- Думаю, не имеет смысла пытаться понять тебя? - я попытался бросить эту фразу чуть свысока, небрежно, словно меня все это не волнует, но голос дрогнул.
- Поймешь, - спокойно сказал он. Я ничего вставить не успел, так как в этот мо-мент девушка оторвалась от дерева и уверенно направилась к нам, глядя на Госпо-дина расширившимися глазами. Остановившись напротив него, она задумчиво склонила голову и, помолчав, спросила по-детски звонким голосом:
- Ты пришел ко мне?
Не сдержавшись, я рассмеялся. Меня позабавила не столько наивность вопроса, сколько озадаченное выражение на лице моего спутника.
- Перестань, - недовольно буркнул он. Я ухмыльнулся. Ага, проняло! Господин, не обращая более на меня свой благосклонный взор, помялся и неуверенно сказал, про-кашлявшись:
- Прости… Как тебя зовут?
Она пристально смотрела на него, взгляд у нее был прямой и вопрошающий.
- Дайна. Ты забыл?
- Ну, у тебя столько тайн в прошлом… - как бы скользь пробормотал я. Он чуть скривился:
- О, да! Ты себе даже не представляешь, как много, но эта конкретная тайна туда не относится.
Я улыбнулся, но возражать не стал.
- Дайна, послушай, я помню твой лес, я извне исследовал его, я силился увидеть и тебя, но, каюсь, разглядел не вполне верно. Я был лишен возможности встретиться с тобой лицом к лицу.
Она вскинула густые темные брови и, легонько тронув его за руку, отрывисто проговорила:
- Пошли! - и с этими словами, развернувшись, скользнула в заросли деревьев. Господин, насупившись, послушно и будто нехотя последовал за ней. Пару секунд я ожидал персонального приглашения, но очаровательная Дайна так и не удосужилась взглянуть в мою сторону. Поджав губы, я молча пошел в направлении леса, досадуя про себя о том, что не родился красавцем - ни тебе звания "чужого бога", ни внима-ния хорошеньких особ, которые с места в карьер вопрошают: "Ты ко мне?" и при этом восторженно хлопают смоляными ресницами… Сплошная рутина - спасти Вселенную!
В лесу, на мой взгляд, было несколько душновато. Плетясь за своими спутниками, я сердито теребил тонкую ткань, предназначенную охранять мое тело от холода.
- Жарко… - пробормотал я, исподлобья глядя на спешно идущую впереди пароч-ку. Ответ не последовал, и я в сердцах сказал: - Уж лучше бы было холодно!
Господин внезапно остановился и, оглянувшись через плечо, с любопытством ос-ведомился:
- Ты так считаешь?
- Да! - упрямо буркнул я. - Когда холодно, можно потеплее одеться, а так - хоть умри!
- Ну-ну, - усмехнулся он и снова последовал за Дайной, которая, казалось, ничего не заметила. Ее тоненькая фигурка виднелась вдали между деревьев. Я хмуро по-смотрел на нее и раздраженно пожал плечами. Тоже мне, гений!
…Наверное, лес был красивым. Наверное, потому как мне это было, в общем-то, безразлично. Я молча, стиснув зубы, плелся через какие-то заросли и гадал, когда же мы остановимся. Куда мы вообще направляемся?
Вот Господин остановился. Ч тоже остановился и устало поинтересовался:
- Пришли?
- Не знаю, - задумчиво откликнулся тот. Было как-то непривычно слышать от него это равнодушное "не знаю". Казалось, он обязан знать все!
Уже смеркалось, и только вот сейчас я наконец попытался осмыслить, где нахо-жусь. Обида по поводу не слишком восторженного приема осела, и я сумел заста-вить себя оглянуться вокруг.
В сиреневатом свете наступающего вечера деревья словно причудливо кланялись мне. Забавно было видеть столько деревьев сразу, и я поймал себя на том, что вос-принимаю их скорее как еще одну разновидность стихии, однородной и гомогенной, наподобие воды. Просто густое, слишком плотно заполненное пространство.
Из глубин моей новоизобретенной "стихии" вынырнула Дайна. Красивая, хотя и несколько неухоженная девушка. Пожалуй, я не обратил бы на нее внимания, не смотри она такими обожающими глазами на Господина. У, что в нем особенного?
- Я хочу, чтобы ты был здесь, со мной, - приблизившись к нему почти вплотную, приглушенно, но твердо произнесла она. Господин вздрогнул и отпрянул. Я отвер-нулся, невольно усмехаясь.
- Я не могу… - с какой-то болью выдавил он из себя. Молчание… Обиделась? Я снова взглянул на них. Господин стоял, закусив губу, и казался слишком взволно-ванным. Сквозь смуглую позолоту его кожи проступили бурые пятна, он совершен-но утратил гордую величественность. Мне стало его немного жаль, и я поглядел на него снисходительно. Дана же казалась абсолютно уверенной в себе.
- Тогда я пойду с тобой.
- Ни в коем случае! - вздрогнул мой друг, и даже я испытал беспокойство. Полные губы девушки тронула немного насмешливая улыбка.
- Ты думаешь, я у тебя спрошу разрешения? Я должна пойти. Я хочу.
- Хорошо… - его ответ явился для меня полно неожиданностью. Я изумленно спросил:
- Зачем она нам?!
Господин и не посмотрел в мою сторону.
- Не воображай себя избранником, - сухо выговорил он. - Просто ты оказался пер-вым более или менее подходящим человеком. Вполне возможно, я ошибся, и Дайна будет более полезна.
Я покраснел от обиды. Если честно, мне на секунду вообще расхотелось куда-нибудь идти.
Х Х Х
Дайна спала, лежа на траве и подложив под щеку ладонь. Она казалась особенно трогательной в полумраке вечера.
Мы с Господином сидели рядом. Я прислонился спиной к дереву, он обходился без какой-либо опоры и задумчиво смотрел на спящую.
- Ну, может, что-нибудь объяснишь? - спросил я, устав любоваться его правиль-ным профилем. Он поморщился.
- Что ж… Я еще сам толком не разобрался. Думаю.
- Ну, думай, - фыркнул я и отвернулся. Он заговорил вновь:
- Мы находимся в Области Детства. Ты знаешь, что такое детство?
Я хмыкнул, не сочтя нужным отвечать. Он не особенно расстроился из-за моего молчания и продолжил:
- Детство - это пора, когда человек был абсолютно искренен во всем. И очень хо-рошо, если взрослый бережет частицу детства в своей душе. Вот в такой-то частице мы и находимся. А дайна, полагаю. - ее исконный обитатель. По правде, я ожидал встретить ребенка.
- А встретил женщину, - усмехнулся я. Он кивнул:
- Да, но не совсем. Это все-таки ребенок. По-своему.
- И это дитя тут же по уши влюбилось в тебя, - саркастически заметил я. Господин нахмурился.
- Это не удивительно, - медленно выговорил он. - Понимаешь, когда я встретил Льва впервые, он был по сути своей, честно говоря, ребенок. И я затронул в его ду-ше именно струны детства. Именно ребенок в нем привязался ко мне, полюбил… - он помедлил, неуверенно улыбнулся и с надеждой добавил: - И вот я встречаю этого ребенка тут, который уже любил меня!
Я насупился. Конечно, красавчиков все УЖЕ любят.
- Но что мне делать с ней? Она… она слишком серьезно меня воспринимает. Когда я покину вашу вселенную… ей будет тяжело. - он говорил раздумчиво, словно об-ращаясь к себе самому. Я хмуро взглянул на него и сухо сказал:
- Я устал. Хочу спать. А то спасателям вселенной не хватит сил бороться с врага-ми.
Он с интересом взглянул на меня.
- Ты действительно вообразил себя особенным?
Я зло ответил:
- А что?! По-моему, ты сам убеждал меня в этом!
Господин усмехнулся:
- Ладно, как угодно. В конце концов, каждый поступает по собственному усмотре-нию и по собственному же усмотрению забирается на пьедестал.
- Вот именно! - я окончательно разозлился и, улегшись на траву, сделал вид, что сразу же погрузился в сон. Внутри меня все полыхало от возмущения. И более всего выводила из себя мысль, что он прав!
Х Х Х
Утро в лесу оказалось восхитительным. Я проснулся сам, и первое, что ощутил - чуть терпкий свежий запах, и еще - тепло на своем лице. Я сел, сладко потянув-шись, и, вскинув голову, увидел, как солнечный свет пробивается сквозь листву де-ревьев, мягко освещая все вокруг.
Они еще спали. Господин лежал на спине, подложив локоть под голову. Дайна свернулась в калачик и сладко посапывала.
Я снова уселся на траву и принялся разминать суставы, раздумывая, чем бы за-няться.
- Доброе утро, - прервал мои мысли бодрый голос Господина. Я обернулся. Мой друг, растрепанный ото сна, весело смотрел на меня. Выглядел он презабавно: оде-жда смешно топорщилась, волосы торчали во все стороны, а на лице запечатлелось сонное благодушие.
- Хорошо выспался? - у меня было прекрасное настроение, и хотелось сказать что-нибудь прекрасное. Он задумчиво и рассеянно улыбнулся.
- О, да. Сон для меня - лучшее времяпровождение! - откинувшись на траву, Гос-подин блаженством потянулся. Поймав мой недоуменный взгляд, он пояснил: - Сон - непонятная территория. Я сам толком не могу объяснить, что как и почему проис-ходит, но, когда я сплю, я снова в своей Вселенной… и там я набираю энергии для дальнейшей борьбы. Ведь тут для меня все чужое, все не так, как у меня дома, и ка-ждое мгновение нужно отбирать чуть ли не с боем!
- А я вот хочу есть, - вставил я. Господин усмехнулся:
- Ничем не могу помочь. Вот проснется Дайна, и спросим, есть что съедобное.
- А так что - впроголодь жить?! - возмутился я. Он посмотрел на меня с любопыт-ством. Он умел смотреть с такой вот хитрецой, чуть искоса, что неизменно выводи-ло меня из себя.
- Ты голоден?
- Не очень, если по правде - пробурчал я. - Но надо же чем-то занять время, как-то убить его! Хоть поем.
- Забавно. Вот так выражение - убить время! Зачем же вообще жить, если попро-сту убиваешь время? Ведь каждая секунда приближает тебя к смерти.
- Фу, ну ты и пессимист! - невольно вздрогнул я. - И потом, я-то был абсолютно уверен, что ты веришь в бессмертие.
Он вздохнул и неспешно проговорил:
- Знаешь, Алаб… Я часто размышляю, над тем, что же такое бессмертие… Пожа-луй, его можно определить так: способность сохранять память и самосознание после того, как какая-либо из временных оболочек (то же тело, к примеру) перестает функционировать. Но ведь вспомни сам, о чем думает большинство! Начать того, что у многих, как я уже говорил, вообще отсутствует память. А самосознание? Есть ли оно даже у тебя? - тут он повернул голову и пристально посмотрел мне в глаза.
- Да, - как можно тверже отозвался я. - Есть, конечно.
Он усмехнулся:
- Мысли о том, как бы повкуснее наесться, нельзя отнести к самосознанию. Это инстинкт физической, самой грубой оболочки, а значит, он должен умереть вместе с ней. Много ли в тебе останется после того, как уйдет этот инстинкт? Да и другие тоже? Есть с тебя снять всю эту шелуху, будет ли хоть крохотное зернышко?
На миг я растерялся.
- Но ведь я состою не только из мыслей об удовольствиях! - попытался я запро-тестовать, но осекся под насмешливым взглядом Господина.
- Надеюсь-надеюсь, - пробормотал он. - М-да, еще ты состоишь из мыслей о соб-ственной значимости. Тоже, знаешь ли, не мысль-долгожитель.
- Это как посмотреть! - рассердился я и добавил, хотя на самом деле так не думал: - Эгоизм, может быть, тоже бессмертен!
Он сощурился и отозвался чуть жутковатым голосом:
- А вот об этом будем судить после смерти. Вернее, после нескольких смертей - физической, астральной, ментальной. Или, чтобы тебе было яснее - смерти ин-стинктов тела, желаний личности и праздных мыслей ни о чем. Там, где эгоизму не за что будет зацепиться - ведь не останется ничего, что он привык считать крите-риями своего существования. Идет?
Я покраснел от обиды, но возразить не успел. Наши разглагольствования прервал сонный голосок Дайны:
- Доброе утро…
Х Х Х
Оказалось, зря мы с Господином спорили о еде - Дайна, проснувшись, выдала нам по ореху. Это были среднего размера плоды в плотной жесткой оболочке, кото-рую трудно было снять, а по вкусу - горьковатые.
Вначале я гордо отказался от угощения, памятуя об обиде. Пусть им будет плохо! Но оказалось, что им стало вовсе не плохо, а, напротив, хорошо.
- Прекрасно! - радостно воскликнул Господин. - Милая Дайна, теперь вам доста-нется целых два ореха! Я уступаю вам свою половину.
И я скрепя сердцем переменил свое решение.
После завтрака Господин занялся чем-то вроде зарядки, и Дайна, разумеется, ста-ла весело подражать ему. Правда, если он двигался грациозно, то она - несколько неловко. Сердито глядя на них, я подумал: пожалуй, неплохо, что обитательница Детства равнодушна ко мне. Ну, зачем мне такая?!
Х Х Х
- Нам пора, - сказал Господин, окончательно приведя себя в порядок (что заклю-чалось, помимо псевдозарядки, в приглаживании волос). Я с любопытством спро-сил:
- Куда теперь?
- Долину Загадок и Неразгаданных тайн, - отозвался он и, не дожидаясь моего во-проса, пояснил: - Каждый человек задает себе вопросы и ищет на них ответы. На не-которые находит, другие остаются неразгаданными долгое время. И такие вот загад-ки-тайны обитают в области души, которую условно можно назвать "Долиной Зага-док и Неразгаданных тайн". Интересно, как на нее подействовал Слид? - задумчиво прибавил он. Я, разумеется, ответить на его вопрос не мог.
Х Х Х
Далее мы следовали за Дайной. Она, конечно же, знала все тропки в лесу и с лег-костью вела нас через кусты, между деревьев, так что я вскоре окончательно заблу-дился и гадал: как же мой великий спутник намеревался искать здесь дорогу само-стоятельно? Кто же, в таком случае, из нас излишне самоуверен?
Шли мы долго, и я решил по дороге задать один из мучащих меня вопросов:
- Скажи, ты предвидишь будущее? - запыхавшись от быстрой ходьбы, на ходу спросил я. Он, обернувшись, на мгновение сверкнул улыбкой:
- Немного. Но это не моя заслуга. Это заслуга времени.
- Да? - вскинул брови я. - И в чем же заключается его заслуга?
Он помедлил, прежде чем ответить:
- В твоей Вселенной и во Вселенной твоего Бога, Льва, время течет по-разному. То, что там - секунда, для вас может оказаться миллиардом лет. То есть у вас может сложиться впечатление, будто в мире Льва времени нет вовсе. Но оно есть. Я же присутствую в нескольких мирах сразу. Часть меня здесь, а часть в это мгновение видит Льва и то, что происходит с ней. И знание о Судьбе Льва, которую я наблю-даю, - знание о судьбе вашей Вселенной, а значит, ее будущего.
Я задумчиво промычал нечто глубокомысленное.
- М-да, - начал размышлять я вслух. - Это интересно. И что же будет со мной зав-тра?
- Я не могу ответить касательно тебя лично, - с явным пренебрежением отозвался он. - Я могу судить о Вселенной в целом, а не о тебе в частности.
В частности! По-моему, я-то как раз в самом что ни на есть центре!
Х Х Х
Лес заканчивался постепенно. Деревьев становилось меньше, и вот мы вышли на совершенную пустошь. Не было даже травы, и стало прохладнее. Это понижение температуры принесло облегчение мне, но вовсе не Дайне, которая, видимо, при-выкла к духоте собственного леса. Теперь же она ежилась и моргала длинными рес-ницами.
Мне стало жаль ее с высоты своего положения - как никак, я себя чувствовал прекрасно! Быстро скинув ткань, прикрывающую мой торс и ощутив, как тело со-дрогнулось от порыва ветра, я собрался было с небрежными видом преподнести его Дайне, как замер от удивления и досады - меня опередили! Господин каким-то об-разом узнал о моих намерениях и уже бережно укутывал дрожащую девушку в свое темное сукно. Я окинул придирчивым взглядом его фигуру и был вынужден не без доли сожаления признать, что она лучше моей - широкие плечи, развитые мышцы… Мне даже стало неловко за собственную худобу, и я раздраженно осведомился у се-бя самого: ну, зачем я полез в роль благородного и бесстрашного? Как теперь повес-ти себя умней?
Господин выручил меня.
- О, это кстати! - он выхватил мою ткань и тоже набросил ее на хрупкие плечи Дайны. Последняя посмотрела на него глазами, полными преданной любви, будто вторую накидку добыл тоже он! Я возмущенно глядел на них, но они не замечали. Я постоял, переминаясь с ноги на ногу и стараясь сделать вид, что мне вовсе не хо-лодно, потом резко бросил:
- Ну, и как?! Идем?
Господин перевел грустный взгляд с влюбленного лица Дайны на мое взбешен-ное, помрачнел и устало сказал:
- Да, пора идти. Хотя я и не жду ничего хорошего.
Я хмыкнул:
- А я, надо понимать, жду. Тогда, думаю, повернем назад?
Он улыбнулся, но как-то натянуто:
- Нет, пожалуй. Просто я рассуждаю. Не нравится мне эта пустошь… - и Господин задумчиво заскользил взглядом по унылому пейзажу. Столь же бесцветному, как и мой Город, но тут к тому же не было никого, кроме нас. Я поежился и поспешил пе-ревести собственные мысли в иное русло:
- И что такого? Ну, значит, нет у нее тайн и загадок.
Он хмуро взглянул на меня, словно бы я весьма неудачно пошутил.
- И что в этом хорошего? Тебя должно что-то волновать, ты должен искать вопро-сы и находить на них ответы! Что же хорошего в том, что Льва ничего, абсолютно ничего не интересует? Если бы интересовало, тут было бы хоть что-то… Хотя бы маленький куст… - и он умолк, утомленный своей пылко тирадой. Я молчал, вполне согласный с доводами друга, потом постарался успокоить его:
- Но ведь мы еще не дошли до самой Долины. Это только ее преддверие.
- Вот именно, - вздохнул он. - Только порог, а уже разбитый… К тому же, погода и внутреннее состояние человека, его настроение взаимосвязаны. В городе постоян-ная морозная сырость, свидетельствующая о… Ну подумай сам, что творится с эмо-циями Льва на наружной оболочке сознания, если там постоянно царит мрачная по-года!
- А при чем тут Город к этой пустоши? - уязвленный его словами, поинтересовал-ся я. Господин пожал плечами:
- Просто меня волнует, что тут прохладно.
- То же мне, прохладно! - искренне удивился я.
- То ли еще будет…
- Нет, ты действительно пессимист, - буркнул я и опрометчиво заявил, вспоминая духоту леса: - В любом случае, холод лучше жары.
Х Х Х
Я оказался не прав. Впервые я признал это с такой готовностью.
Я понял, что мы прибыли в долгожданную Долину Загадок и Неразгаданных тайн, когда бурую ледяную землю припорошил тончайший слой тусклого белого пуха, небо стало серым, а температура понизилась настолько, что я с трудом шел. Единст-венное, что представляло какой-то интерес, были виднеющиеся поодаль скалы.
Заметив их, Господин остановился и задумчиво проронил:
- Хм… Странно… горы… Что бы они значили? Что ее волновало?
Я, вынужденный тоже остановиться, так как понятия не имел, куда идти, пытался проникнуть в суть его слов. В голове царило ледяное безмолвие - такое же, как и вокруг. Сквозь него прорвалась единственная мысль: я окоченею от холода, если простою тут хоть еще одно мгновение. Я попытался пошевелить рукой, но пальцы смерзлись, стали чужими. Я почти жалел о собственном благородстве, когда в по-рыве благих чувств одел Дайну в свою ткань. Впрочем, судя по ее потрескавшимся до крови губам и тоскливому выражению на словно сузившемся личике, ей двух на-кидок оказалось мало.
- Идем… - прохрипел я сквозь гул в мыслях. Кажется, слова, выпорхнув из моего рта, тут же заледенели, и льдинками покатились по земле. Господин кивнул и не преминул добавить:
- Между прочим, холод лучше жары.
Я прорычал что-то, на большее не хватало сил. Рот склеился, и я опасался произ-нести хоть слово - наверняка губы тотчас же полопаются.