Морган лениво приподнял чашу и принюхался к его содержимому.
- Фианнское красное. Совсем неплохое вино. Голова болит?
- У меня там, как в кузнице, где куют мечи, - пожаловался Дугал, проводя пятерней по глазам и откидывая голову к спинке своего кресла. - Того гляди, помру.
Дункан, непринужденно взгромоздившись на его подлокотник, пропустил руку под затылок мальчика и стал массировать у основания черепа, придерживая его другой рукой за плечо. Дугал вздохнул и немедленно начал расслабляться. Морган, догадавшись, что последует, и понимая, что мальчик не догадывается, поглядел на Келсона и приготовился отвлекать внимание Дугала. Если они все постараются, можно сегодня вечером кое-что сделать для Дугала.
- Ну, полагаю, нам всем знакомо это чувство, - сказал он с улыбкой, передав королю намек на их намерения. - Красное вино тоже порой скверно шутит с людьми. Помню один вечерок с Дерри в долине Дженнан… задолго для того, как ты стал королем, Келсон… когда мы с ним напились вина из местного погреба, и я не сомневался, что нам обоим - конец. А вообще-то Дерри пить умеет. Он влез на стол, и как запоет…
И болтал о чем придется несколько минут, пока они с Келсоном наблюдали, как Дугал все больше и больше поддается усилиям Дункана, ни о чем не догадываясь, руки мальчика медленно упали ему на колени, складки исчезли с его лба, он успокоился и задремал. Еще через несколько минут Дункан быстро передвинул руку, чтобы положить ее на сомкнутые глаза Дугала. Подняв взгляд на Моргана и Келсона, он улыбнулся.
- Отлично. Я не полностью его подчинил, но он спит. Не хочу слишком испытывать удачу. Щиты все еще на месте. И если он сейчас подумал, что у него головная боль, подождите до утра!
- Я бы предпочел об этом не думать, - пробурчал Келсон.
- Ну, у тебя-то выбор есть, - заметил Морган, отодвигаясь в кресле и с ухмылкой ставя на стол чашу. - Одно из попутных преимуществ целительского дара - это способность облегчить утреннее похмелье. Вполне вероятно, мы бы могли помочь и Дугалу, но это куда труднее из-за того, что придется обходить его щиты. Может, это окажется побуждением для него учиться их убирать.
- Надеюсь, рано или поздно, что-то его к этому побудит, - согласился Келсон. Вздохнув, он встал и провел пятерней по взъерошенным волосам. - Но, полагаю, нам всем пора на боковую. Дункан, почему бы тебе не отнести Дугала ко мне в спальню; в моей постели полно места, по крайней мере, до завтрашней ночи… А там ты с Алариком сможете вытащить из беды и меня.
Несколько нетвердо, но отклонив предложение Моргана помочь, сбрасывая на ходу верхнее платье, он прошел в спальню.
- Сделай, чтобы все было в порядке, когда я проснусь, Аларик, - прошептал он, когда лег, а Морган присел с ним рядом. - Пожалуйста.
- Закрой глаза и усни, мой повелитель, - мягко сказал Морган.
Он вверг себя в транс, как только Келсон послушался, протянул ладонь ко лбу Келсона и, касаясь сомкнутых век большим и средним пальцами, с нежностью обволок своим сознанием сознание короля и повел его в глубины безмолвия. Несколько мгновений спустя подсоединился и Дункан. Постепенно два Дерини начали изливать в душу короля покой и блаженство, и следом за душой начало приходить в себя и тело.
* * *
Заря на Крещенье выдалась холодная, но ясная. Вскоре после восхода солнца Морган уже занимался последними мелочами, с которыми надо было покончить до выступления свадебной процессии, которая должна была проследовать витками из Ремутской Цитадели к собору под горой. Ему не тяжело было встать рано, поскольку он все равно скучал в постели один, хотя - ради благого дела. Риченда переночевала у беспокойной царственной невесты. За два часа до начала процессии, шагая по галерее мимо покоев Келсона, Морган встретил Дункана, как раз оттуда выходившего.
- Как он? - спросил Морган, когда они двинулись дальше вместе.
Дункан улыбнулся.
- Неплохо. Я только что принял его исповедь… он еще ни разу не был настолько на взводе, если только не грозила смертельная опасность… Но он в добром настроении. Вероятно, лучшее, что о нем можно сказать - это "полон надежд".
- Что же, это уже неплохо, - согласился Морган. - А как Дугал?
- Не знаю. Пошел переодеться до того, как явился я. Однако, насколько я понимаю, шумные звуки и внезапные движения - не то, что ему сейчас по вкусу. Бедняга.
- Что же, все мы однажды получили этот суровый урок, не так ли? - отозвался Морган. - Да, а вот более приятное известие. Ты знаешь, что Ллюэл согласился сегодня утро вести коня своей сестры и быть свидетелем при обряде?
Дункан рассмеялся.
- Я ничуть не удивлен. Мне сказали, что вчера он пожелал исповедаться Брадену. Очевидно, он раскаивается.
- Более вероятно, что Нигель предложил ему присесть и потолковал с ним немного о том, какова действительность для принца-заложника, - фыркнул Морган. - Но… А ну, взгляни-ка, это кто еще жив, несмотря на ужасное похмелье! - с воодушевлением добавил он, когда Дугал показался из-за угла в дальнем конце прохода, направляясь в их сторону.
На мальчике была в то утро парадная приграничная одежда: яркий тартан Макардри, уложенный складками вокруг тела и скрепленный на плече серебряной пряжкой, волосы заплетены и скручены узлом по тамошней моде и перевязаны черным шелком. Он небрежно поклонился, когда подошел совсем близко, но движения, очевидно, давались ему нелегко. Морган по-товарищески положил ему руку на плечо и подался вперед, чтобы заглянуть в красные глаза, затем испытующе улыбнулся:
- Что неладно, Дугал?
- Ничего смешного, сударь, - прошептал тот, отчаянно сморщившись. - И никакой справедливости. Келсон встал - и словно ни капли вчера в рот не попало. А у меня словно вот-вот отвалится макушка.
Морган приподнял бровь и с сочувствием прищелкнул языком.
- Ну, когда ты научишься опускать эти твои щиты, мы и тебя сможем избавлять от похмелья, верно, Дункан? - подмигнул он.
Но лицо Дункана было неподвижно и лишено выражения, а разум внезапно наглухо закрылся от попыток Моргана туда заглянуть. Морган не успел определить из-за чего, он понял, что не все в порядке… была какая-то тень. Дункан замигал, когда почувствовал, что на него смотрят, как если бы пытался избавиться от некоей мрачной картины.
- Дункан?
- Просто. Я думал о чем другом. О чем ты спросил?
- Да я просто поддразнивал Дугала насчет его похмелья, - объяснил Морган, пытаясь понять, почему у Дункана так внезапно изменилось настроение. - Ты забыл что-то сделать?
- Да, - ответил Дункан, с благодарностью ухватившись за предложенное Морганом объяснение. - Мне надо на несколько минут вернуться к себе. Ты не дашь мне руку?
- Конечно. Думаешь, это надолго?
- Нет. Просто ты мне нужен в связи кое с чем. - И Дункан оглянулся на юного горца. - Мы, вероятно, и тебя отвлекаем от твоих обязанностей, Дугал. Однако, должен сказать, что приятно снова видеть при дворе приграничный наряд. Скажи, а эта застежка - образец, принятый у Макардри?
- Эта? - Дугал оттянул ее от пледа кончиком большого пальца и воззрился на нее. - Нет. Не думаю. Она у моего отца с детства. Я не знаю, где он ее взял. Он подарил ее моей матери а день свадьбы, а она оставила мне, когда умерла. Я ее не очень часто ношу, но Келсон счел ее подходящей для сегодняшнего случая. Впечатляющий вид, верно?
- Пожалуй, - Дункан еще более озабоченно посмотрел на Моргана. - Но мне действительно нужно позаботиться о моем деле. Аларик, ты идешь?
И епископ-Дерини не сказал ничего другого, пока вел кузена не к своим покоям, но к маленькому кабинету, где они собирались после его посвящения. И щитов не опускал. Лишь когда они были внутри, он немного расслабился, хотя он все еще был, словно тугая пружина, когда шел к своей маленькой молитвенной скамеечке у окна и преклонял колена. Морган с любопытством наблюдал на ним, стоя посреди комнаты, не пытаясь касаться его мыслей. Наконец, Дункан перекрестился и встал, оборотив мрачный профиль к янтарному окну.
- Тебе причитается объяснение, - негромко произнес он, поманив Моргана, чтобы подошел поближе. - Могу только сказать: случилось нечто такое, до чего бы я в самых бредовых грезах не досмотрелся. Это… Нужно время, чтобы к этому привыкнуть.
Морган нахмурился, остановившись на расстоянии вытянутой руки от кузена, боясь к нему прикоснуться.
- Будь так добр, объясни, о чем ты говоришь? Что стряслось? У тебя такой вид, словно ты встретил привидение.
- Некоторым образом так и есть, - Дункан прикусил нижнюю губу и вздохнул. - Аларик, я не из чистой придворной учтивости одобрил наряд юного Дугала и спросил насчет его застежки. А когда он мне сказал, откуда она у него…
Он снова вздохнул, уронив взгляд на лиловые туфли, выступавшие из-под пол его ризы.
- Когда-то эта вещица была моей, Аларик. Я подарил ее сестре Дугала много лет назад при тех самых обстоятельствах, которые он назвал. - Он помедлил, с трудом прочищая горло. - Только… теперь я думаю, что брат, родившийся немного погодя, мог вовсе и не быть ей братом. Я… я думаю, что Дугал - ее сын. И мой.
Глава двадцатая
Еще наследника приведу я к тебе
Когда Дункан поднял глаза на Моргана, тому не понадобилось никаких особых магических талантов, чтобы прочесть изумление и потрясение, которые того охватили. Дункан знал, что наверняка и сам излучает нечто подобное. Ему, так же как и Моргану, с трудом верилось в сегодняшнее открытие, но пряжка сама за себя говорила. А Дугалу было ровно столько лет, сколько полагалось.
На Дункана нахлынули воспоминания о давно прошедших годах, но он придержал их еще на миг и указал на два кресла перед очагом. Он старался держать щиты сомкнутыми и, вообще, как можно меньше думать, пока переставлял ноги, приближаясь к креслам, а Морган следовал на ним. Дункан не мог понять, душевный подъем или дикий ужас грозят захлестнуть его, как только он наконец выпустит на свободу воспоминания.
Он сидел, и пламя в очаге расплывалось перед его глазами, присутствие рядом Моргана лишь смутно угадывалось, тот придвинул свое кресло еще ближе и воззрился на него, едва ли не касаясь лбом лба и коленями колен.
- Так ты собирался мне об этом рассказать, - тихо напомнил Морган. - Я не священник, но ты сам знаешь, мое слово не менее твердо и нерушимо.
Дункан неловко улыбнулся.
- Если это правда, то сомневаюсь, что способен сколько-нибудь долго молчать об этом, - еле слышно произнес он. - Если бы я мог позволить себе сына, он был бы очень похож на Дугала, а если Дугал и есть мой сын, он имеет право знать.
- Иногда лучше чего-то не знать, - ненавязчиво намекнул Морган. - Если он незаконнорожденный…
- Мой сын - не дитя случая, - пылко произнес Дункан. - Мы с его матерью собирались пожениться в то время и обменялись обетами, которые считали нерасторжимыми. В наших глазах и перед Богом она была моей женой.
- А перед законом?
Дункан покачал головой и вздохнул.
- Этого я не знаю. Но есть, по крайней мере, одна хитрая оговорка в каноническом праве. Это называется… - он сосредоточился, усилием воли набираясь спокойствия. - Кажется, это называется pеr vеrbа dе prеsеnli - клятва перед свидетелями, пусть не обряд, совершенный священником. И, хотя бы в теории, она столь же обязывает, сколь и помолвка, которая не менее прочна, чем самый брак.
- И ты можешь представить свидетелей? - спросил Морган.
Дункан уронил голову, вспоминая ту ночь много лет назад, уйдя в сумеречную страну воспоминаний о поре между детством и возмужанием… вот он и Мариза стоят на коленях в часовне в полночь, опасаясь, а вдруг кто-то войдет, и молясь перед единственным свидетелем, на которого можно положиться, а люди ее отца готовы выступить со двора, едва забрезжит заря.
- Перед Тобой, как Высшим Свидетелем, мой Господь и мой Бог, я приношу этот торжественный обет, - произнес Дункан, оборотив глаза к лампаде, ярко пылающей над алтарем. - Что я беру эту женщину, Маризу, как свою законную венчанную жену, отрекаясь от всех остальных, пока нас не разлучит смерть.
Игла пряжки у его горла оказалась неподатлива, и он повозился немного, пока не снял ее и не положил в ладонь Маризы, глядя на девушку со всем отчаянием влюбленного перед неизбежной разлукой.
- Я даю тебе это в залог моей любви и беру тебя в жены, и отныне я навсегда твой.
- Были свидетели? - донесся до него мягкий голос Моргана. - И ты можешь их представить?
Плечи Дункана обмякли, и он покачал головой.
- Мы произнесли наши обеты перед Святым Причастием, Аларик, - тихо сказал он. - Ибо никому больше не могли доверять. Как я уже говорил, закон на этот счет допускает толкования.
- Понятно, - Морган вздохнул. - Хорошо, давай пока об этом не думать. Откуда ты знаешь, что застежка, которую носит Дугал - та самая, которую ты дал… Как ее звали? Мариза?
- Да, - с болью отозвался Дункан. - Эта… застежка, которую я дал ей, как залог любви, была особенной. Мастер, который ее изготовил, сделал в ней маленький тайничок. И если только не знать, как его найти, ни за что не заметишь. Если это моя застежка, в тайничке должен лежать мой волос, перевитый с ее волосом. А волосы у нее были очень светлые, почти белые.
Морган снова вздохнул, еще тяжелее прежнего.
- Хорошо. И что ты намереваешься делать? Обрушить это на Дугала прямо сейчас или можно отложить на после свадьбы?
- Боюсь, я не могу ждать, Аларик, - ответил Дункан, впервые поглядев в лицо кузену с тех пор, как начал исповедь. - Я знаю, это может звучать странно после стольких лет, но я должен удостовериться. Не думаю, что я смогу стоять там, в двух шагах от него, и венчать Келсона и Сидану, не зная, принес ли плод мой краткий брак.
Морган неторопливо кивнул.
- Поскольку я и сам теперь отец, я могу это понять, - участливо заметил он, после чего на губах его мелькнула стремительная улыбка. - Впрочем, если Дугал - твой сын, и законный - разве это не внесет смятения в ряды меарцев? У тебя есть наследник, плоть от твоей плоти, который получит после тебя и Кассан, и Кирни… какой удар по их надеждам воссоединить эти земли с Меарой, когда та снова станет самостоятельным королевством.
Дункан фыркнул.
- Честно говоря, мне это пока не приходило в голову, но ты прав. Тем больше оснований все выяснить, а затем прикинуть, как добиться, чтобы его признали, и не возникло бы даже вопроса о его праве наследования. - Он опять поглядел в огонь. - Хотя, конечно, я мог бы просить о более удачном выборе времени. Немало вопросов поднимется из-за сына епископа.
- Но ведь тогда ты не был ни епископом, ни даже священником?
- Нет. Какая пощечина для заговорщиков.
- Не могу не согласиться. Ты не хочешь, чтобы я пошел и разыскал его? У нас не очень много времени, но я постараюсь успеть.
- Да, пожалуйста, - прошептал Дункан. - Но не говори пока, для чего мне нужно его видеть. Мне… Я должен сказать все сам.
- Поверь мне, это последнее, что я сделал бы, - пробормотал Морган, поднимаясь и покидая кабинет.
Дункан не двигался в течение нескольких секунд. Прикрыв лицо одной рукой, он пытался придержать свою надежду и волнение на случай, если все-таки ошибается. Он говорил себе, что существует много объяснений тому, как к Дугалу попала застежка… Если это вообще та самая. И пытался напомнить себе, что это может оказаться и другая. Но в глубине души знал: это она, и понимал, откуда она у Дугала.
Хотя ни он, ни Мариза не думали о возможных последствиях во время своего краткого, полного слез и тревоги союза двух невинных, он теперь ясно и отчетливо представил себе развитие событий.
Мариза, несколько месяцев спустя благополучно вернувшаяся на зиму в Траншу, ее отец и старшие братья - в походе с войском короля, и вдруг она догадывается, что у нее будет ребенок. Сперва она боится открыть это кому бы то ни было, но затем, когда скрывать уже становится невозможно, вся в слезах, признается матери, которая тоже должна родить.
И возникает замысел: пусть Мариза вынашивает своего ребенка в тайне, а, родив, отдаст матери, дабы та растила его, как близнеца своему, который должен появиться примерно на месяц раньше. В уединении среди гор, зимой, когда все их мужчины в Меаре, а их окружает лишь несколько служанок, кто хоть о чем-то догадается?
А затем, когда Мариза умерла, то ли в родах, то ли от лихорадки, как было объявлено, кто и о чем мог догадаться? Дункан, услыхав о ее смерти в то лето, разумеется, не сопоставил одно с другим. Весть о ее смерти лишь вернула его в прежнему намерению подготовиться и принять священство. И довольно скоро горячие насыщенные дни в Кулди сохранили только пряное воспоминание о необычайно яркой мечте, которой не суждено вовеки сбыться. Он не рассказывал об этом ни одной душе, не считая давно скончавшегося исповедника, и даже Моргану.
Смахнув слезы, Дункан поднялся и прошел к письменному столику под янтарным окном, достал из ящика ширал на тонком кожаном шнуре. То был ее дар - и он применил его, сам того не ведая, чтобы проверить, есть ли у их сына магический талант, который, безусловно, должен был существовать. Теперь в этом нет сомнений. Взяв ширал за ремешки, он вернулся к своему креслу и сел, держа его перед глазами, как святыню. Каковой тот и был.
Ширал.
Сомкнув его в кулаке, Дункан опять переместился в ту часовню, в миг, когда они приносили обеты.
- Я беру тебя, как моего венчанного супруга, - сказала она. - Я даю тебе это, как знак моей любви, и отныне я навсегда твоя.
Она сняла его с шеи, все еще хранящий тепло ее тела, и повесила на шею Дункану. Теперь, дрожа, он снова надел талисман на шею и поднес камешек к губам, вздрогнув оттого, что в его воспоминания вторгся стук в дверь.
- Входите, - откликнулся он, пряча кристалл под ризу.
И поднялся, когда они вошли: Морган и держащийся чуть позади, томящийся в ожидании Дугал.
- Вы хотите видеть меня, отец Дункан? - спросил мальчик.
Дункан едва ли был в состоянии говорить и лишь рукой указал Дугалу на сиденье. Морган явно колебался, не уйти ли, но Дункан кивнул ему, чтобы он тоже остался.
- Сядьте, пожалуйста. Оба, - сказал наконец Дункан и сам сел, как только Дугал послушался. - Я… да, я понимаю, время самое неподходящее, но мне показалось, что это ждать не может. Это… Потом будет еще труднее об этом говорить.
- Я что-то не совсем понимаю, - ответил Дугал, робко сдвинувшись на край кресла. - Речь о чем-то, что я сделал?
Несмотря на свою тревогу, Дункан улыбнулся:
- Нет, ты ничего не сделал. Не выполнишь ли ты одну мою просьбу?
- Если смогу.
- Отлично. Тогда я хотел бы, чтобы ты, не спрашивая меня, почему, снял свою застежку и повернул обратной стороной к себе.