- Дем, хватит! Я говорил тебе, что нужно заняться ногой? Говорил? Недгар готов поправить разорванную мышцу и убрать хромоту. Я понимаю, это только добавит шрамов, но со временем ты оправишься.
- Хромота? Разве она меня тревожит? - я начал паясничать, но вовремя одернул себя. Не стоит, Мастер не тот человек. - Ты прав. Это сделать необходимо. Обязательно, но не сейчас.
- И мы вернулись к тому, с чего начинали, - маг нахмурился. - Прекращай ходить пешком, это вредит твоей ноге.
- А я езжу на повозке, - не моргнув, отозвался я. - Чем тебе Пирожок не нравится?
- Он, драконьи кости, осел! В конюшнях полно лошадей, а ты на осле ездишь. Что подумают о магах люди?! Я завтра же отведу тебя в конюшню и если еще раз увижу в твоей телеге осла, а не лошадь, клянусь, я тебя собственноручно выпорю!
- Не надо так шутить, - мелькнувшая в моих глазах тень прошлого убрала дурацкую ухмылку с лица Мастера. - Меня не интересуют ваши клячи, вскоре из Инуара прибудет трехлетняя белая кобыла-сестра королевы Луретты.
- Первая линия? - Мастер приподнял бровь. - И почему я не удивлен?
- Наверное потому, что именно меня вы отправили три года назад вести переговоры с этими варварами.
- Ну, ты отлично справился, как я погляжу. И в своих интересах.
- Мне было скучно, - неожиданно признался я. - Пришлось проявить немало терпения, но, похоже, я все же не дождусь прибытия кобылы! Ее еще объездить нужно, молодое животное тяжело привыкает к узде, а завтра мне следует отправиться по пути ходока из Этнаха. Проеду по деревням и поселениям предгорий, погляжу, что к чему, потому что если у нас снова появился фантом, впитывающий время, я хочу поймать его раньше, чем он натворит дел. И, предугадывая твои волнения, я был у границы. В этом мире все спокойно, Мастер, я чувствую это, потому что часть меня там застряла навсегда. Тут что-то другое.
- Если ты знаешь об этом, почему никому не рассказал?! Почему я узнаю об этом случайно в дружеской беседе?! Демиан, о чем ты думаешь?
- О том, что у меня нет никаких доказательств, Мастер, чтобы являться на Совет и начинать очередной виток истории ни о чем. Я не считаю нужным докладывать вам всем о своих домыслах. Ваши умы, по вашим же словам, и без того переполнены размышлениями о скором разрушении величия…
- Не перегибай палку, - предупредил Мастер. Ну, я и не думал, что он поймет меня.
Я встал, подошел к окну и, открыв створку, глянул вниз.
- Думаю, тебе это будет не по нутру, так что давай попрощаемся, - сказал я, поворачиваясь, и уперся взглядом в грудь Мастера, который выглядывал через мое плечо.
- Бавур?! Ты с ума сошел, Демиан! - магом овладело возбужденное возмущение. - Эта тварь не имеет разума и не способна контактировать с человеком. Это и есть твой шпион?
- Так и думал, что ты будешь недоволен. "Не имеет", "не способна". Ты брюзжишь, как старикашка Рынца. Отойди!
Я оттеснил его от окна, давая возможность бавуру забраться в комнату.
Вообще, для простолюдинов бавур - это двухголовый волк, но на самом деле вторая голова этого существа не является частью его тела. Это астральная аура, способная отрываться и наносить вред. Многие, подвергшиеся нападению, видят летящую на них оскаленную морду, отсюда и пошли сказки о двухголовых волках. В одном Мастер прав: бавур не животное, это энергетическая сущность, имеющая физическое тело.
- Никогда не видел их вживую, - задумчиво пробормотал Мастер, слушая, как скребут когти по каменной кладке стены.
- А еще маг ночи, называется, - поддел я друга. - Уже больше десяти лет в этом мире, пора бы узнавать порождения мрака в лицо. А все от чего? От того, что вы вечно заседаете с Северным и Оружейником, поглощаете вино и с умным видом перебираете вероятности. Все советуетесь, все шепчитесь, вместо того, чтобы смотреть во все глаза.
Скрежет достиг апогея, и над подоконником показалась дикая тварь. Тонкокостная, похожая больше на лисицу, белоснежная волчица с вытянутой мордой и узкими, белоснежными с черной точкой зрачка глазами.
- Прошу к очагу, - сделал я широкий, приглашающий жест, словно передо мной стояла не пугающая сущность, а как минимум женщина.
Волчица легко спрыгнула и, пройдя мимо Мастера, улеглась у огня, плотно обернувшись длинным белым хвостом.
- У ты какая, - без выражения произнес маг и уселся в кресло, слегка подвинувшись вперед поближе к существу, которое вызывало его любопытство.
Я закрыл окно, не желая холодить комнату, и, присев рядом с бавуром, положил ладонь ей межу ушами. Сощурился, ощутив, как дрожь пошла по всему телу и, решившись, протянул, не глядя, назад руку. Мастер все понял правильно, встал и взял меня прохладными пальцами за запястье.
И стремительно обрушился следом за мной в видение, пришедшее из чужого сознания…
Изо рта идет пар. Под ногами еще не растаявший снег. Кровь стынет в жилах от ледяного дыхания не желающей уходить зимы. Где-то за холмом воет посаженный на цепь пес.
Странно ощущать себя в двух местах разом, сидеть на корточках в башне и находиться среди толстых древесных стволов за многие мили от жилья; чувствовать кожей накатывающие волны жара от очага и леденящее прикосновение ночи.
- Проклятые умения проникать в предметы опять появились… - проворчал Мастер за моей спиной. Чудится, он заговорил, чтобы не потеряться, чтобы почувствовать себя более стоящим в комнате, чем бегущим через лес. К тому же этот дар, который я сперва и вовсе не мог контролировать, заботит его и по сей день. Несмотря на то, что умения давно ушли, маг то и дело задает этот вопрос, прекрасно зная, что лгать я ему не стану, но, также понимая, что я не буду откровенничать самостоятельно. Мне не явно то, что он боится пропустить.
- Нет. Потом, - односложно отозвался я, вглядываясь в сосны вокруг.
Бавур изящно скользил между вековыми стволами, почти не оставляя на рыхлом снегу следов; перескакивал с камня на камень, с уступа на уступ, поднимаясь все выше. Оглянулся, выскочил на открытое пространство, замер, бросив короткий взгляд вниз.
С ощутимым трудом, - а думать в таком состоянии было трудно, - я сообразил, что это западный склон небольшой горы Черная.
- Пожарище, - тут же обратил мое внимание Мастер.
- Гора Черная, - согласился я.
Когда-то очень сухим летом, когда погибли от отсутствия дождей многие урожаи, здесь бушевали пожары, спалившие почти все леса, но ниже по склонам огонь не пошел. Зато место теперь было очень приметным: среди взросшего на пепелище молодняка все так же стояли сгоревшими головнями огромные мертвые деревья.
- Здесь четыре поселения, куда она?
- Жди.
И мы ждали, быстро стелясь вместе с бавуром между деревьями. Вот дорога; тварь прижала уши, глянула по сторонам и метнулась на другую сторону. Помчалась дальше и уперлась в трехметровый частокол из поблекших прошлогодних, ровно отесанных елок. Замерла.
Где-то на улице плакал ребенок. Была глухая ночь.
Бавур подобрался. Я видел, как прошла волна по коже над лопатками, как вздыбилась белоснежная шерсть и зверь, негромко скребя когтями по бревнам, взбежал вертикально вверх, мигом перемахнув высокий частокол, будто перепрыгнул через незначительную оградку.
- Ловко, - хмыкнул Мастер.
А мы уже пробирались между спящими, приземистыми домишками, в которых почти не было окон. Жилища казались черными, измазанными сажей. Чем выше в горы, тем холоднее и суровее делались условия жизни, и тем добротнее строили дома. Иначе не выжить.
Вот и деревенская площадь - небольшая, с позорным столбом и сложенными обломками скальной породы посередине. Доски поперек. То ли помост, чтобы старосту было лучше видно, то ли жертвенник.
И на камнях на возвышении корзинка, из которой идет парок. И оттуда детский плач. Кто же ребенка на ночном морозе бросил?
- С ума сойти, - только и сказал я, заглянув в корзинку.
Отпустил голову волчицы и рассеяно поднялся. Взял глиняную плошку, отточенный, словно бритва, нож и надрезал левое запястье. Густая кровь закапала в плошку; прикрывшая глаза волчица зашевелила носом.
- Ребенок, сморщеннее столетнего старика, - пробормотал я.
- Зачем? - уточнил Мастер, проследив, как я отложил нож.
- Бавур отдала мне свою энергию через видение, я должен вернуть ее обратно, иначе она умрет…
Твари подобные этой и вправду не предназначены для общения с людьми, потому никогда не касаются людей. Только если забредешь к ней в логово и вынудишь напасть. Им не нужна ни еда, ни питье, но запас энергии у них не бесконечен.
Дождавшись, когда натечет крови со стакан, я заставил ее остановиться, сорвал с деревца жирный красный лист, ножом разрезал его вдоль и обернул сочную мякоть вокруг запястья. Боль, пульсирующая в порезе, утихла, кожа занемела.
- Опасные у тебя друзья, Демиан, - нацедив бренди и поставив стаканы на столешницу, заметил Мастер. - Помочь?
- Нет, нормально все, - я ловко перехватил лист черным лоскутом ткани и уселся рядом с магом.
- Не стоит закрывать раны магией, это опасно, - сообщил мне он.
- Будто я не знаю. Сама заживет, я только остановил кровь, - кивнул я.
- Тогда выпей. Если завтра собрался ехать, тебе нужно восстановить потерянные силы.
- И тут не буду с тобой спорить, - я поднял стакан и качнул им, призывая присоединиться. Мастер кивнул, приятно пропел хрусталь.
- Я поеду завтра с тобой. Теперь у нас есть доказательства, что происходит нечто необычное. Нужно разузнать наверняка, и я не хотел бы посылать… собственных шпионов. Они явно проигрывают твоим. Ты прав, это гораздо важнее политики и исчезнувшего дракона.
- Про последнее - сомневаюсь. И плохо понимаю, почему дракон Тюдора улетел. Надо поговорить с Мраком.
- Драконы ничего не знают. Серебристая Бестия, сбежавшая от Тюдора, закрыла свой разум, что тоже, в общем-то, казалось невозможным. Так что, похоже, мы еще хлебнем лиха. Со всех сторон…
Бавур причмокнул, чисто вылизав миску, посмотрел на меня неживыми глазами, в которых читалась заинтересованность.
- По-моему, она тебя сожрать хочет, - проворчал Мастер.
- Только Высшие ведают, чего у нее в душе творится, - вздохнул я. - Но я так же знаю, что вреда она мне не причинит.
- Ее шкура отлично смотрелась бы на твоем кресле, - продолжал свое Мастер. Верхняя губа волчицы поднялась, показывая нам длинные, изогнутые, словно кинжалы, клыки.
- Полно те, ее шкура и на ней неплохо смотрится, зато лучшего лазутчика не сыскать. Иди уже спать, завтра поедем.
- С рассветом, - встав, сообщил Мастер.
- После десяти, я устал, - поправил я, наблюдая, как маг пытается задавить в себе привычку приказывать. Иногда то, что мы с ним на равных, застает его врасплох. Память, память надо тренировать…
- Я пришлю мальчишку, чтобы ты не разлеживался, - усмехнулся Мастер. - И не забудь подготовиться, я буду расспрашивать. Про все это, - он ткнул пальцем в бавура.
Я лишь кивнул, рассеяно глядя на свернувшуюся у очага тварь, которая вновь изображала из себя спящую невинность.
Утро встретило меня холодом из открытого окна. Волчица ушла перед рассветом, оставив на подоконнике глубокий след от когтей - словно напоминание. Эти когти могли разделить меня на ровные, безупречные куски мяса, но никогда бы не сделали такого. Причина в том не благодарность или привязанность, а чувство равновесия энергий. Сложно поверить, но сущность, подобная бавуру, является всего лишь духом. Если дополняешь ее собственной энергией, отдаешь некую часть себя, то в какой-то степени разделяешь свое сознание и можешь обратиться к ней в случае необходимости. Не слишком часто, потому что это истощает обоих и обходится слишком дорого.
Мастер не поймет и не одобрит, потому что эта такая же древняя магия Горных Пределов, как и многие другие, остающиеся для меня по-прежнему недоступными практики.
Я прикрыл створку, которую ветром било о стену, поежился, глядя, как вьется за окном снег. Но надо, надо ехать! Плюнуть что ли на все? Позвать дракона и стремительно промчаться над горами, вместо того, чтобы трястись на лошади? А ведь придется снова сесть в седло, так выйдет быстрее и надежнее, чем на повозке…
Предлагал я Мастеру сделать паровой двигатель, но он категорически против. Считает, что в этом мире к такому не готовы. Может быть, он сам к этому не готов? С другой стороны, в последнее время драконы заняты сами собой. Возможно, скоро родится новый ящер, кто знает? Они неохотно отвечают, когда их зовешь, и это меня тоже немало беспокоит.
Вот и сейчас, чувствуя мою праздность, Мрак не отзывается на призрачное касание моих мыслей. А звать его всерьез я не стану, потому что право выбора в нашем тандеме обоюдное. Частенько и я не выполняю прихоти дракона, как и он мои.
У нас с драконами - как в любой семье - как поставишь сразу, так и будет. Маги принадлежат своим драконам всецело, подчинены, любят и любимы. Они говорят с гордостью: "Я - человек дракона. Смотрящий". У меня это вызывает лишь кривоватую ухмылку. Оседлать ветер тоже непросто, но ведь для того и есть невозможное, чтобы потом хвастаться, что ты невозможное сделал. Так к чему унижаться, к чему пресмыкаться и превозносить то, что велико? С ним надо идти наравне, вот что я думаю! К нему надо стремиться, тянуться и соответствовать.
- Ну и будет тебе, - с легкой досадой проворчал я, одеваясь. Нательную безрукавку, тонкую кольчугу из звеньев - почти невесомую, но ставшую частью моей одежды. Еще рубашку, чтобы спрятать железо. Куртку, арбалет, палаш на правое бедро, плащ, который я так и не успел отчистить от брызг дорожной грязи, перчатки…
Когда-то у меня был очень странный дар, о котором спрашивал прошлой ночью Мастер. Прикасаясь к предметам и животным, я видел когда прошлое, когда будущее, а когда и саму суть. Это были ужасающие путешествия, вырывающие из моего тела все силы. Потому, чтобы лишний раз не касаться предметов, я всегда носил перчатки. Теперь это переросло в привычку. Кроме того, ранняя весна не уставала баловать нас непостоянством, а держать повод голыми руками в пургу - малоприятное удовольствие.
Открыв дверь, я подхватил увесистую сумку с провиантом, которую собрал мне вчерашний мальчишка Марги. Он выполнил мои указания в точности и, откинув крышку, я нашел там завернутый в тростниковую бумагу кусок жирного мяса, запеченного с пряными травами, головку сыра, лепешки и флягу с крепленым сидром. Странное, в общем-то, пойло, смесь сидра с небольшим количеством сахара и спирта. С ног сшибает за десяток глотков, на мой вкус бренди лучше. Сбоку к сумке ремнями был притянут маленький бурдюк из козьего желудка с водой. Марги рассудил правильно: пока вокруг лежит снег, тащить с собой много воды нет смысла. Для питья достаточно зачерпнуть из сугроба и вскипятить на костре, а чистая вода - так, на всякий случай.
Подхватив арбалет и колчан с десятком коротких болтов, я сбежал по ступеням и заторопился к внешней стене. Сегодня город не утруждал себя вниманием, и снег, ложась на камни, почти не таял, припорошил улицы, прикрыл уютным мягким покрывалом камни. Но ведь это последнее дыхание, тяжелые потуги, которым не суждено нас обмануть. Каждое утро я уже чувствую в ветре запах весны. Это запах высвободившейся из-под снега земли, запах травы и прелой листвы, смешанный с ароматом чистого, родившегося из сосновых и осиновых поленьев дыма. Зимой никто не топит осиной, а весной нужно прочистить трубу от нагара.
Мастер уже ждал меня верхом на черном, узкокостном жеребчике. Красивая лошадка, быстроногая, но не для тяжелой работы. И для не очень тяжелого пути. Зато для меня конюх выводил взнузданного мерина серо-голубой масти, какие водились за горами на суровых высотных террасах. Не осел, конечно, но тоже не красавец. Невысокий, с округлыми боками, тяжелыми крупными копытами. И морда широкая, словно он напихал за щеки весь овес, который ему насыпали перед дорогой.
Ладно, хоть я и не сидел верхом уже Высшие знают сколько, а только все равно начинать придется когда-то. Ведь я же потребовал себе кобылу-сестру у Луретты. Зачем я это сделал - одни боги знают. Ох уж эти законы! Мне не нужна ни кобыла-сестра, ни сама Каторина. Мало ли других женщин в Форте, зачем мне еще одна, да еще такая, за которую нужно будет держать ответ? Я не занимаюсь выведением лошадей, и чистокровное потомство меня не интересует, как и трудности обхождения с благородной, капризной дамой, которая не знает своего места.
Конь мне надобен сильный, быстрый и выносливый. С кобылой много возни, жеребец всяко практичнее. Вот хотя бы этот серо-голубой пони тоже ничего, но у него слишком короткие ноги…
- Ты смотришь на него так, словно я заставляю тебя ехать на кухонном табурете, - усмехнулся Мастер.
- Дори Демиан, мерина зовут Лютик, у него ломаный шаг, - услужливо сообщил веснушчатый конюх с аккуратно стрижеными усами. Лицо у него было простое, округлое и открытое. Ларка приглядывал за всей скотиной Форта, знал, как нужно обходиться с лошадьми и коровами, козами и курами, соколами и псами. Он отчетливо выделялся среди других своей уверенностью в обхождении и глубокой любовью ко всему живому. Ларка подчинялся Рынце, но это его совсем не портило. Чтобы ладить с животными, нужна внутренняя твердость и внешняя мягкость. Таким и был Ларка. Он никуда не лез, кроме кормушек для животных, ни на что не обращал внимания, кроме хромоты и недомоганий своих подопечных, и порою казался совсем простачком или и вовсе дурачком, когда часами с отвисшей челюстью наблюдал за тем, как гарцует на выгуле лошадь или бродит породистая корова.
Не знаю, почему Рынца до сих пор не прогнал его. Обычно городской надсмотрщик предпочитал не связываться с мутными и непонятными людьми, которые недоступны его влиянию. Возможно, Ларка обхитрил и его, податливый и услужливый в присутствии Рынцы и делающий именно то, что нужно, когда того не было рядом. Сейчас я внезапно подумал, глядя, как Мастер и Ларка обменялись многозначительными взглядами, уж не человек ли он Мастера, но здесь оставалось лишь гадать.
- Спасибо, - я стал притягивать к седлу сумку и заметил, что у Мастера на седле тоже какой-то баул. Конюх поспешно скрылся в теплой глубине конюшни.
- Тоже не с пустыми руками? - уточнил я. Это была давняя наша шутку.
- Нет, взял все, что может понадобиться, - не дернувшись, согласился маг. - Кое-какие лекарства, теплое одеяло, котелок…
- Я уже не тот, чтобы был раньше, - отозвался я, пряча в широком волчьем воротнике полуулыбку.
- Так и я для себя, - равнодушно отмахнулся Мастер, но все мне было понятно, потому я охотно перевел тему:
- И где ты отыскал иноходца?
- Я его обучил, - ответил Мастер. - К чему искать, когда вокруг нас полно материала?
- И сколько ты его учил бегать так, чтобы не растрясти мое обезображенное тело? - снимая стремянна, чтобы не мешали и не позванивали во время бега, уточнил я.
- Долго, - маг едва заметно тронул повод, и его конь тут же развернулся, направив морду в сторону дороги.
- Я поражен твоей заботой, - легко запрыгивая в седло, негромко сказал я и сдавил конские бока.
Мастер ничего не ответил и лишь поднял своего скакуна в галоп.