Насчет того же, покидать или не покидать странный дом, вопрос для меня не стоял. В чужом жилище делать нечего - даже в заброшенном. И тем более, если поместили меня сюда помимо воли. Да еще не дают возможности выйти цивилизованно. Чувствуешь себя зверем в клетке… или жуком в спичечном коробке.
С такими мыслями я нарочно выбрал окно побольше. Высотою чуть ли не в человеческий рост и с очень низким подоконником. Со всей силы рванул пропыленную, обесцвеченную временем, занавесь. Ветхая ткань рвалась и расползалась под моими руками. Чем вызвала приступ злорадного торжества.
А из разоблаченного окна мне навстречу хлынул поток света - яркого, с непривычки слепящего. Пришлось зажмурить глаза… после чего я очнулся вновь. И на сей раз, как надеялся, по-настоящему.
Приподняв голову и осмотревшись, я обнаружил себя лежащим на тротуаре. Если точнее - на тротуаре Второй Полевой улицы. Той самой, пробки на которой не раз задерживали меня в пути до универа.
Пробки! Сам того не желая, я вспомнил последнюю поездку на маршрутке. Ту доблесть, с которой ее безвестный водитель прорывался через очередной затор. И закономерный финал этой доблести - предшествовавший видению дома без выхода.
А финал ли? Искореженная маршрутка обнаружилась неподалеку. Почти прижатая к тротуару… и соседствующая с темно-красной легковушкой. Раздолбанной вообще вдрызг. Место их нечаянной встречи было огорожено полосатой лентой вместе с изрядным куском проезжей части.
Рядом дежурила пара гаишников. А транспортный поток потихоньку протекал мимо. Каждый автомобиль или автобус объезжал место аварии бережно и словно с опаской. Как будто водители их желали находиться от смерти как можно дальше.
При мысли о смерти внутри похолодело. Хотя чего уж там, се ля ви, валар моргулис… Возле маршрутки и легковушки суетились спасатели, санитары. Что-то извлекали наружу… что-то. И укладывали на носилки, укрыв с головой. Если она конечно сохранилась - голова.
Но я-то жив! Более того, ни боли не чувствовал, ни крови на себе не обнаружил. Даже царапины не было. И одежда сохранилась на диво прилично. Только вот… папке, похоже, повезло меньше. Папке, в которой я возил конспекты, ручку, а в случае надобности - задачники и методички. Ну да велика ли потеря, если сам жив остался. Тем более что самое ценное для студента я предпочитал возить в карманах куртки. Студенческий билет, деньги, транспортную карту и мобильный телефон.
Обшарив карманы, я немало обрадовался этой своей привычке. По крайней мере, три из четырех перечисленных предметов обнаружились на своих местах и в полной сохранности. А вот мобильник, увы, не работал. Превратившись не более чем в бесполезную коробочку из металла, пластика и жидких кристаллов.
Но что значит сломанный телефон в сравнении со спасенной жизнью! В этой аварии погибло, наверное, не меньше десятка человек. А я по-прежнему топчу эту землю. Радоваться надо.
"Спасибо, что вытащили меня, - исключительно из вежливости окликнул я спасателей и санитаров, - ну… раз я не пострадал. Могу идти?"
Но ни санитары, ни спасатели не произнесли в ответ ни слова. Лишь один оглянулся, щуря глаза, как при встречном ветре. Да еще на мгновение вроде прислушался… к чему-то. А затем, как ни в чем не бывало, вернулся к работе.
Само собой, обижаться ни на этого человека, ни на его коллег, я не стал. Ясно же, им не до меня, того единственного, кто почти не пострадал. При целой груде трупов - как уже извлеченных из маршрутки и легковушки, так и ожидающих своей очереди. Понимая это, я не сказал больше ни слова. А молча пролез под полосатой лентой.
И следом задумался: а что же дальше?
Судя по посветлевшему небу, да поредевшему потоку машин, пасмурное осеннее утро успело смениться осенним днем. Столь же пасмурным. А поскольку пар на понедельник назначено было всего три, тащиться в универ уже не имело смысла. Последняя из сегодняшних пар закончилась в двадцать минут первого.
Понятно, что в преддверии очередной лекции по матанализу мне таки придется зайти в деканат. Просить злополучный допуск. Но я почему-то не парился на сей счет. Как жертва ДТП рассчитывая на снисхождение и зловредного профессора, и родного декана.
Решение вопроса с допуском я с легким сердцем отложил до завтра. Как минимум, хе-хе. А пока решил воротиться в общагу. Для чего направился к ближайшей автобусной остановке.
Ждать автобуса долго не пришлось. Минут пять, если не три. Еще с несколькими людьми, в ожидании стоявшими у края тротуара, я влез в просторный салон. Пассажиров было уже немного - не утро все-таки. Хотя и свободного сидячего места мне не досталось. Что и неудивительно. Коль места эти заблаговременно оккупируются старушками. Ибо они хотя бы городу катаются бесплатно. И эти с успехом пользуются.
Удивило меня другое. На протяжении двадцати минут пути я по привычке держал наготове транспортную карту. В ожидании кондуктора. Но кондуктор… вернее, кондукторша, так ко мне и не подошла. Не замечала будто.
Не стал и я заморачиваться, предаваясь мукам совести из-за неоплаченного проезда. А как только подошла моя остановка, спокойно покинул автобус, зашагав к сереющему впереди корпусу общаги. И никто даже не попробовал задержать студента-халявщика.
- Здравствуйте! - вежливо окликнул я пожилую комендантшу уже на проходной, - ну… я к себе?
И подкрепил эти слова предъявленным студенческим билетом.
Коменда, чье имя-отчество я никак не мог запомнить, в ответ промолчала. Просто-таки демонстративно, блин! А лишь уставилась на меня с недобрым чекистским прищуром. Ощущение в тот момент было - как будто ее взгляд пронзал меня насквозь.
Под этим взглядом я сперва попятился… инстинктивно. А затем, опомнившись, метнулся к турникету. О ключе от комнаты при этом даже не подумал - по привычке. Потому как был уверен: кто-то из соседей наверняка там найдется.
Коменда не возражала. Только покосилась вслед. Не добавив выражению лица ни толики приветливости.
Ну да мне не привыкать. Как и сотням других, обитающих здесь, студиозов. К коменде принято было относиться с боязливым почтением. То есть не злить лишний раз. И при этом не надеяться даже на подобие дружеских или приятельских отношений. Не грех было и посочувствовать. В конце концов она, как и мы, ведь тоже имела несчастье жить в этой общаге. В отстойнике для неудачников всея универа.
В комнате обнаружился один из двух моих соседей. Ленька-Академик, прозванный так отнюдь не за феноменальные знания. Или таки за феноменальные, но в другом смысле. На четыре года старше меня, он не спешил покидать ряды студентов. Чем был обязан праву уходить в академический отпуск. И просто-таки злоупотреблял этим правом.
Сосед сидел на кровати, спиной привалившись к стене. Как всегда, небритый, лохматый и в черной футболке с логотипом какой-то рок-группы. К ушам его тянулись проводки наушников. В самих наушниках, судя по отголоскам, звучало нечто тяжелое и громогласное. Такое, что Ленька то раскачивался в такт, как китайский болванчик, то периодически подвывал.
Еще он не имел привычки запирать дверь изнутри. Но сей факт я бы скорее поставил ему в плюс. Потому как не пришлось что есть силы колотить и барабанить в нее, ожидая, пока Академик обратит внимание и откроет.
- Блин! Опять сквозняк! - были его слова, когда я вошел, отворяя дверь.
- Да нет… это я… Игорь, - мой голос прозвучал почему-то виновато, - сегодня, представляешь, в ДТП угодил. Наверное, единственный, кто выжил!
Сам не знал, зачем я принялся ему это рассказывать. Видимо, была у меня элементарная потребность выговориться. Такая любительская форма психотерапии.
Но потребности мои, как и само состояние, Леньку-Академика волновали, наверное, даже меньше учебы. Если он вообще что-то услышал. Насчет последнего я сильно сомневался. Очень уж глубоко погрузился сосед в тяжело-металлическую нирвану. Так, что даже наушники не снял.
Сняв куртку и повесив ее на крючок в шкафу, я решил последовать примеру соседа. То есть расслабиться. Разве что без громоподобной какофонии в наушниках. Прямо в одежде я улегся на свою кровать - поверх пледа. Мимоходом внушив самому себе, что имею право. Чудом в живых остался. Так почему бы этой самой жизнью хоть немного не насладиться?
Пролежал я около часа. Покуда Ленька-Академик не снял наушники и не вспомнил о других своих потребностях. Сначала он ненадолго покинул комнату, совершив короткий вояж до туалета. А затем подошел к старому облупившемуся холодильнику и извлек оттуда толстый двухэтажный бутерброд. С бутербродом в руке он вернулся на кровать.
Глядя на соседа, я и сам вспомнил, что неплохо бы перекусить. А лучше - основательно подкрепиться. Хоть голода я совсем не чувствовал, но и понимал в то же время: режим питания надо соблюдать. А сейчас уже вторая половина дня. Тогда как у меня со времени завтрака маковой росинки во рту не было.
Следом я вспомнил, что даже перекусывать нечем. Поскольку я рассчитывал подкрепиться в столовке, по окончании занятий. А ближе к вечеру, на ужин, сходить за продуктами. В торговый центр со смешным названием "Липучка". Но со столовкой не выгорело. Так что в "Липучку" придется идти прямо сейчас.
Склонившись над своей тумбочкой, я выдвинул один из ящиков в поисках денег. В то время как Ленька-Академик почему-то отложил свой бутерброд. И недоуменно уставился в мою сторону.
- Че за хрень? - пробормотал он.
- Да, за хавчиком схожу, - отозвался я, но сосед слова мои будто пропустил мимо ушей.
А последней каплей стал пакет. Специальный пакет для похода в "Липучку". Там же, собственно, и приобретенный. Как только я достал его из тумбочки и развернул, Академик аж взревел: "че за хрень?!"
И, соскочив с кровати, ринулся на меня. На ходу вырывая пакет из рук.
- Да ты сам охренел! - настал мой черед возмутиться, - совсем долбанулся со своей музыкой?
Оттолкнув соседа так, что он упал на пол, я выхватил пакет. И шагнул к шкафу - за курткой. А отворив дверцу, на миг замер, неприятно удивленный. Куртки на месте не оказалось. Она исчезла, испарилась без следа. Вместе со студенческим билетом, транспортной картой и даром, что мертвым, мобильником.
* * *
Та-а-ак! В подобных случаях, если не ошибаюсь, психологи советуют глубоко вздохнуть, успокоиться и оценить обстановку. Не поддаваясь панике. А уже затем обдумать, что теперь делать. Ну и, собственно, действовать.
Эту немудрящую инструкцию я выполнил - серединка на половинку. Смог сделать глубокий вдох… что, если и помогло, то не шибко. И оценить остановку вроде сумел. Поняв, что не ахти какое выдающееся это событие, кража в общаге. Правда, с поправкой на целых три "но".
Первое: украли все-таки не у абстрактного Васи Пупкина, а у меня. Второе: совесть-то в любом случае надо иметь. Хоть документы могли бы оставить. Все равно неведомым воришкам они без надобности. Ну и третье: кто, а главное, как умудрился стянуть куртку столь незаметно?
Ну, на вопрос "кто" мой взбудораженный мозг поспешил выдать крайне сомнительный ответ. Сомнительный, правда, лишь для холодного рассудка. Тогда как я в тот момент вопреки всем наставлениям поддался панике. И потому, не выдержав, даже рявкнул на первого подозреваемого:
- Ты! Где, блин, моя куртка?
Но Ленька-Академик, казалось, не услышал моего вопроса. Так и продолжая сидеть на полу. Да уставившись обалделым взглядом куда-то в сторону.
Отбросив неуместный в такой ситуации пакет, я выскочил в коридор. Где приметил парня и девушку, о чем-то вполголоса беседующих.
Подойдя поближе, я понял, чем увлечена эта парочка. Склонившись над телефоном в руке парня, они наслаждались таким изобретением человечества, как мобильный Интернет.
По мне это была лишь бледная тень Интернета настоящего. Хилая, с ограниченными, как у инвалида, возможностями. Но, справедливости ради, признаю: есть польза даже от него. Ведь, к примеру, узнавать новости можно и с телефона. Как вот сейчас.
- …пишут, авария охренительная утром случилась, - бормотал парень, теребя пальцем экран телефона, - больше двадцати человек погибло. Как в терактах некоторых. Но тогда бы по городу траур объявили. А здесь…
- И откуда ж так много? - удивленно вопрошала девушка.
- Да опять с участием маршрутки, - пояснил ее собеседник, - переполненной, блин. Никто не спасся. И главное: то, вроде, "семерка" была. Мой любимый маршрут - удобно в универ добираться. Блин! Повезло, прям, что первую пару на сегодня отменили.
"Почему же никто не спасся?! - чуть не вырвалось у меня с криком, - вот же он я: жив! И здоров… относительно".
- А я вообще стараюсь на маршрутках не ездить, - грустно молвила девушка, - только на автобусах… больших. На них как-то понадежней будет…
- Извините, ребята, - обратился я к ним, - можно позвонить от вас? Да не бойтесь, я тут живу. Во-о-он в той комнате. У меня просто куртку украли…
В мою сторону парочка даже не обернулась. Продолжив чахнуть над буковками, картинками и ссылками на маленьком экранчике. Только девушка слегка поморщилась.
- Ты ничего не слышал? - спросила она, - шорох какой-то?..
- Крысы, наверное, - предположил парень.
- Сами вы - крысы! - крикнул я этим черствым созданиям.
Но те и бровью не повели.
Последняя надежда оставалась - на коменду. Наверняка на ее, так сказать, рабочем месте есть телефон. Должен быть. Хотя бы большой, с проводом и диском. Потому, не теряя больше времени, я спустился по лестнице на первый этаж. И кинулся к проходной.
- Извините, - обратился я к комендантше, склонившись над маленьким окошком, - можно от вас позвонить? В полицию? Меня обокрали.
Естественно, как величать коменду по имени-отчеству, я так и не вспомнил. Тем более сейчас. Не до того было… да оно и не пригодилось. Потому что комендантша даже не оглянулась на меня. А зачем-то уставилась на потревоженный мной турникет. Который по инерции успел совершить почти еще один полный оборот.
- Не надо никуда звонить, о, безнадежный юнец, - услышал я хрипловатый вежливый голос.
Обернувшись, я увидел высокого согбенного старика весьма необычной внешности. С совершенно лысой головой, оттопыренными ушами и длинной бородой, формой похожей на хвост. Одет старик был в бесформенную хламиду не то черного, не то темно-синего цвета. На сморщенном покрасневшем лице, редко знавшем свежий воздух, хитро блестели бусинки-глаза.
- Так я никуда и не звоню, - это за моей спиной раздался грубый ворчливый голос коменды.
- Не надо… потому что тебя никто не видит, - расставил точки над i старик, - и даже не всегда услышать может.
- Почему? - не удержался я от вопроса. Хотя и понял запоздало: слова старика многое объясняли. Почти все сегодняшние странности в поведении окружающих. И тотальное игнорирование моей скромной персоны.
- О, раб суеты и узник нетерпения, - изрек в ответ старик, - не думаю, что этот вопрос следует обсуждать прямо здесь. Ибо очень вреден он и никчемен для сторонних ушей.
- Вот и проваливай, - вторила ему коменда, - а то шастают здесь… алкота! Средь бела дня…
Покорно склонив голову, старик развернулся и вышел на крыльцо общаги. Я последовал за ним. Спустившись уже вместе, мы отдалились от входа шагов на двадцать. И лишь тогда старик перешел к объяснениям.
- Все потому, что ты… умер, мой юный торопливый друг, - молвил он с едва заметной печалью в голосе, - вернее, тело твое, бренное, погибло. А душа продолжает скитаться по миру.
Как ни странно, но такое известие меня не испугало. И даже не расстроило. Вообще эмоций не вызвало. Будто, подсознание уже было готово к моей преждевременной кончине. Готово в момент столкновения. Тогда как чудесное якобы спасение воспринялось именно как чудо. То есть, как отклонение от хреновой, но все-таки нормы. Слова же длиннобородого старика эту норму словно бы восстановили. Давая понять: все в порядке, все идет, как и задумано.
Но то подсознание. А разум упорно отказывался верить и ушам, и глазам.
- Что-то не верится, - хмуро парировал я, - неувязочка у вас. Вы-то меня видите, разговариваете со мной. Уж не обманываете ли?
- О, безнадежный юнец, стойкий и непоколебимый в своих заблуждениях! - старик усмехнулся, - коль не хочешь ты принимать на веру… давай, проверим прямо сейчас мои слова.
Мимо нас как раз шествовала в направлении общаги девица. С обесцвеченными до белизны волосами, походкой топ-модели и прикидом, как у дешевой проститутки. Высоченные сапоги до колен, сетчатые колготки, коротенькая юбочка и коротенькая же, тесная курточка из кожзаменителя.
- Скажи, о, прекрасное юное создание, - окликнул ее старик, - не видишь ли ты рядом со мною парня… одних лет с тобою?
- Какого на хрен парня? Белочка что ли пришла? - небрежно бросила девица, даже не сбавляя шаг.
Старик развел руками - чуть ли не виновато.
- Мне кажется, - из последних сил упорствовал я, - что в глазах таких особ я на парня не тяну. Вот был бы я на голову выше… и в плечах шире… раза в полтора. Тогда бы другое дело.
Хотя и сам понимал гнилость подобных аргументов.
- Теперь насчет меня, - впервые с начала разговора старик отбросил свою докучливую витиеватость, - я могу видеть и слышать тебя… благодаря этой замечательной вещице.
С этими словами он извлек из-за пазухи розоватый камень, отполированный до блеска. Формой камень походил на застывшую каплю. Я протянул было к нему руку, но старик снова спрятал "каплю" в складках хламиды.
- Кристалл Душ, - пояснил он, - полгода трудился, чтоб создать его. Именно Кристалл Душ… ну, пусть одной души удерживает тебя, о, безнадежный юнец, на земле.
- Удерживает… от чего? - вопросы посыпались из меня один за другим, - и вообще… вы кто, колдун? И зачем?..
- Колдуны живут в деревнях, - с обидой перебил старик, презрев порядок вопросов, - и лечат плевками или какашками летучих мышей. Хотя чаще калечат. А я алхимик. Ученый.
Последние его слова меня позабавили. Как несостоявшегося астронома. И просто человека, больше года получавшего высшее естественнонаучное образование. Для таких как я что астрологи, что алхимики или, скажем, уфологи могли быть кем угодно, но только не учеными.
- А от чего удерживают, - продолжал старик, - на этот вопрос правильного ответа нет… и быть не может. Священники говорят про рай и ад, но сам я в это не верю. Потому что подтвердить это некому. Ну и насчет "зачем", о, друг любознательности. Создать Кристалл и поймать в него душу, не успевшую уйти в небытие, меня попросил один благородный господин.
- Благородный? - переспросил я не без скепсиса.
- Благородный и благодарный своею щедростью, - уточнил старик.
"Все понятно, - подумалось мне на сей счет, - кто платит, тот у нас и благородный". А вслух поинтересовался:
- И все-таки… для чего кому-то понадобился… призрак какой-то? Непонятно. Или за джинна меня пытаетесь выдать? Так желания исполнять я все равно не умею.
На мысль о джинне меня подтолкнула внешность старика. Как и его манера изъясняться.
- Джинн? - переспросил старик, хитро прищурившись, - и как это я сам не додумался?.. Но вот насчет желаний ты ошибаешься, о, безнадежный юнец. Кое-что ты можешь… недоступное нам, живым.
- И что же это?
- Быть неуязвимым, - голос старика прозвучал как-то торжественно, - безнаказанным… для простых смертных. Они тебя не видят и не слышат. Зато ты, незаметно от них, можешь делать, что угодно. В пределах человеческих возможностей, конечно.