* * *
Уже третий час я бродил по городу, пытаясь заставить свою руку уйти в Тень. Просунуть через какую-нибудь преграду, не толстую стену дома, а что попроще: фанера, листы железа, спинки лавочек…
Ничего! Голяк!
- Вы уверены, что я действительно этот ваш "Дух, Могущий Свободно Перемещаться По Всему Сущему"?
- Малыш, сомневаешься? Знаешь, между нами, я с удовольствием за то, чтоб ты им не был. Вообще жалею, что шандарахнула тебя тогда. Мы тебя теперь не контролируем, ни я, ни она. А временами вообще не слышим. Знаешь, как тяжело работать? Никакого воздействия на чувства, на желания! Только то, что на инстинктах, рефлексах, а это мало. Ты ж теперь грешить перестанешь! И как я буду там, у себя, отчитываться о проделанной работе? - сокрушалась демоница, заполняя своим голоском образовавшуюся в эфире паузу. Только отчего-то мне было ее совсем не жалко.
"Версаль" - гласила вывеска подвального магазина золота и ювелирных украшений. Ооопачки! У маман день рождения скоро, она сюда на это время в августе собирается. Пока слоняюсь, не фиг делать, зайду. Сколько раз мимо пробегал, некогда забежать было. Всю жизнь на такие мелочи времени нет. Отдохну от упражнений заодно. Забить на них что ли? Все равно ничего не выходит…
Магазин встретил меня злобным бритым охранником с трех меня в обхвате и дерганной теткой продавщицей, нервной и громко спорящей о чем-то с другими посетителями.
Да, в цивилизованном мире ее давно бы за такое уволили…
Пробыв там пятнадцать минут и присмотрев для маман кулон со знаком зодиака, я стал ждать, когда ко мне соизволят подойти. Теперь продавщиц стало две. Но одна по прежнему что-то с пеной у рта доказывала все тем же клиентам - старой тетке и пузатому дядьке. Наличие лавэ в их карманах отдавало за километр. Я же в тертых джинсах и дешевой футболке с сильно студенческой физиономией на хорошего покупателя не тянул. Поэтому вторая продавщица, молоденькая девочка, чуть старше меня, с лошадиной мордой, стояла в стороне и увлеченно болтала по мобильнику. Да, эту в цивилизованном городе тоже б быстро уволили. Их счастье, что живут в деревне! Хотя сами, небось, сильно этим фактом возмущаются, мечтая уехать в края чуть более северные…
Я вообще не любитель делать подарки. К тому же, маман вижу всего два-три раза в год, недели по две. Папика еще реже. А то, что ВСЕ женщины падки на золото убедился еще пару лет назад. Поэтому, чтоб не задурять себе голову ерундой, лучше всего купить какую-нибудь красивую золотую дрянь. И маман не обидится, довольна будет, даже если эта дрянь ляжет на дно шкатулки и пролежит там до скончания времен.
Нет, ну я понимаю, вид у меня не солидный. Но это ж не значит, что я не могу позволить себе эту разнесчастную безделушку? И тем более не значит, что ко мне не надо вот уже в течение двадцати минут подходить!
Я подождал еще немного, для чистоты эксперимента. Тетка все также доказывала что-то немолодой спутнице толстого дядьки. Молодая все также беззаботно болтала по мобиле. Охранник, убедившись, что я угрозы не представляю, веду себя тихо и резких движений не делаю, откровенно зевал, от скуки наблюдая за перепалкой знатных покупателей с продавщицей. Я уже собрался заканчивать эксперимент и самым наглым образом обратить на себя внимание, когда…
"Мишган, слышь, я тут это, подумала…"
"В чем дело?"
"Ну, эти лярвы блатные совсем офигели! Прикольнись с них, пускай побегают."
"Как именно?" - мне стало интересно. Что там придумает бесенок? Она у нас мастер на выдумки. Жаль, стоящих мало.
"Ну, ты же скользящий! Достань золото прям из под стекла! И если никто не увидит, в карман спрячь. Пусть они потом из своей зарплаты возмещают. И весело, и этих змеючек накажем!"
Нет, воровать я не собирался. Но какого икса я теряю? Тем более, такая злость разобрала на этих конченых… продавщиц… что я представил, будто это золото у меня в ладони и протянул руку к нему сквозь стекло витрины…
… И взял…
Я держал кулон и не мог в это поверить! Пощупал другой рукой - стекло на месте…
Опять протянул руку и взял другой кулон. Потом положил обратно…
Вот это да! АХРЕНЕТЬ! Такого шока я не испытывал, даже когда увидел ангела с демоном в их истинной ипостаси. Дыхание перехватило, воздуха стало не хватать. Грудь сдавило. Голова резко закружилась…
"Консуэла!!!" - мысленно прохрипел я.
"Сейчас, сейчас, Мишенька! Сейчас полегчает."
Действительно, начало отпускать. Через пару мгновений я увидел перед собой молодую продавщицу с лошадиной физиономией, удивленно на меня косящуюся и спрашивающую что-то. Мотнул головой.
- Могу чем-нибудь помочь?
Не прошло и полгода! Я утвердительно кивнул.
- Хочу взять этот кулон. Купить.
Она извиняющееся взяла у меня изделие.
- Дева?
- Да, маме хочу. На день рождения…
- Извините… - она отошла от меня с кулоном к старой продавщице и что-то тихо прошептала. И как в плохом кино, по закону жанра, та пробурчала недовольным тоном на весь магазин:
- Ничего я ему не давала! Сама смотри! Я покупателей обслуживаю!
Сзади моментально напрягся охранник. Молодая подошла ко мне и спросила:
- Простите, где вы это взяли?
Я посмотрел на нее взглядом уверенного в себе рубахи-парня, просто и честно ответил:
- Здесь. - И ткнул в витрину пальцем.
- Где, здесь?
- Здесь. Между львами и весами.
Она смутилась, не ожидав такой наглости.
- Простите, вы меня не поняли, кто вам его оттуда достал?
- Никто. - Еще честнее ответил я, смотря на нее в упор. - Я двадцать минут ждал, что ко мне кто-нибудь подойдет, но так и не дождался. - И улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой.
Та растерялась еще больше. Старая продавщица и другие клиенты оторвались от спора и наблюдали за нами. Охранник сзади держал руку на дубинке.
- Но как? Как именно? Витрина же закрыта? На ключ? - недоумевала молодая. Мне стало искренне жаль ее.
- Рукой. - Я был сама честность.
С толку она сбита, осталось перейти в наступление.
- И вообще, что это вы мне тут мозги пудрите? Этот кулон продается? Если да, я его покупаю. Я и так вас уже почти полчаса жду! А у меня своих дел по горло…
Обе продавщицы ушли в "облом", не найдя, что на это ответить.
"Класс!" - зачарованно потянула Элли…
После оформления покупки ко мне подошел секьюрити.
- Слышь, пацан…
- Михаил. - Перебил я его, нагло глядя прямо в глаза, несмотря на то, что они находились сантиметров на десять выше моих. Он замялся, видно, блатным не был. Очевидно, извилины у него отсутствовали не напрочь, как у соратников по ремеслу.
- …Михаил. - Выдавил он с натугой из себя. Продавщицы и клиентская пара замолчали и смотрели на нас во все глаза, ожидая зрелища. - Карманы выверни… Быстро…
Нет, я все же был лучшего мнения о его интеллекте.
- Простите? - начал оттягиваться я по полной. Гулять, так гулять! - …Вы хотите сказать: "Не могли бы вы, молодой человек, пройти личный досмотр в целях безопасности данного магазина, и в соответствии с законом Российской Федерации таким-то". Так?
На лице появилась тяжелая гримаса мысленной борьбы. Извилина попыталась заработать.
Не получилось. Видно, сильно атрофирована.
- Слышь, это, не умничай! Карманы выверни!
Не знаю, чем кончилось бы дело, после такого оскорбления карманы выворачивать не стал бы из принципа. Уже приготовился бить в кадык и греметь в кутузку до выяснения, нащупав правой рукой в кармане Максов свинцовый "подарок" (кто-то из принесших меня вчера девчонок, и вряд ли Вика, притащил и его), как вдруг до старой кикиморы за прилавком дошло, что ситуация раскалилась чересчур.
- Молодой человек, извините, - она вышла из-за прилавка - не могли бы вы вывернуть карманы… хм… Пройти личный досмотр. У нас есть подозрения, что вы пытаетесь вынести украденный из нашего магазина товар…
Я мило улыбнулся в тридцать два зуба. Давно бы так.
- Всегда пожалуйста. - Галантно раскланялся я. - Вы знаете, по закону необходимо двое понятых. Для достоверности, что вы мне ничего не подбросите.
- Да ты чё, пацан… - начал охранник, но старшая цыкнула на него, и заткнулся. Мозги у нее были, жаль, действовали туго, с опозданием.
Понятые нашлись. Та же пара клиентов. Я выложил перед ними всеми на прилавок кастет и имеющееся в карманах барахло, потом засунул все обратно и пошел наверх, к выходу, насвистывая легкую незатейливую мелодию под злобный взгляд охранника, перешептывания продавщиц и молчаливый укор "благородных" клиентов.
На улицу из подвала выходила большая деревянная дверь, закрытая по причине работающего внутри кондиционера и жары на улице. Какой-то черт, но точно не Эльвира, дернул меня попробовать пройти сквозь нее. Решение созрело молниеносно, я даже не успел его обдумать, шагнув вперед. В последний момент закрыл глаза, ожидая удара в лоб и…
…И в глаза мне через веки пыхнуло яркое жаркое дневное южное солнце, а раскаленный воздух после подвального кондиционера резко обжег лицо и легкие. Я открыл глаза. Людей вокруг почти не было, к расположенной рядом остановке подъехала маршрутка и все ломанулись туда. Только бомжеватого вида крепко датый мужичок перекрестился, глядя на появившегося сквозь закрытую дверь меня, и побрел в сторону, обратную той, куда шел до этого.
Свершилось! Я научился! Так вот что значит быть скользящим?! Проходить через двери, стены?
"Перемещаться через Тень, а не через Реал. Проскальзывать. Только и всего."
Да, для Консуэлы только и всего. Я же чувствовал себя сейчас суперменом! Счастье и щенячья радость так и одолевали… Но…
Я закрыл мысли.
Так нельзя. Нельзя опьяняться счастьем от приобретенных способностей. Надо трезво подумать, что делать дальше. Рядом со мной были два неживых напоминания о том, что вчерашняя и позавчерашняя жизнь кончилась. Настала другая, где я не знаю, что и от кого ждать, где должен быть предельно начеку. Предаваться щенячьей радости поздно, надо начинать думать, что делать дальше. Ведь просто так ничего не бывает. Не спроста же мне дали этот дар, эту возможность? Что-то от меня хотят?
А тут еще девочка-спортсменка по городу ходит, урки прирезать хотят и какая-то организация мной интересуется. Нет, расслабляться некогда!
Я еще раз усмехнулся, проводя ладонью сквозь ствол молодого деревца.
Надо же!
5. Путь Творца
Sibi imperare maximum imperium est. (Наивысшая власть - власть над собой.)
Латинское изречение.
Эльзас, Страсбург, 1616 год
В небе над Страсбургом начало подниматься солнце. В воздухе пахло утренней свежестью и ярмаркой. Рачительные крестьяне и ремесленники со всей округи затемно выстроились в очередь ко всем городским воротам, надеясь пораньше проехать и занять лучшее место. Ведь все знают, что Бог любит тех, кто трудится и встает засветло. Доблестная городская стража еще только просыпалась на своих постах, а у южных ворот уже началась потасовка за место в очереди. Двое крестьян из соседних деревень переругались, обложили друг друга, вспомнив всех родственников до десятого колена, и в каких связях те состояли. Очередь с живым интересом смотрела на эту перепалку, выдавая на гора смешки и комментарии. Когда же крестьяне принялись ожесточенно мутузить друг друга, односельчане и с той и с другой стороны кинулись "своему" на помощь с криком: "Наших бьют! Бей монтиньонцев!" и "Мочи нешальцев". Откуда-то раздался выкрик: "Смерть лягушатникам!", но, видимо, лозунг межнациональной вражды в этой свалке актуальности не приобрел. А может просто смельчака, выкрикнувшего его, оглушили оглоблей по затылку.
Вокруг свалки, насчитывающей по полтора десятка человек от каждой противоборствующей деревни, собралась толпа всех остальных очередников. Места и телеги с грузом при виде такого веселья были моментально забыты. Лишь кое-где возле возков виднелись подростки, младшие крестьянские сыновья, недовольные тем, что их оставили охранять груз, когда рядом так интересно! Все кричали и орали, выкрикивая способы, как именно рубануть того или иного противника. Кое-где, наиболее предприимчивые и азартные, делали ставки.
Лишь стражники на стене лениво позевывали. Видно, что такая картина им не в диковинку. Сонный капрал вышел из караулки и облокотился на стену рядом с высоким грузным шкафообразным служителем закона и сладко потянулся.
- Что, Жак, опять чернь веселится?
- А то! Сейчас, еще пара минут и стихнет.
Действительно, через пару минут драка сама собой прекратилась. Большинство спорщиков валялось на земле в крови или без чувств. Не участвовавшие в представлении односельчане растаскивали поверженных соперников к своим обозам. Остальной народ мирно расходился к возам, спеша по своим делам, горячо обсуждая произошедшее и яростно споря. Но запах драки в воздухе уже не витал.
- Открывай ворота, Жак. Начинаем. - Капрал последний раз зевнул и направился вниз, к воротам, заниматься самым любимым своим делом: собирать мзду с въезжающих на ярмарку.
Эльвира проснулась в восхитительнейшем настроении. Она не знала почему, но ей казалось, что что-то сегодня должно произойти. Что-то большое и приятное. Может дядя принесет с ярмарки новое красивое платье или сапожки? Она быстро вскочила с кровати, застелила ее и выбежала из своей каморки под лестницей. На встречу ей шла толстая кухарка Сью, тащившая в руках огроменную кастрюлю.
- Привет, Сьюзен, а где Маргарита?
- Внизу, в главном зале! - недовольно буркнула старая кухарка. Впрочем, она всегда чем-то недовольна. - Сегодня какие-то гости вечером будут.
Эльвира помчалась в главный зал. Сзади донесся окрик Сью:
- Воды принеси, девчонка! На кухне совсем вода кончилась.
- Фердинанд принесет.
- Фердинанда хозяин куда-то услал с поручением. И побыстрей давай! Мне готовить надо! Сегодня ж ярмарка!
Эльвира спустилась в главный зал. Трактир дяди был старый, доски пола и стен местами прогнившие. Но чистоту и имидж дядя всегда старался поддерживать. Его трактир в Страсбурге считался хоть и не лучшим, но и далеко не последним, где собираются отбросы. Останавливались здесь и честные спесивые буржуа, кичащиеся друг перед другом показным богатством, и при этом жадные, до рези в животе. И разномастные купцы, в меру щедрые, в меру скупые. Те ни перед кем не кичатся. Сидят тихо в своем кругу, да умные речи ведут. Эльвира как-то пыталась слушать, о чем они говорят, когда подносила им вино, закуски да убирала со стола. Обсуждали они пошлины, цены, караваны, торговые пути и разбойников. Кому лучше поднести из прихвостней герцога такого-то и князя такого-то, да на каком базаре стражники "отмороженнее". В общем, скукота. Бывали и святые отцы. Эти делятся на большие и такие разные группы. Одни путешествуют на попутных обозах, едят самую дешевую дрянь тетушки Сью, пьют самое кислое вино, а то и просто воду, ходят в лохмотьях и расплачиваются жалкими медяками. Другие же одеты в новенькие сутаны превосходного покроя, ездят в экипажах, запряженных четверками лошадей, и расплачиваются золотом. Однажды, один такой святой отец, когда Эльвира принесла тому в комнату ужин, внимательно рассмотрел ее шикарную копну густых ярко-рыжих волос, провел по ним рукой, потом спросил о родителях. И когда она сказала, что сирота, дал ей экю. Целый ЭКЮ!
Эльвира до сих пор хранит эту монету. Может, как памятник людской щедрости, а может жалко потратить. А скорей, потому, что вряд ли она еще когда-нибудь будет держать в руках столько денег. СВОИХ денег! Она попросила Фердинанда, конюха, пробить в монете дырку и носила ее с тех пор на шее. Дядя и Маргарита, конечно, смеются, но ей все равно. Она думала дядя попробует забрать, но тот сказал, что монета лично ее, и она может делать с ней, что хочет. Захочет, купит себе что-нибудь, или повесит на шею, или выкинет - её дело.
Дядя Эльвиры, старый холостяк, взял девочку к себе на воспитание пять лет назад, когда ее родители умерли. Была эпидемия. Многие тогда вокруг умирали. Из всей семьи, по прихоти Господа осталась в живых одна Эльвира. Вначале умер ее маленький братишка. Он так кричал, когда болел, что эхо того крика до сих пор по ночам стоит в ушах. Потом слег отец, а следом и мать. Мать выгнала десятилетнюю девочку из дома, сказав, что если она останется, то сдохнет, как и все они. Сказала, чтоб шла к дяде, в Страсбург. Дядя держит там трактир, и он единственный родственник, который у нее остался. Эльвира всю ночь скулила под дверью, умоляла открыть и впустить обратно, но женщина осталась непреклонна. Утром, стоя на дороге в полулье от дома, она наблюдала, как разгорается зарево над их домом, и жирный столб черного дыма неспешно, явно наслаждаясь вкусом горящего топлива, поднимается в небо.
Бог хранил девочку. Во-первых, Эльвира не заболела. Во-вторых, дядя не выгнал ее с порога, узнав, кто она и почему пришла, как она думала. Он пустил в дом, внимательно выслушал. Потом долго-долго расспрашивал о родителях. Затем вздохнул и отправил спать в каморку под лестницей. С тех пор Эльвира работала у дяди в трактире в качестве мелкой прислуги, подавала, убирала, мыла, носила воду, стирала. У нее была собственная маленькая комната под лестницей. Девочка прибрала ее, вычистила, обставила красивыми вещами и комнатушка приобрела небольшой, но весьма уютный вид.
Дядя, высокий седовласый мужчина лет пятидесяти, как поняла Эльвира, в свое время служил наемником у какого-то немецкого князя, не очень знатного, но не в пример богатого и щедрого к верно служащим его княжеству. Говорят, дослужился до офицера. А когда ушел на покой, на собранные средства купил трактир в родном Страсбурге, вычистил его, сделал ремонт и занялся бизнесом. Цены у него в заведении были не самые низкие, но от клиентов отбоя не было. И еще, что было хорошо лично для хорошенькой пятнадцатилетней Эльвиры, это то, что мало кто из посетителей отваживался приставать к ней и шлепать по мягкому месту. Одного взгляда старого наемника было достаточно, чтоб подвыпивший клиент осознал, что не прав. Что ссориться со старым воякой не стоит. И к племяннице его приставать тоже. Для здоровья безопаснее! Проще найти утешительницу на ночь в другом месте. Хотя, попадались разные индивидуумы. Одного, особо тупого и развязанного купчину дядя и Фердинанд как-то увели на задний двор. Что они с ним делали, она не видела, но глухие удары палками и кулаками, и сдавленные крики намекали, что в этом заведении тот вряд ли появится.
Характером дядя был тверд, груб, скрытен, но никогда не обижал племянницу. Хотя отчитывал ее, если та провинится, довольно грубыми солдатскими выражениями, от которых у девочки краснели кончики ушей, несмотря на то, что она работала официанткой и наслушалась всякого. Но зато никогда не рукоприкладствовал. Слугам иногда доставалось за особо сильное нерадение, но и к ним дядя относился в целом хорошо.
- Зачем людей обижать? Они должны не бояться меня, а уважать. Из страха работают рабы, и работают плохо. А они должны понять, что здесь им хорошо, и если я их выгоню, им будет плохо. Работать так, чтоб я их не выгнал! - сказал как-то дядя, когда она спросила, почему он не строг с прислугой и позволяет такое, за что иной хозяин наградит плеткой по спине.