- Н-нет. Я… не… - Он оглядел почти теряющиеся в полумраке стены палатки, украшенные безвкусными дешевенькими китайскими веерами, кимоно и страусовыми перьями.
- И ты не знаешь, как тут оказался? - подстегнула Арета.
Светловолосый на минуту задумался. Помимо сумасбродной идеи про выпадение из урагана он помнил лишь, как рассматривал шприцы в фонтане и как его опалила боль между лопаток.
- Нет, - наконец отозвался он. - Помню только существ на лошадях.
- Мы проведем биосканирование, - объявила Арета. - Психометр Дюймовочки на тебе закоротило. Таких показаний, как на твоей электроэнцефалограмме, мы еще ни у кого не видели. По сравнению с ними пляска святого Вита или отходняк после "Пандоры" просто приступ трясучки. Тебе ничего больше в голову не приходит… вот прямо сейчас?
- Песня, - пытаясь сосредоточиться, ответил светловолосый:
Я езжу по главной дороге, я - графства линейный монтер,
И в солнечный день неисправность мгновенно отыщет мой взор.
Я слышу сквозь ветер, как песней твой голос гудит в проводах.
Линейный монтер из Уичито - на линии, как и всегда!
На мгновение воцарилась тишина, которую нарушил ворвавшийся в палатку худой юнец с высоким ирокезом.
- Что это было, черт побери?
- Что стряслось? - сразу ожила Арета. - Откуда ты взялся, Широкая Частота?
- Да это же глушение всех частот! Едва не врубило на весь поселок сторожевой рожок Хеймдаля!
- Ты что-нибудь делал? - спросила Арета своего светловолосого гостя.
- Спел… - неуверенно ответил тот.
- Ты его слышала, Дюймовочка?
- Нет, - пожала плечами обожженная пуэрториканка, убирая нож. - У него трип, наверное.
- Ладно, что бы это ни было, больше так не делай, - взмолился Широкая Частота. - Шмон нам сегодня совсем не кстати.
- Успокойся, Частота, - кивнула Арета. - У нас все под контролем.
Парнишка с ирокезом затопал восвояси, за ним последовала озадаченная Дюймовочка.
- Ух ты! - Арета поджала губы. - Вот это оборот. Ты, возможно, не знаешь, кто ты есть, но готова поставить свой парик, кое-какие интересные люди знают. Ты ведь не против раздеться, а, душенька?
- Зачем? - возмутился светловолосый, и Арета прямо-таки ощутила молнию - выброс адреналина, как у свернувшейся для удара кобры.
- Потому что мы тут многим рискуем, - отрезала трансвестит, нажимая тревожную кнопку, чтобы вызвать Флип-Флопа и Толстого. - У нас тут не курорт, знаешь ли. Это последнее пристанище для многих людей. А теперь раздевайся и дай на тебя посмотреть.
Встав с тюфяка, светловолосый снял одежду. Кожа на спине заныла. Несколько секунд спустя он стоял голый лицом к Арете, у которой отвисла челюсть.
С охапкой припасов в палатку ворвалась Дюймовочка.
- У-ух ты, черт! - воскликнула девушка, даже зажмурившись от удивления. - Это ж…
- Хорошо, но чересчур, - закончила за нее Арета. - И думаю, хватит об этом. Теперь повернись, дружок, давай посмотрим, какие еще у тебя сюрпризы.
Он медленно повернулся, но все равно почувствовал, как пенис хлопнул почти у колена с мясистым звуком, показавшимся ему отвратительным. "Господи Боже, - подумал он, опустив взгляд, - я же монстр какой-то. Как собственное тело может казаться настолько чужим?"
Тут Арета увидела шрамы у него на спине.
- Силы небесные… это!..
- Больно, - сказал светловолосый.
- Но они… Они же! - воскликнула, приглядевшись, Арета. - Знаешь, что там написано?
- "ОТЧЕ, ПРОСТИ ИМ, ИБО О…" На последней "О" больнее всего.
Буквы горели в воздухе у него перед глазами, много отчетливей и ярче, чем гипертекст над парком.
- Вот черт! - выдохнула трансвестит. - Надо прогнать тебя через кое-какие тесты, а потом отвести на консультацию к доктору Будь-Здрав.
Арета протянула ему тренировочный костюм и застиранную толстовку Фордэмского университета и оставила его одеваться. Когда он натянул вещи с чужого плеча, в палатку вошла еще одна девчушка. Лицо у нее было раскрашено в традициях какого-то индейского племени и словно бы мерцало.
- Меня зовут Уиджа, - сказала она. - Поешь что-нибудь.
Голова у него пульсировала болью. Уиджа достала с полки консервную банку без этикетки. Когда она ее открыла, он увидел крохотных рыб-молотов, ровненьких, одна к одной, и плотно набитых. Вытащив одну, он проглотил ее целиком. Рыбка была маслянистой и пряной, и ему захотелось пить. Он съел еще несколько с ржаными хлебцами и запил парой глотков воды.
В голове у него по-прежнему шелестели голоса. Один словно бы принадлежал диктору с радио. Другие - нечеткие и дружелюбные, как у стариков, рассказывающих истории на веранде, только он не мог разобрать, что они говорят. Выудив из банки еще несколько рыбок, он проглотил и их. Вернулась Арета и вывела его из палатки.
Форт Торо напоминал армейский полевой госпиталь, разбитый среди стоянки паломников и бродячего цирка уродов. Темноту разгоняли факелы, костры и аляповатые неоновые вывески в виде бокалов мартини, танцовщиц и подмигивающих сомбреро. Солнечные батареи возвышались на шестах над палатками и куонсетскими ангарами, хотя тут были и другие, более постоянные строения, включая трейлер межрайонной системы перевозок и череду железобетонных "коробок", оклеенных колпаками для колес и коробками от пиццы, опутанных проводами и кабелями, на которых покачивались бумажные фонарики, надувные статуи Свободы и плюшевые Кинг-Конги. Люди всех возрастов и оттенков кожи рассматривали его с любопытством, поднимая глаза от кипящих котлов с супом из мацы или черных бразильских бобов. У многих были импровизированные протезы: гротескные руки-клешни или ноги из стеклопластика, в котором ярмарочными огоньками перемигивалось оптоволокно.
- Это Блестяшка и Пуделиха, - заметила Арета, указывая на двух мускулистых женщин, одну лысую и белую, другую беловолосую и чернокожую. - А там Фреймохват и Голубок. Эй, Детопиво, как твой имплант?
Одних Арета представляла с большими церемониями, будто они были старейшинами племени (Янки-бой и Леди Манхэттен, трясущуюся еврейскую чету под девяносто в шерстяном белье хоккейной команды "Нью-йоркские рейнджеры", и тучного, по всей видимости, умственно отсталого чернокожего по имени Брат Тук, который как будто хотел организовать игру в мяч). Из подсвеченной кострами темноты скалились лица: уродливые или изувеченные. Плакали младенцы.
- Кто это? - спросил светловолосый, указав на четырех мужчин, впряженных в старую повозку, которую облепили индейские детишки.
- Бывшие члены совета директоров "Макдоналдс". Теперь каются. Получили солидные отступные, когда "Культпорация Витесса" превратила "Макдоналдс" в "Мактрейвишс".
- Не понимаю, о чем ты, - отозвался он. В голове у него, казалось, было сладко, сыро и пусто, будто он принадлежал к иному миру.
- Если ты хотя бы на минуту забыл про "Витессу", тебе, пожалуй, можно позавидовать. К сожалению, никуда не денешься, вспомнишь. "Витесса" - самый могущественный конгломерат в мире. И политическая партия. И религия. Что они еще не захватили, то пытаются контролировать. А мы пытаемся сопротивляться.
Взгляд светловолосого упал на индейского мальчика с мокнущей экземой на щеке. Через плечо у него была переброшена дохлая белка, в руке - духовое ружье, изготовленное из алюминиевого шеста для палатки.
- Вы? Вы пытаетесь сопротивляться?
- Мы. И другие, как мы, - перешла в оборону Арета. - Со временем ты все вспомнишь. "Макдоналдс" был когда-то мощной корпорацией, как "Дисней", "Кока-Кола" и "Майкрософт". Их всех скупила втихаря "Культпорация Витесса", а Уинн Фенсер вообще велел почему-то заменить "Макдоналдс" на "Мактрейвишс".
Названия выжали из памяти лишь тени и шепотки.
- Фенсер прибрал к рукам киберинженерию, генотерапию и нейроструктурирование, - продолжала Арета. - И сказал: "Давайте возьмем самую безвкусную кухню мира и превратим ее в навязчиво популярную". И в одночасье на смену гамбургерам пришли хаггисы.
- А что такое хаггис? - спросил светловолосый, жадно впитывая окружающее: загоны для кур и террасы гидропоники - миниатюрные рисовые поля, сконструированные из баков и желобов.
- Бараний рубец, золотце. С начинкой по выбору.
- Гадость какая!
- Демонстрация силы.
- А кто эта старушка? - спросил он, указывая на седеющую женщину в вампирско-черном балахоне, сгибающуюся под коромыслом с тяжелыми ведрами. Близость жителей Форта Торо словно бы смягчала жгучую боль у него в спине.
- Белуах Шварцчайлд, Председатель Верховного и Мирового суда. Это ее голос стал решающим, позволив "Витессе" слить воедино свои дочерние компании и стать тем, чем она является сегодня.
- Что она тащит? Почему никто ей не поможет?
- Она ассенизатор и работает одна. Работает по собственной воле. И всегда в судейской мантии, которую опозорила.
Женщина споткнулась и упала на одно колено, помои плеснули через край ведра. Светловолосый подошел помочь. От ее одежды воняло. Ее подернутые сединой волосы свалялись колтунами. Осторожно ее подняв, он поправил зловонные ведра на коромысле.
- Не положено! - булькнул с поеденного ржавчиной прицепа мужчина в респираторе.
- Кажется, ты говорила, вы помогаете людям! - вспылил светловолосый, глядя, как печальная женщина снова поднимает на плечо коромысло и, спотыкаясь, бредет прочь.
- У нас есть определенные обычаи и правила, - ответила Арета Найтингейл. - Белуах по собственной воле отказалась от своего поста и богатства. Она может уйти, когда пожелает.
- И куда же она пойдет? - спросил светловолосый, когда судья исчезла между помятой тележкой для кренделей и развороченным "доджем".
Арета не нашлась что ответить и испытала облегчение, когда они подошли к большой военного вида палатке. Там их встретила женщина с длинными темными волосами и очень красными губами. Высоко на ее обнаженной левой груди красовалась татуировка с множеством Мандельброта.
- Это Натассиа, - представила ее глава сатьяграхов.
Стены у палатки были из какого-то полимера, и большую ее часть занимали внушительный компьютер и батарея каких-то медицинских приборов. Все было стерильным, как в лаборатории, впечатление портила лишь полка с фиалковым латексным вибратором и початыми бутылками бренди и бенедиктина.
- Покажи ладони, - велела Арета.
Кожа у светловолосого была на удивление гладкой. Одну за другой ему велели положить руки на сканер дентина. Затем темная женщина с яркими губами подкатила сканер сетчатки глаза и заставила светловолосого опустить лицо к нужному месту. От ее кожи исходил пикантный аромат халапеньо. Она заметила явную припухлость у него в паху.
- Просто открой глаза и расслабься.
- Еще мы сосканируем шрамы у тебя на спине, - сказала Арета.
Внутрь просунул голову худой парнишка по прозвищу Широкая Частота. В образовавшуюся щель поплыло позвякивание индонезийских ксилофонов.
- Порядок, можете включать.
Арета кивнула Натассии.
Светловолосый стянул через голову толстовку. Настроив разрешение сканера, женщина запустила его, и все трое повернулись к главному монитору. Через несколько секунд по экрану побежали ярко-белые буквы, режущие глаз высоким разрешением. "ЛИЧНОСТЬ ЗАЩИЩЕНА… УРОВЕНЬ ДОПУСКА… ЧИСТ".
- Твоя личность под защищенным паролем, - сказала Арета. - Попробуй подняться на уровень выше, Насти.
На прозвище женщина как будто обиделась, но просьбу выполнила.
"ЛИЧНОСТЬ ЗАЩИЩЕНА… УРОВЕНЬ ДОПУСКА… ЧИСТ".
- Попробуй еще на один, - попросила Арета.
Мелькнули те же слова. ЧИСТ…
- Как насчет Засекреченной Информации?
- Вот черт, - присвистнула Натассиа, когда те же слова появились снова. - Что теперь?
- Время связи истекает. Попробуй Неограниченный Доступ.
Устройство "Телепат" издало низкое, усталое гудение. Двадцать пять секунд, тридцать. Минута.
- Пять секунд! - проорал из-за полога Частота.
Экран вспыхнул белым, потом погас - и остались лишь гореть слова: "…ЧИСТ".
- Выключай! - приказала Арета, и Натассиа повиновалась. Но даже с оборванной связью буквы оставались на экране, столь же холодные и неподатливые, как абсолютный ноль.
- М-да. - Арета перевела взгляд с экрана на увечье светловолосого. - Мы только что узнали, что ты очень важная персона.
- То есть?
- Твоя личность держится в строжайшем секрете, и у тебя доступ уровня администратора.
- Не понимаю.
- Ты можешь зайти в "Витессалит" в Миннеаполисе или в любую другую международную штаб-квартиру культпорации. И в Пентагон тоже. И в "Эфрам-Зев Фармацевтика".
- Но я даже имени своего не помню.
Арета вновь вперилась в одинокое белое слово на экране, потом опять поглядела на символы, безжалостно вырезанные на спине светловолосого.
- Пока не вспомнишь… мы будем звать тебя… Чистотец.
- Чист… Отец?
- Для начала сойдет. Но готова поспорить, у тебя есть пароль, может, даже серия паролей, с которыми тебе любая система раскроется.
- Но я их не помню. - Светловолосый со вздохом потер лоб. - Только отрывки из песни. Одной песни.
- Не пой. Просто слова произнеси… И по возможности без выражения. Погоди! Насти, тащи сюда Частоту и Хеймдаля.
Натассиа убежала и вернулась с парнишкой-панком и пожилым мужчиной без ушей. Там, где полагалось быть ушным раковинам, темнели два гнезда портов из дерьмовенького пластика.
- С Частотой ты уже познакомился. А это Хеймдаль, - сказала Арета. - Глава нашей службы безопасности. Слушайте внимательно, вы двое. Валяй, брат. Только помедленнее.
- Я истинный образчик… современного генерал-майора… Информацию получит любой заказчик… будь то животное, минерал или флора…, - продекламировал светловолосый.
В палатке воцарилась тишина. Потом с криком "Зараженные данные!" Хеймдаль вдруг упал на колени.
Арета поморщилась.
- Что ты слышала, Насти?
- Что-то про то, как Тутанхамон охотится на золотого гиппопотама, который отождествляется со злым богом Сетом.
- Странно, - пожала плечами Арета. - А ты, Частота?
- Quand nous ne sommes plus enfants, nous sommes deja morts, - ответил Частота и, разбрызгивая слюну, зашелся дребезжащим смехом.
- Проклятие! - крикнула Арета. - Насти, неси пифагорейский комплекс. И горячее какао!
- Не замай священное - оно освещает! - закричал безухий.
- Все хорошо, - утешила его Арета. - Не волнуйся, пожалуйста.
По счастью, какао принесли быстро. И дозу транквилизатора. Десять минут спустя Частота вспомнил, что не знает французского. Хеймдаль тоже начал успокаиваться, и его речь и дыхание вернулись к норме.
- Нейрологическое программирование, - вынес вердикт безухий, окончательно оправившись. - Криптолингвистика. Где ты этому научился?
- П… по… понятия не имею, - пробормотал Чистотец. Мир поистине сошел с ума.
Арета, умевшая улавливать перемены настроения, позаботилась, чтобы у Чистотца было достаточно какао. Кем бы ни был этот светловолосый, он не походил ни на одного из бомжей, изгоев или шпионов, с которыми сатьяграхи сталкивались раньше.
- Пора к доктору Будь-Здрав. Действие твоего лекарства кончается.
- Ты не сказала, что сама слышала, Арета, - заметила Натассиа, когда трансвестит уже подошла к пологу на молнии.
- Я услышала слова "Стремись воссоединить бога в себе с Божеством во Вселенной", - ответила бывший юрист. - И это до чертиков меня напугало.
Глава 2
Украденный орган
Чистотца отвели в другую часть лагеря: здесь тоже обитали увечные, но на сей раз полулюди-полумашины.
- Почти на месте, - сказала Арета, радуясь, что Флип-Флоп и Толстый идут за ними по пятам.
Они миновали двух эфиопских мальчиков, охранявших чаны для замешивания теста под пончики: в одном извивались угри, другой как будто кишел пресноводными крокодильчиками размером не больше сардины. Из темноты притащился и проворчал что-то пес.
- Большой Бой Бвау! - рявкнула трансвестит этому дряхлому ротвейлеру, чья голова пряталась под стальным намордником, охватывавшим весь череп.
Одну из передних лап твари заменяла клешня робота, задние лапы были встроены в каркас на колесах, взятый от старой тележки для гольфа. Опустившись на колени, Чистотец погладил мокрые от слюны брылы, но тут вдруг прибежал худой белый человек, опутанный новогодним дождиком и в странном головном уборе из антикварного лотерейного колеса (внутри которого еще подпрыгивали несколько лотерейных шаров из слоновой кости) и завопил:
- Повезло! Повезло! Повезло! Повезло! Каждый тянет за себя!
- Тебя предупреждали не отпускать этого монстра одного, Гроди! - одернула его Арета.
- Еще не тащил, еще не тащил! - пискнул Гроди и запрыгал на месте, от чего в колесе застучали шары.
Чистотец заметил, что, так сказать, головной убор Гроди загадочным образом походил на намордник пса.
- Зачем вытягивать шар?
- Повезло, повезло, повезло… Каждый тянет за себя! - ответил Гроди и встряхнулся, так что зашуршал дождик и загремели шары.
- Ты же видишь, на шарах нет номеров, - прошептала Арета. - По нему не скажешь, но когда-то Гроди был превосходным нейрохимиком, пока не подсел на так называемые "усилители интеллекта".
- Он любит пса, - пробормотал Чистотец, когда худой человечек, по-прежнему громыхая и шурша, исчез среди теней, а Большой Бвау заскрипел следом.
- Пойдем, - поторопила Арета. - Пора познакомиться с доктором Будь-Здрав.
Еще через несколько шагов они оказались у дверей машины "скорой помощи", выуженной изреки Гарлем. Корпус машины проржавел и был прошит пулями, но его подлатали (с изрядной долей воображения), и на крыше красовалась дорогая спутниковая тарелка и мудреное оборудование "Беспроводной Информационной Системы Передачи Интегрированных Данных", в просторечии называемой БИСПИД.
- Что внутри? - поинтересовался Чистотец.
- Мир знаний, - отозвалась Арета. - Уйма глупых идей. Как шляпа Гроди - лотерея. Но, возможно, мы поймем, как тебя лечить.
Она велела ему лечь на носилки и начала подсоединять к его голове датчики. Надпись на потолке гласила: "В случае непредвиденной ситуации вас вернут в ваше собственное тело".