- Я решил пуститься в одну авантюру, граничащую с аферой. Давненько я не проворачивал такое хитрое дельце.
- Ты не только был вором, но и участвовал в преступных махинациях? Клянусь Перуном, похоже, твое прошлое таит для меня ещё много загадок!
- Как и твоё для меня, учитель, - услышав эти слова, Громобой слегка смутился, но потом произнёс:
- Что же ты конкретно задумал, Апион?
- А вот слушай…
* * *
Поутру мы с Громобоем стрелой вылетели из своей комнаты, попутно ругая персонал и весь трактир. Громобой, матерясь, пытался вставить засаленный ключ в проржавевший замок, но безуспешно. Я отобрал ключ у наставника и решил запереть дверь, прибегнув к воровской магии. Я небрежно взмахнул двумя пальцами, и замок со звонким щёлканьем закрылся. Громобой удивился моим способностям, но промолчал. Мы помчались по сгнившей лестнице вниз. Я спустился без проблем, но под ногой моего наставника, обладающего в два раза большим весом, одна из ступенек провалилась - и нога боевого мага чуть не стукнула по голове вчерашнего официанта, который, как заметил я, по-прежнему курил самокрутку с примесью дури. Но если вчера он активно оглядывался по сторонам, то сегодня не обратил ни малейшего внимания на пролетевшую рядом с лицом здоровенную ногу.
Я бросил трактирщику ключ и взволнованно выскочил на улицу. Громобой последовал следом. Никто из лучших мойренских театральных критиков не смог бы догадаться, что моё волнение большей частью наиграно - на самом деле я слегка нервничал из-за возможной неудачи будущей аферы, но за ночь сильно успокоился.
Мы заскочили в конюшню.
- Джумаш! - дрожащим голосом крикнул я, и гэнни-джунский пиромант не замедлил ответить:
- Апион?! В чём дело?! Почему ты так взволнован?
- Я забыл выпить настойку мертвосплюна, и меня вновь мучил кошмар про змей и полный мрак. Но помимо него мне приснился ещё один сон, Джумаш, очень странный!
Я ехал на крепком вороном коне к военному лагерю врагов, а за мной скакали сотни и тысячи гэнни-джунцев. "Веди нас, великий хан!" - кричали они.
- Тебе приснилось, что ты - гэнни-джунский хан? Странный сон для чужеземца! Хотя я начинаю верить, что ты мог быть одним из наших в прошлой жизни. Ты запомнил, как выглядел?
- По пути к вражескому лагерю мой конь остановился у озера - попить воды. Я увидел в озере собственное отражение - два локона возле ушей, закрученные в косички, чуб, усы, свисавшие на несколько сантиметров ниже лица, небольшую бороду, и… - я прижал ко лбу пальцы, делая вид, что стараюсь вспомнить. - на правой щеке у меня была отметина.
- Ничего себе!
- В чём же дело?!
- Отметины на щеке - ещё одно божественное клеймо, встречающееся у очень сильных воинов, избранных богами. А как выглядело твоё клеймо?
- Сейчас, - я снова прижал ко лбу пальцы. - Оно было похожим на молнию.
- Не может быть! Если тебе верить, во сне ты был Бареш-Ханом, величайшим героем гэнни-джунского народа и богом нашего племени!
- А может ли это значить, что я и есть Бареш-Хан, точнее его реинкарнация?
- Апион, уж не имеешь ли ты в виду, что именно ты должен исполнить пророчество о возвращении Бареш-Хана? Всё может быть, я начинаю верить в твою духовную связь с Гэнни-Джуном, но я не верю, что наш Великий Хан, наш бог, вернулся в облике чужеземца. Скорее всего, это был просто сон. А может, ты сошёл с ума? Или ты - плут, решивший подчинить себе наши племена из корыстных целей? Откуда мне знать, что ты меня не обманываешь?
- Вопрос не в том, сможешь ли ты мне поверить. А в том, позволишь ли ты себе не поверить мне, если я говорю правду.
- Не знаю, что делать, Апион. Ты меня озадачил. Скажи мне, почему ты до этого не сообщал мне о снах, где ты - Бареш-хан? Только не говори, что не видел их раньше: если у тебя действительно были предыдущие воплощения, тебя должны были с детства преследовать странные сны.
- В детстве я действительно видел сны, где я веду в бой странных узкоглазых людей. Но как ты знаешь, с возрастом человек может перестать видеть сны о прошлых жизнях. Став отроком, я подзабыл об этих снах - и не ассоциировал этих людей с вашим народом: у нас на Севере, в Древгородском княжестве с роду не видели гэнни-джунцев. Конечно, в моей деревне ходили слухи о них, но в одних ваши люди представлялись синими, в другом зелёными, а в третьих были наделены пёсьими головами. Так что с вашими я впервые столкнулся лишь в академии.
Прошлой ночью я увидел впервые сон, посланный богами в проклятие гэнни-джунцам. А этой ночью сны, где я хан, вернулись. Помнишь лекции Артемия по теории магии? Реинкарнированный может видеть сны о своей прошлой жизни в местах, где жил раньше. Эти места вытаскивают из подсознания воспоминания, и возвращают их через сны.
- Я не знаю, можно ли тебе верить, Апион. Поэтому надо обратиться к тому, кто лучше, чем я разбирается в вопросов реинкарнации, и сможет определить, настоящий ты Бареш-Хан, сумасшедший или аферист-самозванец. К моим родителям и брату Осибаю. Мы немедленно отправимся в племя Уштобе, Апион!
- Я буду благодарен, Джумаш!
* * *
Повозка, вновь запряжённая тремя лошадьми из конюшни Джумаша, опять колесила плоскогорья Гэнни-Джуна. И снова на козлах сидел Джумаш, а мы с Громобоем - в самой карете. На этот раз лошади мчали нас на юго-восток. Стояло начало февраля - но с юга дул тёплый и сухой ветер, и погода соответствовала середине октября в Солнцеграде.
- Далеко ещё ехать до твоего племени, Джумаш? - спросил я.
- Три дня, - ответил гэнни-джунец. - Осенью и зимой наше племя живёт на юге. А с наступлением весны отправляется на север, подальше от жары. К шаманам племени Уштобе всегда приходили воины со всей страны - как из других племён, так и из городов. Каждый из них объявлял себя новым воплощением Бареш-Хана. Но ни один не выдерживал испытаний, способных доказать истинность намерений.
Громобой строго посмотрел на меня. В его взгляде читалось: не выйдет вся твоя затея. Давай признаемся, что ты - не настоящий Бареш-Хан и повернём обратно. В моём ответном взгляде учитель прочитал: попытка не пытка. Мы должны попытаться.
- Как именно звучало пророчество о возвращении Бареш-Хана? - спросил я.
- Я не помню. Я не пошёл по пути шамана в отличие от брата. Но смысл мне не забыть никогда. Всякий гэнни-джунец знает, что Бареш-Хан, изгнавший кедмийцев, носил прозвище "Воин-Молния". В пророчестве говорится, что в аул нашего племени ступит Избавитель, который вновь спасёт Гэнни-Джун от чужеземцев, снимет с нашего народа проклятие. Это будет Воин-Молния, овладевший небесными силами, бессмертный и способный в одиночку справиться с полчищами врагов.
- Думаю, Джумаш, мне будет интересно пообщаться с твоей семьёй - и выслушать весь текст пророчества.
- Я уважаю тебя, как сильного аргоманта, Апион. Даже если ты - не настоящий Бареш-Хан, я с радостью выступлю твоим переводчиком!
- Благодарю, Джумаш. Но я хотел бы попросить тебя об ещё одной услуге: пока мы едем, начни учить меня вашему языку.
- Но мы будем в ауле племени Уштобе уже через три дня!
- Главное, начни. И я смогу сам общаться с вашими, пускай и на самом простом уровне.
Во время одной из встреч с отцом во сне я узнал от него, что маги расы Ситтари способны в совершенстве выучить любой язык за считанные недели. Боевые маги Ситтараса странствовали по десяткам населённых миров - и вступали в войска, сражающиеся против чёрных магов, захвативших власть демонов или обычных преступников - и опытный боевой маг свободно владел десятками, а то и сотнями языков. Пускай я сначала потрачу на изучение гэнни-джунского три дня - я многое смогу понять, учитывая немногочисленный словарный запас варварских племён - и гэнни-джунцы смогут понять меня.
* * *
Повозка Джумаша подъехала к очередному аулу кочевников, располагавшемуся посреди бескрайней степи. Навстречу ей вышло всё племя - мужчины в лёгких кожаных доспехах, женщины в льняных платьях и дети. Похоже, это и было село Уштобе.
- Джумаш! Джумаш вернулся! - закричал мужчина, на голове которого был надет череп буйвола. - Рад видеть тебя, брат! Духи предков сообщили мне во сне, что ты скоро приедешь! И вот, ты вернулся!
- Здравствуй, Осибай! - Джумаш соскочил с козел и обнял брата-шамана. - Как сам? Как родители?
- Мать сидит в шатре. А отец три дня назад ушёл на Священную Гору Фергана - дабы внимать самым великим духам нашего племени - и узнать, не начнётся ли в ближайшее время война.
Дверца кареты открылась, и мы с Громобоем ступили на землю племени Уштобе.
- Могу ли я познакомиться с твоими спутниками? - спросил Осибай.
- Моя - Апион. Моя - мага, - на ломанном гэнни-джунском произнёс я. - Это - моя учителя, Громобой.
Сам Громобой понимал смысл лишь по интонациям и знакомым именам. До моих языковых способностей ему было далеко.
- Апион считает, что именно он - перевоплощённый Бареш-Хан - и настаивает на прохождении испытания.
- Любопытно, - произнёс шаман. Бареш-Хан - чужеземец! Пойдём же к нашей матери, Апион. И выслушаем, что она думает по этому поводу. Следуй за мной!
Мы последовали за шаманом и его братом к грандиозному шатру, над входом в который висел череп буйвола. Вчетвером мы зашли в шатёр. Внутри висели шкуры убитых койотов, а весь земляной пол занимали несколько шкур степных медведей. По бокам шатра стояло несколько столов. Перед одним из этих столов стояла пожилая женщина в синем льняном платье, в чьих волосах красовался десяток перьев степного кондора. Она что-то варила - не то зелье, не то обед. Согласно непонятному запаху, это могло быть что угодно. Но я решил не задавать напрямую вопроса, зелье это или еда - вдруг шаманка обидится.
- Здравствуй, мама! - радостно крикнул Джумаш.
- Наконец-то ты вернулся, сынок! - ответила женщина и обернулась. - О, духи предков! Ты привёл мойренских оккупантов!
- Это не оккупанты, мама! Это - маги, такие же, как и я.
- Здравствуй, добрая шамана, - поклонился по-восточному я. - Моя - мага Апион, это - моя учителя Громобой.
- Меня зовут Шураба. Если ты не оккупант, маг, что же вас привело к нам, в селение Уштобе?
- Мама, маг Апион считает, что он - реинкарнация Бареш-Хана, и что он сумеет объединить наш народ. Апион требует прохождения испытаний.
- Я лично была знакома с тремя претендентами на это имя - и все они оказались фальшивками. Но где это видано, чтобы Бареш, наш вождь и бог, воплотился чужеземцем?! Я не хочу обижать тебя, Апион, но я тебе не доверяю! Знаешь ли ты, почему Бареша называли Воином-Молнией.
- По двум причинам. Во-первых, он был очень ловок, быстр - и двигался с молниеносной скоростью, - ответил я на мойренском языке, поскольку мой гэнни-джунский лексикон был пока слишком скуден. Джумаш переводил. - А во-вторых, у него было на правой щеке божественное клеймо, похожее на молнию.
- Правильно. Но знаком ли ты с полным текстом пророчества об Избавителе, о пришествии Воина-Молнии?
- Нет, моя не знакома, - честно ответил я.
- Так и думала. Тогда слушай:
"Небесной силой овладев,
Пришелец в Уштобе явился.
"Я, Воин-Молния, узрев:
От небожителя родился!
Не властно время надо мной!
Не властны смерть и все хворобы!
И я пылающей волной
Испепелю врагов до гроба.
Узнал, что Избавитель я,
Избавлю от проклятья племя;
Останутся в стране друзья
И нас покинет злое бремя".
- И в чём моя испытание? - спросил я, со своим знанием гэнни-джунского языка весьма смутно представив себе смысл пророчества.
- Я разве сказала, что ты можешь пройти испытание, чужеземец? В пророчестве ясно сказано, что, хотя Избавитель и не родился в Уштобе, он - гэнни-джунец! Любой представитель нашей расы может настоять на прохождении испытания, но ты - мойренец!
- Джумаш, переводи всё, что я скажу! - произнёс я. Джумаш кивнул головой.
Я прекрасно помнил свои странствия вместе с Ларратосом по миру Эрты, и первобытные племена кальтукки, живущие в дружески-соседских отношениях с орками. Люди из этих племён враждебно относились к чужеземцам из людской расы, но любой чужак мог пройти инициацию и стать Братом Племени - то есть переставал быть чужаком. Одна надежда, что так же обстоит и у кочевников Гэнни-Джуна.
- Джумаш, скажи, что я хочу пройти инициацию. Обряды перехода. Я хочу, чтобы меня приняли в ваше племя!
- Ты можешь рискнуть пройти инициацию, - произнесла Шураба. - Но я не уверена, что ты её выдержишь, потому что не ведёшь с детства кочевой образ жизни. Но если пройдёшь, тогда станешь братом племени. И даю слово, что я позволю тебе в таком случае пройти испытание на истинность воплощения.
Глава 14. Испытание болезнью
"По степным плоскогорьям Гэнни-Джуна на спинах рыжих крепких коней скакали два кочевника - желтолицый Джумаш и бледнолицый Октобай. Полуденное мартовское солнце светило им в глаза, но глаза обоих кочевников, коренного гэнни-джунца и сильного мага Октобая, приспособленные к степному солнцу, спокойно любовались багровыми полосами, исколовшими небо. Как показалось бледнолицему всаднику, они способны превратить степь в пустыню даже ранней весной. Небо и солнце Гэнни-Джуна особенные: нигде больше в полдень не увидишь багрового оттенка дневного светила.
Несмотря на март, погода стояла сухая, почти что безжизненная и безветренная. Но плащи на спинах всадников, так же, как и их косички развевались под встречным ветром, а кожаная броня цвета выцветшего сена, несмотря на коней, делала кочевников почти незримыми в бескрайних степях Гэнни-Джуна.
Скакуны стремились на восток, к селу Уштобе. В небе промелькнуло невнятное пятно, но намётанный глаз Октобая определил, что это - степной кондор. Бледнолицый кочевник молниеносно достал из-за спины лук, затем стрелу из колчана и, посмотрев на траекторию полёта птицы, стрельнул в небо.
- Редко машет крыльями. Значит, к пасмурному вечеру, - произнёс бледнолицый Октобай на чистом гэнни-джунском языке без малейшего акцента.
Степной кондор, поражённый тисовой стрелой, камнем рухнул к земле. Всадники поскакали к нему. За плечами Октобая и Джумаша висело по катане - и, судя по потёртости рукояток, оба кочевника знали толк в этом оружии".
- Неплохая летопись получается, не так ли, брат Октобай? - поинтересовался Джумаш.
Всадником Октобаем был никто иной как я, известный как вор Неуловимый, агент Барс, уроженец Стейнгарда Апион Бейн - и грозовой маг Апион Грант. При инициации кочевники нарекли мне новое имя. Ни за что не забуду инициации в племя Уштобе. Я три недели жил в племени на правах гостя, изучая язык и обычаи степного Гэнни-Джуна. Громобой не выдержал и трёх дней, двинувшись в Джум-Балл, чтобы оттуда взять путь обратно в Мойрению.
Я научился орудовать катаной и стрелять из композитного лука. Потом хан Актубек сказал, что я должен пройти Испытание Ловкости вместе с тремя юношами, которые должны стать мужчинами. Нам вручили по луку, и мы охотились на кондоров, и каждый из нас принёс хану по голове гигантской птицы. Затем хан отправил нас на Испытание Силы. Каждому из кандидатов в мужчины племени Уштобе требовалось сразить опасного хищника; мне достался медведь. Хан выдал нам по катане и я с лёгкостью одолел зверюгу в ближнем бою: с моей ловкостью это было раз плюнуть. Я принёс Актубеку голову медведя, и следующее испытание назначил шаман Акалтын, отец Джумаша: я должен был забраться в пещеру в скалах недалеко от племени, некоторое время пробыть там в одиночестве и не сойти с ума. Акалтын сказал, что если я силён духом, медитация укрепит меня, и мне откроются видения, а это значит, что я потом могу стать шаманом.
- Сколько же времени я там должен прожить? - поинтересовался я.
- Сколько потребуется, Апион, - отрезал шаман. - Духи сообщат мне.
Вход в пещеру закрыли огромным камнем. Я оказался в полной темноте, без доступа к пище. Я прибегнул к огненной магии, создал блуждающий огнешар, исполняющий роль светильника, и принялся осматривать пещеру. В ней не нашлось ни намёка на пищу, зато присутствовала подземная речка, полная чистой пресной воды. Жажда мне не грозила, но вот сильный голод дал о себе знать уже через полдня. Впрочем, я не мог определить время: от наручных часов я избавился ещё в доме Антипа, потому что они очень странно смотрелись в этом варварском мире, а посмотреть на небо я не мог. Чтобы не сойти с ума от одиночества, я принялся практиковать аргомантию. Мне казалось, что я не потерял счёт времени, и через двадцать условных дней Акалтын выпустил меня. Оказалось, я провёл в уединении всего неделю.
- Твои глаза полны решимости, - сказал тогда Акалтын. - И дух твой крепок. Ты принят в Уштобе, Брат Племени, и возможно, потом станешь Внимающим Духов. Твоя мантия полностью запачкалась в пещере, но я принёс тебе новую одежду, - при этих словах шаман протянул мне кожаные доспехи степняка. - Этим утром я вошёл в контакт с духами предков. Они сказали, что ты прошёл испытание, и велели наречь тебя в честь моего деда именем Октобай.
За месяц, прожитый среди кочевников, мои волосы удлинились, и, после того, как я надел кожаный доспех, шаман сплёл мне небольшую косичку. Шураба нарисовала на моём лбу несмываемой солнечный диск, "божественное" клеймо гэнни-джунцев, чтобы показать, что хотя я и не являюсь гэнни-джунцем по крови, стал настоящим кочевником, таким же, как и все остальные.