Я вернулась назад, к парадному входу, и направилась в другую сторону. Сначала я попала в такую же небольшую комнату отдыха с диванчиками, только она была зеленой, а потом очутилась в большом проходном зале с четырьмя дверями. И - о чудо! - до меня донеслись голоса. Пройдя две двери, я остановилась у третьей, из-за которой журчала французская речь, и уже тронула дверную ручку в форме головы льва, собираясь войти, как до меня донесся отчетливый голос дворецкого.
- Мадам, вы поступаете необдуманно. Вы знаете, как к мадемуазель Жанне относятся в обществе.
Я замерла и приникла к двери.
- Вздор! - пылко перебила Вероник. - Она замечательная девушка.
- Она - кровная наследница Жана Лакруа, - напомнил Бернар. - И мне ли вам говорить, что с этим наследством не все так просто…
- Она - родная внучка Александра Перье, - парировала Вероник. - И она не может быть такой, как о ней говорят. Все эти домыслы - чепуха!
- Мадам подвергает себя и свою репутацию старейшины большой опасности, покровительствуя этой мадемуазель, - гнул свою линию дворецкий. - Это весьма опрометчиво, особенно сейчас, когда ваше положение и без того довольно шатко. Такое чувство, мадам, - с горечью заметил он, - что вы совсем не дорожите своим местом в Совете старейшин.
- Бернар, - вспылила Вероник, - если ты не прекратишь, я подыщу себе нового дворецкого.
Воцарилась тишина, был слышен только стук приборов, которые, видимо, раскладывал на столе старый слуга. Я уже собралась войти, как прозвучал звенящий от обиды голос дворецкого:
- Вот увидите, мадам, вы еще пожалеете, что предоставили ей свой кров. И тогда поймете, что месье Сартр был прав.
Интересно, это еще кто такой? Сартр, Сартр… Что-то знакомое. Не то певец, не то актер, не то манекенщик.
Сердитые шаги застучали по направлению к выходу, я вспыхнула и метнулась к соседней двери, чтобы не быть застигнутой врасплох. На счастье, дверь подалась, и я влетела в зал, оказавшийся картинной галереей. Люстры здесь не горели, но за счет индивидуальной подсветки картины на стенах были ярко освещены и выглядели, словно окна.
Я с любопытством шагнула к ближайшей, которая показалась мне знакомой. Постерами с рекламой телевизора, на экране которого застыли, прильнув друг к другу, нарисованные мужчина и женщина, была обклеена вся Москва. Только на рекламных плакатах фон изображения был солнечно-золотым, и мужчина с женщиной представали нежными возлюбленными, слившимися в поцелуе. Картина, перед которой я стояла, при всем внешнем сходстве и технике рисунка была совсем иной. Фон был непроницаемо- черным, две фигуры выступали из мрака словно выхваченные уличным фонарем. И это уже были не возлюбленные, прильнувшие друг к другу в порыве нежности. Художник, искусно копировавший манеру знаменитого предшественника, изобразил вампира и его жертву. Мужчина хищно навис над беззащитной шеей женщины, безвольно склонившей голову. И если от картины с рекламных плакатов исходили свет и любовь, от этой сквозило тоской и безысходностью. Не было никаких сомнений в том, что в следующее мгновение вампир погрузит зубы в женскую шею и не пощадит свою жертву…
Мне стало не по себе, и я отпрянула к следующему полотну. В бархатно-синем ночном небе между искорками звезд над спящим деревянным городом парили мужчина и женщина. Женщина словно лежала в небе, а мужчина бережно удерживал ее в руках. И все бы ничего, если бы за спиной каждого из возлюбленных не были распростерты крылья летучей мыши. Вампиры, хозяева ночи, парящие в ночном небе невидимыми для обитателей деревянных домишек. Ночные хищники в поисках жертвы…
Попятившись назад, я уткнулась в стену и, повернувшись, вздрогнула от лукавого взгляда Моны Лизы, смотревшей прямо на меня. На первый взгляд картина была точной копией, но, приглядевшись, я заметила, что в уголке приподнятых в загадочной улыбке губ виден краешек клыка. Да что же это за галерея такая?
- Жанна, - окликнул меня голос незаметно вошедшей Вероник, - это ты! Я услышала шум и уж решила, что в дом прокрались воры!
- Привет, Вероник! Прости, что напугала. Я искала тебя или Бернара и заблудилась, - сочинила я. - Вот, попала сюда и увлеклась. Извини, если зашла, куда не следовало.
- Ну что ты! - успокоила меня хозяйка. - Эта галерея - гордость Парижского Клуба, ее всем гостям в обязательном порядке показывают. А ты всего лишь пару шагов не дошла до столовой, где Бернар меня пытался накормить овсянкой по классическому английскому рецепту.
- Он же француз! - удивилась я.
- Да, - Вероник скорчила гримасу, - но на днях у меня гостил один английский писатель родом из девятнадцатого века. И Бернар у него выпытал этот рецепт. Отменная гадость! Я так мечтала, чтобы ты появилась и меня спасла! - Она молитвенно сложила руки.
- Извини, что опоздала, - улыбнулась я.
- Ну и как тебе наш филиал Лувра? - Вероник повела рукой в воздухе.
- Впечатляет, - призналась я. - У вас очень талантливые имитаторы. Переписать известные полотна так, словно их исправил сам мастер, - редкий дар.
- Имитаторы? - с обидой в голосе возразила Вероник. - Жанна, все картины - подлинники. Это Климт. - Она указала на вариацию картины с рекламы телевизоров. - Это, - кивок в сторону полотна с крылатыми вампирами, - Шагал. Там, - взмах руки в глубь галереи, - Пикассо, Боттичелли, Моне, Сезанн, Рубенс, Рерих, Врубель.
- Не может быть! - ахнула я. - Они все были вампирами?
- Мало кто, - качнула головой Вероник. - Но в разное время они столкнулись с кем-то из нас и, под впечатлением, написали эти картины. Какие-то из них потом послужили основой для шедевров, которые сейчас знает весь мир. Переписав их в светлых тонах, одни, как Климт и Шагал, стремились избавиться от тягостных воспоминаний встречи с нашими соплеменниками. Но большинство картин так и осталось неизвестными - мы забрали их раньше, чем их увидела публика. Все они там, в глубине. У входа висят самые знаменитые.
- Забрали? - уточнила я с недоверием.
- Какие-то выкупили, какие-то похитили, какие-то отобрали силой, - пояснила Вероник. - Ты же понимаешь, лучше нам себя не афишировать перед широкой публикой.
- Но ведь художники знали, - возразила я.
- Да кто бы поверил их словам? А вот их работы были весьма убедительны, как и все гениальное, поэтому картины надо было изъять. Ну что, составишь мне компанию за столом?
Я с радостью покинула полумрак галереи, вошла вслед за Вероник в ярко освещенную, оформленную в терракотовых тонах столовую и на миг зажмурилась от бьющего в глаза света.
- Слишком ярко? - виновато спросила вампирша. - Бернар все время отчитывает меня, что я вставила чересчур мощные лампы. Но я так люблю солнечный свет, а по понятным причинам бывать на солнце не могу, поэтому здесь постаралась…
- Все в порядке, Вероник, - остановила я ее. - Я тоже люблю солнце.
Хозяйка мне благодарно улыбнулась, а Бернар сердито громыхнул подносом, ставя передо мной тарелку овсянки.
- Кажется, я ему не по душе, - заметила я, когда он удалился.
- Ну что ты! - поспешила разуверить меня Вероник. - Бернар сам по себе бука, зато за домом следит - не придерешься. Знала бы ты, сколько парижских вампиров пытались переманить его к себе, но он верен этому дому, и это заслуживает уважения.
Я с сомнением подцепила ложку пышной овсянки, щедро сдобренной сливочным маслом. Надеюсь, милому Бернару не придет в голову отравить нежелательную гостью, чтобы спасти репутацию беззаботной хозяйки? Да и страшно интересно, что же за слухи бродят вокруг меня среди местных, отчего Вероник может пострадать? Однако от нее самой я ответа не добьюсь - это к бабке не ходи. Мексиканка ни за что не захочет меня огорчать и примется уверять, что все местные вампиры только и мечтают со мной познакомиться и уже заочно меня обожают.
- Все просто мечтают с тобой познакомиться! У меня телефон ни на минуту не умолкает, - в подтверждение моих слов прощебетала она. - Так что сегодня мы устраиваем бал в твою честь!
Только не это! Я вспомнила свою дебютную вечеринку в Москве: все вампиры настороженно таращились на меня, пытаясь понять, что за темную лошадку к ним занесло. А бонусом к застолью шла развлекательная программа с участием прославленных вампиров-фокусников, гимнастов, певцов и музыкантов. Пир завершился настоящей чумой: гимнастку-китаянку убили в женском туалете, а мне "посчастливилось" обнаружить труп.
- А как же месье нотариус? - спросила я. - Он говорил, что сегодня мы должны встретиться по делам.
- О! Он только что звонил и сказал, что возникли какие-то трудности. Он еще позвонит позже. Вы увидитесь с ним завтра, а сегодня - бал!
Глядя в сияющие глаза Вероник, было понятно, что отсидеться в гостевой комнате мне не удастся. Что ж, посмотрю, какие они, парижские вампиры. И попробую выяснить, с чего вдруг они меня так невзлюбили. Может, я перешла кому-то дорогу в завещании богатого наследства? Но Вероник на мой вопрос уверенно ответила, что живых кровных преемников у Жана, кроме меня, нет.
- А мертвых? - Я чуть кашей не поперхнулась.
- Дело давнее, - беззаботно отозвалась хозяйка. - До Пражского договора Жан инициировал вампиров, но все они быстро сходили с ума и погибали. Ой, прости, Жанна! - виновато воскликнула она, глядя на меня.
- Ничего. - Я сглотнула овсянку, ставшую в горле комом. - Я уже привыкла.
Вспомнилось, как бывшая Гончая Лаки хотела убить меня только потому, что Жан поделился со мной своей кровью и сделал вампиром. Лаки тогда упомянула свою родственницу, жившую сотней лет раньше. Ее тоже сделал вампиром Жан, и спокойная девушка, известная своим милосердием и добротой, под действием крови Жана превратилась в сумасшедшую убийцу и была растерзана толпой людей, мстивших за своих близких.
Я машинально дотронулась до пирсинга на животе. Раньше я носила там Серебряную Слезу Привлекательности, не подозревая об этом. Мой бывший парень Федор, увлеченный кладоискатель, подарил мне ее, когда она еще была старинным кольцом. Негламурный подарок я переплавила в хорошенький цветок-пятилистник для пирсинга, с которым не расставалась. И именно Слеза, которую так искал Жан, стала причиной моей встречи с вампиром. Тогда борьба, завязавшаяся между нами, привела к моему случайному заражению вирусом вампиризма. А так как Жану, в силу его неконтролируемой жестокости, было официально запрещено инициировать новых членов Клуба, тот растерялся, сбежал в Париж и на время забыл о Слезе. Из-за крови Жана и попадания в Клуб в обход правил (традиционно решение о принятии в вампиры принимается всеобщим голосованием) на меня косо смотрели все московские вампиры. А теперь и парижские тоже будут. А Слезу Привлекательности Жан у меня все-таки отобрал и воссоздал легендарную Чашу, которая давала власть над всеми вампирами. Я убила Жана, разрушила Чашу, а Аристарх вытащил из магического огня серебряную подвеску - Слезу Милосердия. Оставшись без любимого пирсинга, я переплавила Слезу в новое украшение, на этот раз выбрав символическую форму замочка с ключиком - в знак того, что Слеза оберегает меня от влияния Жана, "запирает" его темную сущность, которая передалась мне с кровью. Со Слезой я не расставалась даже в ванной. Однако вампиры, не подозревая о том, что у меня есть оберег от влияния Жана, по-прежнему считают меня потенциальной маньячкой, которая может сорваться в любой момент и устроить техасскую резню бензопилой или кошмар на улице Вязов. Возможно, именно об этом предупреждал дворецкий Вероник и именно такого поворота событий опасаются парижские вампиры.
Задумавшись, я и не заметила, как съела всю овсянку. Бернар забрал у меня пустую тарелку и что-то сердито пробурчал в ответ на мое "мерси". Похоже, расположить к себе старого брюзгу комплиментом его кулинарному таланту не удастся. Что ж, не велика беда. Я здесь всего на несколько дней и уж как-нибудь вытерплю недовольную физиономию дворецкого.
Вероник подошла к старинному буфету и открыла его ключом.
- Мужская, женская? - обернулась она ко мне.
- Что? - не поняла я.
- Кровь, - буднично пояснила хозяйка. - Предпочитаешь женскую или мужскую?
- Все равно, - смущенно пробормотала я. Три месяца в роли вампира, а я никак не привыкну спокойно относиться к насущной проблеме утоления голода.
Словно не заметив моей неловкости, Вероник уточнила:
- Группа крови?
- Без разницы.
Тут вампирша в удивлении глянула на меня:
- Без разницы?! Но у них совершенно разный вкус. Первую и вторую невозможно пить в чистом виде: первая чересчур пресная, вторая горчит. От третьей болит голова. Я предпочитаю четвертую - она самая мягкая и сладкая. Она самая редкая из всех, но в этом и плюс положения старейшины. - Вероник мило улыбнулась, словно речь шла о сортах вина. - Что считается деликатесом для обычных вампиров, то всегда в свободном доступе для старейшин. - Она вынула из шкафчика красивую рифленую бутыль темного стекла и встряхнула ее. - Свеженькая, только вчера привезли. Позволь мне тебя угостить - и ты сама поймешь, что я имею в виду.
Вероник наполнила рубиново-красным содержимым один из хрустальных бокалов на столе.
- Держи. - Она плеснула крови во второй бокал и подняла его. - За тебя. Надеюсь, тебе понравится в Париже.
- Спасибо за гостеприимство.
Наши бокалы скрестились со звоном, и Вероник сделала маленький глоточек, смакуя содержимое.
Смотреть на это было неприятно, я отвела глаза и залпом опрокинула в себя бокал. Кровь горячей хмельной волной хлынула в желудок, и я закашлялась.
Вероник наклонилась ко мне, постучала по спине, протянула салфетку:
- Никак не привыкнешь?
Я промокнула губы, оставив на салфетке кровавый след, и кивнула.
- Это не микстура, Жанна, чтобы глотать ее с такой брезгливостью, - мягко, словно неразумному ребенку, заметила Вероник. - Это наш витамин жизни. Пойми это и перестань терзаться. - Она спокойно сделала последний глоток и отставила в сторону пустой бокал. - А теперь пойдем, подберем тебе наряд для бала.
Глава 4
Вампир выбирает "Диор"
Гламур - не роскошь, а средство преображения. Если перед своей дебютной вампирской вечеринкой в Москве я колебалась в выборе наряда, то на этот раз сомнений не возникло. Какими бы ни были парижские вампиры, я предстану перед ними настоящей королевой. Шелковое алое платье от Диора мы выбирали еще с Глебом, в тот день большого шопинга, когда слонялись по крупному торговому центру в надежде спровоцировать убийцу на нападение и поймать с поличным. Убийцу не поймали, зато шопинг удался на славу. Платье цвета крови Глеб оценил как самую удачную покупку того дня, а я пообещала ему, что надену его на следующую вампирскую вечеринку, которую он будет вести. Через несколько дней Глеба не стало, и платье провисело в заключении в шкафу почти месяц - я на него без слез взглянуть не могла. Сейчас самое время проститься с прошлым и открыть новую страницу жизни блистательным выходом в парижский свет. Надеюсь, там будет Андрей… Или какой-нибудь другой неотразимый вампир. Потому что к такому платью обязаны прилагаться восхищенные мужские взгляды.
Когда я показала платье Вероник, та ахнула:
- Ты собираешься надеть его?
- А что? - Я нахмурилась, услышав в ее голосе сомнение. - С ним что-то не так?
- Да нет. - В глазах Вероник промелькнуло странное выражение. - Все так. А ну-ка надень!
Она помогла мне справиться с застежкой и восторженно воскликнула:
- Фантастика! Ты убьешь всех наповал!
- Лучше пусть живут, - пробормотала я, расправляя алый шелк на бедрах и глядя на свое отражение.
Из зеркала на меня смотрела традиционная киношная вампирша: карие до черноты глаза на белой, как фарфор, коже, легкий румянец на щеках - результат недавнего перекуса, темные волосы мягкими волнами до пояса, красное вечернее платье. Не хватает только броской помады и яркого маникюра в тон наряду.
- А знаешь, - польстила Вероник, - если бы тебя не обратил Жан, это должен был сделать кто-нибудь другой. Ты просто создана для нашего Клуба!
- Вряд ли, - усмехнулась я. - У меня нет обязательного условия для членства: какого-нибудь особого дара.
- Не верю! - пылко возразила мексиканка. - Что-нибудь да обязательно найдется! Может быть, ты видишь сквозь стены?
- Если только это стены модного бутика, куда завезли новую коллекцию, - ответила я, озабоченно снимая с платья пылинку.
- Что, правда?! - вытаращилась на меня вампирша.
- Конечно, - со смешком подтвердила я. - К тому моменту я успеваю выучить официальный сайт с новой коллекцией наизусть.
- Могла бы и догадаться, - хихикнула она и предложила новую версию: - Тогда, может, ты знаешь пять иностранных языков?
- А только за это принимают в вампиры? - удивилась я. - Нет, всего два. Но французский почти в совершенстве - благодаря бабуле.
- Не почти, а совершенно! У тебя произношение как у урожденной парижанки, - вновь польстила мне Вероник. - А может, ты умеешь убеждать кого угодно в чем угодно?
- Вообще-то я могу, - задумчиво припомнила я. - Однажды я пару недель копила на потрясающее платье от Александры МакКвин, а когда пришла его купить, обнаружила, что платье моего размера осталось в одном экземпляре и его примеряет несносная блондинка с ногами от ушей… Вероник, видела бы ты, как оно на ней сидело! Она была просто фея. Но я исхитрилась убедить ее, что платье делает ее бледной и простит, и навязала ей какую-то уродскую черную робу. Продавцы-консультанты просто диву давались. Но перечить не стали - уродское платье стоило в два раза больше "фейского". А я получила в свои ручки платье своей мечты.
- Я в восхищении, - развеселилась Вероник. - Но вряд ли эту историю оценят старейшины с точки зрения твоей незаменимости Клубу. А может, - с надеждой предположила она, - твой ай-кью близок к двумстам баллам?
- Ты сама-то в это веришь?
Мы переглянулись и расхохотались.
- Ты права, - признала мексиканка. - Ты куда симпатичнее всех этих занудных нобелевских лауреатов и докторов наук, которые при всей своей мудрости ни капли не разбираются в элементарных вопросах… Например, в выборе роскошных вечерних платьев! - Она бросила многозначительный взгляд на мой наряд.
А я помрачнела, вспомнив, что тогда не я первая обратила внимание на платье, а Глеб выудил его из дюжины вешалок.
- Что-то не так? - встревожилась Вероник.
- Нет-нет, все в порядке. За исключением того факта, что в Клуб я попала с черного хода, поправ все правила, и никаких оправданий, кроме собственной глупости, мне в том нет.
Вероник принялась горячо меня разубеждать и предложила последнюю версию:
- Может, ты как богиня катаешься на горных лыжах?
- Не представляю, чем ценно это умение, но, увы, и тут мимо. Я ни разу в жизни не стояла на лыжах.
- О, тогда ты просто обязана составить мне компанию в Куршевель! - азартно вскричала она.
- Это там, где тусуются олигархи? - поморщилась я.
- Это там, где тусуется половина из нас, - поправила Вероник. - А другая половина обеспечивает нас вкусной, свежей и здоровой кровью. Ты и представить себе не можешь, как отличается кровь горожанина в пыльном мегаполисе от крови лыжника, который провел на горном воздухе несколько часов, - мечтательно добавила она.
- Боюсь, мне там негде будет блистать в моем красном платье, - поспешила перевести я тему.
- О! - воскликнула Вероник. - Тебе фантастически пойдет лыжный костюм!
- Да у меня его и нет.