К реальности меня вернул звук удара тушки кондора об землю. Джумаш подобрал добычу и положил на спину своего коня, сзади сидения. Я спешился и приложил к земле ухо:
- Слышу тихое подкрадывание степных саблезубов, брат Джумаш. Эти твари бегут с юга - прямо к нашему аулу!
- Рад за остроту твоих чувств, брат Октобай. Так покажем этим тварям, кто хозяин в степях Гэнни-Джуна! Они встретятся с кочевниками, знакомыми с мощью мойренских богов!
Вскоре на горизонте показалась стая степных саблезубов - грозы всего живого и проклятие степей Гэнни-Джуна. Если бы не оберегающие ритуалы шаманов кочевников, люди давно были бы истреблены этими жестокими и кровожадными хищниками, даже утолив жажду голода, не способными заглушить в себе жажду убийства. Небольшие и жилистые, в отличие от своих огромных, предпочитающих жить и охотиться в одиночку сородичей с северных гор Эрты, степные охотники выглядели не столь внушающе и грозно как полярные тигры. Но менее опасными от этого не становились. Обладающие невероятной выносливостью, сбиваясь в стаи, именовавшиеся на языке кочевников "гуртом", саблезубы не боялись никого и ничего, всем гуртом нападая на добычу, размером многократно превосходившую их самих. Длинные, выпирающие из пасти, похожие на изогнутые клинки клыки саблезубов пробивали любую, даже саму толстую и прочную шкуру, а превосходящее количество и умение развивать невероятную скорость бега не оставляли добыче ни единого шанса. Благодаря окрашенной в грязный, серо-жёлтый цвет шкуре, саблезубы были почти неразличимы на фоне степи, атакуя внезапно и молниеносно.
Заметив нас, саблезубы торжествующе заревели, ускорили бег, на ходу рассыпаясь в цепочку, окружая, отрезая любые пути к бегству. Кони, при виде хищников, испуганно заржали, переступая с ноги на ногу, топчась на месте и не подчиняясь командам, грозясь сбросить с себя всадников. Я, не дожидаясь, пока саблезубы подойдут достаточно близко для прыжка, взмахнул рукой, посылая в ближайших зверей сноп электрических искр наподобие тех, что мы с Громобоем использовали против клопов в трактире, только значительно крупнее. Громыхнуло. Шкура саблезубов, угодивших под заклинание, затрещала, вспыхнула электрическими всполохами. Запах озона, смешанный с вонью палёной шкуры, ударил в нос.
Саблезубы, поражённые заклятьем, спотыкаясь и оглашая степь полным боли и ярости воем, повалились на траву, покатились по склону вниз.
Мой конь, совсем рядом с которым остановилась бездыханная, исходящая паром и зловонием туша саблезуба, заржал, встал на дыбы, гарцуя на задних ногах. Я, не сумев удержаться в седле, свалился на землю, чертыхаясь и проклиная всех и вся. Перевернулся, выпрямился, выхватывая катану. Рядом снова жахнуло, да так, что у меня на мгновение заложило уши, а сам я с трудом устоял на ногах. Слева, там, где стоял Джумаш, полыхнуло жаром. Пламя, жадно пожирая высушенную солнцем траву, волной прокатилось от исходящего дымом чёрного, обугленного кратера, оставленного огненным шаром кочевника. Едкий смог, наполненный умопомрачительной смесью ароматов горелой шерсти, жжёного мяса и тлеющего ковыля, моментально заполнил всё вокруг так, что разглядеть что-либо на расстоянии вытянутой руки стало абсолютно невозможным. Я закашлял, прикрыл лицо рукавом, побежал, стараясь как можно скорее выйти за пределы смога.
Напавших саблезубов я скорее услышал, чем увидел. Лезвие катаны, просвистев в воздухе, вонзилось в тело ближайшего зверя, едва не перерубив его пополам. И тут же, следом, не давая добыче опомниться, прыгнули ещё трое.
Против подобного противника были бесполезны любые фехтовальные приёмы и хитрые комбинации. Бесполезно было пытаться парировать удар когтистой лапы. Оставалось только нападать, быстро и беспощадно - так, как это делали саблезубы. Нужно было самому стать зверем. Первого саблезуба я рубанул коротко, практически без замаха, прямо по клыкастой морде. Не останавливаясь, я ввернулся между двумя оставшимися, широко ударил сверху, перерубая зверю слева позвоночник. Сила удара была такой, что катана, с лёгкостью преодолев кость и плоть, описала понизу полукруг, вонзившись в живот второго зверя и дальше вверх. Мне, чтобы завершить удар, пришлось встать на одно колено, подталкивая оружие, не давая лезвию в потерявшем инерцию замахе завязнуть в теле саблезуба. Это и спасло мою жизнь. Последний из уцелевших хищников напоролся на выставленное вперёд острие, щёлкнув клыками перед моим лицом и повалив меня массой тела на дымящуюся землю.
- Ты жив, Брат Племени! - Джумаш, ведя под уздцы наших коней, подошёл ко мне, заляпанному кровью с копотью и злому как тысяча чертей. Я не ответил. С трудом выкарабкавшись из под туши саблезуба, я перевернул тело и, упёршись ногой, вытащил вонзившуюся по самую рукоять катану.
- Ого, - только сейчас кочевник заметил убитых хищников, восторженно присвистнув, - Ловко, ничего не скажешь. Признаюсь, ты удивляешь меня всё больше, брат Октобай. Поначалу, мне вообще не верилось, что ты пройдёшь посвящение, но теперь… Ты стал истинным кочевником - и, вижу я, ты более чем достоин носить своё новое имя!
- Спасибо за доверие, Джумаш, - ворчливо откликнулся я, вытирая лезвие катаны о шкуру лежащего зверя и пряча оружие в ножны. - Жаль, что учитель Громобой не видел моего прогресса, - достав флягу с пивом, я с блаженством вылил почти всё её содержимое на голову, вытер лицо, - И хорошо, что не видел меня сейчас, - чуть тише добавил я про себя, забираясь в седло.
- Не стоит жалеть, Октобай. Твоему учителю нечего делать в нашем племени - я чувствую, что он никогда не станет кочевником! Поэтому лучше для нас и для него будет, если он вернётся в Джум-Балл - а ещё лучше, если в академию.
- К тому же он должен вернуться к моему тестю и доложить о моих успехах на переговорах. А всё-таки, Джумаш, веришь ли ты, что я и есть Бареш-Хан возрождённый, Избавитель, Воин-Молния?
- Не знаю, брат. Месяц назад я бы сказал: "Вряд ли! Чужеземец не может быть реинкарнацией Бареш-Хана!" Сейчас я верю, что ты можешь быть Бареш-Ханом. Но можешь и не быть.
Степные кони въехали в поселение Уштобе. По нашей команде они сбавили шаг и двинулись к шатру шаманов.
- Я уверен, что в пророчестве говорится именно обо мне. Ибо сказано: "от небожителя родился"! Моим отцом, как и отцом Бареш-Хана, был небожитель!
- Да иди ты! - изумлённо крикнул Джумаш по-мойренски, потому что в гэнни-джунском языке такого выражения не было.
- Моим отцом был представитель расы Ситтари, Истинных Магов, хотя я не знал этого до последних времён. Именно их, как рассказывал Артемий, называли небожителями.
- Опять же не знаю, верить тебе, или нет!
- А почему бы и не поверить? Пророчество называет Избавителя "воином-молнией".
Меня можно тоже так назвать - благодаря моей молниеносной реакции и возможностью управлять этими самыми молниями. А что касается клейма в виде молнии, то мне кажется, что такие детали необязательны. В пророчестве сказано, что Избавитель бессмертен, и над ним не властны болезни и старость. Как представитель расы Истинных Магов, я бессмертен и не подвержен болезням.
- В это тяжело поверить, Брат Племени! Но думаю, моя мать лучше разберётся, действительно ли ты бессмертен и не подвержен болезням, или это всё твои фантазии.
Кони дошли до шатра шаманов, и мы спешились, после чего зашли в шатёр: сначала я, потом Джумаш. Шураба варила очередное зелье, но я, проживший месяц среди племени, по тонкой струйке пара, идущего от котла, определил, что это - противоядие от укуса степных гадюк.
- Здравствуй, Октобай, - сказала мне шаманка - она по одному звуку шагов могла определить, кто именно зашёл.
- Здравствуй, Шураба, - ответил я. - Я пришёл поговорить насчёт пророчества. Я верю, что я - Бареш-Хан возрождённый, и именно я изгоню враждебных чужеземцев и сниму проклятие с Гэнни-Джуна. Для этого я должен подробно узнать, как именно ваш… наш народ попал под это проклятье - и вернуться к его истокам, чтобы совершить попытку с ним покончить.
- Гэнни-джунцы оказались прокляты после того, как Бахар-Хан объявил себя богом и заявил, что все старые боги умерли. Бахар провозгласил себя императором мира, правителем расы совершенных людей, достойных править всем Эламом. После провозглашения богом Бахар обрёл нечеловеческие силы - и колдовские навыки.
- Очень похоже на Зорана, правителя Айроса!
- Мне это имя ни о чём не говорит, Октобай!
- Проехали. И что же произошло потом?
- Боги разозлились на Бахара: в придачу к своим силам, наш хан приобрёл божественное клеймо в виде солнечного диска на лбу, и его начали мучить кошмары о западне, лишённой света и наполненной змеями. Через месяц то же самое произошло и со всеми гэнни-джунцами: боги наказали и их за пособничество предателю.
- Я не верю, Шураба, - сказал я. - Боги не могли наказать целый народ за поступок одного хана. Боги не дикари, которые воспринимают человека только как представителя племени, а не как личность!
- Что-что? - То ли обидевшись, то ли не поняв, переспросила шаманка.
- Боги знают, что каждый несёт ответственность лишь за свои поступки. И поэтому они могли наказать самого хана, его окружение, тех представителей народа, которые поддерживали политику Бахара - но никак не весь народ!
Я понял: здесь что-то нечисто. В течение последних тысяч лет боги (истинные боги, правящие Межреальностью, а не местные вроде Зорана) не вмешиваются в дела смертных. И тем более они не могли за преступление одного хана (за которое того же Зорана вообще не наказывали) проклясть целый народ. Варварский народ гэнни-джунцев придумал вписываемую в его менталитет легенду. Как всё обстояло на самом деле - пока не известно. Но я обязательно узнаю!
- Ты не прав, Октобай! - прервала мои размышления шаманка. - Весь народ виноват - поскольку позволил этому тирану воцариться - и не оказал вооружённого сопротивления.
- Включая женщин, детей и стариков?
- Не богохульствуй, Октобай! Пути богов неисповедимы! И этот человек ещё хочет доказать, что он - возрождённый Бареш-Хан!
- Милостью богов и волею судьбы я - Бареш-Хан возрождённый. Я бессмертен, мне не страшны никакие болезни и старость!
- Громкие слова, Брат Племени! Но чем ты их докажешь?
- Я никогда ничем не болел. А что касается бессмертия - может, поговорим на эту тему лет через триста? - иронически хмыкнул я.
- Это не смешно, Октобай. Но кажется, я придумала, как ты можешь доказать нам, что ты бессмертен и не подвержен болезням.
- И как же?
- Выйди в степь и позволь искусать себя степным крысам. Эти твари - самые опасные переносчики заразы. Причём одни лишь боги знают, что ты от них подцепишь. Если продержишься два дня здоровым и не помрёшь - значит, ты выполнил ещё одну часть пророчества. Однако ты станешь заразным! И потому не вздумай подходить к нам в течении этих дней!
* * *
Я, Джумаш и Шураба шли по степи на запад к холму, в котором, судя по овальной дыре, должна располагаться нора гэнни-джунских крыс. Эти твари, как и прочие местные грызуны, должны быть значительно крупнее, чем их мойренские собратья - и обладать песчаным оттенком. Шураба достала из-за пояса запечатанный кувшинчик, стукнула по его донышку, и крышка с шипением выскочила. Шаманка полила меня этой жидкостью, и я ощутил в воздухе терпкий запах, очень похожий на запах тухлого сыра в трактире "Голова Буйвола". Шаманка вместе с сыном отскочила от норы, и тут же из неё вышел отряд из пятерых крыс песчаного цвета. Каждая крыса выглядела не меньше средней собаки, и, глядя на них, я вспомнил подземных крыс, обитавших в катакомбах родного города Стейнгарда.
Зверюги жадно всасывали носами воздух. Ощутив, что запах тухлого сыра исходит от меня, бледнолицего человека, грызуны обнажили зубы и бросились в атаку. Я рефлекторно выхватил из-за плеча катану.
- Стой, Октобай! - крикнул Джумаш. - Ты должен позволить крысам искусать себя, иначе не подцепишь никаких болезней!
Я вложил катану обратно в ножны, закрыл глаза и попытался расслабиться. Тяжело было позволить грызунам искусать себя, не применив против них силу, но приходилось терпеть. Через минуту я не выдержал боли, царившей после укусов, открыл глаза, вновь выхватил из ножен клинок, и провернувшись вокруг своей оси, одним ударом порезал всех крыс пополам, после чего пустив шаровую молнию в нору грызунов.
- Достаточно! - сказала шаманка. - Учитывая, как долго они тебя кусали, ты уже должен заразиться. Если ты действительно устойчив к болезням, за два дня с тобой ничего не случится. Только не приближайся в течение этого времени к нашему аулу!
- А чем же мне питаться?!
- Ты же кочевник, Октобай! У тебя есть навыки выживания в степи! К тому же, тебе подвластна магия. Так что, ты не пропадёшь, если ты - Бареш-Хан, а не самозванец.
* * *
Я остался один в степи - но нечего было бояться. Укусы местных крыс не наносили никакого урона здоровью. Питаться приходилось степными ягодами и свежим мясом зажаренных лиловыми молниями гэнни-джунских зайцев. Я устроил ночлег на голой траве - в детстве мне приходилось спать и в более жёстких условиях. Если на меня, спящего, пытался напасть какой-либо из степных хищников, чувство опасности будило меня - и приходилось уничтожать супостата магией.
Но под первое утро пришла более интересная мысль: я мысленно воззвал к охранным заклятиям аргомантии, наполнив их в нагрузку элементами магии Ситтараса - и передо мной возникли незримые глазами энергетические ловушки, способные читать ауру. В случае, если приблизится агрессивное животное - ловушка разрядится выхлопом разветвлённого пучка молний.
На следующий день я вновь питался зажаренным мясом гэнни-джунских зайцев и степными ягодами. Вскоре до меня дошло, что к этим ягодам, даже не выдавливая из них сок, можно применять заклятие брожения, превращающее сок в вино.
Днём я практиковался в аргомантии и контроле клатхических энергий. Вечером, поужинав зажаренным зайцем и запив его выдавленным в самодельную чашку вином из степных ягод, я направился в объятия бога сна. Ночью мне снилось, что я восседаю на троне в деревянном дворце города Тааневера, а в моих объятьях лежит королева Треиля, моя жена, одетая в облегающие чёрные кожаные доспехи. Внезапно дверь в тронный зал отворилась - и вошла одна из стражниц:
- Ваше величество! Король Апион! К вам посетитель!
- Пусть проходит, - ответил я, кивнув головой.
Вслед за стражницей зашёл человек в чёрной робе Сумеречного Клинка, в капюшоне, закрывающем лицо - а на его поясе висели две зачарованные катаны.
- Здравствуй, Апион! Опять ты с девушками шашни крутишь, даже будучи женатым! Это, конечно, сон, но через подсознание он показывает твою истинную сущность.
- Отец?! Здравствуй! Рад тебя видеть!
- Я тоже рад, - ответил Иллиндил, и взмахнул рукой. Королева Треиля, стражница, весь дворец и гигантские деревья Тааневера исчезли, уступив место лесостепям Гэнни-Джуна. - Вижу, ты делаешь успехи в налаживании союзов!
- Да, отец! Я предчувствую, что Айросу придётся несладко после столкновения со всеми нашими войсками!
- Но не забывай, что с Зораном должен справиться ты! Поэтому тебе надо продолжить своё обучение!
- Я готов!
- Чтобы тебе не были страшны вражеские маги, ты должен уметь справляться с ними их оружием - и подчинять их заклятия себе. Заклятия любого мага, используй он хоть мощь Искупителя, хоть силы Смерти, могут быть перехвачены тобой, осесть в твоём мозгу - и быть использованными против своего владельца.
- Как мне это сделать?
- Выстави руку навстречу летящему магическому снаряду, вытяни вот так пальцы, как будто ты собираешься схватить мяч - и примени заклятие "Интерцепто магнус".
Магический снаряд, направленный к тебе, растворится в воздухе - и в твоей голове осядут компоненты заклятия - вербальные, мыслеобразные и жестовые.
Иллиндил взмахнул рукой - и с неё слетела идеально круглая ледяная сфера. Я выставил в ответ правую руку, вытянув пальцы, и крикнул: "Интерцепто магнус"! Тут же я ощутил, что из моей руки вышла невидимая глазами астральная нить, долетев прямо до сферы льда. Через некоторое время эта нить мгновенно растворилась в воздухе. Тут же в моём мозгу осели все фрагменты чары: необходимый жест, мыслеобраз и вербальная формулировка заклятия: "Орбитум Глэйтум!"
- Теперь ты сможешь учиться не только у меня или у наставников! Ты сможешь учиться и у врагов!
- Выходит, мне теперь не страшны никакие маги, ибо ни одно заклятие не проскользнёт мимо моего разума?
- Не совсем. Видишь ли, сын, у магии существуют уровни. И знаешь, сколько их вообще?
- Четыре! Жестовый, вербальный, мыслефраза и мыслеобраз.
- Я имею в виду другие уровни. Уровни, которыми измеряется могущество магов Ситтараса. Всего их двенадцать. Конечно, в эту шкалу легко вписываются и маги Внешних Миров. Самый слабый из уровней магии - разумеется, первый, уровень младшеклассника магической школы. Двенадцатый - уровень архимага Ситтари, которым, собственно говоря, владею я. Никакой маг не может перехватывать заклятие, сложность которого превышает его собственный уровень магии.
- И у кого примерно какой уровень магии?
- Самые могущественные из магов Мойрении, местные архимаги, обладают седьмым уровнем. А самые сильные из магов Хаоса будут посильнее, у них восьмой уровень - поскольку они черпают силу у бога, находящегося неподалёку. Боевой маг Ситтари, закончивший академию, владеет заклятиями десятого уровня. Твой уровень я бы оценил как пятый - он соответствует первокурснику магической академии. Конечно, не той сельской школы, которую ты закончил экстерном в Солнцеграде (было бы удивительно, если бы человек с твоим интеллектом там подзадержался.), а настоящей академии, которая располагается на Ситтарасе. Двенадцатый уровень, как я уже говорил, соответствует архимагу. Есть и тринадцатый уровень, хотя официальная позиция Ситтараса не признаёт его существования. Нечистое число, дюжина Хаоса! Как ты думаешь, кто в Эламе владеет тринадцатым уровнем?
- Конечно же, Зоран!
- Да! Тринадцатый - божественный уровень, к которому примкнул Зоран. Зоран может создавать и использовать заклятия, пока что недоступные уровню архимага.
Например, заклятие абсолютной левитации - способность свободно летать по воздуху быстрее ветра. Конечно, я могу зачаровать любой ковёр на абсолютную левитацию - но это не то. Истинный Маг лишь тогда может сказать, что овладел заклятием, если не использует вообще никаких артефактов. Только собственное тело и клатхические резервы - и никаких безделушек вроде посохов или волшебных палочек!
Зоран обладает и абсолютным бессмертием. И, будучи богом, он может делиться силами со своими последователями. Маги - жрецы Зорана, а самые ловкие и сильные из них могут совмещать колдовство с боевыми искусствами Айроса, становясь почти что непобедимыми воинами.
- Вроде шеддитов в Эрте?