- Присаживайтесь, - предложила госпожа Гвелледан и сама почти без сил рухнула в кресло. Несколько мгновений молчала, приходя в себя. - Простите, ребята… Сейчас…
- Мы понимаем, - ответил Санджиф. Он был бледен как мел.
- Санджиф, скажите, у вас есть способ прямой связи с отцом?
- В нынешних условиях… Нет, увы.
- А у вас, Беджар?
- Нет.
- Очень жаль. В таком случае будем ждать трое суток до того момента, когда мой собственный артефакт перезарядится. Тогда я буду просить вас, Санджиф, выйти на связь с вашим отцом и уточнить, когда именно он сможет подвести войска.
- А мне с моим когда связаться?
- Не будет необходимости. Думаю, лорд Даро без возражений согласится передать мою просьбу и вашему отцу, Беджар. Идите, господа, отдыхайте… Нет, Илья, останьтесь, мне надо с вами переговорить.
Он с облегчением опустился обратно в кресло, разве что только махнул Санджифу на прощание, мол, я скоро. Дикая усталость и омерзительная слабость быстро отступали, скоро зрение юноши прояснилось, обрело цветность, да и воспринимать происходящее стало легче. Петербуржец вдруг понял, что госпожа Гвелледан пристально смотрит на него, и этот взгляд вряд ли можно назвать выжидающим. Скорее оценивающий. Вопрошающий. Ждущий отклика.
- Илья, я хочу попросить вас больше никогда не лезть в первые ряды.
- Что? - Он ждал чего-то другого. Не знал, чего именно, но определённо другого, и поэтому растерялся.
- Прошу вас, пожалуйста, больше никогда не лезьте в первые ряды. Вам нечего там делать.
- А как вы себе это представляете?.. Я же должен был защитить товарищей, и вообще…
- Вы всё сделали правильно и очень хорошо. Но то же самое можно было сделать с большего расстояния, которое гарантировало безопасность вам, а тем самым и вашим товарищам, согласитесь. Те манипуляции, которые вы производили, мог произвести только человек с вашими навыками и Даром. Стой вы в отдалении, вероятность вашей случайной гибели от массового магического удара была невелика. Вы понимаете?
Он смутился.
- Простите… Да, я понял.
- Вам именно этому следует учиться и на это обращать внимание. Не лезьте вперёд, от вашей безопасности во многом зависит и безопасность других, Санджиф же объяснял вам, - женщина встала, подошла к чайному столику, заглянула под крышку кофейника. - Мда… К сожалению, подкрепить вас чем-нибудь горячим я не могу, увы… Но в столовой вы сможете взять что-нибудь… Как вы себя чувствуете? Ваша попытка локально восстановить защитную систему была великолепна, я готова это признать с высоты своего опыта.
Илья не знал, что толкнуло его: он взял её за руку и посмотрел снизу вверх с опаской и ожиданием - как отреагирует?
Леди Уин Нуар мягко отняла пальцы.
- Не надо, Илья, прошу вас.
- Почему?
- Потому что я переоценила свои силы. Не стоит делать шаг, о котором оба мы будем горько сожалеть.
- Откуда вы можете знать? Про сожаление?
- С высоты моего опыта… Поверьте мне и здесь.
- Но разве вы не чувствуете… Разве вас не тянет?
- Тянет. Но я знаю, что подчиниться первому движению души в этом случае будет ошибкой.
- Вот почему, почему?! Если оба хотят одного чего-то, и это радует, то зачем же…
Женщина мягко похлопала ладонью по его руке, но в этом прикосновении не было ничего того, что в прежних - оно не воспламеняло, а, скорее, наоборот, тушило огонь, как наброшенное на свечу покрывало.
- Доверьтесь мне, Илья. Как и раньше. Просто поверьте, что всё именно так, как я говорю. Идите к себе, вы очень устали. А ведь если будет налёт, вас поднимут первого.
Растерянный юноша не нашёл в себе решимости спорить, он поднялся с кресла и вышел, даже не обернувшись.
ГЛАВА 4
Теперь под куполом магической защиты было почти так же холодно, как и за её пределами. Налёт, взломавший систему, безвозвратно уничтожил в результате только одну её часть - ардеорию. Теперь, как школьники поняли из скудных обмолвок Фредела, восстановить её можно было, лишь заново переконструировав всю защитную систему. А позволить себе подобного они не могли - процедура переделки оставила бы школу совершенно беззащитной на добрых три часа. Слишком большой срок.
Приходилось терпеть. Опять были извлечены тулупы и толстые пуховики, вынуты перчатки на меху и одежда для полётов - теми, у кого она была. Илья вытащил свои перчатки, купленные в специализированном магазине для спортсменов, летающих на вивернах. Когда-то он умудрился разодрать их. Потом Мирним аккуратно их подшила. Конечно, теперь они чуть хуже держали холод, но в них уже, по крайней мере, можно было выйти на сорокаградусный мороз.
Именно такой обещало им суровое начало весны в этих широтах Оборотного мира. Под Уинхаллом морозы начинали слабеть лишь к концу марта, а порой держались и до середины апреля. Зато потом всё одним махом таяло, заливало потоками воды долины и низины, вздувало реки, рождало тысячи и миллионы ручейков, покрывавшие предгорья густой сетью. Потом всё это уходило в океан, и зиму торопливо сменяло лето. Настоящей затяжной весны в Ночном мире не бывало.
Следующий налёт начался рано утром, без малого в пять, но с ним учителя справились сами, ещё до того, как полуодетые Илья, Санджиф и Искра, оказавшаяся самой бойкой среди девушек, добежали до главного корпуса. Им разрешили вернуться обратно в общежитие и додремать ещё пару часиков до первого урока.
- Не, ну это просто извращение - учиться во время войны! - раздражённо ворчал петербуржец, зевая в столовой над порцией оладий с вареньем, которые ему под нос заботливо поставила Мирним. - Мало того, что мы вынуждены вкалывать на фронт и победу, как в сорок первом году, так ещё и заниматься, блин!
- Более того, ещё и контрольные писать. Например, сегодня.
- Блин! Какую?!
- По алгебре.
- Ёжкин кот…
Фёдор, до того жевавший оладьи молчаливо, отодвинул крохотную мисочку со сгущённым молоком.
- Ну, будем надеяться, что враги окажутся более понимающими, чем учителя, - заметил он, украдкой вытирая пальцы о скатерть. - И начнут налёт как раз во время контрольной.
- Но контрольную-то всё равно придётся писать, ты, записной лентяй! - вспыхнула уроженка Болгарии. - Налёт же когда-нибудь закончится!
- Ну так и что? Пора будет идти на энергогимнастику, на медитации, на корректировку защитной системы - это же ведь обязательно, без этого вообще никак…
- А завтра? Что ты думаешь, завтра не придётся дописывать контрольную?
- Ну вдруг завтра тоже будет налёт, и как раз вовремя…
- Вот редкостное нечто! Ты зачем в школу пошёл, если вообще учиться не хочешь?!
- А как я, по-твоему, мог не пойти? У нас, знаешь ли, обязательное школьное образование! Если бы не в магической школе, то пришлось бы учиться в англо-немецкой гимназии под боком у мамочки, где меня бы дрючили куда крепче.
- Я тебе просто поражаюсь! - Искра бессильно развела руками. - Дай-ка угадаю! Ты ведь мечтаешь о том, чтобы всю жизнь проваляться с газетой на диване!
- Ну, в этом предложении есть своя привлекательность. Берёшь меня на содержание?
В первый момент Илья решил, что Искра сейчас просто задушит Фёдора, потом - что разобьёт ему о голову блюдо с оладьями. Несколько мгновений болгарка просто кипела, встряхивая кулачками, а за её спиной одноклассники давились от хохота. Не отыскав в своём арсенале достаточно убийственных русских слов, девушка несколько раз топнула ногой об пол, треснула кулаком о стол и вылетела из столовой.
Фёдор, дохихикивая, вытер слёзы тыльной стороной масляной ладони.
- Дразнить Искорку - это у нас тут национальный спорт.
- Слушай, а если без дураков - как будем писать работу? Напасть ведь могут и вечером…
- Да ладно, спишем как-нибудь. В конце концов, должны же учителя понимать, что нам нелегко…
- Если бы вы хоть иногда интересовались расписанием, для вас эта новость не была бы новостью. И вы бы успели подготовиться.
- Подготовиться? Шутишь? Когда?!
- Я же была с вами всё время, а подготовиться успела.
- Да ты же девчонка, вы как-то по-особенному устроены, - сердито ответил Фёдор. - У вас и интересов других нет, только учёба, да и всё.
Мирним покосилась на Илью и густо заалела.
- Много ты понимаешь…
На уроке энергоразвития заниматься пришлось с полной отдачей. Госпожу Оринет явно не волновали все те обстоятельства, в которых школьникам теперь приходилось учиться - она просто делала вид, будто их и вовсе нет. Её манера вести уроки ни на грамм не изменилась, требовательность осталась прежней, и кислые, а когда и откровенно оскорблённые взгляды она просто не замечала. И всем поневоле приходилось стараться, хоть ребята и предпочли бы поворчать.
Как бы там ни было, на этом уроке не нашлось времени заглянуть в учебник алгебры, на системной магии - тем более, их всех опять вывели во двор, и работы там каждому нашлось предостаточно. Причём такой работы, которую надо было сделать наилучшим образом, если есть желание выжить в этой войне. Желание было, почти такое же сильное, как чувство долга перед одноклассниками.
В учебник и тетрадь, подсунутые Мирним, удалось заглянуть только уже перед самой контрольной. В этот миг Илья был даже благодарен госпоже Оринет за её непреклонную въедливость - даже несмотря на три часа упорной работы над магической системой энергоснабжения, сейчас он чувствовал себя в великолепной форме, и формулы запоминались сами собой.
- Надеюсь, нам разрешат переписать, если вдруг что, - проворчал Санджиф, озабоченный тем же самым (правда, просматривал он не тетради, а только учебник).
- Может, и дадут, - с неподражаемым ехидством ответила Искра. - Но налёт может прийтись как раз на время пересдачи, имейте это в виду!
- И в кого ты такая язва… - вздохнул Фёдор, терзающий страницы затрёпанного сборника решений.
Злорадство в глазах уроженки Болгарии было неподдельным.
Однако учитель математики не смог справиться с сочувствием, которое он испытывал к ребятам, запертым в осаждённой школе, принуждённым отстаивать её наравне со взрослыми людьми. Он поневоле был лоялен и над каждым учеником, безнадёжно задумавшимся о решении сложной задачи, наклонялся и шепотом попытался помочь его найти. Илья, получив пару намёков от учителя и ещё пару прямых подсказок от Мирним, сидевшей сразу за его спиной, худо-бедно справился с контрольной и с облегчением сдал тетрадь. Будь что будет, он выжал из себя всё, что мог.
- Если в ближайшие дни нам подкинут ещё какую контрольную, боюсь, это скажется на качестве нашей работы с защитными системами, - с важным видом заявил Фёдор, как только они вышли из класса.
Санджиф посмотрел на него с откровенной жалостью.
- Если что-то там скажется на твоей работе над защитой школы, то это скажется и на твоей жизни. Об этом подумай прежде, чем захочешь проучить кого-нибудь из учителей.
Старшеклассник ответил хмурым взглядом, но спорить не стал.
Да и с чем тут спорить? Впервые им всем приходилось делать что-то с полной отдачей не потому, что нравится, и не потому, что требуют учителя или родители, а потому, что жить охота. Серьёзность ситуации все поняли даже не тогда, когда произошло первое нападение на школу, и на следующий день пришлось спешно исправлять его последствия, а тогда, когда пища стала более однообразной. Теперь, когда снабжение школы прекратилось, было не до разносолов, приходилось довольствоваться тем, что есть.
Правда, по мнению Ильи, ситуация с едой обстояла лучше некуда, особенно если принимать во внимание осаду. Кухонные работники, продумывающие меню, располагали, похоже, неограниченными запасами муки, круп, замороженных овощей, мясных консервов, не говоря уж о таких мелочах, как соль, сахар, чай, кофе и бог знает что ещё - и из этого умудрялись готовить приличную еду. Но многие из избалованных жизнью местных уроженцев воротили носы.
- Ёлки, надоело уже вишнёвое варенье… - недовольно заявила как-то Вджера. Санджиф и Беджар были слишком хорошо воспитаны, чтоб произнести что-либо подобное, но мысли их - судя по лицам - были созвучны тому, что старшеклассница произнесла вслух. Большинство школьников, воспитанные чуть похуже, чем представители благородных семейств, ответили согласным гулом и выкриками.
Маша с недоумением оглянулась на них, потом заглянула в мисочку с вареньем.
- Знаете, ребята, вы б это… Осаждающим, что ли, претензию предъявили. А то действительно, сдохнем тут с голоду на вишнёвом варенье. Ужас какой…
На архангелогородку сперва воззрились недовольно. Но потом Санджиф, не выдержав, прыснул в ладонь, следом за ним расхохотался Илья, в прежней своей жизни не слишком-то избалованный изысканной кухней, а потом и остальные. Конечно, не все.
- То есть, по-твоему, мы должны быть в восторге, что нам не выдают по сто пятьдесят граммов хлеба на сутки, да? А в Африке вообще дети голодают - прикажешь ещё и с ними себя сравнивать?
- Я полагаю, об этом надо хотя бы помнить. И радоваться тому, что у тебя есть, а не превращать жизнь в нытьё по поводу того, чего у тебя нет. Я вот шесть лет своей жизни прожила на картошке и иногда - квашеной капусте. Особо несчастной себя не ощущала ни тогда, ни сейчас.
- Слишком умная, да?
- Вам виднее, - Маша держалась с преувеличенной серьёзностью, и именно поэтому получилось особенно потешно.
Общий хохот разрядил напряжённость - да, собственно, только он один и мог помочь. В их возрасте любая проблема пасовала перед порцией смеха. К тому же к смеху тянуло именно сейчас, когда жизнь без подготовки взвалила на их плечи много такого, чего ребята никак не ожидали. И даже на злое, разъярённое лицо Сергея, который с ходу не мог придумать, что тут ответить, никто не обращал внимания. Обмениваясь анекдотами, школьники бросились по комнатам - надо было собирать сумки и спешить на занятия.
Теперь, когда урок в любой момент мог быть прерван налётом, учителя были особенно нетерпимы к опозданиям.
- С ума сойти… История-то нам сейчас зачем? - проворчал Илья. - Вот понимаю алгебра, геометрия, физика… Химия… Всё для магических расчётов. А история? Зачем на неё наше время тратить?
Мирним вспыхнула, готовая отстаивать важность предмета, преподаваемого её матерью, но Маша и здесь успела раньше:
- Для диплома. А ты как думал?
- Да какие тут дипломы теперь… Лучше бы на демонографию сделали упор. Видишь, как всё оборачивается!..
- Вот мы и возвращаемся к вопросу "А есть ли жизнь после войны?".
Несколько мгновений юноша молча смотрел на соотечественницу - та улыбалась одним только взглядом.
- Я не понимаю - у тебя сегодня настроение такое игривое, что тебе всё время острить хочется?
- Так это и к лучшему Поднимает настроение, успокаивает нервы. Между прочим, если хорошо знаешь военную историю, можешь пользоваться опытом предшествующих поколений…
- Какая-то очень абстрактная польза. От демонографии она в нашей ситуации вполне конкретная.
- Да такая же абстрактная! Чем тебе поможет знание всех этих типов демонов, если ты завтра столкнёшься с одним из них? Даже если нам успеют рассказать про их уязвимые места, ты просто не успеешь их поразить - выучка не та. Видел же сам, Саф с Беджаром чуть не легли, а ведь их натаскивали…
- И тут мы возвращаемся к вопросу, зачем вообще нужно школьное обучение, - произнесла вошедшая в класс Ирвет. - Казалось бы, если подросток уже вполне сориентировался в том, кем он хочет быть в будущем, к чему загружать его ненужными знаниями? Да и даже если ещё не определился - можно же просто отдать ему на руки кучу книжек, и уж он сам набьёт себе голову нужной информацией. Так ведь можно подумать? А суть состоит в том, что образование не информацию предоставляет, а помогает её систематизировать таким образом, чтобы ею было удобно пользоваться. Самостоятельно добиться того же самого намного трудней. В свою очередь полный спектр школьных предметов помогает обрести цельное представление о мире и научиться мыслить. Вам надо научиться думать, а не огненные шары швырять или защиты строить! Думать! В первую очередь! Без этого никакие знания вам не помогут. Вы просто не сумеете их вовремя применить. А теперь откройте учебники, контурные карты, и начнём занятие.
- Твоя мама очень сильно на меня разозлилась? - шёпотом спросил Илья Мирним через несколько минут, когда учительница истории отвлеклась на кого-то из учеников в другом конце класса.
- Нисколько не обиделась, - заверила девушка, оглядываясь на мать, чтобы убедиться, что та не слышит. - Всё нормально, расслабься.
А ещё через десять минут в класс заглянула госпожа Гвелледан.
Школьники торопливо сорвались с мест и вытянулись перед нею.
- Складывайте книги, тетради, - коротко приказала женщина. - Вещи оставьте здесь. Илья, Санджиф, Мария, Вджера - идёмте со мной. Остальные выходят в коридор и ждут учителя системной магии.
- А что случилось? - не выдержал Фёдор, в другое время едва ли решившийся бы на подобную дерзость, но сейчас чувствующий за спиной безмолвную поддержку одноклассников.
- Через полчаса начнётся нападение. Будем к нему готовиться.
- Откуда вы знаете?
- Поверьте, Фёдор, знаю. Идёмте, ребята.
Илья кинулся за нею, Мирним - тоже, но уже почти у самых дверей девушку перехватила мать. О чём они говорили, петербуржец уже не помнил - в эту минуту он не мог думать о своей подруге, потому что был уверен - положение очень серьёзное.
- Я вам сейчас покажу, куда подниматься, Илья, - сказала госпожа Гвелледан на ходу. - Вы там будете вместе с Всеславом следить за состоянием систем. Я дам вам доступ к ориору, но очень вас прошу - никакой самодеятельности. Делайте только то, что прикажет вам мастер. Санджиф, насколько я знаю, вы очень хорошо работаете в паре с Марией?
- Насколько это возможно при моих скромных способностях.
- Ценю вашу способность к самокритике. Однако Мария у нас на всю школу - единственный человек с предрасположенностью к прямой работе с энергиями. Не считая Ильи, но у Ильи это связано с известно какими особенностями энергетического развития. Значит, вы должны предоставить однокласснице возможность показать себя. Мария, я вам также открою ограниченный доступ к ориору, действуйте на усмотрение своего друга. Как он скажет. Только не переборщите, не надорвитесь.
- Что от меня требуется?
- Вас, Санджиф, обучали приёмам ведения поединков, не так ли? Будете подстраховывать нас, преподавателей, на случай, если противник прорвёт оборону и окажется внутри территории школы.
- А это вероятно?
- Вполне. Как и в прошлый раз.
- Тогда почему вы не позвали Беджара?
- Он будет подстраховывать Фредела. На том участке, где прорыв менее вероятен. На Беджара у нас, к сожалению, нет своей Марии.
Госпожа Гвелледан позволила себе легко улыбнуться, но Илью всё равно не оставляло ощущение напряжённости, исходившее от неё. Почему-то казалось, что если к нападению так готовятся, значит, оно будет особенно страшным, куда более серьёзным, чем предыдущее. А ведь предыдущее второй раз за всё время ведения военных действий доказало Илье, что он тоже смертен и что положение его особенно опасно. Первый раз был тогда, на арене для гонок, на празднике, который стал началом гражданской войны. На празднике, с которого он и его друзья с трудом унесли ноги.