Прошло утро, протащился мимо полдень, исподволь подкрался вечер… Внизу проплывали, сначала чередуясь, а потом бесхитростно сливаясь в одну бесконечную полосу леса, деревни, поля и дороги. По дорогам проходили, не поднимая голов, или отчаянно пялясь и тыкая пальцами в невозмутимо парящего Масдая купцы из торговых обозов, крестьяне со своих телег, дружинники верховые и пешие, и просто странники - калики перехожие. Юг сменялся востоком, север - западом, а тот снова югом - ничего нового в географии за время ее поисков придумать не успели - а деревянный прибор оставался невозмутим и спокоен, словно забыв о своем назначении, или вовсе утратив после зимовки в ларце главную и единственную функцию.
При мысли об этом Серафиме становилось не по себе.
- Нечистая тебя раздери… - отчаянно трясла она то и дело нехитрую деревянную конструкцию. - Ну, действуй же, действуй, действуй!.. Ищи!!!..
Но безразличная приспособа оставалась глуха к ругани, уговорам и мольбам, и первый день без Ивана плавно и безнадежно перетек в первую ночь.
Не колеблясь ни секунды, Сенька надела бы кольцо-кошку и продолжила поиски и без помощи устало окончившего смену солнца и бессовестно прогуливающей работу луны, но с затянутого вдруг и сразу тучами неба стал накрапывать мелкий дождик, грозящий вот-вот перейти в крупный ливень. Масдай взбунтовался, и пришлось сделать привал в первой попавшейся деревеньке.
Постоялого двора там не было - если посчитать, там и простых-то дворов было негусто - но ужин и место на полатях спустившейся с неба супруге наследника престола нашлось.
С первыми лучами отдохнувшего за ночь светила она расплатилась с гостеприимными хозяевами, волоком вытащила сонно бурчащего, пригревшегося на печи Масдая на крыльцо, и поиски были продолжены.
Когда ближе к полудню тупо застывшая в одном положении стрелка очнулась от вечного сна и лениво шевельнулась, Сенька не поверила своим глазам.
- Стой!!! - осипшим от долгого молчания голосом выкрикнула она, и ковер послушно завис в воздухе.
Стрелка повернулась вправо, потом влево, словно принюхиваясь, и, наконец, определившись во мнении, твердо указала на север.
Серафима бережно положила ярославнино приспособление на ковер и в радостном предвкушении праздника воссоединения семьи потерла озябшие руки.
- Нашелся? - не утерпел Масдай.
- Ага, - удовлетворенно кивнула царевна. - Давай строго на север. Да поскорее.
- А если проскочим? - забеспокоился ковер.
- Тогда стрелка покажет в другую сторону, и мы возьмем его в вилку, - довольная собой, прибором, Масдаем и всем Белым Светом, охотно пояснила Сенька, проверила, как вынимается меч из ножен, положила рядом с собой пару метательных ножей и натянула тетиву на лук.
- А, может, ты с ним сначала просто поговоришь? - без особой надежды быть услышанным, проговорил Масдай. - Так-то ведь он человек замечательный. Всегда ноги вытирает… крошки сметает… пирожки не роняет на спину…
- Разберемся, - легла на ковер, зажимая прибор в пригоршне, и свесила голову царевна. - Давай, дуй вдоль дороги.
И ковер дунул - только ветер в ушах засвистел.
Километров через десять стрелка резко изменила направление.
- Стой!.. - хлопнула Масдая по ворсистой спине Серафима и окинула недоуменным взглядом дорогу внизу.
Путники, перемещающиеся по изрядно раскисшей после ночного дождя федеральной трассе "Лукоморск-Синьгород" то ли устали бороться с полужидкими колеями, то ли подобрались как один нелюбопытные, но на пронесшийся над их головами метрах в десяти и зависший подобно маленькому облачку неправильной формы (Для облачка прямоугольник - самая неправильная форма) ковер-самолет внимания никто не обращал.
Сенька приказала Масдаю двигаться в обратном направлении медленно-медленно, снова свесила голову и принялась сосредоточенно и методично оглядывать всех встречных-поперечных, одновременно не выпуская из виду и самоуверенно указывающую теперь в строну Лукоморска стрелочку.
Людей на дороге было немало.
Много на дороге было людей.
Но на ее разлюбезного супруга, как специально, ни один из путешественников не походил даже отдаленно.
На юг тащится по разбитой колее крестьянская телега, груженая новыми бочками.
В отдалении за телегой мужик гонит-погоняет флегматичную рыжую корову с таким же теленком - наверное, на послезавтрашний базар в столицу успеть хочет.
Вслед за коровой не спеша едет на соловом коне чернявый усатый парень в кафтане царского гонца, прижимая к груди сумку с гербом.
За ним тянется обоз с лесом. Бородатые пожилые возчики, поплевывая семечками, ворчливо понукают - больше для проформы, чем для скорости - коренастых лохматых лошадей. Опытные лошади не принимают их посулы скорого кнута всерьез и лишь походя отмахиваются хвостами да отфыркиваются через плечо.
Навстречу им, кто медленно, кто поскорее, идут и едут те, кому столица наскучила.
Ковыляет бойко на север, подтянув подол, рябая старуха с выводком внучат.
За ней хромает седой коробейник, уткнувшись носом в один из своих лубков.
Нетерпеливо подпрыгивая на козлах одноконной коляски с поднятым верхом из промасленного сукна, выглядывает просвет во встречном трафике маленький пухлый старичок, судя по одежде - управитель загородного имения какого-нибудь столичного боярина. Беглый взгляд под полог пассажиров у него не обнаружил.
Безмятежно озираясь по сторонам, направлялся куда-то на вислобрюхом гнедом мерине коренастый крестьянин.
С дрожью и трепетом вглядывалась Серафима в каждое новое лицо: Иван?.. Иван?.. - и с всё возрастающим разочарованием и отчаянием каждый раз убеждалась, что и этот, и следующий человек, и следующий за следующим - не он.
Вдруг стрелка прибора дернулась и резко повернулась на сто восемьдесят градусов.
- Стой… - сердито скомандовала царевна Масдаю. - Проскочили…
- Как?.. - удивился ковер. - Но я ведь чувствую, что он где-то в этом районе…
- Где? - жадно уцепилась за слова ковра царевна.
- Не знаю… - после недолгого молчания обескуражено призналось ее воздушное судно. - С одной стороны - вроде чую… А с другой - как бы и не вижу… Может, его и впрямь здесь нет? По-крайней мере, я не заметил…
- Не ты один, - хмуро пробормотала Сенька, задумалась на мгновение, и послала его в обратном направлении.
С точно таким же результатом.
Мужик с коровой, бабка с внуками, гонец, старичок на коляске, крестьянин на мерине…
И никого похожего.
Царевна втянулась на ковер и уронила голову на стиснутые кулаки.
Что произошло?
Сломался приборчик?
Как-то странно он сломался…
Иван загримировался?
В старика? Или в корову?
А, может, его заколдовали?
Ерунда, конечно, кому надо его заколдовывать, но если даже принять это предположение за рабочую гипотезу, то всё равно никто из путников никаким боком не походил на колдуна и умыкаемую им насильно жертву.
Ну, разве только мужик с коровой…
Интересно, Ивана можно было превратить в корову, или только в быка?
А, кстати, какого пола у крестьянина был теленок?
Чушь какая… Что я несу… Конечно, это сломалась треклятая приспособа, чтоб ее короеды сгрызли!..
Но что теперь делать?
Кажется, это вопрос она произнесла вслух, потому что Масдай слегка пошевелил кистями и предложил:
- Может, отлетим подальше в сторону, ты закрепишь стрелку, потом отпустишь снова, и посмотрим, что получится?
За неимением иных идей мысль верного ковра была принята к исполнению.
- Давай тогда сверни налево, километров на… Интересно, пять километров - это уже "подальше", или еще не слишком?
- Проверим, - философски пожал кистями Масдай, и без дальнейших обсуждений сорвался с места.
Для верности они отлетели от шоссе на десять километров.
Зависнув над маленьким лесным озерцом, Масдай обратился к царевне:
- Ну, что? Попробуешь? Или еще отлететь?
- Попробую… - вздохнула, томимая дурными предчувствиями Сенька и с замиранием сердца освободила стрелку.
Покрутившись недолго, та уверено уставилась на запад, в сторону невидимой отсюда дороги.
- Ну, что? - нетерпеливо поинтересовался ковер.
- Возвращаемся к шоссе… - бесцветным голосом ответила Серафима. - Может, сейчас найдем…
Но и на этот раз иваноискатель привел их к уже знакомой компании, двигающейся по заполненной народом и грузами дороге плотной кучкой.
Розовощекий старичок в повозке недовольно хмурился на встречный трафик.
Бабка с четырьмя пострелятами младшего школьного возраста, успевшими вымазаться в дорожной грязи и теперь норовящим повиснуть и прокатиться на задке стариковского тарантаса, громогласно и витиевато внушала им, что такое хорошо и что такое плохо.
Зажиточный крестьянин, подставив бородатый лик ласковому весеннему солнышку, восседал на своем флегматичном скакуне со спокойствием статуи глухого Будды.
Хромой задумчивый коробейник закончил разглядывать последний лубок, порылся на ощупь в коробе за спиной, выудил маленькую толстенькую книжицу и углубился в нее, едва не утыкаясь высокой нелепой шапкой в круп шествующего впереди мерина.
За поворотом из-за леска показался перекошенный щелястый забор, потемневший от времени и недавних дождей сарай, и с десяток дымков за ним.
- Деревня Козьи Поляны… - печально сообщила Масдаю Сенька после беглого взгляда на карту. - Дальше развилка…
- Давай еще раз туда-сюда пролетим? - предложил ковер.
- Ну, давай… - без особой надежды на успех согласилась царевна. - Туда, сюда, а потом обратно. А я на стрелку смотреть стану…
За то время, пока их маленький поисковый отряд маневрировал да примеривался, стрелка своего мнения не переменила, а старые знакомые, приглянувшиеся по какой-то неведомой простым смертным причине ярославниному приборчику, успели добраться до переполненного голодными и усталыми путешественниками постоялого двора и потеряться в утробе огромного трактира.
Оставив Масдая под присмотром ошалевшего конюха, Серафима, не спуская глаз с прибора, непреклонно указующего в одном, только ему понятном направлении, осторожно вошла в общий зал и пробежала цепким взглядом по особам посетителей.
Кроме давешних путешественников, замеченных ранее на дороге, ни с беглого первого, ни с придирчивого второго, ни с отчаянного третьего взгляда знакомых лиц в зале обнаружено не было.
Старик, коренастый мужик - по понятным причинам, уже без мерина, коробейник и старушкино семейство расположились тесной кучкой за одним маленьким, засыпанным крошками и закапанным похлебкой и подливкой столом.
На который, недолго думая, и указала стрелка.
- Что пить-кушать будем?.. - подплыла к вновьприбывшим дородная румяная трактирщица - реклама собственной кухне, и любовно принялась наводить на столе чистоту мокрой тряпкой, методично смахивая крошки на колени гостей. - Имеется свекольник с козлятиной, рассольник с козлятиной, щи с козлятиной, козье рагу с овощами, козьи отбивные, котлеты из мяса коз…
Похоже, в деревне, в полном соответствии с названием, из крупного рогатого скота имелся только мелкий бородатый.
- …чай с козьим молоком и козье молоко без чая, - без запинки закончила декламацию меню трактирщица. - Чего кому нести?..
Сенька не стала дожидаться ответов, а положила в шапку забастовавшую приспособу - подальше от любопытных посторонних глаз - и отправилась вдумчиво и не спеша обходить подозрительный стол по периметру.
Прошла мимо бабки…
Нет…
Мимо одного внука… второго…
Нет…
Мимо мужика…
Стрелка индифферентно закосила куда-то по диагонали и вправо.
Мимо старика…
Что?!..
Не может быть…
Стрелка дрогнула и торжествующе указала в широкую пухлую спину, обтянутую потертым зеленым суконным кафтаном.
Это - Иван?..
Сенька, недоуменно хмурясь, украдкой заглянула деду в лицо, прощупывая смятенным взором каждую черточку, волосинку и морщинку…
Если бы кто-то прямо сейчас попросил ее найти между ним и ее благоверным сто девяносто девять отличий, она бы справилась с заданием за полминуты.
Заколдованный, загримированный или искусственно состаренный - этот человек не имел с ее пропавшим супругом ничего общего.
Дурацкая приспособа…
В урну ее!
В печку!
В топку!!!..
Раздраженно, царевна скомкала шапку, сердито двинулась к стойке под напором новой партии оголодавших путников… и тут ее осенило.
А если приборчик указывал не на старичка, а на того, кто сидит напротив него?
Напротив, стиснутый между старшим внуком и корпулентным обладателем мерина, сидел, уткнувшись длинным носом в тощую книжку с аляповатыми картинками, печальный коробейник.
Серафима с сомнением окинула его оценивающим взором.
Конечно, с ее Иванушкой его роднила только страсть к чтению в любом месте и положении, но ведь даже такое незначительное нечто лучше, чем совсем ничего!
Обогнув старательно перепинывающихся под столом и шкодно при этом хихикающих старших мальчишек, царевна остановилась за спиной книгочея и исподтишка глянула на стрелку.
Попадание.
Для исключения погрешности она сделала шаг к крестьянину и снова покосилась на прибор - стрелка упорствовала в изначальном решении.
Обескураженная, она замерла, почти не дыша, за тощей сутулой спиной.
Значит, Иван - это он?
И что теперь делать?
Обнять, поцеловать, огреть книжкой по кумполу?
Серафима наклонилась над оттопыренным ухом коробейника, еле выглядывающим из спутанных зарослей давно не стриженой прически, и нерешительно прошептала:
- Иван?..
- Что?.. - встрепенулся и растерянно закрутил головой коробейник с видом человека, внезапно и грубо вырванного из объятий сладчайших грез. - Кто?.. Где?..
- Иванушка? - всё еще не веря себе, ему, прибору, и вообще никому, неуверенно повторила царевна. - Это… ты?
К ней медленно повернулось худое небритое удивленное лицо.
- Ну, я…
- Ваня…
- Рассказывай, парубок. Что ты хотел? Книжку? Лубок? Ниток клубок? Шелку? Иголку? Из кости полку? - привычно заговорил рекламными стихами бродячий продавец, безразлично глядя куда-то мимо царевны. - Тебе прямой сейчас товар показать, или подождешь, пока червячка Хромой Иван заморит? А то я ведь полдня по распутице тащился, оголодал, как зверь лесной. Кишка кишке бьет по башке, можно сказать.
- Иван… Ты меня не узнаешь?.. - панически чувствуя всеми фибрами души, что предприятие ее проваливается на глазах, и чем дальше, тем глубже, всё же не сдавалась царевна, и в иллюстрацию своих слов повернула физиономию в полупрофиль, в профиль, потом снова в анфас. - Узнаешь?..
- Я?.. - озадаченно сфокусировал взгляд на огорченной физиономии незнакомого отрока и захлопал чернявыми ресницами мужичок. - Извини, парень… Что-то не признал… А мы разве знакомые с тобой?
Быстро обдумав этот вопрос и придя к выводу, что полгода с лишком замужества можно с некоторой натяжкой назвать знакомством, Сенька утвердительно кивнула.
- Знакомые. В последний раз мы два дня назад виделись. В Лукоморске. Ну?..
- Чего - ну? - недоуменно уточнил Иван.
- Ну - вспомнил?.. - чувствуя в своих руках тяжесть холодеющего трупа только что скончавшейся надежды, умоляюще уставилась ему в карие очи царевна.
- Не бывал я уже месяца три в столице, парубок. Обознался ты. Извини, хороший, - необъяснимо чувствуя себя виноватым, пожал плечами Хромой Иван, но тут же спохватился (Сантименты - сантиментами, а коробейника ноги да язык кормят) и продолжил: - Но если тебе иголки нужны, или пуговицы, или вот книжка интересная - про то, как розы зимой выращивать - ты только подожди, пока я перекушу…
- Н-нет, спасибо, не надо иголки, и розы не надо…
Интересно, если сейчас пуститься в описание обстоятельств их знакомства, ее сочтут пьяной или сумасшедшей?
Проверять это, даже на ее отчаянный взгляд, вряд ли стоило.
И она, расстроенная и разочарованная, медленно выпрямилась, пожелала спокойным ровным голосом коробейнику приятного аппетита, и, не видя ничего перед собой, налетая на входящих и покидающих трактир путешественников, вышла во двор, сжимая в руках скомканную шапку с предательски-бесполезным прибором.
Первая, последняя и единственная ниточка, которая должна была привести ее к безвестно сгинувшему среди бела дня супругу, обратилась в ее пальцах в дым и развеялась без следа (Перед закрытой на десять замков, заколоченной и заложенной кирпичом дверью. При этом не без основания подозревая, что хозяин давно уже выбыл в неизвестном направлении).
Что делать теперь?
Естественно, вне конкуренции по простоте и действенности был бы вариант лететь опрометью назад, и сразу - к Ярославне, за помощью - магической ли, или в виде нового приборчика. Но как раз за несколько дней до ее болезни та прилетала в Лукоморск погостить, и как-то мимоходом упомянула, что в конце второй декады апреля собирается навестить Высшую Школу Магии Шантони - забрать нового практиканта перед весенней сессией.
Они тогда обрадовались… передали с ней кучу гостинцев и приветов Агафону…
Вылететь в Шантонь она должна была как раз пару дней назад.
К-кабуча, как любит говаривать в таких случаях один специалист по волшебным наукам.
Что такое "не везет" и как с этим бороться…
Присев у теплой от солнечных лучей стены конюшни на ярко-зеленый островок молодой травки, царевна обняла одной рукой коленки, и стала с видом исследователя на пороге великого открытия вертеть в другой забастовавший иваноискатель.
Ну вот что могло в этой треклятой деревяшке испортиться?!
Не мочила, не роняла, не садилась на нее, гвозди ей не забивала…
Может, действительно стоит попробовать что-нибудь сломать, а потом заменить и проверить, как будет работать?
Самое простое - вилочка.
Сказано - сделано.
Через десять минут кандидатка в новые запчасти была найдена в куче обрезанных яблоневых веток у соседского забора, заботливо ошкурена, остругана в размер и тщательно прилажена на надлежащее место.
Настал волнительный момент первого испытания.
Затаив дыхание, Сенька дрожащей рукой вытянула новую вилку, освобождая стрелочку для новых дерзаний и свершений…
Из дверей трактира, рассеянно дожевывая на ходу рогалик с маком и запивая его чем-то из желтой керамической кружки, торопливо вышел знакомый старичок в зеленом кафтане.
Стрелка, не раздумывая ни мгновения, дернулась, ткнула в него острием и замерла, как прибитая.
Ну через пень же твою да в коромысло, а!!!..
Из трактира вслед за дедком выскочила растрепанная служанка, сердито отобрала у него кружку и, погрозив пальцем, также вприпрыжку скрылась в полутьме зала, расплескивая на затоптанный пол недопитый чай.
Старичок недоуменно поглядел на нее, на опустевшую руку, потом на остатки рогалика, запихнул его целиком в рот и, вытирая обсыпанные приставшим маком пальцы о бока кафтана, решительно направился со двора.
Даже обновленная, приспособа не сводила с него стрелки.
Не зная, что дальше думать и делать, Серафима уныло поплелась за ним.