Глава шестая
День проходил за днем. Поначалу Денис каждое утро открывал глаза и погружался в ожидание несчастья. Его так и преследовало ощущение, что беда ходит очень близко. Однако ничего не происходило. Тело умершего пленника было предано огню. Согласно общему мнению, он скончался от ран и непомерно тяжких испытаний, постигших его в плену и во время бегства.
Шпион, если он и существовал, никак себя не проявлял. Жизнь и служба текли своим чередом.
Прошли три недели, потом еще три. Денис постепенно успокаивался. Образ Клефа с засохшей зеленовато-желтой пеной в углу рта исчезал из его сновидений, стирался из памяти. В конце концов, Денис - простой солдат. И не солдат даже, а незадачливый армейский менестрель, который время от времени устраивает нечто вроде "мелодекламаций": читает нараспев мешанину из фронтовых стихов разных советских поэтов и не в тон берет произвольные аккорды на лютне. Кое-кому из ребят, как ни странно, нравилось.
"Искусство - такая штука, - сделал выводы Денис, - что на любую, даже самую отъявленную халтуру, найдется любитель. А я, в общем-то, даже не халтурщик. Я просто ничего не умею и стараюсь, как могу. И ребята это ценят. Здорово!"
Он сильно вырос в собственных глазах от таких мыслей.
Как-то раз Арилье заявил своему другу, что тот еще не знает толком, что такое - получать удовольствие от жизни.
- Вот, к примеру, взять наш эль или пиво, - сказал Арилье. - Думаешь, ты изведал все тонкости его вкуса?
- Ну, не знаю, - протянул Денис. - Жаловаться не на что.
- Выпивка только тогда вкусна по-настоящему, когда она краденая, - сообщил Арилье. Его синие глаза весело блестели и с каким-то особенно вороватым лукавством бегали по сторонам.
- У кого воровать-то? - удивился Денис.
- Из погреба, - быстро ответил Арилье.
- Да ведь мы служим в гарнизоне, - Денис покачал головой. - Любая девушка с кухни охотно подаст нам пару кувшинчиков, стоит только попросить.
- Это другое, - заверил Арилье.
Здешнее пиво было, на вкус Дениса, слабоватым и жидковатым, зато яблочное вино валило его с ног после первого же стакана.
- Тебе потому и не ударяет в голову, что ты пьешь выпрошенное, - решительно произнес Арилье, когда Денис поделился с ним своими впечатлениями. - А вот ты действительно укради! Тогда и посмотрим.
Они закончили тренировку на мечах чуть пораньше обычного, и Арилье показал приятелю окошко винного погреба.
- Вот здесь, в подвале, хранятся в бочках лучшие сорта. Защитница Гонэл соблюдает традиции. Она считает, что темное пиво надлежит пить лишь осенью, но мне что-то захотелось сегодня именно темного. - Эльф подмигнул. - Понимаешь, к чему я клоню?
- Ты хочешь, чтобы я забрался в погреб?
Арилье смерил Дениса критическим взором:
- Ты возмутительно прямолинеен.
- Это потому что я человек.
- Может быть, ты просто боишься лезть в погреб?
- Не исключаю.
Арилье покровительственно похлопал друга по плечу:
- Кто из нас двоих обязан открыть для себя вкус краденого пива? Лично я уже давно изведал, что это такое. Просто залезь туда и налей полный кувшин. Я подожду снаружи. Передашь кувшин, потом выберешься сам. Нет ничего проще.
- Вообще-то это будет нарушение дисциплины, - сказал Денис.
И в который уже раз с ужасом обнаружил, что запреты, внушенные мамой, до сих пор чрезвычайно сильны. "Никогда не бери чужого, - наставляла она. - И не вздумай пойти на поводу у приятелей! Будут подзуживать - не поддавайся. Пусть даже слабаком тебя считают. Знаем мы таких. Подобьют на грязное дело - а сами в кусты. Потом милиция арестует, и тебе одному придется за всех отдуваться".
Ни мамы, ни милиции здесь не было. И слабаком Дениса никто не называл.
Однако ситуация складывалась весьма похожая на ту, которую так устрашающе живописала мама. И Арилье очень подозрительно, знаете ли, ухмылялся в сторону.
"Ладно, - подумал Денис, - Что может случиться самое плохое? Меня схватят. В руках у меня будет неоспоримая улика - кувшин, полный темного пива. Ну, и что сделает госпожа Гонэл с одним из своих воинов, пойманных в винном погребе? С военным менестрелем, между прочим? Прикажет высечь? Повесит на крепостной стене? Распнет гвоздиками? Что-то мне очень сомнительно".
Как будто угадав его мысли, Арилье заметил:
- Попадаться всегда неприятно, но даже в случае самой большой неудачи тебе ничего не грозит. Да и я ведь постоянно буду рядом. Если что - отвлеку внимание на себя.
- Ну, с чего ты взял, что я заранее настроился на поражение? - буркнул Денис. - Приступать к авантюре, заранее готовясь к провалу, - последнее дело.
- Молодец, - одобрил Арилье.
Теперь Денис понял, почему кувшин, которым они пользовались с Арилье на пару, такой мятый и битый. Очевидно, этот сосуд участвовал в подобных операциях уже не один раз. Его просовывали в узкое окошко, беспощадно царапая его бока, его бросали с высоты… не говоря уж о тех случаях, когда он просто-напросто выпадал из слабых рук опьяневшего владельца.
Интересно, предшественник Дениса тоже забирался в этот подвал? Как ни странно, за все то время, что Денис прожил в замке, он ни разу толком не задумывался о парне, который раньше делил комнату с Арилье. Каким он был? Просто молодым человеком, воином, погибшим во время рейда? Или героем, который успел перед смертью совершить что-нибудь выдающееся? В любом случае, Денис не сомневался в том, что защитница Гонэл оплакала его и отправила к нему в загробную страну свое эльфийское благословение.
Не может такая женщина всерьез сердиться на своих воинов за кражу пива.
Денис храбро начал протискиваться в узкое окошко подвала.
Он расцарапал себе спину, едва не сорвал ноготь, но все же проник внутрь. Пахло, как в старой бочке. Прямо под окном, куда просачивалось немного света, выросли крохотные ядовито-голубые грибочки на тоненьких ножках.
Их шляпки тихонечко мерцали в полумраке.
Денис поднял голову.
В окошке мелькнуло лицо Арилье.
- Как я узнаю, где темное? - шепотом спросил Денис.
- Понюхай, - посоветовал Арилье.
- Тут везде сырость… смердит, как в ванной, где позабыли замоченное белье.
Арилье в очередной раз продемонстрировал Денису, с какой изумительной выразительностью он умеет поднимать одну бровь. Денис плюнул и беззвучно выругался, чем, несомненно, преподнес приятелю новый букет удовольствий.
- Я слежу за проходом, - сообщил эльф. - Вдруг кто-нибудь появится? Я должен быть бдительным.
- Бди не так нарочито, - простонал Денис.
Он вдруг с мучительной ясностью осознал: коварный эльф нарочно подставил его. Сейчас сюда сбегутся люди и будут потешаться над незадачливым пивным вором.
Все очень плохо.
Он сделал несколько шагов и вдруг наткнулся в темноте на что-то мягкое. Оно зашевелилось, шарахнулось и налетело прямо на Дениса.
От неожиданности Денис так перепугался, что с размаху ударил это нечто кувшином. Раздался гулкий медный звук, сменившийся яростным визгом. Очевидно, в подвале имелся еще один человек (сторож?), и Денис угодил ему прямо по голове.
Юноша задыхался - больше от неожиданной дерзости собственного поступка, чем от страха. А некто перестал визжать, всхлипнул и вдруг вцепился Денису в ворот, попутно царапнув его шею коггями.
- Животное!
- Пусти! - начал отбиваться Денис.
Но оно висело на его вороте мертвой хваткой.
- Животное! Животное!
- Арилье! - воззвал Денис, прекратив тщетные попытки освободиться. - Арилье! Спаси меня!
- Ах, Арилье! - вскричал невидимый некто. - Тут еще и Арилье! Кто бы сомневался! Без эльфов никогда не обходится!
- Мама! - заорал Денис и снова занес кувшин, слепо метя куда-то в темноту.
Кувшин застыл в воздухе. Невидимка перехватил поднятую руку и не позволил Денису завершить задуманное.
- Животное!
- Арилье!
Но Арилье куда-то исчез. Что и требовалось доказать. Любимая шуточка эльфа: заманить человека в идиотскую ситуацию и удалиться под благовидным предлогом. Сохраняя на лице возвышенное выражение и не утрачивая ясного света раскосых глаз.
Постепенно Денис стал лучше видеть в сумраке подвала, и в конце концов перед ним во всей красе явился его противник.
Денис с ужасом понял, что это - женщина в простой тунике и крестьянских сандалиях. Ее волосы были заплетены в косы и убраны под тонкое, расшитое золотой нитью покрывало - странный контраст с простонародной одеждой. Руки пожилой особы были жилистыми, загорелыми и исключительно крепкими, лицо - обветренное, с загрубевшими чертами. Она была, прямо скажем, немолода.
- Ой, - сказал Денис. - Ой, простите.
Женщина наконец выпустила его и чуть отошла.
- Сядь, засранец, - произнесла она с невыразимым презрением в голосе. - Что ты здесь делаешь?
Денис послушно опустился на сырой и нечистый пол. Он скрестил ноги и задрал голову к своей странной собеседнице. Та невозмутимо отошла в темноту подвала, извлекла из-за бочки складной стульчик, принесла его поближе к Денису и уселась. Было очевидно, что этот стульчик - частый ее спутник в скитаниях и что она нередко просиживала на нем часами.
- Кто ты такой? - повторила она строго.
- Я Денис.
- Ты не эльф, - заявила она.
- Ну конечно, не эльф, я ведь не отрицаю…
- Назвать имя с таким видом, будто имя что-то объясняет, - типично эльфийская манера, - заявила женщина. - А ты не эльф. Итак, кто ты такой?
- Ну, я - Денис, - сказал Денис, мысленно проклиная себя. Он понимал, что его "заклинило", но отделаться от нарочитого эльфизма не мог.
- Сейчас я дам тебе хорошую человеческую затрещину, Денис, - предупредила его собеседница, - и ты сразу вспомнишь, как следует воспринимать вопросы, задаваемые тебе человеком.
- Ну, я…
- Без "ну"! - оборвала она. - Что за манера выражаться?
- Ну… видите ли…
Она скрипнула зубами. В темноте погреба, в непосредственной близости от светящихся поганок, этот звук прозвучал зловеще.
- Я - армейский менестрель! - высказался Денис.
- Менестрель? Ты поешь? - Она уставилась на него с откровенным недоверием. - Ты не похож на человека, свободно чувствующего себя в стихии слова и музыки.
- Ну, наверное… - не стал отпираться Денис.
- Не знаю уж, какой ты менестрель, - продолжала она, бросив на него очередной испепеляющий взгляд, - судя по всему - отвратительный.
- Вероятно.
- "Вероятно"! - передразнила она. - Какой скромный! Не "вероятно", а "несомненно"!
- Несомненно.
- Ты из отряда Роселидиса?
- Да.
- Вот видишь, можно отвечать и без "ну", - похвалила она.
- Ну, в принципе, да, - согласился Денис.
- Как только Роселидис тебя терпит?
- Он терпеливый.
- Эльфы не бывают терпеливыми, да будет тебе известно… Во всяком случае, большинство.
- Возможно, Роселидис - из числа меньшинств, - сказал Денис, плохо соображая, что именно он изрекает. Эта женщина, похожая на даму из приемной комиссии в институте (куда он так и не смог поступить), совершенно деморализовала его.
И тут Дениса осенило.
- Вы - ученый! - закричал он.
- Разумеется, я ученый, и незачем так вопить, - сердито отозвалась женщина.
- Я от радости, - объяснил Денис.
- Растолкуй мне, пожалуйста, в чем именно состоит твоя радость.
- Ну, вы были непонятная… - сбивчиво начал Денис. - Но когда до меня дошло, кто вы, все стало ясно.
- Ага. И что тебе стало ясно?
- Ну, почему вы такая.
- Какая? - Она так и сверлила его глазами.
- Такая.
- Какая?
Разговор принял опасный для Дениса оборот. Он долго рассматривал пол, потолок и собственные руки, прежде чем найти нужное слова - как он полагал, такие, за которые ему не выцарапают глаза:
- Противоречивая.
- Какая? - с угрозой в голосе переспросила женщина.
- Загадочная, - быстро поправился Денис.
- И в чем же заключается моя так называемая загадочность?
- В том, как вы одеты, - нашелся Денис.
- По-твоему, щенок, в моем костюме есть что-то недопустимое? Или, быть может, недостойное?
- Он противоречив, - сказал Денис. - Ваша туника проста и выдает в вас человека, не гнушающегося никакой работой, в том числе и физической. Но покрывало на ваших волосах - из тонкого шелка, а это говорит о вашем высоком положении.
- Ты угадал, - объявила дама, отодвигаясь от Дениса и очевидно меняя гнев на милость. - Именно так. Ты наблюдателен, человечек.
- Ну, я же менестрель, - сказал Денис. - Мы, менестрели, должны быть наблюдательными, иначе грош нам цена. Без полевых наблюдений над людьми и их проявлениями мы ни в какую не сумеем воспеть правильными стихами.
- Что воспеть?
- Что-нибудь.
- Послушай, армейский менестрель, не положено воспевать "что-нибудь". Песня всегда имеет отношение к чему-нибудь конкретному. Даже если это песня о любви. Если ты будешь небрежно относиться к искусству, то никогда не вырастешь до мастера.
- Я думал, Мастера - это такая малочисленная раса, - возразил Денис.
- Я имела в виду "мастера" с маленькой буквы, - сурово возразила женщина.
- Ну, может быть, мне и смысла нет вырастать, - сказал Денис. - Я же в армии, меня могут убить.
- А если тебя не убьют? - вопросила она, явно заранее сожалея о вероятности подобного исхода. - Как ты намерен прожить остаток жизни?
- У людей жизнь короткая, - лихо отмахнулся Денис. - Вот будь я эльфом - другое дело… Тут пришлось бы шевелиться да поворачиваться, а человек живет столько, что хватит времени лишь моргнуть пару раз…
- Забавная философия у тебя, солдат, - сказала женщина. - Пожалуй, ты стоишь небольшого поощрения, так что я назову тебе свое имя.
- Для меня будет большой честью узнать его, - заверил Денис.
- Меня зовут Махонне, - сказала женщина. - И если некий Эахельван начнет рассказывать тебе небылицы, то… - Она вдруг осеклась и быстро проговорила: - Впрочем, забудь.
- Эахельван - это?..
Не отвечая на вопрос, Махонне быстрым, привычным движением убрала под покрывало выбившуюся прядь. Затем с нажимом произнесла:
- Без работ на земле невозможно выяснить прошлое. Без тяжелой, грубой, быть может, но необходимой физической работы. Таков закон суровой науки, которой мы служим. Надеюсь, тебе это ясно, и мне не придется разжевывать перед тобой очевидное. - Она смерила Дениса критическим взором и со вздохом заключила: - Молодость имеет то преимущество перед старостью, что, по крайней мере, обладает незамутненным сознанием. Пусть невежественным, но не замутненным. Ты согласен?
- У молодости много преимуществ, хотя…
И Денис процитировал нараспев (ибо плохо помнил мотив):
Осень жизни, как и осень года,
Надо не скорбя благословить.
- Очень правильные стихи, - строго согласилась Махонне. - Ну так вот, полевые работы дают нам практически все, что мы хотим узнать. Если кто-нибудь при тебе вдруг начнет громко и безапелляционно утверждать, будто бы все самые важные открытия делались в тиши кабинетов, - не верь. Просто не верь, и все. Никому не позволяй задурить свою светлую, не обремененную лишними теориями голову.
- Ага, - сказал Денис. - Следовательно, господин Эахельван именно это и утверждает? Насчет тиши кабинетов?
- Это же очевидно! - сердито отозвалась дама. - Разумеется, он! Утверждает! Крайне безответственно и глупо. Хорошо еще, что здесь его не кому слушать. Госпожа Гонэл вообще мало интересуется нашими исследованиями. У нее и без того полно забот. Что ж, иногда в чрезмерной занятости можно обрести спасение.
Махонне уставилась на Дениса и подозрительно пожевала губами. Она как будто постоянно пыталась уличить его не то в списывании, не то в отсутствии контурных карт, не то в несделанной лабораторной. В общем, в каком-то из тысячи смертных грехов.
- Тебе разве не хочется спросить, мальчик, чем именно мы занимаемся?
- Я только что хотел спросить об этом, - заявил Денис.
- Почему лее ты молчал?
- Я набирался храбрости, госпожа Махонне.
- А! - Она одобрительно хмыкнула. - Ты прав, эта тема требует благоговейного подхода. Доводилось ли тебе когда-нибудь слышать о свадебном платье Ингильвар?
- Разве это не легенда? - нашелся Денис. Ему почему-то очень не хотелось признаваться в том, что о свадебном платье Ингильвар он слышит впервые.
Как он и рассчитывал, Махонне разъярилась.
- Легенда? - Она так и впилась в Дениса глазами. - Легенда? Существуют мириады косвенных доказательств, неоспоримо свидетельствующих о том, что…
Она не успела договорить. В темноте подвала заскрежетала дверь, и чьи-то голоса раздались возле входа. Денис похолодел.
- Арилье! - позвал он хриплым шепотом, надеясь, что приятель сумеет вызволить его из ловушки прежде, чем сюда ворвутся стражники.
В мыслях Денис уже рисовал картину своего позора: его обнаруживают за кражей, вытаскивают наружу, бросают к ногам госпожи Гонэл, а та - прекрасная, древняя, вечно юная, царственная, - словом, истинная эльфийская владычица… мда. Госпожа Гонэл посмотрит на него сверху вниз и скажет: "Что же ты, Дениска засранец? Я ради тебя во всем себе отказываю, а ты пиво воруешь".
- Он здесь! - донесся знакомый голос Арилье. - Они оба здесь, я уверен!
- Мальчик, ты обладаешь фантазией, как все эльфы… и… гхм! - послышался второй голос, старческий и шамкающий, но вполне бодрый.
При звуках этого второго голоса Махонне выпрямилась на своем складном стульчике, как стрела, готовая впиться в потолок или в любое другое место, куда ее пошлет сильная рука лучника.
- Не может быть! - прошептала она одними губами. - Какое коварство!
- За все мои восемьдесят лет… гхм! - продолжал невидимый старец, подбираясь к застывшим собеседникам все ближе и ближе. - Так что ты, мальчик… обладая меньшим опытом… Тебе сколько лет?
- Восемьдесят один, - звонко ответил Арилье и расхохотался.
- Все вы, эльфы, на одно лицо… восемьдесят одни… всякий сопляк будет утверждать, будто ему восемьдесят один… - забрюзжал старец.
Затем в бледном световом пятне, падавшем из окна, перед Махонне и Денисом предстали эльфийский воин и сухонький старичок. Арилье ухмылялся так весело, что Денис едва не взвыл от досады: вся эта вылазка в винный погреб была, разумеется, подстроена. Нарочно - чтобы выставить Дениса дураком.
Очень милая эльфийская шуточка. Денис скрипнул зубами и поклялся поквитаться с приятелем. Впрочем, он не сомневался: Арилье отличнейшим образом осведомлен о его мыслях. И ничуть не боится ответной мести. Хорошо-хорошо, чертов эльф еще пожалеет.
Что касается старичка, то он, несмотря на свой почтенный возраст, двигался легко, точно за долгую жизнь иссох, избавился от всего лишнего и теперь сделался своего рода человеческой пушинкой. Глаза его, светло-серые, глядели ясно, почти по-детски.
Сейчас в них проступило искреннее удивление.
- Госпожа Махонне! - воскликнул он. - Вас ли я вижу, любезная?
Она молча сверлила его взором. Только стиснутые на коленях руки выдавали ее чувства.
Старичок живо повернулся к Арилье.
- Это твои эльфийские штучки!.. Ты вызвал… гхм!.. видение.