Из окна на втором этаже выглянула старушонка, рассмотрела компанию исходящих неземным светом бичей, меленько перекрестилась и побежала звонить в милицию. Так, на всякий случай.
- Здесь. - Способности Волка не пострадали, и он определил то, на что его товарищи еще не обратили внимания. - Вся защита на Тьме построена. Как бы ни колдун внутри сидел.
Принятые дружно поморщились, потом столь же дружно вздохнули. Отступать нельзя, позору не оберешься. Поэтому без особого энтузиазма они вошли в подъезд, пешком, справедливо опасаясь ехать в лифте, поднялись к нужной квартире. Опутывавшую дверь паутину заклинания Волк смахнул, практически не прилагая усилий. Фахим и Кузьма приободрились, рассчитывая отыграться за понесенные обиды и всласть попинать зловредного поганца Урзала, благо тот оказался дома и искать его где-то еще не пришлось.
Тяжелая стальная дверь слетела с петель, словно пушинка. Фахим без особого пиетета поставил ее рядышком в коридоре, после чего первым вошел в квартиру. Вождь, пусть временный, пусть раненый, должен идти впереди. Воин презирал современных генералов, из глубоких бетонированных бункеров посылающих крылатую смерть на соседние континенты и в страхе избегающих схватки лицом к лицу.
Однако, на сей раз драки не вышло.
- Обманул, свиний сын, - принятой остановился перед тряпичной куколкой, лежащей на полу в центре нанесенной дурно пахнущей жидкостью узора. - Сбежал куда-то, а заместо себя обманку оставил.
- Далеко уйти не мог, - Волк присел рядом, втянул ноздрями воздух, принюхиваясь. Куклу он тоже трогать не стал, сдержал желание пнуть ногой. - Наверняка под хозяйское крылышко спрятался, едва нас почуял.
- Говорят, подворье Ассомбаэлево не больно-то укреплено, - высказался доселе молчавший Кузьма.
Принятые обдумали неожиданную мысль. Соваться в дом любого иного дханна без предварительной тщательной подготовки они бы не стали, даже с благословления собственных хозяев. Но к Ассомбаэлю, магу бесталанному, можно попробовать. Только вот…
- Да вы же ранены оба, - словно неразумным детям, напомнил Волк.
- До вечера восстановимся и обережный круг вокруг усадьбы изучим, - предложил план действий Кузьма.
Фахим призадумался. Еще хотя бы раз попытаться причинить молодому дханну урон следует, так традиция велит. С другой стороны, лезть обессиленному в чужой дом… есть же разница между смелостью и глупостью! А что еще можно сделать? Людишек, принятой Ассомбаэлевой служащих, потрепать? Тогда церковь вмешается, да и не принято на Руси заводы родни сжигать и чужое дело портить. Перегибать палку тоже не след, испытание - не война.
- Подворье изучим, - наконец подвел итог размышлений старший. - Проверить охрану надо. В любом случае опосля сего домой вернемся и, как все было, подробно обскажем.
Принятые кивнули. Чего ж не понятного? Если внутрь проникнуть не удастся, то честь слугам местного хозяина и хвала. Если же наложенный Ассомбаэлем оберег получится обойти или проломить, да с доказательствами вернуться, то не бывать молодому дханну владетелем. Какой из тебя муж достойный, коли дом свой защитить не сумел?
В мире есть нечто, объединяющее старых и молодых, мужчин и женщин, негров и белых, богатых и бедных. И это нечто - всеобщая ненависть к комарам.
- Вот твари поганые, - Волк шлепнул себя по щеке и с мстительным удовольствием посмотрел на трупик врага, прилипший к ладони. - Нам здесь еще долго куковать?
- Часа три, - откликнулся Фахим. - Как луна взойдет, так войти и попробуем.
За прошедший день его раздражение не ослабело но, скажем так, потеряло былую концентрацию. Сначала полученная от нежити оплеуха заставила опытного бойца собраться и отодвинуть в стороны прошлые обиды, сосредоточившись на текущем мгновении. На переживания времени не оставалось. Предпринятые меры для восстановления способностей, завязанные на медитативные техники, тоже сыграли свою роль. Еще подожженная на прощание квартира Урзала добавила толику хорошего настроения, помогла сбросить накопившееся напряжение…
Вид из кустов рядом с оградой открывался не очень, если судить с точки зрения человека. Принятые же были совершенно довольны. В этом месте установленная Ассомбаэлем защита слегка проседала, образуя своеобразную "складку", которую они собирались использовать для прохода на территорию усадьбы. Попасть в дом, конечно, намного сложнее, но кое-какие наметки плану тоже уже имелись. Оставалось ждать удачного сочетания колебаний природных энергий и готовиться.
Внутри усадьбы примерно тем же занимался верный помощник Аллы и силовая составляющая Шуриковых подданных, то есть Олег. После того, как трясущийся от страха колдун - с вытаращенными глазами и синими губами выглядел тот очень забавно - сообщил о появлении чужаков, безопасник ждал гостей. В том, что они появятся, сомнений он не испытывал. Гастролеры вряд ли станут воздействовать на простых людей, работающих в принадлежащем Алле холдинге или прикормленных чинуш из администрации - это требует времени и не пройдет мимо внимания церкви. То же самое можно сказать насчет организации налоговых и милицейских проверок. Зато диверсия никаких трудностей с организацией не вызовет и прекрасно укладывается в канву обычая. Сомневался он в ином.
Кое-какие представления о возможностях дханна у Олега были. Из обрывков разговоров Шурика с хозяйкой, баек Славомиры и рассуждений Урзала складывалась страшноватая и величественная картина. Оставалось надеяться, что слухи, как всегда, приукрашают действительность и на самом деле все не так плохо. С другой стороны, он лично видел толстяка с пулей в голове, злого и особых неудобств не испытывающего. Оставалось надеяться, что принятые, в отличие от их покровителей, не настолько живучи и что некий мифический "оберег" - сам Олег его не видел, но Шурик их хвалился и возлагал большие надежды - сработает, как надо.
На случай прямого столкновения Варварин получил двадцать патронов с пулями голубоватого цвета и пожеланием "продержаться сколь можно долее". Очень оптимистично. Еще ему выдали висюльку-медальон, снять которую не получалось даже в душе, но насчет нее указаний не поступило.
Судьба свела принятых и современного богатыря-защитника земли Шуриковой примерно в одиннадцать тридцать. Именно в это время Фахим создал проход через окружавшую усадьбу ограду. Волхвом он был опытным, чары деял давно, поэтому защиту преодолеть сумел. Только вот действовал слишком самоуверенно. Ассомбаэль, в дополнение к стандартному набору техник, использовал свое привилегированное положение носителя грани Земли, и заклял весь песок в пределах ограды. Исключительно на обнаружение. Мельчайшие частицы материи фиксировали любое движение и, если чувствовали присутствие незнакомой силы, мгновенно подавали тревожный сигнал творцу или его заместителю. Еще толстяк хотел создать несколько охранных демонов из того же материала, но мастерства не хватило. А обращаться за помощью к кому-либо он не хотел. Стыдно, да и не безопасно.
Однако засечь незваных гостей его топорная разработка сумела.
Ни самого Ассомбаэля, ни несущей отражение его энергетики принятой в доме не оказалось. Был Урзал, отдыхавший после дневных приключений, и простой смертный человек с пистолетом. Причем у Олега на шее висел медальон, служивший опознавательным знаком и настроенный на связь с псевдоразумным заклинанием. Поэтому нет ничего удивительного, что в ту же минуту, едва нога оккупанта ступила на родную землю, безопасник испытал приступ озарения. Он точно знал, где сейчас находятся нарушители, сколько их, куда идут и насколько опасны. Хотя насчет последнего у него возникли сомнения. Фахим, пусть раненый, являлся более старым, зато Волк казался сильнее. Впрочем, имена Олега не интересовали - он просто понял, что стрелять сначала надо в кого-то из этих двоих. Если, конечно, стрелять придется.
Несмотря на то, что Варварин первым закричал "стоять, руки за голову", принятые заметили его раньше. Они просто поверить не могли, что один человек! Простой смертный! Станет угрожать им глупой пукалкой. Им казалось - идет себе и идет, пусть идет, мы его не тронем. И вдруг мужик, который по идее видеть-то их под мороком не должен, достает из кармана пистолетик и начинает угрожать!
Обидно, да?
Растерянность длилась не долго. Кузьма, будучи лицом, наиболее заинтересованным в унижении слуг Ассомбаэля - и собравший большую часть птичьих "гостинцев" сегодня днем - решил, что терять ему нечего. Действовать надо активнее, с огоньком. Ну, и метнул в сторону недруга малый сгусток огненный, в странах заморских ошибочно файрболом называемый, хотя никакой тот сгусток не круглый вовсе.
Пламя вспыхнуло и опало прямо перед лицом Олега, остановленное медальоном. Постольку, поскольку в тот момент ствол оружия был направлен на Волка, первый неприцельный выстрел пришел именно на него. Пуля, маленький артефакт, врезалась в окружавший принятого щит, злобно застонала и рассыпалась серым прахом. Пепел узкой змеей окольцевал принятого и начал сдавливать его, стараясь проникнуть сквозь преграду. Следующий выстрел Олег, уже прицельно, сделал в Кузьму. Защититься тот не сумел и с окровавленным плечом рухнул на землю. Потратить третий патрон Варварину не позволили.
- Ну, будя. Повеселились, и хватит.
Невидимая сила выдернула пистолет из руки Олега. Он быстро обернулся. Прямо за его спиной, с занесенным клинком, стоял предводитель чужих принятых, и в глазах у него стыл просто лютый мороз. Варварин невольно попятился. Стоящая здесь же Славомира, остановившая драку, меленько захихикала.
- Эка разошлись добры молодцы…
Неслышным шагом подошел невредимый Волк, низко, в пояс, поклонился полукровке.
- Здрава буди, княжна. Извиняй, коли потревожили чем.
- Да уже потревожили, - хмыкнула старушка. - Чуть до смертоубийства дело не дошло.
Она помедлила и сняла сухую крепенькую ручонку с плеча Фахима. Тот дернулся, сбрасывая оцепенение, со злостью всунул нож в ножны и, не поздоровавшись, пошел проверять Кузьму. Славомира поджала губы.
- Ступай, Олежек. Ступай, - ноги безопасника самостоятельно развернулись и зашагали в нужном направлении. - Мы уж без тебя здесь разберемся. Сами.
Возвращение и доклад проверявшей крепость нового владения "комиссии" произвели фурор. Во-первых, никто не ожидал, что трое не самых слабых ведающих получат трепку от слуг мальчишки, и десятилетия не потратившего на обучение. Конечно, основные раны и Фахим, и Кузьма получили от нежити, но все равно - неожиданно. Во-вторых, вмешательство полукровки. Славомира, при всей своей эксцентричности, все-таки являлась дочерью главы Дома, и ее мнение иногда оказывало большое влияние. Не учитывать его в текущих раскладах было бы глупостью. И, напоследок, удивление вызвала реакция церковных властей.
Шурик стоял и слушал, как облаченный в черную рясу монах зачитывает с длинного свитка велеречивую кляузу:
- …мерзкие богохульники… несчастная девица… козни адские… христианам искушение… отродье сатанинское…
- Я нихрена не понял из твоей речи, жрец, - Велусу надоело выслушивать бубнеж, бумага вспыхнула и осыпалась пеплом. - Чего вы хотите?
Священник абсолютно спокойно отряхнул руки.
- Нежить, служившая могущественному Ассомбаэлю, разгуливает на свободе. Насколько нам известно, отпустили ее твои слуги. Соглашение нарушено.
- Случайность, - отмахнулся от обвинения демон. - Как выпустили, так и обратно засунем. Чего еще?
- Мы требуем наказания виновных.
Велус злорадно оскалился. Шурик вздохнул и отключился от намечающегося спора, чтобы еще раз обдумать свое положение. Сейчас старейшина и монах будут ругаться, спорить насчет санкций провинившимся, требовать уничтожения опасной русалки со всем ее выводком… Кончится дело ничем, зато обе стороны продемонстрируют бдительность и готовность до конца отстаивать возглашаемые принципы. А вот как церковное требование отразится на нем, неясно.
Хорошие отношения с основным противником в Доме ценились и почитались признаком дипломатического таланта. Правда, у Велуса насчет дипломатии имелось свое, довольно нецензурное мнение, но остальные семьи не настолько прямолинейны. В поданном церковью иске никаких претензий к Ассомбаэлю не высказывалось, более того - его косвенным образом поблагодарили за то, что успокоил нежить и она за последний год никого не утопила. Зато насчет растормошивших русалку принятых было сказано много нехороших слов. Однако следует помнить также, что дханна и скиты воевали между собой не веками - тысячелетиями. Старшие поколения вполне могут с подозрением отнестись к молодому могущественному, пошедшему на слишком близкое, по их мнению, сотрудничество со старым врагом.
Поток холодной, несущий запахи крови и прелой листвы силы заставил Шурика вернуться в реальность. Монах ушел, старейшина и правнук остались наедине.
- Ты понимаешь, как сильно полукровка подгадила тебе своим вмешательством? - Велус оглядел удивленное лицо потомка и хмыкнул. - Не понимаешь.
Славомира действительно вела себя, с точки зрения дханна, странно. Влезла в испытание, причем уже после того, как оно фактически закончилось. Олег ведь подстрелил одного из принятых, верно? Конечно, в другой ситуации следовало бы всех, вторгшихся в усадьбу, поубивать, но от претендента на владение, да еще в глубине принадлежащих семье земель, многого не ждали. Всего лишь доказательств, что слуги существуют и добро охраняют.
По мнению Шурика, бабка могла влезть в драку исключительно из симпатии к Олегу. Только для Велуса желание защитить смертного, пусть и полезного смертного - не аргумент. В его глазах люди - пыль, муравьи под ногами, лишь единицы из которых заслуживают внимания. Для него гибель Варварина от руки слуги дханна есть великая честь, придающая смысл нелепому короткому существованию.
И почему старейшина считает, что вмешательство Славомиры обернется вредом?
- Раз так, тянуть не станем, - Велус прошелся по комнате. Тяжелый, как пещерный медведь, и ловкий, словно кошка. - Поединок состоится завтра. Проиграешь - лишишься владения!
Шурик вздрогнул и неверяще уставился на предка.
- Но, старейшина!
- Молчи! - осадил потомка демон. - Так надо. Шанс у тебя будет, я обещаю.
Объяснять причины своего решения он явно не собирался. Мол, сам догадайся, почему и как. В лицо Шурику подул легкий поток ветра, за спиной раздвинулись туго переплетенные ветви - его выпроваживали. Аудиенция подошла к концу.
Оставалось поклониться в пояс и уйти. Попробовать поговорить с отцом.
Ее предупреждали, что связь между принятой и принявшим, слугой и господином, ведомой и ведущим со временем окрепнет. Она получит силу и мощь, сможет чувствовать настроение и тревоги хозяина, ее тело перестанет быть хрупким и подверженным увяданию; Ассомбаэль взамен обретет устойчивость энергетики и беспрекословную верность добровольной рабы. Она примерно представляла себе, что с ней станет. Не знала только, когда.
Присущая Шурику неординарность опять проявила себя во всей красе. В противоположность всем приличным дханна, чья связь с принятыми укреплялась плавно, в течение десятилетий, мысли Аллы он начал слышать рывком. Причем не только слышать, но и принимать осознанный направленный посыл, значительно снизивший бедному толстяку и без того не больно высокую самооценку. Если же принять во внимание время, когда произошло сие эпохальное событие - как раз накануне решающей схватки - то неудивительно, что бедолага стоял с поникшими плечами и тоскливым настроением.
Чувствуя себя отчасти виноватой в хандре повелителя, Алла сочла нужным его подбодрить:
- Шурик! Да Шурик же! Ну хватит дуться! Не смеюсь я уже! Честное слово!
Ноль реакции.
- Слушай, если для тебя это такой больной вопрос, мог бы предупредить, - продолжала рассуждать Алла, пользуясь относительной безнаказанностью. - В конце концов, у тебя уйма времени была. Заметь - я честно пыталась сдержаться! Просто неожиданно все очень вышло.
К месту проведения поединка, где их ждало довольно представительное сборище из четырех десятков демонов со свитой, полагалось идти в истинном облике. Том самом, который Шурик почему-то регулярно забывал продемонстрировать и принял только сейчас. Ну что сказать? Выглядел он, за исключением мелких деталей, достаточно устрашающе. Больше двух метров ростом, мощные конечности, позволяющие и стоять, как человеку, и быстро передвигаться на четырех лапах; усаженная длинными клыками пасть и когти, способные на глаз порвать человека на двое. Плотная кожа, надежно защищавшая тело от повреждений… Короче, все замечательно, если бы не живот и расцветка.
В вертикальном положении брюхо у Шурика выпирало вперед, словно нос ледокола "Ленин". Неумолимо, беспощадно, отвергая саму мысль о маскировке. Пузо сводило на нет эффект от вида крепких мышц и блестящих загнутых когтей, придавая могучему демону сходство с потешным Винни-Пухом из доброго советского мультика. Фактически в двух измерениях из трех, в ширину и в глубину, размеры Шурика выглядели одинаково. Да и в высоту не сильно отличались.
Но хохотала Аллы не поэтому. К габаритам человеческого облика Шурика и проистекающей из них грациозности она успела привыкнуть и чего-то подобного ожидала. Поразило ее другое. В представлении людей демоны могут быть черными, или красными, коричневыми, серыми, на худой конец темно-синими или темно-зелеными. Тяжелые, давящие цвета, заранее предупреждающие об агрессии и силе.
Так что ядовито-розовая в голубой горошек расцветка… ну… В общем, принятая не сдержалась и хозяин обиделся.
- Спину выпрями, - Алла продолжала теребить Шурика, игнорируя доносящиеся до нее волны обреченности, тоски и глухой привычной обиды. Хорошо, что кроме нее, никто настроения молодого дханна не чувствует. - Ты самый молодой властелин в истории Дома… станешь им через час. Выгляди достойно!
- Не стану.
- В каком смысле? Что значит не станешь?! - не поняла Алла. - Объясни!
- Если я проиграю, землю отнимут, - в мысленном голосе толстяка звучало глухое черное горе. - А я проиграю. Сама знаешь, как у меня с магией.
- Подожди. Ты же говорил, достаточно проявить себя? Показать силу?
- Старейшина изменил правила.
Женщина помолчала, обдумывая ситуацию. Это что же получается - у них все отнимут? Придет какой-то хрен с бугра и заберет себе все, что она получила от отца, приумножила тяжелым трудом? Да не бывать этому!
- Шурик, если ты не победишь, я тебя убью, - озвучила она промежуточный вывод. - Ты должен выиграть.
- Как?
- Каком к низу. Чего ты сразу сдался? Очень сильного противника тебе не подсунут, а со слабыми ты можешь справиться. Сам говорил, что у тебя энергии завались?
- Да не получается у меня.
- Ты мужик или тряпка! - психанула Алла. - Что, уже лапки сложил?!
Со стороны могло показаться, что принятая, как полагается, с совершенно неподвижным лицом стоит за своим господином, трепетно ожидая возможности услужить. Но внутри у нее бушевала буря. Она сама не понимала, откуда, из каких глубин памяти всплывают те слова, которыми она костерит отчаявшегося Шурика. Тот вяло пытался возражать, но попытка воззвать к разуму разъяренной женщины провалилась, едва успев начаться. Робкие слова протеста заглушил вал дикой, всесокрушающей ярости, по личной связи обрушившийся на бедолагу.