Эмоциональных вампиров много, практически каждый пятый в нашем мире (ну, каждый седьмой). Они на подсознательном уровне впитывают в себя положительные эмоции окружающих. Есть такие люди, вроде обычные на первый взгляд, но, пообщавшись с ними, чувствуешь себя разбитым морально. Они же наоборот, ободряются, когда рядом психуют, скандалят, выходят из себя, чувствуют себя после этого намного лучше. Но в большинстве своем, эти простые, эмоциональные вампиры слабы и не могут контролировать способности. Да, люди со слабой духовной защитой, неподготовленные, страдают от них. Но те ничего не делают с высосанной энергией. Суммируют к своей эмоциональной, и все.
Обычные вампиры тоже скорее люди, но в отличие от эмоциональных могут пить жизненные силы, жизненную энергию, присовокупляя к собственной. И процесс этот, в отличие от предыдущей категории, избирательный. И главный момент - они могут не только брать, но и отдавать энергию, что в корне меняет к ним отношение.
Ведь большинство так называемых народных целителей, лечащих людей посредством жаркой ладони над больным местом, шептанием или заговариванием воды - именно вампиры, отдающие свою энергию. Они не волшебники, не колдуны, но относиться к ним однозначно нельзя. И среди них есть всякие, как хорошие, так и плохие. Как злые "ведьмы/колдуны", так и потомственные целители.
Высшие вампиры - это искусственные волшебники. Колдуны, использующие чужую жизненную силу для собственного колдовства. Так получилось, что эти личности, как обычные ведьмы и колдуны, воспринимать энергию из пространства и подпространства не могут. Зато могут подобно обычным вампирам избирательно высасывать ее у простых людей, мирян…
Иначе говоря, высший вампир, или в обиходе просто "вампир", становится колдуном из обычного человека после того, как "пообедает" жизненными силами других людей. Причем, в отличие от колдунов и ведьм, считаются более сильными, более мощными. Они сильнее, но их сила лимитирована. Колдуны и ведьмы слабее, но какого-то лимита колдовской энергии у них нет, а иногда в бою это важнее. То есть, если вампир не убил тебя в первые минуты боя, выжить и прищучить его после шансы резко повышаются. Шутка, конечно, но с долей правды.
Убивать, или "сушить", т. е. забирать всю энергию жертвы до конца не обязательно, но, чем ближе к моменту смерти "выпиваемый" человек, тем больше силы получает вампир. Само собой, смерть дает очень, просто очень много энергии!
Здесь как раз и зарыта собака: старый и опытный, молодой и глупый - любой вампир может легко сорваться, убив жертву. В запое. Упиваться силой и пропустить момент, когда человек отдает последний вздох. Потому, что чем ближе порог, тем больше энергии впитывается вампиром, и тем тяжелее контролировать себя в этот момент, тяжелее оторваться от источника.
Официально считается, что живший в далекой Трансильвании некий граф, прозванный Дракулой, был обычным тираном, пытавшим в подвалах несчастных, неугодных ему жертв. Эдакий маньяк. Но мало кто знает истину, засекреченную католической церковью еще в незапамятные времена. Хозяин замка Бран на самом деле БЫЛ вампиром. Энергетическим. Высшим. Он никогда не пил кровь, как рассказывали о нем крестьяне, но "сушил" свои жертвы, выпивал жизненную силу до конца. И был сильнейшим колдуном своего времени в регионе, так как врагов, то есть потенциальных жертв, у светлейшего было предостаточно.
Да что там говорить, даже среди королей попадались высшие вампиры. Правда, все они правили в темные времена средневековья. Многие из вампиров работали палачами и в сферах, сходных с этим ремеслом. Самое странное, что от инквизиции, занятой личным обогащением, пострадало не так уж и много высших. Хотя последняя, как и "СпаС" в России создавалась именно для борьбы с такими существами. Да, слишком быстро и слишком сильно церковников сожрала алчность власти и денег…
Пробежав через вечную толкучку Киевской кольцевой и по переходу, Настя увидела спину вампирчика, исчезающую за закрытыми дверями собирающегося отходить поезда. Она опоздала. Он успел в последний момент протиснуться в закрывающиеся двери.
Весело! Она нарушила инструкции, послав стажера на сложное задание, для выполнения которого нужен допуск, а сама потеряла цель. Да еще какую! Вампира! Пьющего человека прямо в вагоне вечернего метро! Оборзел совсем! Скотина!
Остается только попытаться догнать по следу. Вампирчик не скрывался, был самоуверен до предела. След, еле заметный возле места "ужина", на Кольцевой, здесь, на радиальной, стал четким и сильным.
"Расслабился, голубчик! Ну, ничего-ничего, мы тебя за это накажем! Вот только догоним…"
Следующие пять минут Настя тряслась на перроне, переступая с ноги на ногу, проклиная, не проклятьем, естественно, в холостую, "этот долбаный поезд", которого так долго нет, когда он так нужен. Затем, когда тот подошел, "этого долбаного машиниста", который еле тащится.
Так, "Смоленская". Следа на перроне нет. Едем дальше. "Арбатская". Что-то есть, чей-то след. Но не тот, что надо. Кто-то из сильных колдунов был здесь, и недавно. И не один. Но не вампир. По крайней мере, не этот. Она опять зарыгнула в вагон перед закрывающимися дверьми. Люди поглядывали на нее уже с интересом: надо же, дурочка, на каждой станции выскакивает и заскакивает обратно в последний момент!
"Веселитесь-веселитесь! О вас же забочусь!" - бросила в душе она. Какое ей дело до мнения этой праздной толпы обывателей? Мирян? Впрочем, вид у охотницы был такой, что связываться с ней никто не хотел. Так, посмеивались издалека: мало ли чудил на свете?!
"Площадь Революции". Тоже не то. Толкучка знатная, но все следы старые. Едем дальше. "Курская". Настя выбежала на перрон. Пусто. Хотя, нет. Вон, справа, через дверь от нее, нечто похожее. Наверное, этот гад вышел через другую дверь, ближе к выходу. И она побежала по следу дальше.
Охота началась.
* * *
Парень сидел на корточках у дороги. Молодой, по нефорски одетый: кожанка, джинсы, в руках мотоциклетный шлем. Патлы до плеч. Все бы ничего, нормальный парень, если бы не два "но". Первое. На улице июль, полдень, самое пекло. Какой идиот оденет кожанку с высоким воротником от ветра в такую погоду? Мне и в футболке тошно: сорок градусов которую неделю держится! Второе "но" вытекало позже, после того, как обратишь внимание на первое. Парня не было.
Точнее он был, я видел его собственными глазами, но… в том же диапазоне, что и Эльвиру с Консуэлой. В обычной, реальной жизни его не было.
Заинтересовавшись очередной загадкой, я подошел и присел рядом. Парень повернул голову, с тоской и безразличием глянул на меня и отвернулся, как ни в чем не бывало.
- Хорошая сегодня погодка, не правда ли? - сказал я, пытаясь завязать разговор по-английски, начиная с погоды. - Тепло. Даже жарковато что-то.
Тот немного помолчал, а затем, как бы нехотя ответил:
- Да, везет сегодня.
И продолжил сидеть в той же позе.
- А тебе не жарко? - прямо спросил я.
- Не-а. - Так же равнодушно ответил он. - Нормально.
- Может снял бы куртку?
- Зачем? - парень пожал плечами, не отрывая взгляда от дороги.
Я не нашел, что ответить. Помолчали. Тут спросил он:
- А какой сейчас год?
Я постарался ничему не удивляться. Мало ли, с кем разговариваю? Всё-таки парень из другой "картинки", не из нашей.
- Две тысячи шестой.
- Ооо! - многозначительно и в то же время безразлично потянул он. - А кто сейчас генсек?
- Кто? - не понял я.
- Ну, генсек. Президент. При мне Горбач был. Перестройку затеял.
Я задумался. Что можно на это ответить? Подруги мои крылатые молчали, впервые с самого утра. Окликать их не хотелось - опять лаяться начнут, не заткнешь!
- Путин. Мурло то еще! Все под себя гребет! А до него, после Горбатого, Ельцин был. Алкаш и пьяница. Он Союз развалил. Теперь мы пятнадцать независимых друг от друга государств.
- Круто! Много я пропустил!
- Да. КПСС запретили, потом она распалась. Коммунисты у нас, конечно, есть, но это так, пародия. Не они страной правят.
- А кто? - искренне удивился парень и повернул свою патлатую физиономию.
- Демократы-дерьмократы хреновы! И олигархи.
- Демократы? Диссиденты что ли?
- Да не! Теперь они не диссиденты. Теперь они элита, чтоб им всем обосраться!
- А КГБ куда смотрит?
- И КГБ больше нет. Тоже распалось. Есть одна структура, ФСБ, Федеральная служба безопасности. Да только это тоже лишь пародия на былое.
Парень помолчал, задумавшись, и заметил:
- А название прикольное. Федеральная служба! Прям как в Америке!
Я тяжело вздохнул.
- Да, у нас теперь почти все, как в Америке. Все свое порастеряли, сломали, выкинули и забыли. Мы теперь больше вообще не держава. Так, сырьевой придаток Запада. О былом величие только ядерные ракеты и напоминают. Страна нищая, работы нет, почти все заводы стоят. Управляют всем бандюки, ставшие вдруг олигархами. Причем, управляют как на зоне, по понятиям. Милиция, прокуратура и суд продажны, все под бандюками ходят. Молодежь спивается и скалывается. Перспектив никаких. Черные с гор поспускались, свои порядки устанавливают. Где так, а где и с автоматами в руках. В общем, бардак у нас сейчас знатный!
- Да, хорошо, наверное, что я умер. Не застал всего этого.
Мы помолчали.
- Раньше еще, какое-то время назад, свобода слова была. Ну, это типа гласности. Когда говорить всё можно было и обо всех. А теперь и этого нет. Везде цензура. Во всех газетах и по ящику показывают только то, что мы молодцы и как у нас все хорошо в стране. И с каждым днем все лучше!
Он усмехнулся.
- Знакомо. Можешь не рассказывать. А не говорят, когда коммунизм построят?
- Да нет, мы вроде теперь капитализм строим. Хотя во всей Европе уже социализм давно…
- Ну, это как обычно. Здесь я ничего не пропустил.
Опять помолчали. Я разговаривал с призраком! С ума можно сойти! Так, как опыта подобного общения у меня еще не было, как вести себя не знал. А подмывало спросить много о чем.
- Михаил. - Я решил вести себя как ни в чем не бывало. Будто с живым человеком разговариваю. - Назаренко Михаил. Можно Миша.
- Денис. - Ответил он. - Пономарев Денис. - И протянул свою руку.
Я честно попытался пожать ее, хоть и помнил, что было пять минут назад с Эльвириной попыткой. Но не мог же я оскорбить чувства собеседника, который первым протянул мне руку для знакомства?
Как и ожидалось, ничего не произошло. Моя рука прошла сквозь его. При этом я ничего, совершенно ничего не чувствовал! Его ладонь не была ни холодной, как описывают многие книги про призраков, ни прохладной, как у Консуэлы, ни теплой. Я не чувствовал никакого шевеления волосков, никакого биополя или электромагнитного излучения вокруг его духа. Ровным счетом ничего. Пустота. Его рука находилась в одной картинке, моя в другой, и они никак не накладывались.
- Ну, будем считать, что познакомились! - кивнул призрак на мою руку, безуспешно пытающуюся нащупать его в пространстве.
- И многие тебя видят? - задал я следующий мучавший вопрос.
- Ты второй. За почти двадцать лет. - Продолжил он. - Только первый можешь не считать. Это дед был один, сумасшедший. У него шарики за ролики закатились. Ходил, сам с собой разговаривал. Пургу всякую нес, думал, что с нами, неупокоенными говорит. Потом исчез. Забрали, наверное. В соответствующее заведение… - парень усмехнулся.
- А много вас здесь вообще… - я обвел рукой вокруг. - В районе, в городе… Призраков?
- В городе не знаю. Я далеко отсюда не ухожу. Не могу. В районе есть еще парочка неупокоенных. Тоже бедолаги! У всех свое горе. Возле старого кладбища их много, они прям там тусуются. Это из тех, кто там похоронен. В большинстве своем нормальные ребята, хотя попадаются среди них те еще индивидуумы! - он опять усмехнулся. - Далеко не заходил. Нельзя мне. Вот тут, по Калинина, вдоль дороги, женщина ходит. Сумасшедшая. Все ребенка зовет. Я говорил ей на ту сторону перейти, не слушает.
- Сумасшедшая? Сумасшедший призрак?
- Ну, почему призрак? Не люблю это слово! Неупокоенные мы. Призрак - это то, чего нет, что только мерещится. - Потом добавил с ноткой гордости. - А мы то есть!
- И что? Вас же не видят? Значит, призрак!
Парень опять вздохнул, покачал головой и грустно уставился на дорогу.
- Души у нас неупокоенные. Не можем мы туда. - Он ткнул палец вверх. - Не берут.
- Почему не берут? За грехи?
Денис пожал плечами.
- Не знаю. Вряд ли. За грехи б наверное в ад забрали. Других же забирают куда-то? Я думаю, это особое наказание за какое-то преступление.
- Какое?
- Наверное, у каждого свое. Неспроста ж эта сумасшедшая ребенка зовет. Может, сама и придушила. Нечаянно. Или не уследила. Или еще что-нибудь сделала. В ад не берут, рай не заслужила. Вот здесь и держат. Чтобы мучалась.
- По мне - жестоко это. - Продолжил он. - Уж лучше сразу в ад, чем так. Сидишь! Ждешь! И не знаешь, простят тебя или нет… Или вечность вот так сидеть суждено? И сделать ничего не можешь. Был бы жив, повесился бы. Или с моста б спрыгнул. В реку. Или под поезд. Лишь бы не мучатся. А так: ну что я могу сделать? И так мертвее мертвого! Даже тела нет! Кстати, был на могиле недавно. За ней уж никто и не ухаживает. Может, уехали куда? Родные мои? Но кто-то ж должен был остаться? Забыли?..
Парень помрачнел.
- А может умерли? Все-таки, двадцать лет прошло…
- Да нет, мамка б пришла ко мне. Навестила, прежде чем туда идти - он опять поднял вверх палец, указывая куда именно. - Она придет, когда время настанет, я чувствую…
Он чуть не плакал. Обида и одиночество исходили от него огромной сметающей все на пути волной. Ни один живой точно не вынесет такое. Действительно, повеситься, только б не терпеть…
Но что может сделать с собой призрак? Пардон, неупокоенный? Ведь и так одна душа осталась, ничего больше нету! Только терпеть. Страдать и терпеть. И надеяться. Что когда-нибудь эта безысходность закончится.
Не хотел бы я себе такого посмертия! Действительно, лучше уж в ад… Кстати, не забыть спросить у Эльвиры, какие там прелести ждут грешников поподробнее. А то мы только в общих чертах говорили…
- А тебя за что? Что ты такого совершил?
Призрак Денис глубоко вздохнул.
- Я думаю, это Маринка. Она меня простить не может. Из-за нее наказали…
- Убил?
- Можно сказать и так. Убил. По дурости ведь! Видишь эту дорогу? - показал он мне на улицу Калинина. Я утвердительно кивнул в ответ.
- В восемьдесят девятом этого не было. Дорога была, но асфальт дрянной, и то не везде. Тогда ПРП еще только строили. Достраивали. Грязюка была, колдобина на колдобине, яма на яме. А это еще и после дождя было. Скользко, октябрь месяц, вечер… В общем, я дурень, под пивом, решил Маринку на своем стареньком "Чизете" покатать. Блеснуть, типа, какой я! Впечатление произвести! Она еще тогда ехать не хотела, словно чувствовала. Да я под пивом такой герой был! Устыдил, типа, трусиха! А уже темнело, дорогу плохо видно, а освещение тоже не такое было. Фонари через раз горели.
В общем, мы поехали. Неслись, как угорелые. И приехали…
Ее сразу насмерть, она из сидушки вылетела, не удержалась. Свернула шею. Хоть, не мучалась! А я в скорой копыта отбросил, до больницы не довезли. А тогда скорые быстро ездили, не то, что теперь!
Вот так. И сижу я с тех пор тут, жду. На похоронах побывал. Видел, как матери наши плакали. Только ничего! - он повысил голос. - Слышишь, ничего не мог сделать! Даже прижать и утешить! - из его глаз потекли первые слезы. - Представляешь, каково это было: стоять там, все видеть, слышать, понимать и… - Денис почти сорвался на крик. Затем заплакал.
- …И ничего не мочь!.. Они меня даже не видели… Не знали, что я рядом… руку протяни…
Я не стал перебивать его, утешать. Что я мог сказать? Какими словами успокаивать? Да и чувствовал, нужно ему это. Слезы. Выговориться. Это сколько ж он тут лет сидит, и некому даже душу излить? Нет, поистине, страшное наказание!
- Через сорок дней, прежде чем уйти, она приходила ко мне. - Продолжил он. - Сказала, что не злится, что тоже виновата. Что могла отказаться и не ехать. И меня не пустить. Но я видел укор в глазах. Не простила она!
- А еще сказала, что любила меня. Но что теперь это уже не важно.
Денис замолчал. Я не трогал его. Что я мог на это сказать? Чем помочь?
"Ничем. Ничем ты ему не поможешь!" - услышал в голове голос Консуэлы. - "Его наказал не ты, не тебе и помогать. Это его крест, пусть несет его сам."
"А что, если его не простят? Могут не простить? Чтоб он вечно скитался, до скончания времен? Существуют такие наказания?"
"Глупый малыш!" - встряла в разговор Эльвира. - "Если б такие наказания существовали, призраков на земле становилось бы все больше и больше, с каждым днем, год от года. Они бы копились, копились, и разорвали бы Тень своей биомассой. А ты много сегодня их видел? По-моему это первый."
"Но сколько ему вот так мучаться?"
"Не знаю." - ответила ангел. - "Бывает, кара длиться годы, бывает десятки лет. А бывает, столетия. Я не знаю, сколько отмеряно ему, но ты можешь помолиться за его упокоение."
Рядом материализовалась демон и присела со стороны патлатого призрака. Она была в своем антуражном обличье, с рожками, хвостиком и горящей пентаграммой во лбу, в оранжевых шортах и красном практически невесомом топике. Ну, чёрт, чёрт натуральный!
- Привет. Я Эльвира.
Денис с надеждой поднял на нее глаза.
- Вы за мной?
- Ну… - она скорчила многозначительную задумчивую гримасу. - Если я скажу "да", эти две зануды (кивок в мою сторону) мне все равно всё обломают. Поэтому скажу честно: нет.
Призрак опять опустил голову.
- Но, думаю, нам с тобой есть о чем поговорить.
- О чем?
- О делах. О жизни. О вечном.
- Не хочу. Оставьте меня.
- Все ждешь свою Марину? Она не придет. Нужен ты ей, прям! Убийца недоделанный!
Денис вскочил и закричал на Эльвиру
- Не трогай меня! Демон! Оставь в покое!
- Ах, не трогай меня демон! Какие мы нежные! Да ты судьбу благодари, и Господа своего, в которого при жизни не верил, что он тебя ко мне в руки не отдал! Я бы тебе все популярно разъяснила, что и почем в нашем мире! Урод! Сидит тут, нюни распустил! Ах, как мне больно, ах, как мне грустно и одиноко! Да ты такое ЧМО, что даже ад не заслужил! Ты хоть знаешь за что она тебя?
Денис слегка опешил от наезда и от тона, которым тот был произнесен.
- За что?
- Беременна была твоя Маринка, вот за что! И сама еще о том не знала, только догадывалась! А потом узнала, когда уже поздно было. Она ведь так хотела! А теперь подумай, простит тебя? Такого козла? Или нет?
Парень присел и страдальчески обхватил голову руками
- А ты тут сопли развесил, чтоб тебя этот пентюх живой - тычок в мою сторону - пожалел! А ты уши не развешивай, пентюх! Сидит тут, на жалость его пробрало!
- Хватит! - Рядом появилась Консуэла. - Хватит, демон! Он заслужил только то, что получил!
- Что-то вы сильно добренькие, когда не надо, как я посмотрю!