- Иная мудрость? В чем же она состоит? - полюбопытствовал Гэндальф.
- Да в том, чтобы не бросаться в крайности. Спору нет, пользоваться этим сокровищем опасно, но отправлять его прямиком в лапы Врагу, да еще доверив неразумному хафлингу, как поступили вы с моим сыном, и вовсе глупо.
- А как бы поступил премудрый и рассудительный Дэнетор?
- Ни так, ни этак. Уж во всяком случае я никогда не поддался бы призрачным надеждам и не совершил бы столь безумного поступка. Кольцо следовало сохранить, надежно укрыв от посторонних взоров. И воспользоваться им разве что в случае крайней нужды и для достижения победы. Полной, окончательной победы, после которой все остальное не будет иметь значения.
- Ты, по своему обыкновению, думаешь лишь о торжестве Гондора, - заметил Гэндальф. - Но есть ведь и другие народы, другие жизни, другие времена. Я, например, сострадаю даже рабам Мордора.
- Падет Гондор, так другим народам негде будет искать помощи, и другие времена уже не настанут! - резко возразил Дэнетор. - Будь Вражье сокровище замуровано в подземельях цитадели, мы не тряслись бы сейчас от страха при виде Тени, опасаясь худшего. А если ты думаешь, что я не выдержал бы подобного испытания, значит, плохо меня знаешь.
- Нет, - спокойно отозвался маг. - Знаю я тебя хорошо, потому и не доверяю. И раньше не доверял, иначе давно отдал бы Его тебе на сохранение, избавив от тяжких, опасных трудов и себя, и многих других. А теперь, выслушав тебя, убедился, что был прав и что ты заслуживаешь доверия не больше, чем Боромир. Но, - Гэндальф предостерегающе поднял руку, - не спеши давать волю своему гневу. В этом деле я не доверяю даже самому себе, потому и отказался, хотя мне и предлагали, даже просили принять это сокровище в дар. Ты еще достаточно силен, что бы владеть собою, Дэнетор, но окажись оно здесь, пусть даже погребенное под всей толщей Миндоллуина, оно покорило бы тебя, выжгло бы твой разум, и тогда все равно пришла бы Тьма, может быть, гибельнее нынешней.
В глазах Дэнетора вспыхнула ярость. Он встретился взглядом с Гэндальфом, и Пиппин снова ощутил напряженность в воздухе. Две могучие воли скрестились словно клинки: казалось, вот-вот посыплются искры. Хоббит съежился в ожидании страшного удара, но спустя мгновение старый правитель совладал с собой.
- Если бы то, если бы это… - холодно проговорил он, пожимая плечами. - Пустые слова, ничего больше. Сокровище кануло во Мрак, и теперь только время покажет, какова будет его и наша судьба. Ждать осталось недолго. Ну а пока все, кто борется с Врагом каждый на свой лад, должны быть заодно. Надежду терять нельзя - хотя бы на то, что нам достанет мужества умереть свободными, когда ничего другого не останется, - он повернулся к Фарамиру и, словно и не было никакого жаркого спора, спросил: - Что ты думаешь о силах в Осгилиате?
- Их недостаточно, - отвечал Фарамир. - Потому-то я и послал туда отряд из Итилиэна, как уже докладывал.
- Этого мало, - указал Дэнетор. - Именно туда будет направлен первый удар, и там позарез нужен настоящий вождь.
- И там, и во многих других местах, - вздохнул Фарамир. - Я тоже любил брата и чувствую, как нам его не хватает, - он встал, но тут же пошатнулся и не упал лишь потому, что успел схватиться за спинку кресла. - Дозволь мне удалиться, отец.
- Да, я вижу, что ты очень устал. Скакал издалека, во весь опор, а тут еще, как мне рассказывали, эти страшные Тени с неба…
- Не стоит об этом, - попросил Фарамир.
- Не стоит, так не стоит, - согласился Дэнетор. - Ступай отдохни, пока есть возможность. Боюсь, завтра придется еще труднее.
Попрощавшись с правителем, все отправились по своим покоям. На улице царила непроглядная тьма. Гэндальф и Пиппин возвращались к себе в полном молчании, хоббит освещал дорогу маленьким факелом. Но когда за ними закрылась дверь, Пиппин потянул мага за рукав.
- Как думаешь, осталась хоть какая-нибудь надежда? Я насчет… перво-наперво насчет Фродо.
Гэндальф погладил хоббита по голове.
- Особой-то надежды никогда не было, - со вздохом ответил маг, - разве что "призрачная", как только что было сказано. Ну а когда я услышал про Кирит-Унгол… - Гэндальф умолк, подошел к окну и взглянул, словно силясь пронзить взором мрак на востоке… - Кирит-Унгол… - повторил он. - Хотел бы я знать, почему они выбрали этот путь. Да, - маг снова обернулся к хоббиту, должен признаться, Пиппин, что когда я услышал это название, у меня сердце оборвалось. И все же рассказ Фарамира обнадежил. Судя по всему, Враг начал войну и сделал первый шаг, когда Фродо был еще в пути. Теперь Вражье Око долго будет обращено куда угодно, только не на собственные земли, - что ему там высматривать. Однако я даже отсюда, издалека чувствую его торопливость и страх. Он начал раньше, чем собирался. Знать бы, что его к этому подтолкнуло.
Гэндальф задумался.
- Неужто всему виной твое глупое любопытство? - размышлял он вслух. - Ведь как вышло: пять дней назад мы низвергли Сарумана и забрали его камень… И что с того? Использовать палантир, во всяком случае, с толком и так, чтобы Он об этом не знал, мы все равно не можем. Хотя постой! Как же я сразу не сообразил? Арагорн! Его срок приближается. Силы и твердости у него достаточно. Он смел, решителен, зря на рожон не полезет, но если потребуется, пойдет на любой риск. Вот, наверное, в чем разгадка. Арагорн заглянул в палантир, бросил открытый вызов Врагу, и тот увидел его. Это было сделано неспроста, чтобы… - маг осекся и махнул рукой. - Ладно, быть может, мы узнаем побольше от конников Рохана, если они не явятся слишком поздно. Давай-ка лучше спать, впереди у нас нелегкие дни.
- Но… - начал было Пиппин.
- Что еще за "но"? - нахмурился маг. - Ладно, спрашивай, но больше одного "но" я сегодня не потерплю.
- Да я насчет Голлума, - пояснил хоббит. - Не понимаю, как они решились идти вместе, даже следовать за ним. И ведет он их в какое-то гадкое место, как я понял, Фарамиру оно понравилось не больше, чем тебе.
- Да я и сам не все понимаю, - признался Гэндальф. - Хотя давно был уверен, что судьбы Фродо и Голлума как-то связаны и, прежде чем все кончится, им непременно предстоит встретиться. Ну а про Кирит-Унгол лучше вообще помолчать. Дурное место, однако меня больше пугает предательство… Чему быть, того не миновать. Даже закоренелый изменник может предать сам себя и, вовсе того не желая, совершить благое деяние. Так тоже бывает. Но все, хватит разговоров. Спокойной ночи!
Настало сумрачное хмурое утро, и приободрившиеся было с прибытием Фарамира люди снова впали в уныние. Крылатые Тени на виду больше не появлялись, но время от времени с высоты доносился их вой. Слышавшие его замирали от ужаса, а те, кто послабее духом, дрожали и не могли сдержать слез.
- Где же рохирримы? - гадали многие, поглядывая на север.
Фарамир снова уходил.
- Уж и отдохнуть не дают, - вполголоса толковали на улицах. - Правитель слишком суров к своему сыну, а ведь на нем нынче двойное бремя. Трудится без устали и за себя, и за погибшего брата.
Фарамир и вправду уходил не по своей воле. Таково было решение совета, а точнее - правителя города, не настроенного в то утро прислушиваться к чужому мнению.
Военачальники собрались спозаранку, и все сошлись на том, что без помощи Рохана отразить наступление с юга в открытом бою невозможно. Оставалось лишь крепить стены и ждать.
- Но мы не должны оставлять внешние линии обороны, - указал Дэнетор. - Рэммас-Эккор стоил нам великих трудов, и Враг должен дорого заплатить за переправу через Реку. К северу от Кэир-Андроса лежат топи, там войско не провести, а южнее Лебеннина Андуин так широк, что потребуется целая флотилия лодок. Удар будет нанесен в Осгилиате, как и в прошлый раз, когда его отразил Боромир.
- То была всего лишь проба сил, - заметил Фарамир. - Теперь все иначе. Враг может положить у переправы по десять своих на каждого нашего и счесть это выгодным обменом. Ему ничего не стоит потерять целую рать, а у нас каждый маленький отрядец на счету. И если он все-таки прорвется за Реку, защитникам Осгилиата уже не отступить - до города слишком далеко.
- Нельзя забывать и о Кэир-Андросе, - вступил в разговор Имрахил. - Удерживая Осгилиат, необходимо позаботиться о левом фланге. Придут рохирримы, не придут - это пока неизвестно. Зато точно известно - Фарамир сам разведал, - что к Черным Воротам стягиваются неисчислимые полчища. Враг может выйти к Реке одновременно в нескольких местах.
- Риск есть, - согласился Дэнетор, - но на то и война. Кэир-Андрос укреплен, там имеется пост, а больше туда посылать некого. Однако ни Осгилиата, ни Пеленнора я без боя не отдам, если, конечно, сыщется полководец, которому достанет мужества выполнить волю своего правителя.
Воцарилось молчание, нарушил которое Фарамир.
- Твоя воля для меня закон, отец, - молвил он. - Раз Боромира нет я пойду вместо него и сделаю все, что в моих силах, если таков твой приказ.
- Да, приказ таков, - коротко ответил Дэнетор.
- Тогда прощай, отец, - поклонился Фарамир. - Если я вернусь, думай обо мне лучше.
- Это зависит от того, как ты вернешься, - сурово произнес Дэнетор.
Последним, кто говорил с Фарамиром перед отъездом на восток, был Гэндальф.
- Я знаю, у тебя горечь на сердце, - сказал он. - Но не лезь понапрасну на рожон. Ты еще будешь нужен здесь, и не только как воитель. Поверь, Фарамир, отец любит тебя. Ну, в добрый путь!
Фарамир уехал во главе небольшого отряда добровольцев. Многие пытались разглядеть со стен, что происходит в Осгилиате, но разрушенный город скрывала мгла. Другие неотрывно смотрели на север, считая лиги, отделявшие Рохан от Минас-Тирита.
- Придет ли Тейоден? - гадали они. - Не забудет ли о старом союзе?
- Придет, - заверял сомневающихся Гэндальф. - Непременно придет, разве что несколько запоздает. Пока еще рано. Сами посудите: красную стрелу он получил в лучшем случае два дня назад, а путь от Эдораса неблизкий.
Поздним вечером со стороны Реки, загоняя коня, прискакал гонец с безрадостными вестями. Выступившее из Минас-Моргула войско уже подтягивалось к Осгилиату, соединившись с подошедшими с юга полчищами свирепых харадримов.
- Их снова ведет Черный Предводитель, - говорил гонец, содрогаясь от ужаса. - Страх переправился через Андуин впереди его воинства.
Этими словами закончился для Пиппина третий день пребывания в Минас-Тирите. В ту ночь мало кому удалось уснуть. Надежда таяла, ибо все понимали, что даже Фарамир не сможет удерживать переправу долго. На следующий день Тьма сгустилась до предела и больше уже не росла. Зато рос страх: гонцы донесли, что Вражье воинство переправилось через Андуин, а Фарамир, собрав уцелевших людей, отступает к стенам Пеленнора под натиском десятикратно превосходящих сил.
- Уж не знаю, успеет ли он укрыться за стенами, - говорил вестник, - враги идут по пятам. Они дорого заплатили за переправу, но все же меньше, чем мы рассчитывали. У них все было хорошо подготовлено. Теперь-то ясно, что в восточном Осгилиате давно уже строили лодки и сколачивали плоты. Так валом и валили, но самое страшное не это, а их Черный Предводитель. Мало кто устоит при его появлении. Перед ним и собственные-то воины трепещут, по первому его знаку они хоть сами на смерть пойдут, хоть друг друга поубивают.
- Значит, там я нужнее, чем здесь, - сказал Гэндальф и без промедления ускакал во Тьму.
Пиппин остался один и в ту ночь так и не сомкнул глаз.
Он стоял на стене, неотрывно глядя на восток.
Когда, словно в насмешку, ибо над городом висела тьма, зазвонили утренние колокола, Пиппин увидел далеко на равнине огненные вспышки. Поднялась тревога, люди схватились за оружие.
- Стена Пеленнора пала! - кричали повсюду. - Они проделывают в ней бреши чародейским зельем. Они идут!
Но первыми появились не враги, а горстка всадников во главе с Гэндальфом: они сопровождали вереницу повозок с ранеными. Не теряя времени маг направился к Дэнетору. Правитель сидел в верхнем покое, над тронной залой Белой Башни. Пиппин был с ним: заслышав колокол, хоббит вспомнил о службе и поспешил к наместнику. Дэнетор всматривался сквозь тусклые окна то на север, то на восток, то на юг, щуря темные глаза, словно надеялся пронзить взглядом окутавшую город со всех сторон мглу. Но чаще всего он оборачивался на север и порой напряженно прислушивался, будто благодаря ведомому одному лишь ему древнему искусству мог расслышать топот копыт на далеких полях.
- Фарамир вернулся? - первым делом спросил Дэнетор.
- Нет, - ответил Гэндальф. - Но когда мы расставались, он был жив. Собрал отряд, чтобы прикрыть отступление через Пеленнор, иначе оно превратилось бы в бегство. Прикрыть-то прикроет, но долго ему не продержаться, слишком уж силен враг. Пришел тот, кого я боялся.
- Неужто сам Темный Властелин? - вскричал Пиппин, забывший от ужаса, что ему не пристало встревать в разговор.
- Нет, достойный Перегрин, - горько рассмеялся Дэнетор, - пока еще нет. Он появится только после полной победы, чтобы восторжествовать надо мной. Войну Враг ведет чужими руками, как и все великие властители, если они мудры. Как и я - сижу здесь, в Башне, размышляю, наблюдаю и выжидаю, не щадя даже собственных сыновей. А мне ведь еще под силу орудовать мечом.
Старик выпрямился и распахнул черный плащ, скрывавший, как оказалось, кольчугу и длинный меч в черных с серебром ножнах.
- Долгие годы я не снимал брони ни днем, ни ночью, - промолвил он. - Нельзя расслабляться, ибо изнеженность порождает робость.
- Однако сейчас твоими дальними укреплениями уже овладел самый грозный из полководцев Барад-Дура, - сказал Гэндальф. - Это бывший король Ангмара, великий чародей, а ныне предводитель назгулов, Призрак Кольца, копье ужаса в руке Саурона и тень отчаяния для его противников.
- Вот соперник тебе под стать, Митрандир, - молвил Дэнетор с невеселой усмешкой. - Что до меня, мне давно известно, кто ведет полчище Темной Башни. Неужто ты вернулся лишь ради того, чтобы сообщить мне это? Или же просто не решился померяться с ним силами?
Пиппин зажмурился от страха. Он ждал, что Гэндальф взъярится, но, как оказалось, напрасно.
- Может, и так, - спокойно отвечал маг. - Нам еще не пришло время испытывать силу. К тому же, если верить древним пророчествам, он падет не от руки мужа. Его судьба сокрыта даже от Мудрых. Впрочем, этот Владыка Отчаяния покуда вперед не рвется. Гонит в атаку своих, а сам командует из тыла, не иначе как руководствуясь мудростью, о которой ты только что говорил. Но хватит о нем. Я привез раненых, которых еще можно исцелить. Но прежде всего вернулся за тем, чтобы сообщить - в стенах множество брешей и скоро моргульские орды хлынут на равнину. Надо встретить врагов в поле, а для того нужна конница. Всадников у них мало, и мы можем надеяться хотя бы на краткий успех.
- Всадников и у нас в обрез, - проворчал Дэнетор. - Рохирримы были бы сейчас очень кстати.
- Прежде них появятся другие, - сказал Гэндальф. - Уцелевшие защитники Кэир-Андроса. Остров захвачен. Из Черных Ворот вышла новая рать, и сейчас она переправляется через Реку на северо-востоке.
- Кое-кто поговаривает, будто тебе, Митрандир, в радость приносить дурные вести, - отозвался правитель. - Да только для меня это никакая не новость. Я знал о случившемся еще до ночи. И насчет конной вылазки тоже думал. Давай-ка спустимся вниз, посмотрим, что можно сделать.
Время шло. Дозорные со стен видели отступающие отряды. Разрозненные кучки усталых, зачастую раненых воинов отходили в беспорядке, а иные просто бежали, словно от погони. Далеко на востоке зажглись и стали расползаться по равнине огни. Горели дома и амбары. Потом, прорезая мрак, ручейки красного пламени стали стекаться из разных точек к широкой дороге, что вела от Осгилиата к городским воротам.
- Враги наступают, - переговаривались люди. - Проломили стену да так и прут с факелами через бреши. Где же наши?
Еще не настал вечер, но в сумрачной мгле даже самые зоркие воины цитадели не могли разглядеть ничего, кроме множившихся пожарищ да факельных ручьев, сливавшихся в сплошные огненные потоки. Наконец на виду, примерно в миле от города, показался последний отряд, сохранявший строй и не поддавшийся панике. Дозорные затаили дыхание.
- Должно быть, это Фарамир, - говорили на стенах. - Ему повинуются и кони, и люди. Он еще держится.
Когда до Ворот оставалось не более ста шагов, из мрака галопом вылетели всадники - все, что осталось от прикрывавшего отход отряда. Соединившись со своими, они развернулись и снова ударили на преследователей. Навстречу им катился настоящий огненный вал, полчища визжащих орков с факелами в руках и свирепых южан под красными знаменами. А потом боевые кличи перекрыл душераздирающий вой, и из-под облаков вынырнули Крылатые Тени - несущие смерть назгулы.
Отступление превратилось в бегство. Строй распался, люди бросали оружие, крича от страха, а иные и просто падали без чувств на землю.
Но тут в цитадели запели трубы - Дэнетор подал сигнал к конной атаке. Сигнал, которого давно дожидались у Ворот все оставшиеся в городе верховые. Лавина всадников понеслась на врага, и со стен раздались радостные восклицания. В первых рядах, под знаменем Лебедя, скакали закованные в сталь рыцари князя Имрахила.
- Амрот за Гондор! - восклицали они. - Амрот за Фарамира!
Разделившись на два потока, конница обтекла отступавших и с громом обрушилась на вражеские фланги. А впереди всех мчался, как ветер, вновь представший в истинном свете Белый Всадник, и с его воздетой руки срывались разящие молнии.
Назгулы с хриплыми воплями взвились вверх и скрылись во тьме, ибо их предводитель все еще избегал поединка со столь могучим противником. Моргульская орда дрогнула и бросилась врассыпную: факелы мерцали и гасли, как искры, рассеянные порывом ветра. Отступавшие воспряли духом и сами перешли в наступление. Преследователи превратились в преследуемых. Поле усеяли трупы южан и орков. Всадники настигали бегущих и рубили их на всем скаку.
Однако Дэнетор не позволил увлечься преследованием. Хотя вражий натиск и захлебнулся, с востока уже подступали новые полчища. Трубы пропели отход, и конница остановилась. Позади конных шеренг восстановили строй пехотинцы. Отступление завершилось в полном порядке. Воины вступили в город под гром ликующих криков, но ликование скоро поумерилось, ибо стало ясно, что Фарамир потерял не меньше трети своих людей. Да и его самого нигде не было видно.
Последними въезжали в ворота рыцари Имрахила. Знамя Дол-Амрота реяло над их головами, а сам князь прижимал к груди бездыханное тело найденного на поле брани своего родича, Фарамира, сына Дэнетора.
- Фарамир! Фарамир! - горестно восклицали люди, но он не отвечал, и его несли все выше по извилистой дороге в цитадель, к отцу. Когда назгулы уже разлетелись, убоявшись Белого Всадника, сдерживавший конников Харада Фарамир рухнул на землю, получив тяжкую рану, и лишь молниеносная атака рыцарей Дол-Амрота спасла его от участи быть искромсанным мечами южан.
- Твой сын вернулся, - сказал Имрахил Дэнетору, когда принес Фарамира в Белую Башню. - Вернулся, покрыв себя неувядаемой славой.