- Стезя Мертвецов, - бормотал хоббит себе под нос, - что бы это значило? Все друзья разбрелись, у каждого своя судьба. Гэндальф с Пиппином воюют на востоке, Фродо с Сэмом в Мордоре, а Бродяжника, Леголаса и Гимли занесло на какую-то Стезю Мертвецов. Интересно, о чем там совещается король и когда отправится он в поход? А с ним и я.
Вдобавок ко всем этим невеселым мыслям Мерри основательно проголодался. Он совсем уж было собрался пройтись по лагерю и глянуть, нельзя ли где заморить червячка, когда пропела одинокая труба и явившийся посланец призвал хоббита в королевский шатер - ему как оруженосцу надлежало прислуживать за трапезой государя.
Шатер был велик, но стол накрыли в отгороженном плетеной ширмой закутке, и сидели за ним всего лишь четверо - сам Тейоден, Эйомер, Эйовин и Данхир. Мерри, как подобало, встал за королевским сиденьем, но старик улыбнулся и усадил его с собой, по левую руку.
- Негоже тебе стоять, Мериадок, - молвил он. - Твое дело не подавать кубки, а веселить мое сердце рассказами.
Собравшимся, однако, было не до веселья. Ели и пили в молчании, пока хоббит, набравшись смелости, не задал давно мучивший его вопрос.
- Государь, я уже не раз слышал про Стезю Мертвецов. Что это за стезя такая? Бродяжник, то есть я хотел сказать Арагорн, он куда пошел?
Тейоден лишь тяжело вздохнул, и за него ответил Эйомер.
- Куда - этого мы и сами толком не знаем, оттого-то у нас и тяжесть на сердце. Ну а Стезя Мертвецов… ты уже прошел по ней несколько шагов. Нет, не подумай, что я о каких-нибудь дурных предзнаменованиях. Дорога, которой мы приехали, ведет к двери, а что лежит за ней, неведомо никому.
- Никому, - подтвердил Тейоден. - Однако есть одно старинное предание, что передается в Доме Эйорла из поколения в поколение. Будто бы за Дверью под Горой Призраков пролегает тайная тропа… куда она выводит, об этом не говорится. Никто не пытался вызнать ее секрет с тех пор, как Бэлдор, сын Брего, ступил за Дверь и пропал навеки. Вышло так, что на пиру, устроенном Брего по случаю возведения Золотого Чертога, его сын осушил слишком большой рог и дал опрометчивую клятву… да так и не воссел на трон, что предназначался ему как наследнику.
Люди говорят, будто Мертвые Темных Лет охраняют тот путь и живым не проникнуть в их потаенные залы. Сами они порой выходят наружу, и когда на дороге перед Дверью появляются тени, жители долины прячутся по домам, закрывают двери и ставни и дрожат от страха. Но Мертвые появляются редко, как говорят, только накануне великих бедствий.
- Однако, - тихо добавила Эйовин, - по всей долине рассказывают, что недавно безлунной ночью по дороге прошло целое призрачное войско. Откуда - неизвестно, но оно поднялось по дороге и скрылось под горой. Тени спешили словно на воинский сбор.
- Но Арагорну-то там что понадобилось? - пытался дознаться Мерри. - Неужто он никому не сказал, зачем туда идет?
- Уж коли ты, его друг, ничего не знаешь, - покачал головой Эйомер, - так мы и подавно. Он непреклонен в достижении своих целей, но что заставило его сделать такой выбор, живущим знать не дано.
- Мне показалось, он сильно изменился с тех пор, как я впервые увидела его в Золотом Чертоге, - добавила Эйовин. - Осунулся, помрачнел… Быть может, он призван Мертвыми, а стало быть, обречен.
- Быть может, и призван, - кивнул Тейоден. - Сердце подсказывает, что мне с ним больше не увидеться, но вот обречен ли он - то нам неведомо. Арагорн не простой человек, судьба его высока. Ты печалишься о нем, дочь моя, но вспомни предание и утешься. Рассказывают, когда Эйорлинги пришли с севера и двигались вдоль Снеговой, присматривая надежное убежище, Брего и его сын Бэлдор поднялись по крепостной лестнице и приблизились к самой двери. На пороге сидел старец, столь древний, что выглядел ровесником гор. Некогда царственный и высокий, он иссох, сделавшись с виду как старый камень. Его и приняли за статую, но когда попытались обойти, словно из-под земли донесся голос, возвестивший на Западном Наречии: "Путь закрыт". Брего и Бэлдор воззрились на него и поняли - старик жив, хотя сам едва их видит. "Путь закрыт, - повторил он. - Проложившие его мертвы, и Мертвые не допустят туда живых, пока не настанет срок". "А когда он настанет?" - спросил нетерпеливый Бэлдор, но не дождался ответа, в тот же миг старик умер и упал ничком. Наш народ так и не узнал ничего больше об исконных обитателях гор. Кто знает, может, срок настал и Арагорн сможет пройти.
- Кто знает?.. - невесело повторил Эйомер. - Вот именно, может ли человек, входя в Дверь, быть уверенным, что время пришло? Я так не сунулся бы туда, даже окажись один на один против всех полчищ Мордора. Жаль, что столь славный воитель покинул мир живых, да еще и в час нужды. Зла довольно и на поверхности, стоит ли лезть за ним под землю? Вот-вот грянет война…
Он умолк. Снаружи донеся шум: кто-то выкликал имя Тейодена. Начальник стражи отдернул полог шатра.
- Гонец из Гондора, государь, - доложил он. - Просит принять его без промедления.
- Пусть войдет, - повелел король.
Рослый человек ступил внутрь, и Мерри едва сдержал изумленное восклицание: хоббиту показалось, что перед ним воскресший Боромир. Конечно, гонец был ему незнаком, но и вправду походил на Боромира как родной брат - такой же высокий, сероглазый и горделивый. Могучий торс воина облегала легкая кольчуга, с плеч свисал темно-зеленый дорожный плащ, на шлеме поблескивала маленькая серебряная звезда.
Опустившись на одно колено, гонец протянул Тейодену стрелу с черным оперением и окрашенным в красный цвет зазубренным стальным наконечником.
- Приветствую государя Рохана, друга Гондора, - молвил он. - Мое имя Хиргон, я послан к тебе Дэнетором с этим знаком войны. Гондор в великой опасности. Рохирримы не раз выручали нас в прежние времена, но ныне правитель призывает поспешить как только возможно. Иначе Гондор не устоит.
- Красная Стрела, - проговорил Тейоден, глядя на знак беды, давно ожидаемый, но оттого не менее зловещий. Рука его слегка дрогнула. - Ни разу не появлялась она в Рохане за годы моего правления. Неужто ваши дела и вправду так плохи? Когда ждет нас Дэнетор и на какую помощь он рассчитывает?
- Сколько у тебя войск, лучше ведомо тебе, государь, - ответил Хиргон. - Но может случиться так, что Минас-Тирит будет окружен и ты не сумеешь прорвать осаду. Правитель просил передать, что рохирримы принесли бы больше пользы внутри, чем снаружи.
- Но он ведь знает, что мы конники, нам привычнее биться верхом, на равнинах, а не за стенами. К тому же мой народ расселен по широким просторам, быстро всадников не собрать. Скажи, Хиргон, известно ли правителю Минас-Тирита, в каком положении находимся мы? У нас война уже началась, мы одержали победу и теперь готовимся к новым битвам. Сбор войск, как ты наверняка заметил, уже начался - благодаря советам побывавшего здесь Гэндальфа Серого.
- Что ведомо правителю, о чем он догадывается, судить не мне, - отвечал воин. - Но наше положение отчаянное, иначе не скажешь. Мой господин не шлет тебе приказов, он лишь напоминает о старой дружбе, о прежних клятвах и призывает тебя сделать все возможное для твоего же блага. По нашим сведениям, многие восточные короли подались под руку Мордора. Повсюду полыхает война, стычки идут на полях Дагорлада, а с юга надвигаются харадримы. Наши южные побережья объяты страхом, помощи оттуда ждать не приходится. Поспеши, государь! Судьба решается под стенами Минас-Тирита, ибо, если черный поток не остановить там, он затопит и роханские степи. Твой народ не отсидится здесь, в этом горном убежище.
- Мрачные вести, - произнес Тейоден, - хотя трудно назвать их неожиданными. Передай Дэнетору, что даже не чувствуй мы сами, какова угроза, все равно откликнулись бы на зов. Но Рохан понес большие потери в битве с предателем Саруманом, а теперь, после всего услышанного, нам следует позаботиться об охране своих границ с севера и востока. Сил Темного Властелина вполне хватит на то, чтобы сковать нас у стен города и одновременно ударить через Реку на Врата Королей.
Но хватит обмениваться благоразумными советами. Мы придем. Сбор назначен на завтра, и мы выступим, как только все будет готово. Марка способна выставить десять тысяч копий, однако мне придется выделить людей на охрану Эдораса и пограничных крепостей. Я приведу в Гондор тысяч шесть. Сообщи Дэнетору: в этот грозный час сам король Марки явится ему на подмогу, хоть и не надеется вернуться назад. Но путь неблизок, а если заморить людей и коней в скачке, они не смогут сражаться. С завтрашнего утра пройдет не меньше недели, прежде чем ты услышишь боевые кличи скачущих с севера сынов Эйорла.
- Неделя! - горестно воскликнул Хингорн. - Пусть хоть так. Правда, через неделю, если к нам не поспеет другая и вовсе нежданная подмога, вы скорее всего найдете лишь разрушенные стены и сможете разве что лишь распугать орков и не позволить темнокожим южанам пировать в Белой Башне.
- На худой конец сделаем хотя бы это, - отозвался Тейоден. - А сейчас, достойный Хиргон, мне надо отдохнуть. У меня за плечами битва и долгий путь. Отдохни и ты. Завтра увидишь сбор ополчения и, быть может, малость приободришься. Утро вечера мудренее.
С этими словами король встал, и все последовали его примеру.
- Отдыхать, - распорядился Тейоден, - постарайтесь выспаться как следует. И ты, добрый Мериадок, сегодня мне больше не понадобишься. Я призову тебя завтра с восходом, будь наготове.
- Я буду готов, даже если ты велишь мне скакать за тобой по Стезе Мертвецов, - пылко заверил Мерри.
- Не поминай ее попусту, чтобы не накликать беду, - сказал король. - Впрочем, беда и без того на пороге, и нынче любая тропа может оказаться стезей мертвецов. Но насчет твоей дороги ничто еще не решено. Доброй ночи!
- Не оставит же он меня здесь, - твердил себе Мерри в своей палатке. - Не оставит, быть такого не может…
С этими мыслями он заснул и почти сразу же - так, во всяком случае, ему показалось, проснулся от того, что его тряс за плечо какой-то человек.
- Вставай, холбитла, - повторял тот, - вставай!
Мерри сел и протер глаза. Было еще темно.
- В чем дело? - спросил он.
- Тебя призывает король.
- Но ведь солнце еще не взошло.
- Сегодня оно не взойдет, холбитла, - мрачно отозвался воин, - а может, не взойдет вообще никогда. Его скрыла Тьма, но есть солнце, нет ли, а время не стоит на месте. Поторопись.
Поспешно одевшись, Мерри вышел наружу. Мир потемнел. Неподвижный воздух казался бурым, а все вокруг - тусклым и расплывчатым, почти лишенным очертаний. Слабый, все убывающий свет брезжил лишь далеко на западе, куда еще не дотянулись щупальца мрака. Облаков видно не было, сам небосвод превратился в сплошную тучу, бесформенную и угрюмую. Люди, глядя наверх, беспокойно переговаривались, на лицах многих читался испуг.
С упавшим сердцем хоббит направился в королевский шатер, где, помимо Хиргона, застал еще одного гондорского гонца. Точно так же одетый и снаряженный, он был пониже ростом и пошире в плечах. Когда Мерри вошел, новоприбывший посланец говорил с королем.
- …эта Тень поднялась из Мордора, государь. По пути я видел, как она накрыла Истфольд, восточную окраину твоего королевства. Тьма ползла на запад, пожирая звезды, нынче добралась досюда и движется дальше. Война началась!
- Война началась, - повторил Тейоден после долгого молчания. - То будет величайшая битва нашего времени, в которой суждено пасть многим и многим. Но теперь по крайней мере нет надобности таиться. Мы поедем открыто, кратчайшим путем, и так быстро, как только сможем. Время сбора пришло, и дожидаться запоздавших уже некогда. Как там у вас в Минас-Тирите с припасами? Нам с собой много не взять, лишний груз - потеря времени.
- Припасов хватит на всех, - заявил Хиргон. - Езжайте налегке, только поскорее.
- Зови герольдов, Эйомер, - приказал Тейоден. - Отдай приказ строиться.
Эйомер вышел, и спустя мгновение загудели трубы, но далеко не так звонко и ясно, как в прошлый вечер. Тяжелый воздух глушил все звуки, делая их хриплыми и дребезжащими.
- Ну вот, добрый Мериадок, - промолвил король, обернувшись к хоббиту. - Я отправляюсь на войну. Скоро мы расстанемся: с этого часа ты свободен от службы, но не от дружбы. Мне бы хотелось, чтобы ты остался здесь и послужил Эйовин. Она будет править вместо меня.
- Но, государь!.. - сбивчиво заговорил Мерри. - Я предложил тебе свой меч, и ты его принял. Я не хочу расставаться с тобой! Все мои друзья ушли на войну, и я не захребетник, чтобы прятаться в горах!
- Ты велик сердцем, но не вышел ростом, - улыбнулся Тейоден. - Мы поскачем быстро: пони за скакунами не угонится, а с боевым конем тебе не сладить.
- Тогда привяжи меня к седлу, к стремени, хоть к конскому хвосту, - упорствовал хоббит. - А нет, так я побегу следом, все ноги стопчу, но не отстану.
- Ну, не горячись, - похлопал его по плечу король. - Поедем вместе до Эдораса, я покажу тебе Медусельд. С этой дорогой твой Стибба справится. Настоящая-то скачка начнется потом, на равнине.
- А пока, достойный Мериадок, - вступила в разговор Эйовин, - пойдем со мной. Арагорн просил подобрать для тебя подходящее воинское снаряжение. Я так и сделала, сердцем чую, что оно тебе понадобится.
Дева отвела хоббита к шатру королевской стражи, откуда оружейник вынес маленький шлем, круглый щит и все прочее.
- Кольчуги на твой рост у нас не нашлось, а ковать уже некогда, - сказала Эйовин. - Возьми кожаный нагрудник, легкий и прочный, пояс и нож. Меч у тебя свой, а по этому щиту каждый поймет, что ты воин Марки, - на щите, таком же, как у Гимли, красовался роханский герб, белый конь на зеленом поле. - Доброй удачи тебе, Мериадок, надеюсь, мы еще свидимся. Прощай!
Хоббит в ответ низко поклонился.
Мрак сгущался, но король Рохана готовился повести свои войска на восток. Многие отправлялись в этот поход с тяжелым сердцем, но суровые рохирримы были верны своему государю, и никто не роптал. Даже в лагере беженцев из Эдораса, где разместились старики, дети и женщины, обошлось без жалоб и слез. Люди молча смотрели в глаза судьбе.
Спустя два часа, которые пролетели как миг, королю подвели коня, и он начал объезжать строй. Высокий и величавый, с ниспадавшими из-под шлема серебряными сединами, предстал он перед воинами и одним своим гордым, неустрашимым видом пробудил в них надежду.
На широких полях вдоль шумной реки выстроились рохирримы - пятьдесят пять сотен конников в полном вооружении и несколько сот вспомогательного войска с вьючными лошадьми. Протрубил один-единственный рог. Король поднял руку, и воинство Марки пришло в движение. Впереди ехали двенадцать королевских телохранителей, прославленных своей доблестью, за ними сам Тейоден с Эйомером по правую руку.
С Эйовин он уже распростился, и сколь грустным ни было расставание, теперь все его мысли сосредоточились на предстоящей дороге. Позади короля трясся на своей лошаденке Мерри, скакали гондорские гонцы и еще дюжина телохранителей. Они проезжали мимо сурового, молчаливого строя ожидавших сигнала людей и уже приблизились к концу шеренги, когда один из конников поднял глаза, и Мерри поймал его пристальный взгляд.
"Какой молодой", - подумал хоббит, заметив, что и ростом, и шириной плеч этот всадник заметно уступает большинству соратников. Он уловил блеск в ясных серых глазах и поежился: ему вдруг почудилось, что так может смотреть лишь человек, оставивший надежду и решившийся искать смерти.
Они спустились вниз по сереющей во мгле дороге вдоль Снеговой. Мимо поселений в долине, где женщины, стоявшие в темных проемах дверей, провожали их печальными взглядами. Так, без труб и барабанов, без музыки и восклицаний начался великий поход на восток, о котором сложили песни, звучавшие в Рохане и много поколений спустя.
Из тесных утесов сын Тенгела
С утра во мрак безрассветный соратников выводил:
В Эдорас въехал, в свое владенье -
Мгла облегла златоглавую хоромину,-
Простился в чертогах с престолом наследным,
С народом, с кровной родней и с кровом.
Где пировал он, бывало, немало в дни света:
Темнота густела. Пустился он дальше -
Беда впереди, позади - стон и трепет.
Но словам он верен и выполнит клятву.
Пять дней и ночей Тейоден едет;
На восход походом ехали Эйорлинги
Через Фольд и Фейнмарк, и Фириэнвуд.
Всадников шесть тысяч через Санлендинг,
К Мундбургу много могучему под Миндоллуином.
В земли князей, приплывших из-за Моря,-
Там стогны престольные обстали враги и пламя.
Рок торопит ратников. Мрак поглощает
Коней и конников - цокот подков по камню
Молкнет во мгле; так молвится в песне.
В полдень, больше походивший на поздний пасмурный вечер, король прибыл в Эдорас, где к войску присоединились три дюжины опоздавших на сбор всадников. Перекусив, Тейоден снова собрался в путь и сердечно попрощался с хоббитом. Тот упрашивал взять его с собой, но старый король проявил твердость.
- Я же сказал, Стибба не угонится за нашими скакунами. И подумай сам, тебе ли, при всей твоей храбрости, сражаться на полях Гондора? Там разразится страшная битва, падут многие грозные воители, а ты попросту погибнешь напрасно.
- Кто знает? - возразил Мерри. - Я твой оруженосец, и мое место рядом с тобой. И мне вовсе не хочется, чтобы потом, в песнях и преданиях, меня поминали как никчемного бездельника, от которого никому не было никакого прока.
- А мне не хочется, чтобы ты попусту сложил голову, - отрезал король. - Поклялся повиноваться мне, вот и повинуйся. Случись нам сразиться у ворот Эдораса, твои подвиги наверняка воспели бы менестрели, но до Мундбурга, где правит Дэнетор, больше сотни лиг, а мои всадники не станут брать лишнюю ношу - им нельзя перегружать коней. Все, Мериадок, больше говорить не о чем!
Пристыженный и опечаленный, Мерри бродил среди собиравшихся в дорогу воинов. Они проверяли сбрую и снаряжение, осматривали коней, а некоторые с беспокойством поглядывали на низкое небо. Неожиданно кто-то тронул хоббита за плечо. Тот обернулся и узнал юного конника, замеченного им еще в Дунхаре.
- Кто не сдается, тот своего добьется, так у нас говорят, - шепнул молодой воин. - Я так уже добился… почти. А вот тебе, как мне кажется, очень хочется последовать за государем. По лицу вижу.
- Хочется-то хочется, - пробормотал Мерри. - Да только как?
- Очень просто, - ответил юноша. - Усажу тебя перед собой, укрою плащом, в таком сумраке никто ничего не заметит. Кто рвется в бой, тому отказывать нельзя. Только смотри, никому ни слова. Ну что, согласен?
- Само собой! - воскликнул Мерри. - Слов нет, как я тебе благодарен, хоть мы даже и не знакомы. Я и имени твоего не знаю.
- Разве? - улыбнулся всадник. - Зови меня Дернхельм.
Так и случилось, что когда поход продолжился, хоббит Мериадок сидел в седле впереди Дернхельма, могучий серый скакун которого вовсе не заметил этой ноши, ибо юноша, при всей своей силе и ловкости, был куда легче прочих своих товарищей.