Воины Ксеметтоса, правителя Токкаи, собирали с окрестных селений очередную подать. В каждом селении происходило одно и то же: крестьяне отдавали все, что только могли, уверяя капитана, что это последнее и им самим уже не на что жить, капитан же хмурился и ругался, не без оснований считая, что подданные царя слишком много припрятали в схронах. Впрочем, он уже был опытен в своем ремесле и решал проблему недостачи простейшим способом: забирал из селения красивую девушку. Точно так же капитан поступил и в этот раз.
Девушка, на которую указал Тексес, сделала попытку спрятаться за спинами сородичей, но один из ногарских солдат крепко схватил ее за руку и выволок из толпы. Грубо ухватив девушку за подбородок, Тексес силой открыл ей рот, осмотрел зубы, потом окинул взглядом фигуру. Видимо, ногар остался доволен осмотром.
– Ну, хоть красивых девиц вы еще не разучились рожать, – произнес он и кивнул солдатам: – В обоз ее, к остальным!
Крестьяне, стоявшие вокруг, опустили головы, не осмеливаясь не то что перечить воле ногарского капитана, но даже взглянуть на него.
Вдруг Кардо поднял голову и бросил недоуменный взгляд по сторонам. Жители общины тоже начали переглядываться, почувствовав, как дрожит земля. Гиппарионы ногарских всадников заволновались.
– Что за дьявольщина?.. – озадаченно пробормотал Тексес.
– Посмотри, капитан! – взволнованно крикнул один из воинов.
Тексес поднялся на повозку и устремил взгляд из-под ладони в степь.
С полуночи к селению приближались всадники. Много всадников. Их были даже не сотни – тысячи. Над шеренгами всадников колыхался лес копий, под солнцем блистали броня доспехов, шлемы, металлические пластины на щитах. По центру войска развевался алый стяг.
– Кто это? – пробормотал кто-то из ногарских воинов.
– На степняков не похожи, – произнес капитан Тексес. – На хишимеров тоже. Да и лесные варвары не ходят под знаменами…
– Не лучше ли нам убраться отсюда, капитан? – предложил другой воин.
– Пожалуй, – согласился Тексес. – Всем в седла! Уходим!
– Капитан, посмотри туда! – послышался вопль.
Из перелеска с полуденной стороны появился еще один крупный отряд. Неизвестные воины окружали селение.
– К бою! – рявкнул капитан.
Воины переглянулись.
– Разумно ли? – усомнился один. – Их слишком много.
– Не лучше ли попытаться договориться? – поддержал его другой.
– Не считайте себя самыми умными, – прорычал капитан. – Исполняйте приказ!
Три сотни воинов заняли места за частоколом, приготовившись к обороне, впрочем, без особого энтузиазма. Противостоять многотысячному войску, надвигавшемуся из степи, казалось ногарским солдатам чистым самоубийством.
– Да это же арамеи, – ошеломленно пробормотал один из ногаров, когда неизвестные всадники приблизились к частоколу.
Действительно, появившиеся с полуночи воины оказались арамеями. Ногары удивленно переглядывались, крестьяне притихли, испуганно выглядывая из-за спин солдат. Арамейские набеги не были для степных поселений чем-то необычным, но то, что они появились вдруг в таком множестве, повергло всех в настоящий ужас.
Угрюмый светловолосый воин под алым знаменем с золотым орлом привстал на стременах и крикнул по-ногарски:
– Капитан Тексес, покажись! Я знаю, что ты здесь!
Предводитель ногарского отряда выглянул из-за частокола.
– Кто ты такой? – спросил капитан. – Я тебя не знаю.
– И я вижу тебя впервые, – отозвался воин под знаменем. – Но уже наслышан. Те селения, которые обобрали твои солдаты, уже мои.
– Кто ты? – снова спросил Тексес.
– Мое имя Хорруг, я царь арамеев. Ты можешь оставить свой обоз, гиппарионов и оружие и убраться отсюда со своими солдатами, а можешь вместе с ними лечь в землю. Выбирай сам.
Капитан бросил взгляд на воинов своего отряда. Выражение лиц ногаров красноречивее всяких слов свидетельствовало о невысоком боевом духе. С такой решимостью трудно было бы противостоять и менее многочисленным противникам.
– Мы уйдем! – крикнул капитан Тексес.
Многие ногары облегченно вздохнули при этих словах.
– Передай своему царю, что ему лучше склониться перед моим знаменем, – мрачно произнес Хорруг. – Если Ксеметтос посмеет выступить против меня, я распну его на воротах Токкаи. А теперь убирайтесь отсюда!
Ворота ограды распахнулись. Оставив оружие и гиппарионов, ногары вышли за частокол.
– Может, лучше порубить этих ублюдков?! – воскликнул широкоплечий арамей, сидевший в седле рядом с Хорругом.
Он потянул из ножен свой меч. Тексес побледнел. Хорруг накрыл своей ладонью ладонь арамея, заставив его задвинуть клинок обратно в ножны, и произнес:
– Побереги пыл для настоящей битвы, Аррелий. Я обещал этим людям жизнь и сдержу слово. А как долго они проживут, зависит только от них.
– Значит, мы можем уйти? – осторожно уточнил Тексес.
– Можете, – кивнул Хорруг. – Но знайте, встретимся на поле брани – пощады не будет.
Ногары друг за другом потянулись прочь, настороженно поглядывая на окруживших селение арамейских воинов.
– Ну, а вы чего притихли?! – окликнул крестьян Хорруг, въезжая в селение в сопровождении князей и сотников.
– Не бойтесь, люди! – крикнул ехавший по левую руку от него человек в белых одеждах. – Я Аммат, жрец Дромидиона! Мы не враги вам!
– А кто же вы нам? – настороженно и недоверчиво спросила пожилая женщина, глядя на арамеев исподлобья.
– Называй, как хочешь, – мрачно отозвался Хорруг. – А станем ли врагами – зависит от вас. Почему ваши поля не вспаханы?
– Кому их пахать? – удрученно вздохнул Кардо. – Да и для кого?
Осмелев, крестьяне покинули свои укрытия и начали стягиваться к площади у въезда в селение. В толпе появились женщины и дети, влекомые любопытством.
Пока Хорруг и его окружение вели разговор с жителями селения, основная часть огромного арамейского войска несколькими колоннами продолжала движение на полдень. Похоже, арамеи не собирались разбивать лагерь на землях общины. Вслед за конными воинами появились пешие, в еще большем количестве. Абсолютное большинство воинов имели бронзовые и медные, а кое-кто даже стальные доспехи, что было весьма необычно для лесных варваров.
Вслед за воинами заскрипели многочисленные повозки обозов, с которыми шли женщины и дети. Над необъятным арамейским табором висел разноголосый гомон, слышался смех.
– Куда вы идете? – ошеломленно спросил Кардо.
– К морю, – ответил Хорруг. – Времена ногаров прошли. Я объявляю эти земли свободными от их владычества.
– Понятно, – послышалось в толпе. – Теперь придется еще и вам налог платить.
– Не угадали, – свирепо прорычал Хорруг. – Мне от вас ничего не нужно. Эти земли я отдаю вам. И отдаю их даром.
Крестьяне оживились, не веря услышанному. Из-за спин арамеев показался человек, по виду – простой пахарь.
– Верьте им, люди! – призвал он крестьян. – Я ваш сосед, мня зовут Инордо. Кардо, ты же знаешь меня.
Глава общины кивнул, подтверждая знакомство.
– Арамеи освободили нас от власти ногаров и не обязали платить дань, – продолжал Инордо. – Они не взяли с нас ничего. Некоторые из наших присоединились к войску.
– Если есть и среди вас молодые и сильные, кто желает побороться за свою землю с ногарами, у нас найдутся для них и клинки, и доспехи! – крикнул Аррелий.
Толпа снова загудела, обсуждая услышанное.
Между тем сотники Хорруга распределили захваченных у ногарского отряда гиппарионов и оружие между своими воинами, что-то отправили в обоз. Повозки, груженные награбленным ногарскими солдатами добром, взяли под охрану.
– Все, что было отнято у ваших общин, будет возвращено, – пообещал Хорруг, кивком указав на ногарский обоз. – Я оставлю здесь людей, которые проследят за этим. От вас же потребую только одного – живите, как должно людям, а не скотам.
– Ты говоришь, как истинный дромид, – с улыбкой заметил ему Аммат.
– Только не являюсь им, – мрачно отозвался Хорруг.
Послышался шум. Несколько арамеев вытащили из-за ногарского обоза молодого солдата и бросили его к копытам гиппариона Хорруга.
– Посмотри, кого мы нашли!
Крестьяне заволновались. Кто-то крикнул:
– Повесить мерзавца!
– Как же быстро рабы становятся палачами, – со злобой процедил Хорруг сквозь зубы, обращаясь к Аммату. – Иногда я начинаю сомневаться, достойны ли эти люди свободы?
– Только будучи свободным, человек может стать человеком, – ответил дромид. – Дай им такую возможность, и будущие поколения будут достойнее своих родителей.
Хорруг вскинул руку и рявкнул:
– Молчать всем! Умрет этот человек или нет, решать не вам.
Он кивнул ногарскому солдату, стоявшему перед ним на коленях, и приказал:
– Встань!
Ногар поднялся на ноги.
– Почему ты не ушел со всеми? – спросил Хорруг.
– Царь Токкаи не слишком жалует тех, кто является к нему с пустыми руками, – ответил ногар. – Парней, что ты отпустил, ждут плети.
– Думаешь, мы тебя медком угощать будем?! – хохотнул Аррелий.
– Думаю, что вам не помешает лишний клинок, – спокойно ответил солдат.
– Правильно думаешь, – кивнул Хорруг. – Но знай, если будешь замечен в грабеже или измене, тебе тут же выпустят кишки. Тороний, найди этому парню место в строю, – приказал он седовласому великану.
Крестьяне недоуменно зашептались.
– В моем войске есть место каждому, кто желает биться за свою свободу, – произнес Хорруг. – Не рассчитывайте на мою милость, я повел арамеев в поход не для того, чтобы осчастливить вас. У меня свои цели, но они наверняка совпадают с вашими. Хотите жить в мире и достатке, не зная голода и болезней, – вставайте под мое знамя.
Несколько человек вышли вперед.
– Отлично, – кивнул Хорруг. – Дай им оружие и научи пользоваться, – приказал он одному из своих сотников.
Он развернул гиппариона. Вся свита последовала за своим предводителем за ворота.
– Наши запасы на исходе, – хмуро заметил Килоний. – Если и дальше не будем пополнять их в селениях, может начаться голод. Вряд ли это понравится нашим воинам.
– Наша добыча в Токкае, – ответил Хорруг. – Там для воинов есть все. Заставим ногаров поделиться.
* * *
С яростным воплем Тангегндерг поднял мохнатого противника на щит и перебросил через себя. Ударом меча паренек разбил щит другого морага, заставив его отступить, и оттолкнул третьего, ткнув ему в рыло подошвой сапога. В лоб больно ударила стрела, едва не сбив шлем с головы. Еще одна стрела пробила левое плечо. Посчитав, что противник ослаблен и беспомощен, сразу пятеро морагов устремились к пареньку. Один из карликов тут же упал с рассеченной головой, еще одного Тангендерг отбросил ударом щита. Остальных отогнал Карденг, заслонив своего ученика.
– Держись, парень! – прохрипел воин.
Тангендерг ничего не ответил. Не выпуская меч, он зубами зажал стрелу, застрявшую в плече, и вырвал ее из своего тела. Выплюнув стрелу, паренек снова шагнул навстречу наступавшим морагам.
Поход кадангов за добычей не заладился. Город Кадай, который расчитывал пограбить Гендерг, оказался захвачен морагами и полностью разрушен. Ногары отступили со всего побережья на закате от Отоммосо, уступив территорию низкорослым слугам Горронга. Разыгравшийся шторм выбросил корабли кадангов на скалы близ руин Кадая. В волнах моря погибла большая часть отряда: из тысячи воинов на берег выбрались не более трехсот, и тем пришлось вступить в ожесточенную рубку с новыми хозяевами побережья. День за днем, теряя в непрерывных схватках с морагами десятки воинов, каданги продвигались на полночь. Раненых не подбирали, чтобы не задерживать отряд. Кто мог, шел дальше, тот же, кто был уже не в силах передвигаться, оставался на поле боя до конца. После потери всех дракаров стало невозможно вернуться на родину морем, и Гендерг принял решение идти на полночь, чтобы выбраться с захваченных морагами земель империи. Впрочем, немного шансов было и добраться до океанского побережья посуху. Предстояло пройти ногарские степи, где воевали меж собой правители крупных городов-крепостей, Потанские горы, Изумрудные леса. Воины знали, что немногим суждено снова увидеть берег океана, возможно, никому, однако продолжали идти вперед, прокладывая себе дорогу по трупам многочисленных врагов.
В этот раз атака морагов оказалась не столь продолжительной, как предыдущие. Вскоре натиск низкорослых слуг морского бога ослабел, а еще через некоторое время их отряды отступили. Однако очень скоро каданги поняли, что совсем не их мужество заставило отступить врагов. Впереди показались полевые укрепления, над которыми развевались ярко-синие знамена империи, появились эскадроны всадников и когорты пеших воинов.
Полторы сотни кадангов – все, что осталось от войска Гендерга, построились в боевой порядок, ощетинившись копьями и мечами. Ногары, выдвинувшиеся из-за укреплений вперед, также замерли на месте по приказу своего командира. Стрелки натянули луки и взвели тетивы гастрафетов, готовые засыпать противников стрелами по первому сигналу.
Из рядов ногаров чуть вперед выехал всадник в посеребренных доспехах с высоким белым плюмажем на шлеме и насмешливо произнес:
– Так-так, морские воришки пожаловали. Решили отхватить свою часть пирога?
– Не больно-то сытен ваш пирог, – хмуро отозвался Гендерг. – Одни крошки остались, да и те уже высохли. Будем договариваться или мечами позвеним?
– Никакого звона, мои стрелки просто вас расстреляют, – сказал командир ногарского легиона. – Вас не так уж много, вы устали, так что битва долгой не будет. А предложить вам, как я понимаю, абсолютно нечего.
– Кроме своих мечей, – прорычал Гендерг. – Тебе наверняка известно, как умеют биться каданги, особенно воины-псы, которых среди нас немало. Твои лучники успеют спустить тетивы только один раз. Возможно, мы все поляжем здесь, но каждый из нас заберет с собой в могилу хотя бы одного ногара. Хочешь ослабить свой легион, когда мораги под боком? Или лучше усилить его?
Ногар хрипло рассмеялся.
– Убедил, морской бродяга. Твой сброд принят на службу. Вам укажут, где разместиться и построить укрепления. А ты иди в мой шатер, поговорим.
Гендерг последовал за всадником, остальным кадангам один из ногарских капитанов указал их место в боевом порядке оборонительных сооружений полевого лагеря. Пока Гендерг обсуждал с командиром ногарского легиона условия найма на императорскую службу, его воины до самого вечера копали новые рвы, возводили насыпи и частоколы.
С наступлением сумерек в лагерь пришло затишье. Со стороны морагов оживление также затихло. Судя по всему, мохнатые захватчики побережья собирались нанести удар по ногарским укреплениям лишь на рассвете. В большинстве своем ногарские воины не преминули воспользоваться затишьем и отправились к большому селению, располагавшемуся в тылу их позиций. На постоялом дворе можно было неплохо провести вечер, а за звонкую монету и утешить себя женскими объятиями на ночь. На позициях остались лишь небольшие передовые отряды.
Гендерг объявил своим воинам, что они также могут отдохнуть на постоялом дворе, в который, собственно, превратилось уже все селение. Большинство местных жителей либо вымерло, либо бежало прочь, их место заняли бойкие дельцы, предлагавшие изголодавшимся воинам ласки продажных девок и дрянное вино. В числе нескольких кадангов отправились развеяться и Карденг вместе с Тангендергом. Вернее, паренек последовал за учителем по его распоряжению, сам он, как обычно, не проявлял никаких желаний и эмоций.
В просторном зале под высокой кровлей, крытой соломой, было людно и шумно. Ногарские солдаты, воины-наемники разных наций, переселенцы, бежавшие с побережья в глубь страны – кого здесь только не было. Люди пили, спорили, играли в кости, местами вспыхивали потасовки, но так же мгновенно затихали, меж длинных столов бегали дети, старуха нищенка, опираясь на кривую клюку, настойчиво требовала милостыню у каждого, чьим вниманием удавалось завладеть хоть на мгновение.
Каданги сразу рассеялись в общей массе разношерстной публики. Тангендерг уселся на край скамьи за одним из столов.
– Чего изволит молодой господин? – осведомился один из трактирных слуг, что сновали по залу, спеша услужить многочисленным гостям.
– Вина, мяса и женщину, – мрачно потребовал Тангендерг.
Брови слуги удивленно вздернулись.
– Не слишком ли ты юн для объятий женщины? – насмешливо спросил он.
Сидевшие за одним столом с Тангендергом люди расхохотались.
– Я достаточно зрел, чтобы распороть тебе брюхо, – все с тем же мрачным спокойствием произнес Тангендерг, подняв на трактирного слугу пустой взгляд. – Тебе лучше поторопиться, если не хочешь увидеть свои потроха на полу этой помойки.
Посмотрев в его бесцветные глаза, трактирный слуга поежился.
– Сейчас все будет, – заверил он мрачного гостя.
Вскоре перед Тангендергом появилась миска с дымящейся вареной кониной и чашка с вином, а через некоторое время к нему подошла женщина лет тридцати в заштопанной одежде, с помятым лицом.
– Это тебе нужна женщина, красавчик? – несколько удивленно спросила она.
– Сядь рядом и молчи, – приказал Тангендерг, даже не взглянув в ее сторону.
Женщина пожала плечами и присела на корточки рядом. Покончив с трапезой, Тангендерг поднялся и толкнул женщину ногой.
– Веди, – потребовал он. – Где тут у вас этим занимаются?
Женщина попыталась игриво улыбнуться, что отразилось на ее помятой жизнью физиономии пьяной гримасой.
– Идем, милый, – позвала она паренька за собой.
Тангендерг последовал за женщиной и вскоре оказался в одной из многочисленных пристроек позади обеденного зала. В тесной каморке стоял топчан, застеленный соломой.
– Располагайся, красавчик, – пригласила женщина, захлопнув за гостем хлипкую дверь.
В полутьме она приблизилась к Тангендергу вплотную, обдав его винным перегаром. Паренек отстранился.
– У тебя это в первый раз? – догадалась женщина.
Тангендерг различил ухмылку на ее лице.
– Давай я тебе помогу. Хочешь, я сама все сделаю?
Ее руки начали стаскивать с Тангендерга одежду. Юный каданг схватил женщину за горло и свирепо прорычал:
– Просто лежи и молчи! Я сам сделаю то, что хочу!
Он толкнул женщину на топчан. Она хотела было что-то возразить, но Тангендерг вырвал из ножен кинжал и вонзил клинок в стену перед самым ее носом.
– Лежи и молчи! – угрожающе повторил он.
Довод показался женщине убедительным. Молча она отдалась грубой воле своего покупателя. Когда все было кончено, она осторожно заметила:
– Ты очень злой человек.
– Я это знаю, – равнодушно отозвался Тангендерг, затягивая пояс.
Женщина поднялась с топчана, поправила свою одежду. Неожиданно Тангендерг спросил:
– Почему ты стала шлюхой?
– Чтоб ублажить тебя, милый, – пьяно хохотнула женщина, на мгновение утратив осторожность.
Тангендерг резко выдернул из стены свой кинжал. Женщина вздрогнула.
– Я не люблю повторять, – произнес Тангендерг.