- Это правда, господа, - согласилась Риченда. - И если бы только это. А ведь надо еще подумать и о самой бедной невесте. Ведь не слишком большая дерзость попросить хоть немного времени, чтобы она подготовилась к обязанностям, которые на нее возложат?
- Да вряд ли она из недогадливых, - вставил Эван. - И наверняка ее сызмальства приучили, что долг прежде всего. Не стоит с ней слишком нянчиться, государь.
- Нянчиться вообще ни к чему, - отрезала Риченда, прежде чем Келсон успел раскрыть рот. - Но я говорю как та, которая сама была просватана и обвенчана ради земель и прочих благ, и которую никто не спросил о ее желаниях. Дайте девушке несколько дней, чтобы привыкла к мысли, что так надо, и чтобы смогла убедить себя, что брак этот - на благо и ее земле. Когда-нибудь, годы спустя, ваша королева, быть может, выскажет вам благодарность.
- А я благодарю вас, моя госпожа, - отозвался Келсон. - Вы как нельзя более уместно напомнили нам об участии во всем этом Сиданы.
Она изящно склонила голову.
- Могу я также просить вас о том, чтобы служить ей, пока она при дворе? - продолжал он с напряженной, но полной надежды улыбкой. - И, возможно, взять на себя всю женскую сторону наших приготовлений? Я не настолько наивен, чтобы счесть, будто для нее этот брак окажется более заманчив, чем для меня, но, наверное, ваш опыт и сочувствие помогут ей принять неизбежное.
- Для меня было бы величайшей честью служить вашей будущей королеве, государь, и сейчас, и в дальнейшем, - ответила Риченда. - Мы с моим повелителем именно это обсуждали нынче утром.
- О, - сказал Келсон. - Это весьма кстати.
И окинул взглядом остальных, сделав глубокий вдох и отчетливо выдохнув, затем встал. И сразу встали все присутствующие. - Очень хорошо, господа советники, и вы, сударыня, - сказал он. - Сейчас я иду беседовать в моей будущей королевой. Госпожа Риченда, буду рад, если вы согласны меня сопровождать… И вы, епископ Дункан. А всем остальным предлагаю начать обсуждать все, что требуется для предстоящего брака. Дядя, прошу вас вести совещание в мое отсутствие.
* * *
Уже немного спустя Келсон рад был, что попросил Риченду и Дункана пойти с ним, ибо обнаружил, что куда больше тревожится, нежели согласился бы признать, и тревога не покидала его на протяжении всего пути по едва освещенной галерее. Сразу же по прибытии Сиданы в Ремут он отвел для нее бывшие покои своей матери, решив, что это единственное подходящее место для принцессы, сколь бы сомнителен ни был ее титул; и теперь он задавался вопросом, а не предполагал ли с самого начала подобного посещения.
Во рту у него пересохло, как в пустыне, когда он подходил к наружной двери, он нервно откашлялся и дал Дункану знак пройти вперед, дабы возвестить о нем. Стражи встали навытяжку и ревностно отдали честь королю, когда они приблизились втроем, но он дал им знак встать вольно перед тем, как расправить складку тяжелого придворного одеяния. Большую корону он сменил на простой и легкий золотой обруч. Пока Дункан медлил перед дверью, он с беспокойством глядел на тень, которую отбрасывал в свете факелов. Риченда ждала чуть позади него.
- Вы уверены, что готовы через такое пройти, государь? - спросил Дункан, взглянув на него искоса и положив руку на парчовую тесьму колокольчика.
Неловко поежившись, Келсон кивнул, показывая, что хорошо осознает свой королевский долг, и рука Дункана, встрепенувшись, вызвала в ответ мелодичный звон колокольчика. Епископ-Дерини вновь окинул короля взглядом, полным участия и дружеской поддержки, и сам должным образом подобрался, когда дверь отворила служанка. Девушка обалдело уставилась на епископский пурпур.
- Король желает увидеться с госпожой Сиданой, дитя мое, - произнес Дункан, стараясь, чтобы это прозвучало как можно мягче и спокойнее, но все же властно. - Нам можно войти?
Несколько смущенная, как его званием, так и просто мужским присутствием, девушка почтительно присела и отошла в сторону, пропуская их, перед королем она вновь присела - медленно и глубже, а глазами с ним даже не решилась встретиться. Когда она затворила за ним дверь, в следующем дверном проеме появилась герцогиня Мерауд, улыбнувшаяся, едва увидев, кто это.
- Племянник, - произнесла она, шагнув вперед, чтобы почтительно и торжественно присесть, - тебе здесь как нельзя более рады. И епископу Дункану… И Риченде! Ах, Риченда, ты поистине рождественский подарок! Аларик даже не потрудился сообщить мне, что ты приехала.
Когда две женщины обнялись, даже Келсону удалось слабо улыбнуться, бормоча подобающее приветствие, пока госпожа Мерауд касалась его щеки обычным родственным поцелуем. Его всегда поражало, насколько она невелика ростом. Ее макушка едва достигала его подбородка. Догадавшись вдруг, что происходит нечто важное для женщины, он скользнул взглядом по ее темно-зеленому платью и, не конфузясь, задержался на слегка округлившемся животе.
- О, да, наша семья скоро снова прибавится, - небрежно обронила она. - Она родится в конце весны.
- Она? - улыбаясь, переспросила Риченда.
- Да, откуда ты знаешь, что это девочка? - спросил Келсон.
- Как откуда? У нас уже и так три мальчика. И мне дозволено надеяться, что теперь у них будет сестренка, - ответила герцогиня. - Не то чтобы я желала для нее участи некоторых принцесс. - И оценивающе оглядела всех троих. - Предстоит королевская свадьба? И вы пришли, чтобы сказать ей об этом?
Прикусив нижнюю губу, Келсон кивнул.
- Боясь, что так, тетя. И… я думаю, пусть лучше теперь меня сопровождает только отец Дункан.
- Разумеется, государь, - пробормотала герцогиня, внезапно стал чуть холоднее. - Она у себя.
И, высоко держа голову, повела короля и епископа через зал. Она и сама не уступила бы иной королеве. Длинные волосы, свернутые на затылке под тонким покрывалом, были черными, как у всех Халдейнов, лицо - светлым и гладким. Когда она задержалась у входа и обернулась, делая им знак проходить, она показалась лишь немногим старше своей царственной подопечной, которая обернулась и замерла у большой арки глубоко прорубленного в стене окна.
- Добрый день, моя госпожа, - ровным голосом произнес Келсон.
Сидана побелела в ответ на его слова и, немедленно отвернувшись, стала глядеть на падающий снег… Что она испытывала, было заметно даже оттуда, где стоял Келсон. Угасающее солнце бросало сквозь окно красноватые отсветы на ее длинны; каштановые волосы и превратило ее светло-голубое платье в пурпурное.
- Господин Алюэл в гостях у сестры, государь, - предупредила Мерауд, придержав Келсона рукой за предплечье, когда он двинулся было к девушке. - Что же, нынче Рождество, - добавила она, видя, что он остановился и смотрит на нее с нескрываемой досадой. - Никто не говорил, что им нельзя видеться… И он зашел только на час. Или я не имела права его впускать?
Вздохнув, Келсон покачал головой и двинулся вперед, к оконной нише; вскоре он и сам увидел Ллюэла, сидящего на дальнем конце, застывшего и негодующего. Король надеялся, что брат Сиданы при разговоре присутствовать не будет, но, возможно, к лучшему, что он здесь. Если удастся добиться поддержки Ллюэла, это легче пройдет для Сиданы. Но, когда их глаза встретились, Ллюэл встал и словно воздвиг между ними стену, а рука его непроизвольно потянулась к поясу за клинком, которого там не было. Сидана стала на какое-то мгновение похожа на попавшуюся в западню перепуганную пташку.
- Нет, все в порядке, тетушка, - непринужденно заметил Келсон. - То, что мне нужно сказать, касается господина Ллюэла не меньше, чем госпожи Сиданы. Хотя, должен вас предупредить, Ллюэл: я хочу, чтобы у нас получился разумный спокойный разговор. Любая ваша попытка его сорвать будет пресечена. Вам все понятно?
С мгновенье Ллюэл стоял неподвижно, весь пылая, пальцы правой руки сгибались и разгибались там, где привыкли отыскивать рукоять кинжала, и Келсон призадумался, а не придется ли им с Дунканом противостоять этому юнцу физически. Он почувствовал, как Дункан рядом весь напрягся, готовый к борьбе, и знал, что епископ-Дерини поглощен теми же мыслями. Но от безумных выходок Ллюэла удержала Сидана, поспешно коснувшись его руки и слегка покачав головой.
- Перестань, брат, - прошептала она. - Я бы не хотела, чтобы с тобой что-то случилось из-за меня. Если ему угодно, он будет со мной разговаривать. И ты ничем не сможешь ему воспрепятствовать.
- Твоя сестра весьма неглупа, Ллюэл, - признала Мерауд. - Прими все как есть. И не заставляй меня сожалеть, чтоб я тебя впустила.
Ллюэл оборотил жгучий, исполненный горечи взгляд на Келсона и уронил руки по швам, с заметным усилием изгоняя из тела изнуряющее напряжение. В ответ Келсон с холодной учтивостью наклонил голову. И еще несколько секунд Ллюэл не сводил с него немигающих глаз, после чего, прежде чем опустить голову, прошептал сестре два-три слова, которые никто, кроме нее, не расслышал. Затем принц повернулся спиной к царственному посетителю сестры и стал глядеть в окно. Даже Сидана смутилась при виде его грубости и в тревоге сжала руки, бросив украдкой взгляд на короля.
- Прошу вас, тетя, уделите внимание герцогине Риченде, - обратился Келсон к Мерауд, не отводя глаз от Сиданы, - мы с отцом Дунканом прекрасно справимся.
Мерауд присела и удалилась, затворив за собой дверь, и Келсон постарался ничем не дать понять, что заметил испуг и отчаяние на лице Сиданы, а лишь плавным движением попросил Дункана первым взойти по крутым ступенькам в оконную нишу. Ллюэл настороженно обернулся при их приближении, а его сестра попятилась, и в конце концов оба оказались в правом углу: она стояла, прижавшись спиной к боку своего брата, а он покровительственно обвил рукой ее плечи.
- Прошу вас, сядьте, - спокойно предложил им Келсон, указывая на подушки слева от него. Нет надобности затруднять друг друга там, где и без того все непросто. Я не намерен ни одному из вас угрожать, но есть вещи, говорить о которых порой необходимо. Садитесь же! - повторил он, ибо ни один, ни другая не шевельнулись. - Я предпочел бы не выворачивать шею, глядя на вас.
Еще заметней побледнев, Сидана опустилась на подушку, со спиной, прямой, словно палка, и сжатыми кулачками, которые она пыталась скрыть в складках юбки.
Ллюэл, рухнувшись на сиденье рядом, был явно не меньше напуган, но не жалел сил, чтобы скрыть страх напускной бравадой.
Внезапно Келсон понял, каков он сейчас в их глазах - увенчанный короной, облаченный в парадное алое одеяние, отделанное горностаями, да еще и в обществе епископа-Дерини. Он попытался придать своему лицу более мягкое выражение, переводя взгляд с брата на сестру, но знал, что ему надлежит быть твердым. И радовался присутствию Дункана, способного охладить страсти.
- Пришли вести от вашей матушки, - начал он, обращаясь к обоим. - Ее посланец прибыл нынче утром.
На краткий миг Сидана распахнула рот, закрыв глаза. Ее брат залился краской.
- Она все еще бросает вызов Гоиннеду, верно? - прохрипел Ллюэл. - И готова стоять до последнего!
- Она казнила моего епископа, который был у нее в заложниках, - ровным голосом сказал Келсон, не поддаваясь на подначку. - Вам известно, что это означает?
Сидана в страхе глянула на брата, и тот напустил на себя еще более надменный вид.
- И вы, в свою очередь, намерены казнить нас? Мы не боимся умереть!
- Никто и не обвиняет вас в трусости, - осадил его Келсон. - Ия хотел бы позаботиться о том, чтобы никому больше не пришлось умирать… Хотя, думаю, даже вы согласитесь, что теперь я бы мог с полным правом вас убить.
- Ублюдок деринийский! - бросил Ллюэл.
- Охотно признаю, что я Дерини, - мягко ответил Келсон, - а использование вами другого слова отношу за счет вашего гнева и юношеского нахальства. Но не прерывайте меня больше, а не то я попрошу епископа Маклайна вас угомонить.
И почувствовал: они знают, что это не пустая угроза. Сида-на опять едва не раскрыла рот, но сдержалась, и оба непроизвольно оглянулись на Дункана. Ллюэл сдал губы и, угрюмый, опять сел на место. Дункан был без оружия, и ни в его телосложении, ни во взгляде не угадывалось ничего грозного и воинственного, но они наверняка уже поняли: вот еще один "деринийский ублюдок". И если он еще не применил к ним свои умения, то оба уже отведали волшебства Моргана. И на миг оба присмирели.
- Очень хорошо. Надеюсь, здесь мы друг друга поняли, - вздохнул Келсон. - Прошу вас, поверьте, у меня нет желания кого бы то ни было казнить, особенно моих родственников, да еще женщин, но я бы не очень хорошо сдержал свои коронационные обеты, если бы дозволил измене остаться безнаказанной. Я законный помазанный король не только Гвиннеда, но и Меары. Ваша мать восстала против меня и лишила жизни невинного.
Сидана по-прежнему немо взирала на него, а Ллюэл, похоже, готов был снова взорваться; но вновь страх перед сидящим неподалеку Дунканом не дал ему нарушить молчание, и Келсон заговорил дальше.
- Но я не желаю новых жертв, - сказал он более умиротворяюще. - Искреннее мое желание, чтобы Меара и Гвиннед были едины, как мечтали наши прадеды. И если этого можно добиться мирным путем, то я его бы и предпочел. И вы можете мне в этом помочь.
- Мы? Помогать Халдейну? - усмехнулся Ллюэл.
Как только раздались эти слова, Келсон гневно полыхнул на него глазами и подал знак Дункану.
- Еще одно его слово… - недобро предостерег он.
Небрежно, но целенаправленно, Дункан передвинулся поближе к краю ниши, и теперь мог бы спокойно дотянуться до Ллюэла. Мальчик немедленно присмирел, и Келсон всецело сосредоточил внимание на его сестре. Он почти надеялся, что больше Ллюэл ничего не скажет, его постоянное вмешательство не облегчало этот непростой разговор.
- То, что я скажу дальше, касается, прежде всего вас, сударыня, - терпеливо произнес он. - Я не рассчитываю, что вы сделали бы что-нибудь ради меня, но, надеюсь, готовы сделать что угодно ради Меары. Я предлагаю вам способ покончить с распрей между нашими землями без дальнейшего пролития крови. И прошу вас заключить со мной союз, чтобы наши дети правили, как неоспоримые властители, объединенными Меарой и Гвиннедом.
Ллюэл с гневным воплем попытался подняться со скамьи, Сидана вскрикнула и вскинула руку, пытаясь остановить Дункана, осознав, что сейчас произойдет…
Но епископ оказался над Ллюэлом, прежде чем тот покинул свое место, и так быстро пустил в ход свое умение, что Ллюэл только и успел вскинуть ладонь в направлении Келсона. Веки принца затрепетали, а затем закрылись, и он рухнул на руки Дункану, уронив голову на епископский пурпур. Уснувший, с разгладившимся и безмятежным лицом, он теперь выглядел даже моложе своих пятнадцати лет.
- Его предупреждали, - пробормотал Дункан, поудобнее устраивая юношу на скамье и бросив взгляд на его сестру. - Я ничем ему не повредил. Он слышит, что происходит вокруг. Просто он не сможет ответить. Уверяю вас, боли он не ощутил. И сейчас не испытывает. Его величество обратился к вам с вопросом, сударыня. Полагаю, вы ему ответите.
Раскрыв в испуге рот, Сидана вырвала свое запястье из пальцев Келсона и встала, очевидно, только теперь заметив, что король ее удерживает. Она была слишком горда, чтобы разрыдаться, но Келсон чувствовал, с каким великим трудом она удерживалась от слез, когда отступила в угол ниши, как можно дальше от них. Обхватив свою грудь руками, она несколько секунд невидяще смотрела в окно.
Когда она наконец попыталась заговорить, ее голос запнулся. Смутившись, она обратила этот сдавленный звук в напряженный кашель.
- Если я… правильно поняла, это предложение брака? - удалось ей наконец спросить.
- Это так, - подтвердил Келсон.
- И король действительно просит или повелевает? - с горечью прошептала она. - Если я откажусь, он возьмет меня силой, верно?
Келсон безрадостно улыбнулся, предпочитая не замечать насмешки.
- Здесь, при свидетеле, сударыня? - небрежно переспросил он. - Да еще и при епископе?
- Епископе-Дерини, - уточнила она, с вызовом задрав под бородок. - Том, который уже подчинил моего брата вашей воле. Почему бы ему не проделать того же и со мной, если вы пожелаете? Или вы бы сами что-то такое совершили… О, мы слышали, как вы завоевали свою корону с помощью черной магии.
Дункан с негодованием взглянул на нее, затем вопросительно - на короля, но Келсон покачал головой, у него уже возникло удачное возражение.
- Вы действительно верите, что я готов принудить вас к браку? - тихо спросил он. - Или что служители церкви допустят такое и оправдают меня?
- Вы оба Дерини. Я не знаю, на что вы способны.
- Я бы не применил ничего из того, чем располагаю, ни обычную силу, ни магический дар, чтобы вынудить вас на что-либо, противное вашей совести, Сидана. Брак - святое таинство. А это кое-что значит для меня. Кое-что весьма важное. Но важно также и то, что наш брак означал бы для двух наших земель: конец кровопролитию, вызванному спором о наследовании; мир. Или для вас так ненавистна мысль о том, что вы станете королевой?
Она склонила голову, и с минуту ее плечи беззвучно вздрагивали.
- А что будет с моими родителями? - спросила она наконец. - И с братьями?
Келсон взглянул на неподвижного Ллюэла и вздохнул.
- Я бы предложил Ллюэлу отречься от его прав на меарские титулы, на которые претендует ваша семья. Как только я заручусь его словом чести, я предоставлю ему имение, какое подобает брату моей королевы.
- А Ител? А мать и отец?
- Я знаю, что вы желаете услышать, - ответил он, - но не могу обольщать вас ложными надеждами. Так или иначе, чтобы мир наступил надолго, я обязан не допустить никакого наследования перед вами, дабы никто не оспаривал права наших потомков править и Гвиннедом, и Меарой. Участь ваших родителей и братьев зависит от их дальнейших действий. Мне не нужна их смерть, но я без колебания лишу их жизни, если это спасет сотни, а, возможно, и тысячи других.
- Понятно.
Она медленно перевела взгляд на брата и безучастно двинулась к окну, положила на него плашмя обе ладони и стала смотреть на вольные холмистые просторы за Ремутом, бело-бронзовые в лучах угасающего солнца.
- Итак, мне не из чего выбирать, - произнесла она несколько секунд спустя. - Откажу я вам или нет, моя семья обречена, равно как и моя земля. Мы в своем праве, но мы - маленькая страна, по сравнению с Гвиннедом… и мы люди. Нам не выстоять перед могуществом деринийского властителя. Полагаю, я об этом всегда догадывалась. Наше дело было проиграно еще до начала борьбы, хотя моя матушка этого ни за что не признает. И, чтобы ни сделала я, знаю: они погибнут, ибо не покорятся.
- Тогда подумайте о вашем народе, - напомнил ей Келсон, медленно встав, чтобы посмотреть на нее, и жалея, что не может предложить ей настоящего утешения. - Разве так ужасно быть оружием мира? И не нашли бы вы хоть какого-то удовлетворения в титуле королевы?
- Королевы какой-либо страны, кроме моей…
- Королевы земли, в которую входит и ваша, - уточнил он. - И жены человека, который не пожалеет сил, чтобы сделать вас счастливой.
- В браке, заключенном по государственным соображениям с врагом моего народа, - отозвалась она, опустив глаза. - Мне суждено стать пешкой в династической игре, что всегда было участью знатных женщин.
- Равно как и участью королей, сударыня.