Женщины! Даже в такой ответственный момент они начинают выяснять личные отношения! Да, можно сказать, у блондина получилось. Думаю, командиром группы блондинке больше не быть.
- Да что мы все его слушаем! Стреляйте же! - закричала еще одна ведьма, стройная шатенка лет тридцати с карими глазами, сама, однако, на курок отчего-то не нажимавшая.
- Да, давайте! Стреляйте! В безоружного! - я обернулся к шатенке. - Не оказывающего сопротивление! - Мои руки разжались, выпуская автомат и катану. Те с лязгом грохнулись о землю. Я продолжил кричать и махать руками. - Герои! Я думал в ордене работают борцы с несправедливостью! От нечисти и погани простых людей защищают! А там оказывается сборище подонков! Давайте! Вот он я! - я расставил руки в стороны и расхохотался. Спасовцы занервничали, еще сильнее, нервно сжимая оружие. Ну, кроме усатого.
- Отставить! - закричала блондинка.
- Да что вы с ним нянчитесь! Как дети! - один из боевиков в масках вскинул автомат…
Мысленно я попрощался с жизнью и зажмурился. Потому что героем перед смертью был только на словах, сам момент прихода костлявой смотреть сил не было.
Раздалась веселая трель, оглушившая с непривычки мои перепонки. Затем одновременно еще и еще одна. И еще. Но свиста пуль вокруг не было. И я был цел. Удивленный, я открыл глаза.
Из-за окружающих зданий высыпало человек десять в сером камуфляже, тоже в масках, тоже с автоматами. Они брали в кольцо растерявшихся охотников. Троица орденских боевиков в масках валялась в луже растекающейся крови, прошитая очередями с разных сторон. От вида крови и трупов мне заплохело и я отвернулся, стараясь больше не смотреть в ту сторону.
- Стоять, падлы! Не двигаться! Оружие на землю! Быстро! Руки за голову! Кому сказал! - командовал один из этих новых бойцов. Его люди профессионально разоружали орденцев и тыкали с руками, сцепленными на затылке, мордой в землю.
Из под арки раздались пистолетные одиночные выстрелы, а потом еще одна автоматная трель. Я обернулся. Возле дальнего выхода усатый, перерезанный очередью, оседал на землю. В подворотню въезжал большой черный Мерседес с тремя шестерками и эмблемой в виде двухголовой змеи на номерном знаке.
* * *
Ливия, 10 000 лет назад
Он пришпорил лошадь. Животина была на последней стадии, на грани издыхания, но надо успеть! Он должен, просто обязан! А учитель должен помочь! Потому что он умный, мудрый и справедливый! И если не он - то больше никто не сделает этого! И мир рухнет…
- Все проповедуешь? - Саул незаметно подошел сзади. Впрочем, незаметно для остальных, сам Сати давно его почувствовал, просто не подал вида.
- Если это можно назвать так. - Он кивнул, и трое воинов, собравшиеся послушать юного чудилу, встали, и с довольным видом пошли прочь.
- Нашел?
- Нет, они не подходят. - Шаман покачал головой. - Ну почему так? Почему люди не хотят стать лучше? Подняться над этой суетой?
- Если бы ты предложил богатство, к тебе бы выстроилась очередь! - назидательно поднял вверх палец старый друг.
- Но в том и весь смысл: когда человек освобождается от оков бытия, когда поднимается на ступеньку выше, ему не нужны никакие богатства! Он богат и силен и без них!
- Ты выбрал неудачное время для своих умных проповедей. Сейчас вера в Великого Духа - единственное, что удерживает их от отчаяния. А ты пытаешься заставить отринуть его. Отринуть бога, поставив каждого из них на его место.
- Да, я понимаю. - Тяжко вздохнул юный шаман. - Какие новости?
- Умерло еще пять человек. В основном слабые, старики и дети. Род на грани отчаяния.
- А что в становище?
- Шаманы опять говорили с духами.
Сати помрачнел.
- Они сказали, Великий Дух не принял их жертвы. Он зол на нас, своих детей, потому и наслал эту засуху.
- Это они говорили и в прошлый раз. И в позапрошлый. Что они теперь собираются делать?
- То же, что и всегда. Приносить новые жертвы.
- Что на этот раз?
Саул опустил глаза в землю.
- Я спросил, что на этот раз? - сорвался Сати. На душе у него медленно поднималась волна нехорошего предчувствия.
- Я… В общем… Я потому и пришел к тебе… Сразу…
- Да говори же! - вскричал шаман.
- Они… Они решили приносить в жертву детей.
- Что???
- Это так… Они сказали…
Но Сати уже не слушал. Оттолкнув друга, он бросился к виднеющемуся вдали окруженному крепкой оградой поселку.
Пробегая мимо шатров, он отметил невеселые лица воинов племени. Сухие и изможденные. Такие же сухие и впалые морды коз и лошадей, тощих, с выпирающими ребрами. Измученные лица женщин, детей. Да, племя на грани отчаяния. Засуха пришла неожиданно, и продолжается долго, безумно долго. Все реки, ручьи и речушки пересохли. Люди родов днем и ночью копают колодцы, но вода убывает и в них. Ее остается только-только для питья. Грязной, мутной, соленой. Иногда перепадает и животным, но воды все меньше и меньше, а засухе не видно ни конца, ни края.
Степь вымерла. Вместо обильной сочной травы вокруг простиралась черная выгоревшая пустыня, сколько хватает глаз.
Но и это не самое страшное. Люди обозлились. Два рода, не нашедших на своей земле колодцев, чуть было не пошли войной на соседние. И только на общем собрании старейшины приняли решение остальным десяти родам помогать этим двум. Пока помогали, но с каждым днем делали это все неохотнее и неохотнее. Вот еще! Тратить драгоценную влагу на чужих, когда ее не хватает самим!
Плюс ко всему, внешние враги, как кочевые, так и не кочевые племена то и дело пытаются отбить колодцы. Как правило, это сухие изможденные люди, готовые на все, ради глотка живительной влаги. Пока их удается отбить общими силами, но это пока. Неизвестно, что будет дальше.
В такой момент только войны между родами не хватало! Поэтому в становище постоянно заседают старейшины, определяя, у кого что осталось и как этим помочь другим. Но с каждым днем роды делают это все неохотнее и неохотнее.
И это великое счастье, думал юноша, что племя постоянно подвергается нападениям. Да, в стычках гибнут воины, но это не дает людям Юду вцепиться друг другу в глотки, словно диким зверям, держит их в человеческом обличье.
Пока держит. Но если шаманы сделают то, что задумали, это обличье окончательно потеряется.
Львица убивает детеныша, если понимает, что не сможет прокормить его.
Шаманы хотят убивать детей, которые еще могут выжить, чтобы умилостивить Великого Духа, которому совершенно наплевать на людей.
Так кто же после этого зверь? Люди?
Нет.
Люди хуже зверей!
Он выбежал на площадку, на которой заседали старцы.
- Это правда? - крикнул он переводя дыхание.
Обсуждавшие что-то старики повернулись.
- Что ты хочешь, юный шаман? - спросил Завулон, номинальный глава совета.
- Правда, что шаманы хотят принести в жертву детей?
Старцы потупили головы. Стыдно. Значит это так.
- Правда. - Ответил Завулон, пытаясь не смотреть Сати в глаза.
- И что? Вы же не пойдете на это! Мы не можем так поступить!
- Мы приняли решение. Мы поступим так.
- Но… - Сати отшатнулся.
- Каждый род по жребию выберет младенца до трех зим и привезет сюда. Этим вечером, когда сядет солнце, мы принесем их в угоду Великому Духу.
- Вы не можете! Это же!..
- Что это же?! - вокруг начала собираться толпа. Из нее вперед вышел Нахор, верховный жрец племени, расталкивая окружающих. - Говори, предатель!
- Вы не можете убивать невинных детей! - набросился было на него Сати, но сильные руки воинов удержали.
- Мы не убиваем детей! - очи Нахора гневно сверкнули. - Мы отдадим их нашему Великому Отцу! Он обозлился на нас и хочет испытать нашу веру! И если мы не докажем, что ради Его любви готовы отдать самое ценное - наших детей - он не простит нас! Мы должны сделать это, чтоб получить Его прощение, как бы больно нам ни было! А ты, юный Сатанаил! Разве не ты своим языком поганишь имя Великого Отца? Может это из-за тебя Он обозлился на нас?
Толпа вокруг гневно зашумела. И настроена она была отнюдь не в его, Сатанаила пользу. Если сейчас не заткнуть Нахора, обозленные люди попытаются напасть, сорвать на нем свое зло. Так сказать, принести первую жертву. А значит, надо действовать на толпу, а не на старого безумного маразматика.
Ведь толпа идет не за тем, кто прав, а за тем, кто громче кричит. Поэтому надо не оправдываться, не убеждать, а нападать самому.
- Отец не гневается! Если бы Он хотел, давно покарал бы меня! Я разговаривал с духами предков, они не слышали, чтобы Великий Отец был в гневе!
Сати обернулся, создавая воруг себя круг и закричал как можно громче.
- Разве вы не поняли! Нахор лжет вам! Засуха - не кара, не наказание! Великий Дух послал ее, чтобы проверить, выдержим ли мы! Сможем ли мы остаться людьми, его детьми и созданиями, или же скатимся до уровня глупых животных! Он хочет испытать, а не покарать нас! А Нахор предлагает нарушить Его заветы!
Вспомните, чему учил нас Великий Ешва? Любви! Взаимопомощи! Только вместе мы спасемся, только вместе сможем пройти испытания и стать ближе к Нему!
А шаманы, чтобы избежать вашего гнева, хотят убивать наших детей! Вот! - он вытянул руку в сторону жреца. - Вот он! Виновник бед! Злые духи овладели его разумом! Он предлагает пойти против воли Великого Отца!
Да, в племени, особенно в некоторых родах, люди знали заветы Ешвы. Жрецы и шаманы с малых лет вдалбливали их родичам. Но люди были злы и отчаянны. И они хотели спастись быстро и за чужой счет. И помнили обличительные проповеди Сатанаила, в которых он призывал отворачиваться от Великого Духа. Этим людям в большинстве своем было трудно понять смысл речей юного философа, но они слышали отдельные слова, такие как "отвернуться", "бросил", "не делать", "не поклоняться", "выкинуть из сердца", и теперь эти слова вспоминались, вызывая эмоции, совершенно противоположные тем, каких хотел добиться юноша.
Но зерно сомнения было посеяно. К тому же, почти у каждого были дети. И любой из них сегодня вечером мог быть принесен в жертву. А отдавать своего ребенка… Добровольно… По жребию…
- Мы подумаем! - встал с места Завулон и посмотрел шаману в глаза. - Обещаю, мы подумаем! Теперь иди, не смущай людей своими речами!
* * *
- Весь наш род был против. Иоахим вообще закатил истерику. Очень эффектную. Но все равно старцы приняли решение приносить жертвы.
Давид замолчал и виновато уставился в песок. Сати сидел, обхватив голову руками. Из глаз его текли злые слезы бессилия.
- Ты знаешь, мы не можем пойти против решения совета, иначе все роды пойдут войной и уничтожат нас. Решения совета незыблемы.
- Да, знаю. - Зло буркнул юный шаман.
- Мы проиграли.
- Что теперь делать, Давид?
- Я не знаю. Правда. Мы можем взять в руки копья и луки но… К чему это приведет? Люди слишком злы, им только дай повод. У нас много сторонников. Не только наш род. Давид Высокий и Мафусаил тоже против. И в других родах воины поднимутся. Но это война между людьми Юду. Братская война. А когда мы поубиваем друг друга, придут воины других племен и уничтожат нас всех. Понимаешь?
Сати утвердительно кивнул.
Как глупо! И ведь ничего нельзя сделать! Племя живет своими законами веками, поколениями. Законов не так уж и много, но нарушать их нельзя.
Он проиграл. Это его личное поражение. Глупые шаманы, боящиеся всего на свете, в первую очередь своих же родичей, готовых растерзать их за то, что не могут ублажить духов, дающих дождь. Они пойдут на все и до конца. И племя будет верить им, какую бы чушь те ни говорили. Сегодня убьют младенцев. Завтра начнут убивать неугодных, недовольных, говорящих хулу против них или против Великого Отца. И племя погибнет.
Точнее, племя как таковое не погибнет, но это будут уже не люди. Это будет племя, состоящее из НЕЛЮДЕЙ.
Выход. Он должен быть! Да, от него ждут, что он начнет и возглавит восстание. Но он не может. Правда, не может.
А ведь как хорошо, что весь их род пошел против совета! Это потому, что старый Ной с детства рассказывал им, как надо жить, чтобы не перечить воле Великого Ешвы. Как в мире зверей оставаться человеком, любимым Его созданием.
Учитель! Он может помочь! Подсказать, что делать! Надавить на совет, в конце концов!
- Ной. Он мудр. Он вступится за законы Великого Духа, не даст случится непоправимому!
- Не больно-то они его слушаются…
- Но боятся! Он все равно авторитет, как бы его ни не любили. Я поехал!
- Я с тобой! - Давид вскочил, намереваясь догнать непоседливого шамана, но тот стрелой выскочил из шатра и побежал к коновязи.
- Один я доскачу быстрее!
* * *
Следом за первым антрацитово-черным мерином во двор въехал второй, затем "Газель" и еще какая-то небольшая очень древняя побитая иномарка, из которой вышло несколько человек. Тоже все в бронежилетах и масках, с автоматами за плечами. Да у них что тут, армия своя, что ли?
Я первым делом бросился к своей ведьмочке. Да, как-то так незаметно она вдруг стала "своей". Но даже не в противовес "чужим" ведьмам. Вон, их целых три штуки асфальт облизывает. Нет, она стала своей, без кавычек, в более личном смысле. Какая-то связь между нами установилась, на подсознательном уровне. А вот что это за связь… Ладно, думать об этом позже будем, сейчас некогда. Тут живыми бы остаться…
Рядом со мной присел высокий худощавый светловолосый парень лет тридцати с орлиным профилем, вылезший из второго мерина. На землю рядом положил небольшой черный чемоданчик.
- Как она?
- Не знаю. Думаю, потеряла много крови. Еще обессилила. Она очень сильное заклятие долго держала.
Парень кивнул, затем опытным движением аккуратно разорвал блузку на ее плече и стал колдовать над раной, и в прямом, и в переносном значении слова. При виде разворошенного человеческого мяса мне снова заплохело, но усилием воли заставил себя смотреть, откинувшись назад, прислоняясь к стене.
- Вы доктор?
- Типа того. Сам как? Вон, в крови весь?
Я оглядел себя. Ну, не так чтобы очень сильно, но футболка была перепачкана Настиной кровью
- Эт не моя. Эт ее. Я в норме.
- Эт хорошо. - Вскользь заметил доктор, доставая из чемоданчика бинты, вату, инструменты, беззвучно шепча какие-то заговоры. Делал он все настолько быстро, что я не успевал понять, что происходит.
- Ого-го! Песец девчонка! Вот это регенерация! - он удивленно покачал головой.
- Чего?
- Я говорю, восстанавливаемость у нее - дай бог каждому! Штоб я так жил! - он усмехнулся. - Если ее не трогать, не теребить, завтра к вечеру бегать будет! А ну, держи ее. Да крепко, всем телом!
Я навалился на нее, особенно на руки и ноги, пока парень дезинфицировал (наверное, я не медик) рану. Благодаря колдовству, та уже порозовела и не кровоточила. Настя выгнулась дугой и застонала. Ого, силища! Да она и без колдовства, голыми руками меня в бараний рог скрутит! Потом процедура повторилась, но реакция была уже слабее.
- Все, отпускай. Теперь руку подержи, чтоб не дернула.
Я сделал требуемое, и парень начал вводить ей в вену какие-то препараты из ампул в чемоданчике.
Рядом с нами присел еще один тип, тоже из их машины. Но этот был в маске. Посмотрел за манипуляциями доктора, поставил рядом свой калаш.
- Колян, долго еще? Надо ехать, блин, они тут все обложили.
Доктор недовольно поворчал, потом громко ответил
- Делаю быстро, как могу. Если надо, можете ехать без нее.
- Не, без нее не надо… - покачал головой второй. - Николаич сказал ее забрать.
- Тогда ждите.
Тут я обратил внимание на одну деталь и спросил у врача
- А почему все в масках, а вы без? Не боитесь, что спасовцы узнают?
Тот, не отвлекаясь от пациентки, коротко и лаконично ответил:
- А мне по боку! Я доктор! - потом на секунду задумался и добавил. - Да они и так меня знают.
- Мразь! - прошипел брюнет, лежащий ближе всех. Один из автоматчиков тут же заехал ему носком сапога по ребрам. Тот взвыл сквозь стиснутые зубы.
- Слышь, Колян, а давай ему ногу отрежем? - подал интересную мысль присевший.
- Ага. Сейчас, перевязку доделаю. - На полном серьезе ответил врач. А ребята пошутить не дураки! А если что, то и правда отрежут, с них станется! Вот и думай, где шутка начинается, а где заканчивается!.
- А вы как здесь оказались? - спросил я у второго. - Да так вовремя? Я уж помирать собрался. Еще секунда и все, кранты!
- За ними ехали. Они куда-то сорвались, а мы следом. Броню, правда, в переулке оставили, чтоб эти козлы хату не спалили. И когда они за вами кинулись, мы, эдак, потихоньку, не спеша, за ними. Вот и вся хитрость. - Второй, как я его про себя окрестил, усмехнулся.
- Там - я указал рукой на здание - еще трое должны лежать.
- Лежат, куда они денутся! - парень вновь усмехнулся. - Еще долго лежать будут!
- А кто на площади был?
- В душе не знаю! А чем меньше знаю - крепче сплю. - Серьезно ответил присевший. - У каждого своя работа! У Коляна своя, у оперов своя, у нас, танкистов, своя.
- Танкистов? - не понял я. Наверное у меня было очень изумленное лицо. Вокруг раздался хохот.
- Ага! - Весело кивнул второй.
- Почему танкисты? - Смех окружающих бойцов был не злой, поэтому я тоже улыбнулся.
- А мы на танке ездим!
- По городу?
- Ага. И по городу. И по бабам! - Снова взрыв хохота. - По чему скажут, по тому и ездим.
Тут доктор сжалился надо мной и повернул орлиный профиль:
- Да издевается он. Вон, видишь, - кивнул на "Мерседес", - броневик. Ну, а мы, значит, танкисты.
Двор вновь огласило веселое ржание, неожиданно прерванное возгласом:
- Эй, а этого я знаю! Он по ориентировке проходил! - один из бойцов темных ногой пнул лежащего, спасовца, мужчину лет тридцати - тридцати пяти с довольно неприятными чертами лица. Но на мечах он боец знатный, память услужливо подсказала вчерашние моменты, где я по его вине был в миллиметрах от славной гибели. Главный тут же подошел.
- А ну встать, падла! - и со всей силы врезал сапогом в живот. Охотник с перекошенным лицом попытался приподняться, но получил еще один удар, на сей раз по лицу.
- Руки за голову, падаль! Ноги согнуть! На колени!
Тот медленно поднялся, держа руки сцепленными на затылке. С его опухшей разбитой губы текла тонкая красная струйка.
- Фамилия? - рявкнул главный.
- Са… Са… Са… Соловьев…
И получил еще один удар в живот.
- Отвечать быстро и четко, когда спрашивают! Фамилия?
Я краем глаза заметил блондинку, Светочку. Она лежала не шелохнувшись, но по ее лицу текли злые слезы. Слезы ненависти и бессилия. Да у них тут война! Самая настоящая война! Миха, вот это ты влип!