* * *
Тина Уткинс и Хрюря облазили все хозяйственные постройки и "камбуз", как называл гарнизонную кухню Брю. Выдр нигде не было.
- Их, наверное, убил круглый огонь, - расстроилась девочка.
Первые часы штурма она была в пожарной команде, боровшейся с бедствием. Теперь всюду громоздились кучи песка, валялись головешки. Как уцелеть в таком пекле маленьким зверькам? Вон и у нее-то вся шерсть на ножках обгорела… Да и личико не отмыть. Пострадавших от ожогов не счесть - полный лазарет. Слава богу, хоть волшебство немного помогло - затушили.
В трапезной был жуткий беспорядок. Кругом валялись разбросанные глиняные плошки, кружки, на полу стояла вода. Бегло осмотрев помещение, Тина уже собиралась идти дальше, как вдруг Хрюря залаяла на кучу отбросов. Куча зашевелилась. И из-под мусора высунулись две мордочки с быстрыми масляными глазками.
Выдры враждебно посматривали на собаку, топорща усы.
- Ах, вот они где! - торжествующе воскликнула златовласка. - Хрюря, фу, хватит! А вы, красавицы, вылезайте-ка! Разговор есть!
Зверьки выскользнули из кучи, и торопливо зашлепали по мокрому полу. Став перед Тиной, они подобострастно вытянули мордочки вверх, водя носами. Тина присела на корточки.
- Расскажите-ка мне, как вы попадаете в крепость минуя ворота.
Выдры-товарки сначала понимающе закивали, а потом замотали мордочками.
- Никак не попадаем-с, - сказала первая.
- А зачем нам попадать-с? - сказала вторая. - Не знаем мы ничего-с!
- А я знаю, что стража вас не пропускала, а повар видел, как вы появились. Как это понимать?
Выдры быстро переглянулись.
- Повар хороший человек-с, он все знает-с, - закивала первая.
- Еще как знает-с, и объедки дает-с, - поддержала вторая.
- Да, да-с, и стражники объедки дают-с. И никто не обижает-с, - добавила первая.
- Я вас не про объедки спрашиваю, - Тина начинала терять терпение, - а про потайной ход!
- Да-да-с, ход, лаз, нора-с, дыра-с, трещина-с… - стала перебирать первая.
- И никогда-с мы про это ничегошеньки не слышали-с, - замотала головой вторая. - Прямо-с, как родились, так и не слышали-с.
Девочка выразительно посмотрела на Хрюрю.
- А вот швырну я этих врушек через стену, и пусть их морки съедят вместе со шкуркой!
Собака грозно зарычала и устрашающе захлопала крыльями.
- Р-р-р! Можно я сначала укушу, а потом бросим?
- Ой, не надо нас кусать! И со шкурой не надо-с, бедные мы, несчастные-с! - запричитала первая выдра.
- Горемыки мы бездомные-с, и морков ужас как боимся! - захныкала вторая.
Тина притопнула:
- Говорить будете? Ну?
Выдры затараторили хором:
- Еще как будем-с, всегда будем-с, только повару не говорите, что мы плохие-с! Мы по трубам плавали, через водопровод-с! За крепостью дырочка есть, ма-а-алюсенькая такая-с!
"Фух, - подумала Тина, - значит, они никакого лаза не рыли. Теперь нужно устраивать поиски, а ведь лучше них с этим никто не справится".
Пообещав выдрам ничего не говорить повару и гарантировав от себя ежедневный рыбный паек, девочка оправила зверьков на поиски возможного подкопа. Те с благодарностью согласились помочь, предварительно согласовав меню.
Если лаз где-то и появился, то, скорей всего, не со стороны воды. Проникновение в подземный ход, соединяющий крепость с Норным поселком, исключалось. Он был заблаговременно перекрыт, и караул находился в нем локтях в двадцати за крепостной стеной.
Обшарив все щели и закоулки, выдры-подружки обнаружили потайной лаз. Он скрывался среди больших плетеных корзин с сушеными коровьими лепешками. Ими растапливали печи. Лаз был совсем свежий и вел за стену, на юг.
- Барсуком воняет. Да-да-с, барсуком и морками-с. - твердили выдры, принюхиваясь и чихая.
"Тут для морка места маловато, а вот для хойба хватит", - решила Тина, посылая Хрюрю со срочным сообщением.
Крылатая собачка вернулась в компании Рыжего Эрла и паромщика.
- Раз уж у тебя так хорошо получается их замораживать, то тебе и карты в руки, - сказал пожилой пограничник рассматривая ход. - Подежурь тут, может, еще кто пожалует…
Он подмигнул Тине:
- А твой папаша - просто герой! Сорвиголова, можно сказать. Так одного угробана бревном приложил, что тот до сих пор бы гремел по ступеням, не попади в чан со смолой. Интересно, Брю, а как это у Уткинса такие красавицы-златовласки получаются?
* * *
Мазлус Горх был в бешенстве. Штурм продолжался уже без малого четыре часа, а осажденные держались как ни в чем не бывало. Расчет на слепящее солнце провалился, а каменные "трапы" не помогли - вихри, запускаемые "недомерками", сметали солдат. Да ко всему еще молния разнесла плот с ханским шатром, и Зруюка еле выловили уклисты. Орда редела на глазах - большого хапоса не получилось.
План Горха пошел прахом. Мазлус рассчитывал на легкую войну, в которой морки Зруюка, сколько бы их не погибло, принесут ему победу на кончиках костяных мечей. Маг также был уверен, что силы, потраченные на колдовство, не превысят его возможностей.
Под возможностями понималась степень физической усталости чародея. Горх жил уже более пятисот лет. По сути, его жизнь зависела от работы некой волшебной формулы. Действие ее уменьшалось после каждого серьезного колдовства. Чтобы восстановиться после такого напряжения, требовалось время. Серьезно напрягаться он собирался только в случае крайней необходимости, которая, судя по всему, назрела.
Потеря сил делала физическую оболочку почти прозрачной. Члены переставали слушаться, а глаза еле смотрели под свинцовыми веками. Что ждало его дальше Горх и сам не знал. Он только догадывался о существовании точки необратимости, равно как и о преимуществах противника. Осознавать подобное было невыносимо. То, что должно достаться ему и только ему, попало в руки недостойному, не выстрадавшему столетий ожидания недомерку с материка!
Мазлус кое-чего достиг своим умом и мог созданное применить на практике. Он постарался убедить Зруюка, что отбитый штурм вовсе не отдалил хапос, а наоборот, приблизил его. "Твои воины измотали врага, - сказал он, - его силы на исходе. Теперь мой черед помогать вам".
Маг мог бы утопить цитадель или разнести ее землетрясением. Но так можно было потерять самое ценное. Что искал Горх, он и сам толком не знал. Он только предполагал, что, каким-то нелепым образом, в руки "недомерков" попали труды его заклятого врага - Кронлерона, которого он до сих пор боялся и ненавидел. Ненавидел из-за того, что предал, а потом всю жизнь опасался мести. Но, похоже, на этом свете Кронлерона уже не было. И потом, разве будет Стратус бороться с ним руками каких-то выскочек, не использовав возможность расквитаться самому? Он умер? Тем ценнее становилось его наследство. Раз так, у Мазлуса, на крайний случай, имелось секретное оружие.
Он давным-давно экспериментировал с подавлением воли. Сначала маг научился подчинять себе животных, полностью контролируя их инстинкты. Промежуточным этапом стали эксперименты над каторжными хойбами. Постепенно, усовершенствовав свои заклинания, чародей добрался до членов Ордена уклистов.
Но во всем этом сидело одно "но". Обезволенными надо было управлять лично, находясь в непосредственной близости. Или настраивать на определенный набор действий, которые требовалось предугадать. Был еще вариант - лишить воли всех защитников крепости. Но, из-за непредсказуемого радиуса действия заклинания, Горх рисковал напороться на собственные вилы. Расколдовывать его было некому. "Для начала я выясню, что еще могут эти недомерки, а после попробую их поймать, - решил Мазлус, приказав рыть подкоп под стену. - Осада так осада".
Посылая одного из своих лучших уклистов, Горх приказал ему действовать по обстоятельствам. Лучше всего представлялось похитить кого-то из команды Олли. Если план проваливался, Мазлус ничего не терял, кроме подручного. "Если понадобится, барсуки-зомби сделают новый лаз, прокопают, сколько не скажи".
Отправленный в крепость был опытным шпионом. Постоянная борьба с островными повстанцами научила его маскироваться. Но лазутчик никак не давал о себе знать, и, на всякий случай, Горх решил послать еще одного. Пролезть ужом по подземному ходу для второго было сущим пустяком, а перерезать кому-нибудь глотку - еще проще. В конце-концов принести в жертву второго, чтобы наверняка убедиться в провале первого - это был стиль Мазлуса.
Но второй шел не один: он взял сообщника - злобного камышового кота. Хитрющий и осторожный зверь выполнял отдельное задание. Он должен был подслушивать, подглядывать и запоминать. А по возможности, стащить что-нибудь ценное, например, свитки, книги с неизвестными Горху заклинаниями. Как говорится, глаза и уши, зубы и коготь. А как достать из его головы увиденное и услышанное - дело Мазлуса.
* * *
Возвратившегося кота, с пергаментом в зубах, заметили уклисты, когда он сам выбежал на них. Не долго думая, зверя запихали в мешок, предварительно изъяв свиток, и доставили к Горху. Кот был вытащен из мешка за шиворот.
- Мерзавцы! - возмущенно зашипел он на кошачьем. - Почему все так и норовят за шкирку приподнять! Где же справедливость и уважение! Отомщу!
Но, увидев перед носом бледное костлявое лицо Горха, камышовый негодяй сразу обвис под буравящим гипнотическим взглядом. Внимательно осмотрев своего шпиона и даже брезгливо понюхав, Мазлус недовольно поморщился:
- Безнадежно испорченный экземпляр. В башке какое-то затемнение и пахнет как хойбиха на выданье. Чинить некогда. Ну-ка, а что приволок?
Маг грубо отшвырнул кота в сторону. Камышовый кот потихоньку отполз и выскользнул из шатра. Но прежде чем окончательно испариться, он обернулся и… если коты умеют улыбаться, то это была улыбка. Хищная негодяйская улыбка.
Горх даже привстал, когда увидел то, что кот притащил в зубах. Чтобы узнать этот почерк даже через сотни лет, достаточно оказалось беглого взгляда. На вырванной из дневника странице рука Кронлерона вывела заклинание с сопутствующими пометками.
Это была формула временной вязкости, или, другими словами - замедления времени вокруг объекта или объектов, по желанию мага. Единственное, что не до конца устраивало Горха, так это то, что радиус действия заклинания не рекомендовалось сужать меньше, чем до одного полета стрелы. Говорилось, что, в ином случае, последствия непредсказуемы.
Мазлус не верил своим глазам. "Нет, это не улыбка, а настоящий оскал удачи! - торжествовал он. - Наконец-то!" Маг расхохотался. Уклисты, охраняющие шатер своего господина, остолбенели. Никто из них не помнил, чтобы Горх когда-нибудь смеялся. Жуткий, хриплый, каркающий, но это был смех - смех торжествующего злодея.
Глава 6. Замороженное время
Штурм откатился. Дело шло к вечеру, когда из потайного лаза послышался шорох осыпающейся земли. Корзина над входом задвигалась. Первое, что увидел загробный Брю, добросовестно стоявший на своем посту, - это вытянутые уши хойба с шерстяными кисточками. Складчатый, выбритый затылок был хорошей мишенью, и Брю начал действовать. Но сделать все по-тихому не получилось. В последний момент призрак не устоял перед искушением попугать жертву.
- У-у-а-у-у! - вдохновенно завыл усопший над ухом шпиона.
Уши с кисточками мгновенно "присели", и хойб юркнул в лаз.
- Стой, рак болотный! - возмутился паромщик, и что есть силы дунул вслед.
В норе странно звенькнуло, а потом раздался истошный мяв. Из лаза вылетел полупримороженный камышовый кот. На заднице у зверя болталась сосулька. Столкнувшись нос к носу с удивленным привидением, кот ненавидяще зашипел. Было ясно, что отмороженного хвоста он призраку не простит.
- Ах ты, собака! - почему-то крикнул Брю, набирая воздух для замогильного холода.
Но кота уже и след простыл.
На крик прибежала стража. Конечно, искать ночью какого-то одичалого кота никто не собирался, а вот хойба, который не мог даже моргнуть, пришлось из норы выкапывать.
- Отнесите его на кухню к повару, там его второй дожидается! - приказал старший караульный хохоча. - Если что, у Пью Клюкла спросите, что с ними делать - он знает!
* * *
У любой собаки, кроме беззаветной службы хозяину, всегда найдется куча дел. Там понюхать, там порыться, там прислушаться - все это требует времени. Хрюря, хоть и с крыльями, была настоящей собакой. И дела у нее были тоже настоящие - собачьи.
Для начала она подробно обнюхала все около гарнизонной кухни. Следы повара отдавали растительным маслом. "Неряха. Опять пролил себе под ноги", - Хрюря чихнула. У помойки до сих пор пахло выдрами. "Одна ела куриные потроха, другая где-то откопала орехи, - собаку аж передернуло. - Тьфу, пустобрешки!"
Дальше шла крепостная стена. Под ней очень сильно воняло смертью. Убитых недавно убрали. Крылатая собачка побыстрей обежала страшное место. В нос настойчиво лез запах кота. Собака тряхнула головой: "Бр-р-р! Ну и дрянь! Да еще морками отдает! Не наша кошатина - какая-то дикость чуется и злоба. Точно, вражеский котяра. А наследил-то…"
Хрюря осторожно пошла по следу. Запах вел к той надвратной башне, где на верхнем ярусе находился боевой пост Хрюкла. Но кот в башню не заходил. След обрывался у стены, недалеко от входа.
Собака вновь принюхалась: "Ничего не понимаю, он что, тоже летучий? Ну-ка… А, вот! - по стене вверх шел мокрый след. - А он, похоже, оттаивает. Точно: воняет замогильным холодом, как тот уклист. Странно". Кладка у стыка башни с крепостной стеной была не очень ровной. Видимо, по ней кот забрался наверх.
Торопливой рысцой Хрюря направилась по винтовой лестнице. На последнем этаже у железной двери она остановилась: "Хозяин здесь!" За запертой дверью Олли и Болто говорили в полголоса, обсуждая что-то важное. Собачка хотела поскулить и поскрестись, но потом передумала и побежала обратно: "Мешать хозяину - последнее дело".
Выскочив наружу, она взлетела. "Надо осмотреть все сверху, не мог же этот кошак испариться". Набрав высоту, рыжуха расправила крылья и начала парить над башней, снижаясь по спирали. Ночь была безлунная, и тени, отбрасываемые факелами, сливались с окружающей чернотой, скрывая от взора углы и неровности. На третьем круге собака заметила силуэт на фоне слабо освещенного окна. Окно как раз находилось в комнате, где беседовали Хрюкл и Виндибур. Кот сидел в нише вытянув шею и навострив уши, как будто ловил каждое произносимое внутри слово.
"Вот он, гад! Так и есть: шпионит!" - обрадовалась Хрюря и бесшумно пошла на цель. В последний момент камышовый негодяй услышал за спиной свист рассекаемого крыльями воздуха. Прижав уши, он обернулся, собираясь зашипеть, да так и подавился от ужаса. На секунду перед ним возникла складчатая пухлоносая морда собаки. То что это собака, лазутчик понял по запаху, когда его шея уже угодила в тиски челюстей. Кот издал булькающий утробный звук, похожий на рычание, пытаясь извернуться. Хватка у Хрюри была мертвая, да вот беда - в момент броска она не сумела затормозить и вместе с котом влетела через разбитое оконце в комнату. Сидевший на стуле Хрюкл не успел и охнуть, как у него на коленях очутился рычащий и лягающийся клубок. Инстинктивно закрыв лицо руками, Болто попытался вскочить, но потерял равновесие и, вместе со стулом, собакой и котом, оказался на полу.
Олли отпрыгнул в сторону, выхватив меч. Сперва он решил, что морки предприняли ночную атаку. Но увидев свою любимицу с разъяренным котярой в зубах, он и правда испугался. Камышовый кот извивался всем телом, брыкался и молотил лапами почем зря. Он был устрашающе огромен - никак не меньше самой собаки.
- Фу! Пусти его! - закричал невысоклик, опасаясь, что пойманный хищник сильно поранит его собаку.
Но Хрюря не разжимала пасть, пытаясь уйти от ударов острых когтей и топча кота всеми лапами. "Хозяин не знает, какой гнусный шпион у меня в зубах, потому и кричит", - мелькнуло в собачьем мозгу, прежде чем когти полоснули ее по глазам. Но природная складчатость шкуры, делавшая морду рыжухи такой умильной, теперь спасла ее. Лобовые и надбровные складки защитили глаза. Было больно. Хрюря еле сдержалась, чтоб не загрызть хама, но вспомнила, что тот нужен живым.
В этот момент Болто, на котором, собственно, и происходило сражение, ухитрился схватить кота за задние лапы. Сначала он поймал рукой хвост, но короткая сосулька выскользнула.
- Да он подмороженный, тот, который от Брю утек! - сообразил Олли, выдергивая поясной ремень. - У, гадина!
Картина напоминала перетягивание каната. Хрюкл, лежа на спине, тянул кота за ноги, а собака упорно не отпускала шею. Камышовый негодяй хрипел, вытягивался как сосиска, но не сдавался, несмотря на полную отмороженность задней части.
- Э-э, башку ему не оторвите! - забеспокоился Виндибур, скручивая ремнем передние лапы. Когда лазутчик был полностью обездвижен, Хрюря, наконец, разжала челюсти.
- Хозяин, он вас подслушивал! - тяжело дыша, сказала она. - Он морками воняет!
- Ах ты, умница моя, - погладил ее Олли, - защитница наша…
- Ага, - добавил Болто, поднимаясь с пола, - чистая барракуда наша защитница.
Камышовый кот был посажен в мешок и отнесен на кухню, туда, где повар и пограничники "колдовали" над его сообщниками.