченные замороженные фигуры стали появляться то тут, то там. Паромщик только отплевывался: "Ну и дух от этих гадов, сто медуз им в глотку!"
Несколько раз зруюковские угробаны прорывались к башням, на которых находились Олли и Болто. И тогда на пути у них появлялся призрак. Брю возникал на узкой винтовой лестнице и по одному замораживал морков. Через некоторое время входы в башни оказались надежно замурованы их ледяными телами, и попасть наверх можно было только по воздуху.
Хрюря постоянно приземлялась и взлетала с Медвежьей башни. Уклоняясь от стрел, собака-связной неслась с поручениями. Два раза она была атакована альбатросами, и трижды ее чуть не подстрелили арбалетчики. Но улетая, крылатая любимица Олли всегда возвращалась. На этот раз она принесла сообщение от Тины. Передавая вместе с посланием поцелуй, Хрюря по обыкновению лизнула хозяина в нос. Сообщение было тревожным. Тина уверяла, что мельком видела в крепости хойба, скорее всего, уклиста. Одетый в доспехи, снятые, видимо, с человека, хойб, надвинув поглубже шлем, затерялся среди ополченцев, идущих на стены.
Пожалев уставшую собаку, зализывающую кровоточащие царапины, Олли послал Брюгая предупредить паромщика и Болто о проникших в крепость шпионах. "Не думаю, чтобы наша Тина ошиблась, - рассудил он, - с ее-то наблюдательностью… Только как лазутчик мог сюда проникнуть? Если через стену перескочил вместе с морками, то только там, где держат оборону люди из разных мест - не пограничники. С гномами такой трюк не пройдет, с невысокликами - тем более, там все друг друга знают. Или, может, они ход где-то прорыли?"
Версию с подкопом стоило проверить. Но как это сделать? И тогда Олли вспомнил про выдр.
Парочка выдр стала постоянно наведываться в крепость после того, как Виндибур пообщался с ними. Любопытные и болтливые зверьки повадились ходить за объедками на гарнизонную кухню. Пограничники не возражали. Словно почуяв что-то, выдры появились в крепости за час до рассвета - их заметил повар, которого они, похоже, почитали за своего бога. Стража, однако, уверяла, что через ворота у них и мышь бы не проскользнула.
- Придется тебе, рыжуха, этих побирушек поискать, - сказал невысоклик собаке. - Они могут что-то знать. Найди Тину, скажи: нужно допросить выдр.
"Подкоп, подкоп…", - бормотал Олли, машинально делая нужные манипуляции и запуская молнию. Одна яркая вспышка - и последняя установка для стрельбы круглым огнем погребла под собой троих уклистов. В ответ по башне ответили из орудий. Ядра уклистов не причинили Медвежьей башне сильного ущерба, попадая или в кладку ниже площадки, или с воем проносясь по верху. Только одно, угодив в зубец, осыпало Олли градом колотых камней.
- Больно, однако, - вслух сказал Виндибур, поднимаясь с каменного пола и потирая затылок. - Если б не медальон…
Вдруг над ухом прозвучало:
- Знаешь, парень, похоже, взять крепость с наскока у них не вышло. Теперь осадят на всю катушку, колоти их тунец.
- Тьфу ты, Брю! Я скоро заикаться начну. Зачем так пугать-то?
- Извини, тянет иногда, в силу состояния.
- Ладно, как дела? Цел?
- А что мне сделается? - покойный лег на воздух и подпер голову рукой. - Я тут уклиста отловил, закопай его морж…
- Да ну? - обрадовался Олли.
- Он вокруг Хрюкловой башни вертелся - думал, как влезть на нее. Ведь я на лестнице уйму морков заморозил - даже невысоклику не пробраться. Кстати, тебе тоже не спуститься, пока от стен не отмерзнут.
- Спасибо, Брю, трап тебе под ноги, - Виндибур улыбнулся. - Возможно, ты нас с Болто спас. Ну, продолжай.
- Так вот, смотрю, этот моллюск брюхоногий крюк закидывает. На нашего Хрюкла охотиться вздумал. Кинжал в зубы и наверх. А на стенах кутерьма - жмут угробаны, скелет им на камбуз, - никто не смотрит. Ну, я подлетел к нему сзади и говорю: "Хороший денек сегодня выдался, не правда ли? И так старательно так завыл: У-у-у-у-у!" Он как увидел меня, так весь задрыгался, как паяц веревочный, - Брю от удовольствия растягивал слова. - Думаю, сейчас еще свалится… А он ведь живым нужен! Ну, я и дунул ему прямо в открытый рот. Так и висит примороженный, едят его рыбы. Да вон, гляди - ополченцы его снять пытаются.
- Нужно поскорее допросить негодяя.
- А вот это уже проблема. У него башка как стеклянный шар сделалась, наверное, даже мысли заиндевели - перестарался я, хрястни мой гроб.
- У тебя ж урна была. В общем, ты морозил - ты и размораживай.
- Хойбилонского архивариуса сослуживцы в чане варили, так он не такой был, потеплее малость. "Замогилка" - это вам не ледник в погребе.
С винтовой лестницы послышались какие-то звуки, похожие на звон битой посуды, а затем раздался не очень громкий рык.
- Ого, - насторожился призрак, - наверное, угробаны размораживаются. Быстро это они…
- Пойдем. Нам все равно вниз надо, - Виндибур вытащил меч и осторожно заглянул в дверной проем.
Примерно на полпути к верхней площадке обнаружился первый морк. За ним сразу вплотную второй и третий. Протиснуться между угробанами нечего было и думать. К тому же они начинали потихоньку шевелиться, подвывая и дико вращая раскосыми глазами. Ледяная корка от этого скалывалась частями, звонко крошась о ступени.
- Это очень хорошо, что ты их не сильно заморозил, - пыхтел Олли, прорубая дорогу вниз.
- Да вроде как обычно, - пожал плечами Брю. - Только они какие-то морозоустойчивые, одно слово: "угробаны", разлюби их минога.