– Вместе с Немеей ты отдашь мне всех ее служанок. Они страдают незаслуженно. Достаточно того, что главная виновница уже поплатилась за свое преступление.
– Я согласен, – не стал возражать Нокатотос.
– Что ж, быть посему, – кивнул чародей.
* * *
Минессис вскрикнула, оцарапав плечо колючей веткой.
– Я не могу идти дальше! – заявила она. – Я устала!
Аррелий бесцеремонно взвалил женщину на плечо. Минессис взвизгнула и забила ногами.
– Немедленно поставь меня на землю, грубый варвар! Ты обращаешься со мной, как с куклой!
– Тогда шевели попкой, крошка, – посоветовал Аррелий, так же бесцеремонно сбросив ношу с плеча. – У нас нет времени на твои капризы.
– Я не просила тащить меня с собой! – гневно напомнила Минессис. – Ты сам взял меня, так что терпи, крестьянин!
Гиппарион, захваченный Аррелием в крепости Хорума, сломал ногу, угодив копытом в глубокую нору. Коня пришлось прирезать, и дальше Минессис шла пешком наравне с мужчинами, чем и возмущалась почти беспрестанно.
– Ну и шуму от твоей кобылки, – заметил Тороний, поморщившись. – Ее визги выдадут нас с потрохами.
– Ты думаешь, отец, мы можем нарваться на засаду? – опасливо спросил его Демилий.
– Нет, в своих лесах хишимеры на людей не охотятся, – успокоил сына Тороний. – Но все равно лучше не шуметь, мы в их землях.
– Ты уверен, что мы идем верной дорогой? – спросил Хорруг. – Похоже, до нас через этот лес вообще никто не ходил.
– Может быть, и не ходил, – ответил великан. – Но идем мы верно, Мархаб в той стороне. Если пойдем по дороге, нарвемся на хишимерский разъезд, а в полях мы вообще как на ладони. Через лес идти безопасней. Ты лучше скажи, как собираешься отнять свой меч у самого царя Азгадера?
– Войду во дворец и заберу, – просто ответил Хорруг.
При этом голос каданга прозвучал с таким мрачным спокойствием и убежденностью, что усомниться в его уверенности просто было невозможно. Тороний покачал головой:
– Тебе действительно неведомы обходные пути. Ты упрямо готов бить в одно место, словно таран.
– То, что мое, принадлежит только мне, – мрачно сказал Хорруг. – Я никогда не ищу обходных путей, если могу ударить в лоб.
– Можешь ли? – с усмешкой поинтересовался великан.
– Могу, – заверил его Хорруг.
Неожиданно он остановился и прислушался.
– Что случилось, парень? – насторожился Тороний.
– Мне кажется, я что-то слышу, – пробормотал Хорруг.
Все прислушались.
– Это ветер, – сказал Тороний. – Просто листва шуршит.
– Вот именно, – кивнул Хорруг. – Деревья шумят.
– И что в этом такого? – недоуменно спросил Демилий.
– Они словно зовут, – пробормотал Хорруг. – Зовут туда.
Он указал в чащу леса. Тороний покачал головой.
– Ты утомился, парень. В той стороне ничего нет, мы зайдем в болото. Я не первый раз в этих краях, так что доверься мне. Нам в эту сторону.
– Может быть, – пробормотал Хорруг.
Все снова последовали за Торонием, указывавшим путь.
– У меня нога болит! – капризно вскрикнула Минессис.
– Сейчас еще и задница заболит, – пригрозил Аррелий, хлопнув женщину по ягодице. – Пошевеливайся, красотка.
– Грубый варвар, мерзавец, подонок, грязная скотина, немытый крестьянин… – гневно прошипела ногарка.
– Я был уверен, что ты ко мне неравнодушна! – расхохотался Аррелий.
– Зачем тебе эта никчемная девица? – недовольно спросил Тороний. – Она только задерживает нас.
– Мне она нравится, – ответил Аррелий.
При этом он грубо сграбастал шедшую впереди Минессис в объятия так, что женщина взвизгнула, и снова подтолкнул ее, поддав под зад коленом.
– Как только мне в руки попадет кинжал, я перережу твою поганую глотку! – злобно прошипела ногарка.
Аррелий вновь расхохотался.
В этот момент воздух со свистом рассекла стрела. Древко с белым оперением задребезжало, воткнувшись в ствол дерева перед самым носом Хорруга. Аррелий схватил Минессис за шею и пригнул женщину к земле, другой рукой выхватив меч. Тороний и Демилий также обнажили оружие.
Чуть поодаль стоял человек в белом плаще. Опустив лук, он молча смотрел на путников, потом вдруг повернулся к ним спиной и скрылся в зарослях.
– Сдается мне, что этот парень не промахнулся, – произнес Тороний.
– А мне сдается, что нам все-таки лучше идти туда, – ответил Хорруг и направился в ту сторону, где скрылся неизвестный стрелок в белом плаще.
Спутники последовали за ним.
– Куда подевался этот парень с луком? – недоуменно пробормотал Демилий, озираясь по сторонам. – Может, это был призрак?
– Стрелы у этого призрака настоящие и вполне убедительные, – отозвался Хорруг.
– Призраки не оставляют следов, – добавил Тороний. – А этот натоптал, как тур. Он ушел вон туда.
Великан повел своих товарищей по следам незнакомца сквозь заросли. Вскоре маленький отряд спустился в ложбину, по дну которой протекал ручей не более трех шагов в ширину. На противоположном берегу стояли трое людей. Двое из них, облаченные в белые плащи, были вооружены луками и короткими мечами. Третий, стоявший посередине и самый молодой на вид, в белой жреческой хламиде, был безоружен.
– Извини моего товарища за его выстрел, – произнес молодой жрец по-ногарски, глядя Хорругу в глаза. – Ему пришлось так поступить, ибо ты не слушал голос.
– Какой голос? – насторожился Хорруг.
– Голос, который привел тебя сюда.
– Я всегда сам иду туда, куда считаю нужным, – жестко ответил Хорруг. – Мне нет нужды прислушиваться ни к каким голосам.
– Раньше ты к нему прислушивался, – заметил молодой жрец.
– Кто вы такие? – спросил Тороний.
И он, и Аррелий знали язык ногаров ничуть не хуже Хорруга. Лишь один Демилий не понимал ни слова.
– Я Аммат, последний жрец Дромидиона, – назвался жрец. – Это воины-хранители, – он указал на своих товарищей.
– Тоже последние? – с ухмылкой спросил Аррелий.
– Последние, – подтвердил Аммат без тени улыбки.
– Так вы дромиды?! – ошеломленно воскликнула Минессис. – Я слышала, что вас всех перебили.
– Не всех, как видишь, – ответил Аммат.
– Что вам нужно от нас? – неприязненно спросил Хорруг.
– Он предложил нам тебя, – многозначительно произнес Аммат, глядя на Хорруга немигающим взглядом. – И предложил указать тебе путь.
– Кто, он? – не понял Хорруг.
– Тот, чей голос ты давно забыл, слушаешь, но не можешь услышать.
Аммат отступил назад и поманил гостей за собой.
– Идемте. Ваша женщина нуждается в отдыхе, да и вам он не повредит.
– Хоть кто-то заметил, что я еле держусь на ногах, – облегченно вздохнула Минессис.
Аррелий взглянул на Хорруга.
– Что скажешь, дружище?
Каданг махнул рукой.
– Отдохнем здесь.
– Не стой пнем! – нетерпеливо воскликнула Минессис, ткнув Аррелия кулачком под ребра. – Я хочу отдохнуть. Перенеси меня через этот ручей.
Аррелий подхватил ногарку на руки и первым ступил в воду. Следом за ним ручей перешли и остальные. Аммат проводил путников в пещеру, вход в которую скрывали густые заросли. Воины Дромидиона остались снаружи, присев на корточки у массивных гранитных колонн, поддерживавших низкий свод входной арки.
Обширную пещеру освещало пламя, пляшущее в большой чаше бронзового светильника. Аммат молча указал на расстеленные у стены шкуры, в центре которых стояли блюда с явствами, кувшин и кубки.
Минессис тут же с удовольствием растянулась на шкурах, сбросив дорожный плащ. Аррелий присел рядом, придвинул к себе жаркое и заметил:
– Похоже, дромиды не знают, что такое стол. А ногары еще нас считают дикарями.
– Ты и есть дикарь, – поддразнила его Минессис и даже показала язык. – Грязный варвар, крестьянин. Налей мне вина!
– Здесь обитель не людей, а богов, – произнес Аммат. – Вы в храме Дромидиона, поэтому здесь нет ни столов, ни скамеек.
– Пусть будут благословенны боги, давшие нам приют, – почтительно произнес Тороний и кивнул Демилию: – Садись, сынок, подкрепимся.
– Кто такой Дромидион? – спросил Хорруг.
Аммат поманил его за собой.
– Иди сюда, я покажу тебе.
Хорруг последовал за молодым жрецом в глубь пещерного храма. Взгляду Хорруга предстали статуи, скрытые в нишах так, что от входа их невозможно было заметить.
– Дромидион – это союз семерых дромидийских богов. Вот они. Богиня плодородия Бира. Она дает трудолюбивым землепашцам богатый урожай, а женщинам здоровый приплод. А вот Арон, бог огня и домашнего очага. Он хранит людские жилища от недобрых сил. Вот бог воды и жизни Хрим. Вот они, все семь богов, среди которых нет старшинства, все равны меж собой. Это боги мира.
– Даже вот этот? – недоверчиво спросил Хорруг, указав на статую божества с суровыми чертами лица, сжимающего в руке меч.
– Это бог справедливости Симирикон, – ответил Аммат. – В его руке карающий меч правосудия, он каждому воздает по заслугам. Дромидийский культ – самый мирный из всех существующих. Боги Дромидиона не требуют от людей никаких жертв, они лишь хотят, чтобы все мы жили в мире и согласии.
– Почему твои боги называются дромидийскими? – продолжал спрашивать Хорруг.
– Еще до восхода Тени, во времена кровопролитных войн, наши предки призвали их в Дромидию – город царя Дромида. Под их покровительством Дромидия достигла процветания.
– Где находится этот город? – поинтересовался Хорруг.
– Его уже нет, – ответил Аммат. – Полвека назад из полуночных лесов вышли хошимы, захватили эти земли и разрушили Дромидию. На ее руинах они построили столицу своего царства Мархаб.
Хорруг прошелся вдоль ниш, внимательно рассматривая статуи богов Дромидиона.
– Скажи мне одно, жрец, – потребовал он. – Чего ты хочешь от меня?
– Задай этот вопрос себе, – посоветовал Аммат. – Чего ты сам хочешь от себя?
– Пока что я хочу вернуть себе свой меч. Ты сказал, что укажешь мне путь. Значит ли это, что ты мне поможешь?
– Самые лучшие дары, которые получает Азгадер, преподносятся Тоту, – ответил дромид. – Наверняка и свой клинок ты найдешь в храме Тота. А путь я тебе уже указал. В твоей воле выбрать его или отвергнуть.
Хорруг снова прошелся вдоль ниш, задумчиво глядя на статуи.
– Твои боги не уберегли Дромидию, – произнес он. – Почему?
– Врагов было слишком много.
– Но они не помогли вашим людям, – повторил Хорруг, указав на статуи. – Почему?
– Они лишь указывают нам возможный путь, не навязывая его. Мы сами делаем свой выбор. Дромидийцы избрали свой путь, путь мира и ненасилия. За свои убеждения и право на жизнь они сражались с оружием в руках и погибли в руинах родного города.
– Ваш культ не слишком распространен, – заметил Хорруг. – По крайней мере, я о нем никогда не слышал.
– Здесь, на землях Хишимера, наша вера вне закона, – ответил Аммат. – Воинственным правителям этого царства не нужно, чтобы их народ вел мирную жизнь. Все мои братья и сестры по вере уничтожены. Я и хранители – последние дромидийцы.
Слушая жреца, Хорруг переводил взгляд с одной статуи на другую, потом молча отодвинул Аммата в сторону и пошел к выходу.
– Куда это он?! – встрепенулся Аррелий.
– Он вернется, – сказал ему Аммат. – Не беспокой сейчас своего друга, ему нужно побыть одному.
– Ты слышал, никуда этот угрюмый мужлан не денется. – Минессис дернула Аррелия за пояс, заставив снова сесть. – Лучше налей мне еще вина.
– Ты и так уже пьяна, – заметил ей Аррелий. – Имей в виду, не сможешь идти – потащу за волосы.
– Грязный дикарь! – зло прошипела ногарка.
Покинув пещерный храм, Хорруг обнял ствол ближайшего дерева и прижался лбом к шершавой коре.
– Я слышу, слышу, – прошептал он. – Но не могу поверить, что слышу именно тебя.
Ветви склонились, словно обнимая Хорруга. В шелесте листвы ему слышался до боли знакомый голос.
– Отец, ты ли это? – прошептал Хорруг. – Я своими глазами видел, что сделали с тобой псы Орланденга.
– Ах, сын мой, – услышал он в ответ. – Я ведь говорил тебе, что я всюду, где растут трава, кусты и деревья. Частичка меня есть в каждой веточке, в каждом корешке. Я не оставлял тебя никогда.
Хорруг еще крепче обнял ствол.
– Мне не хватает тебя, отец.
– Я знаю. Ты очень одинок, сын мой. Ты слишком озлобил свое сердце, стал мстительным и жестоким. Все это от одиночества и страха. Я привел тебя сюда, чтобы ты задумался. Я чувствую, ты готов сделать свой выбор.
– Я боюсь, что мне не хватит сил.
– Ты никогда не узнаешь этого наверняка, сын мой, пока не испытаешь свои силы.
– Почему ты не давал знать о себе столько лет?
– Ты просто не слышал меня, сын мой. Не мог слышать. Злоба притупляет многие чувства, а ты слишком озлоблен. Может быть, в этом твоя сила, а может быть, и погибель. В любом случае это зависит только от тебя самого.
Хорруг отступил от дерева, приложил ладонь к стволу.
– Не покидай меня, отец, – попросил он.
– Тебе не всегда будет дано слышать мой голос, но я всегда буду с тобой, покуда ты будешь помнить меня, сын мой.
– Я никогда не забывал тебя, отец, и никогда не забуду.
Прижав ладонь к сердцу, Хорруг поклонился.
– Благодарю тебя отец. Кажется, теперь я знаю, что должен делать.
Вернувшись в пещеру, он окинул взглядом своих товарищей и объявил:
– Я иду дальше. В вашей воле присоединиться ко мне или идти своей дорогой.
– Мы уже обсуждали это однажды, нет смысла повторять сказанное, – проворчал Тороний и кивнул сыну: – Поднимайся, нас ждет дорога.
Аррелий просто поднялся на ноги и толкнул сапогом Минессис:
– Пошевеливайся, красотка.
– Тебе не мешает отдохнуть и подкрепиться, – заметил Аммат Хорругу.
– Вот именно! – с готовностью поддержала жреца Минессис, отпинываясь от Аррелия. – Давайте задержимся здесь до завтра.
– Ни к чему сидеть, когда должен идти, – произнес Хорруг. – Если позволишь, жрец, мы возьмем что-нибудь в дорогу из твоей снеди.
Аммат кивнул, выражая свое согласие.
– Ты пойдешь со мной? – неожиданно спросил его Хорруг.
Аммат пристально посмотрел ему в глаза и произнес:
– Чтобы заполучить назад свой меч, тебе придется сразиться с самим Тотом. Не так-то просто одолеть бога мертвых. Но победа над ним может стать первым шагом к…
– Просто скажи мне как, и я это сделаю, – решительно сказал Хорруг.
– Убить его невозможно, он сам бог Смерти, – ответил Аммат. – Его царство по другую сторону нашего мира. Плоть его мертва, но в груди бьется живое сердце, которое связывает бога мертвых с миром живых. Лишишь его этой связи, и победа будет за тобой.
– Так ты пойдешь со мной? – снова спросил Хорруг.
– Ты уверен, что хочешь этого? – спросил Аммат. – Уверен, что принял окончательное решение?
– Нет, не уверен. Но когда буду уверен, лучше, чтобы тебя не пришлось искать.
Аммат кивнул.
– Подождите меня снаружи, – потребовал он.
Хорруг и Тороний с сыном вышли из пещеры, следом за ними Аррелий выволок упирающуюся Минессис.
– Я не хочу никуда идти! – возмущалась ногарка. – Я устала! Топайте сами куда хотите, а я останусь здесь!
Ее крики оборвались, когда из пещеры вдруг полился яркий свет. Изумленные путники отступили еще дальше от входа в тайный храм. Лишь хранители все так же невозмутимо сидели на корточках у гранитных колонн.
Вскоре Аммат вышел из пещеры. Правую руку дромид почему-то прятал в глубоком рукаве своего одеяния, в левой держал пустые ножны. Хорругу показалось, что жрец чересчур бледен.
– Что-нибудь объяснишь? – спросил Хорруг.
Аммат покачал головой.
– Не сейчас. Возьми, это тебе пригодится, когда вернешь свой клинок.
Он протянул Хорругу ножны.
– Откуда ты знаешь, что мой меч без ножен? – настороженно спросил Хорруг. – И почему уверен, что эти подойдут?
Аммат впервые улыбнулся.
– Просто возьми. Идем.
– А они? – Хорруг указал на двух других дромидов.
– Они хранители, – ответил Аммат. – Они останутся здесь и будут оберегать храм, пока живы.
* * *
Два воина бросили к ногам Аксеса и Онессеса связанного Икестоса. Капитан наступил сапогом на голову пленника, прижав его щекой к земле, и произнес:
– Лучше тебе начать говорить.
– Я уже все сказал, ублюдок, – прохрипел Икестос.
– Кроме того, что я хочу услышать.
Онессес присел на корточки рядом с Икестосом.
– Друг мой, – мягко и даже сочувственно заговорил он. – Должен признать, ты очень крепок и твой дух трудно сломить. Я встречал очень мало людей, кто мог бы так же стойко, как ты, переносить пытки. Но к чему твое упорство? Скажи нам то, что мы хотим, и твои мучения прекратятся.
– То есть вы меня прикончите, – уточнил Икестос.
Онессес хлопнул капитана по голенищу, тот убрал сапог с лица пленника.
– Ты слишком высоко себя ценишь, благородный Икестос, – произнес Онессес. – Нам без пользы твоя смерть. В подземельях затерянного города скрыты несметные богатства – каждый возьмет столько, сколько сможет унести, и все равно там еще останется полно золота. Ты тоже сможешь стать богатым человеком. Я ценю твою верность долгу, но сейчас она неуместна. Ты же сам знаешь, это золото никогда не достанется императору. Не упрямься, укажи нам путь к затерянному городу.
– Император отдал золото Бельфеддора не вам, – процедил Икестос сквозь зубы. – Не вам оно и достанется.
Аксес пнул пленника под ребра и приказал воинам:
– В костер его! Поджарьте ему пятки!
Двое воинов подхватили Икестоса и сунули его босыми ногами прямо в огонь. Икестос выгнулся дугой и стиснул зубы, пытаясь сдержать крик. Однако боль была столь невыносима, что через мгновение он заорал во всю глотку.
– Вытащить, – распорядился Аксес.
Икестоса выволокли из огня.
– Хочешь что-нибудь сказать? – спросил Аксес пленника.
Не дождавшись ответа, он снова кивнул воинам.
– Продолжайте.
Повернувшись к Онессесу, он добавил:
– Либо он заговорит, либо сдохнет. В последнем случае нам придется возвращаться в Хорум ни с чем. Мы уже в лесах рунгуменов, идти дальше наугад невозможно.
Икестос вновь заорал от боли. Двое человек прижали его к земле, не позволяя высвободить ступни из огня.
– Должно быть, это дьявольски больно, – с ухмылкой заметил Онессес. – Наш столичный друг совсем не похож на огнепоклонника. И для него, и для нас будет лучше…
Он вдруг осекся и побледнел. Аксес с удивлением уставился на своего товарища. В уголке рта Онессеса появилась кровь, ноги его подкосились, и хорумский вельможа упал на грудь капитану. Из спины Онессеса торчала стрела.
– К бою! – заорал Аксес, отшвырнув мертвое тело в сторону и выхватывая клинок.
Вокруг засвистели стрелы, поражая его воинов, с дребезжанием впиваясь в древесные стволы. Из зарослей появились хишимеры с обнаженными клинками.