Он щелкнул пальцами, кивнул воинам и указал им на Данго и Арианту:
– Убить их!
Семеро бессмертных одновременно поднялись на ноги. Арианта в ужасе взвизгнула. Схватив девушку за руку, Данго устремился к лестнице, но на первой же ступеньке споткнулся и приложился ребрами о каменные выступы. От боли дыхание перехватило так, что вскрик застрял в глотке. Арианта попыталась поднять Данго, но без особого успеха.
– Беги отсюда! – со стоном прокричал Данго, держась за ребра и скривившись от боли.
– Я тебя не оставлю! – решительно отозвалась Арианта.
Бессмертные воины Номикатоса передвигались без спешки и суеты, но довольно быстро. Пока Арианта поднимала своего спутника, воскресшие телохранители ногарского императора приблизились вплотную. Один из них взмахнул секирой. Данго застыл на месте от ужаса. Арианта, взвизгнув от страха и зажмурившись, заслонила его собой.
– Стой! – прозвучал приказ.
Арианта осторожно приоткрыла сначала один глаз, потом другой. Бессмертные стояли совсем рядом, их лица, словно высеченные из камня, не выражали никаких чувств, никаких эмоций.
– Скажи, девочка, почему ты защищаешь этого прохиндея? – полюбопытствовал Идигер. Похоже, это был один из редких случаев, когда жрец утратил свою бесстрастность. – Ведь он всего лишь мелкий воришка. В жизни не встречал более ничтожного, изворотливого и лживого человечишки. Оставь его и беги. Зачем тебе погибать ради него?
Данго без сил откинулся на холодные ступени, мысленно попрощавшись с жизнью, и простонал:
– Он прав, Арианта. Уходи. Ты должна жить.
Присев рядом на корточки, Арианта обняла его и, взглянув на жреца, тихо сказала:
– Он добрый.
– И все? – искренне удивился Идигер. – Этого достаточно?
– Для меня да.
– Некоторых женщин бывает очень трудно понять, – произнес Идигер. – Ты одна из них. На мой взгляд, это ты добрая. Чересчур добрая, до глупости. А он просто прохиндей и когда-нибудь тебе придется пожалеть о своей доброте. Наверное, как и мне о своей. А теперь будь добра, отодвинь своего друга в сторону. Я собираюсь покинуть этот склеп и не хотел бы пройти по никчемным костям.
Девушка помогла Данго подняться и отвела его в сторону. Проходя мимо, жрец вдруг остановился, взглянул на Арианту и произнес:
– Ты напоминаешь мне одного человека. Женщину. Такую же молодую и красивую. Она была так же добра и доверчива. Была… Надеюсь, больше не увидимся.
Сказав это, жрец поднялся по ступеням. Бессмертные воины последовали за своим новым господином.
* * *
Лесные заросли расступились неожиданно, и Тангендерг оказался на краю обрыва. Паренек замер на месте. В Кем-Парне, среди учеников псов-воинов, его не без оснований считали чересчур жестоким, равнодушным ко всему. Казалось, его каменное сердце было закрыто для всего мира, а воображение не могло поразить ничто. Но сейчас Тангендерг был потрясен до глубины души.
Он стоял на высоком утесе. По левую руку текло море. Именно текло, и это было довольно странное зрелище, ничего более необычного Тангендергу еще не доводилось видеть. Бескрайним потоком море двигалось на закат, к океану, простиравшемуся внизу по правую сторону от утеса, где стоял Тангендерг. А прямо перед ним на полдень тянулась изломанная линия сплошного водопада. Почти до самого горизонта море с огромной высоты низвергалось в океан, кипевший у подножия водопада. Соленая водяная пыль густым туманом поднималась над порогом, образуя в лучах солнца радужные купола. Сквозь туман на самом горизонте угадывались очертания Черного берега.
Паренек скорее почувствовал, чем услышал появление Карденга. Расслышать что-либо за грохотом падающей воды вообще было невозможно. Впрочем, Тангендергу не было нужды что-либо спрашивать – каждый каданг с детства слышал рассказы моряков о Большом пороге, и паренек без труда догадался, что видит именно его. В этом месте грандиозный водопад соединял Круглое море и Безбрежный океан.
В отличие от Тангендерга, его учитель уже не впервые видел Большой порог, но и его всегда завораживало это величественное зрелище. Казалось, можно до бесконечности просто стоять на одном месте и смотреть на занавес морской воды в клубах водяной пыли, играющих на солнце разноцветными сполохами радуг.
Тем не менее Карденг не позволил ученику предаваться длительному созерцанию. Хлопнув паренька по плечу, Карденг позвал его за собой кивком головы. Когда лес заглушил рев водопада настолько, что можно было слышать друг друга, воин произнес:
– Не стоит отдаляться от отряда. Эти леса небезопасны для человека, тем более, если он разгуливает в одиночку.
– Я никого не боюсь, – пренебрежительно ответил Тангендерг.
– Это-то меня и беспокоит, – проворчал Карденг.
Этого воина, участвовавшего в двух походах и закаленного в жестоких схватках с врагами, порой начинало пугать равнодушие юного ученика к окружающему миру. Мальчишка не бравировал, подобно многим, когда говорил, что ничего не боится. Карденг начинал подозревать, что ему вообще неведом страх. К любой опасности Тангендерг оставался так же равнодушен, как и ко всему остальному. Лишь вспоминая мать, паренек немного утрачивал безразличие. Да еще сейчас явно был поражен величественным видом Большого порога. Во всех остальных случаях взгляд Тангендерга оставался пустым и отсутствующим.
Карденг вывел паренька к стоянке, когда воины уже сворачивали свой лагерь. Собственно, сворачивать было и нечего, каданги просто побросали на палубы кораблей свои плащи, на которых сидели и лежали во время отдыха, и снова взялись за канаты.
С незапамятных времен каданги, отправлявшиеся в морской поход к побережью Ногары, преодолевали Большой порог по суше. Еще предки нынешних воинов проложили сквозь Изумрудные леса дорогу, которая, начинаясь на побережье океана, полого взбиралась вверх и, огибая водопад, выходила к берегу Круглого моря у подножия Потанских гор. Впрягаясь в постромки, каданги волоком перетаскивали свои дракары из океана в море. Год за годом лес пытался уничтожить дорогу кадангов, однако все новые поколения воинственных жителей океанского побережья снова и снова вытаптывали всю растительность.
По команде Гендерга – предводителя отряда, каданги одновременно натянули канаты. Одни воины тянули постромки, другие выхватывали деревянные катки из-под кормы кораблей, перетаскивали их вперед и снова подкладывали под днища судов. Караван из семи кораблей со скрипом медленно продвигался через лес.
Тангендерг тянул упряжь наравне со взрослыми воинами. По выражению лица парнишки невозможно было понять, насколько ему тяжело – все тот же отсутствующий взгляд и равнодушный вид.
С наступлением сумерек Гендерг остановил свой отряд и приказал разбивать лагерь. По периметру тут же выставили посты. Тангендергу выпало заступить в караул одним из первых.
Опершись спиной о ствол дерева, Тангендерг стоял неподвижно в густых зарослях и прислушивался к затихающим звукам лагеря, где воины готовились ко сну. В лесу быстро стемнело. Парнишка не услышал ничего подозрительного и тем более ничего не видел в ночи, едва разбавляемой светом далеких звезд, мерцавших в просветах крон, но все же почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.
– Кто ты? – спокойно спросил он, не двигаясь.
– Как ты узнал, что я здесь?! – послышался из темноты удивленный девичий голосок. – Ты видишь в темноте?!
– Кто ты? – повторил Тангендерг, положив ладонь на рукоять меча.
– Ты не слишком дружелюбен, – послышалось из темноты, уже обиженно.
– Не доверяю тем, кто прячется, – мрачно сказал Тангендерг.
– Похоже, ты вообще никому не доверяешь, – заметила неизвестная девушка, на сей раз ее голосок прозвучал насмешливо. – Ты всегда такой нахмуренный?
Настал черед Тангендерга удивляться. Впрочем, он, как всегда, ничем не выдал своих чувств.
– Ты видишь меня? – осторожно спросил он.
– Конечно. Ведь я ириада, мы и ночью видим не хуже, чем днем.
Незнакомка приблизилась из темноты к укрытию Тангендерга. Насколько паренек смог разглядеть при свете звезд, девушка и в самом деле была очень молода. Она передвигалась среди кустов и деревьев абсолютно бесшумно. Только легкий цветочный аромат мог выдать ее присутствие, да и то лишь тому, кто знал, что именно этот запах принадлежит ириадам. Тангендерг же никогда прежде не сталкивался с этими лесными обитательницами.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
– Смотрю на тебя, – просто ответила ириада.
– Зачем? – не понял Тангендерг.
– Ты очень похож на одного человека. Когда-то он жил в Кем-Парне.
– Мы тоже идем из Кем-Парна, – произнес Тангендерг. – Кто он? Может, я знаю его?
– Вряд ли, – вздохнула ириада. – Он покинул Кем-Парн очень давно, наверное, еще до твоего рождения, и ушел с побережья. Ты слишком юн, чтобы знать его. Но ты очень, очень на него похож.
Тангендерг промолчал. В темноте силуэт девушки был едва различим, но по голосу и очертаниям фигуры можно было бы подумать, что она немногим старше самого Тангендерга. Однако паренька нисколько не удивили слова девушки о том, что она знала человека, жившего еще до его рождения. От бывалых людей Тангендерг слышал, что ириады живут сотни лет, не старея.
Неожиданно ириада сменила тему разговора:
– Зачем здесь каданги? Вы снова идете грабить Ногару?
– Да, – честно ответил Тангендерг.
Многие каданги на месте парнишки пришли бы в ярость от такого откровенного вопроса, его же нисколько не смущало собственное участие в походе, что по сути своей являлся грабительским набегом на истощенное столетней войной побережье. Несмотря на юный возраст, Тангендерг четко сознавал, куда отправляется и что ему предстоит, и был готов к этому.
– Ты очень жесток, – сказала вдруг ириада. – Я вижу жестокость в твоих глазах. У того в глазах были злоба и печаль, а в твоих печаль и жестокость.
Прежде чем Тангендерг успел что-либо сообразить, девушка стремительно приблизилась к нему вплотную и поцеловала.
– Это не для тебя, – сказала ириада опешившему пареньку. – Это для него. Ты можешь не опасаться, никто не нападет на ваш лагерь и лес не тронет вас. Лес уже привык к вашим переходам через порог. Прощай.
Ириада растворилась во мраке, оставив после себя лишь легкий аромат лесных фиалок.
* * *
Едва первые лучи солнца засверкали бриллиантовыми искрами на покрытой росой траве, из леса начали выходить люди. Пешие, конные, мужчины, женщины, дети, многие тащили узелки, скрипели повозки, нагруженные добром. Обитатели полночных лесов беспорядочной толпой выходили в степь, где вдали неподвижно стоял одинокий всадник.
– Стой! – крикнул князь Тибий, взмахнув рукой.
Вышедшие с ним из леса арамеи остановились.
– Лагерь не разбивать, – предупредил Аррелий. – Мы здесь ненадолго.
– Думаешь, он никого ждать не будет? – спросил Тибий, кивнув в сторону Хорруга, все так же неподвижно сидевшего в седле своего гиппариона посреди степи.
– Я это знаю, – заверил князя Аррелий. – Поверь, княже, этот упрямец слов на ветер не бросает. Если до полудня остальные племена не присоединятся к нам, мы уйдем без них.
Он пришпорил гиппариона и помчался к Хорругу, по-прежнему оглядывавшему арамеев издалека. Тороний и Аммат последовали за Аррелием.
– Где твоя женщина? – спросил Хорруг Аррелия, когда всадники приблизились. – Обычно она всюду таскается за тобой, как привязанная.
– В обозе, – ответил тот. – Не хочет тебя видеть.
– Только меня?
– Меня тоже, – удрученно признался Аррелий, чем вызвал смех Торония. – Не может простить нам Нию, – добавил он печально. – А ты лучше спросил бы о своей женщине.
– О какой? – не понял Хорруг.
– О какой? – удивленно переспросил Аррелий. – Вообще-то я говорю о Лигии, твоей жене. Ты еще не забыл ее? Если тебе это интересно, с ней все в порядке.
Хорруг молча кивнул.
– А Ния осталась, – тихо сообщил Аррелий. – Она отказалась идти со всеми.
– Что ж, это ее выбор, – мрачно произнес Хорруг.
Внешне он оставался все так же невозмутим, хотя сердце сжималось от боли. Из всех чувств лишь злоба всегда брала верх над разумом, все остальные Хорруг привык скрывать глубоко внутри, чтобы никто не усомнился в его силе, не заподозрил в слабости. Тем более не мог он позволить себе этого сейчас.
– Еще несколько семей остались, – сообщил Аммат. – А Ния передала тебе вот это.
Жрец протянул Хорругу сверток со словами:
– Она сказала, ты знаешь, что с этим делать.
Хорруг развернул алую ткань и кивнул:
– Да, знаю. Тороний, дай мне копье.
Великан протянул Хорругу свое длинное копье. Князь закрепил концы полотна на древке вверху, затем коротким ударом всадил копье древком в мягкую землю. На ветру развернулось алое полотнище с золотым орлом.
– Ну и что это означает? – поинтересовался Аррелий.
– Это мое знамя, – ответил Хорруг. – Под ним я достигну своей цели или погибну.
– В последнем случае не хотелось бы разделить с тобой твою участь, – усмехнулся Тороний.
– Тот, кто последует за мной, разделит со мной любую участь, – жестко ответил Хорруг. – У того же, кто предаст меня, участь одна…
– Мы пошли за тобой не для того, чтобы отступать, – заверил его Аррелий.
– Смотрите! – Аммат указал в сторону леса. – Племена идут!
На протяжении тысяч шагов вся опушка леса зашевелилась. Лесными тропами из зарослей выходило множество людей. Подобно тем, кого вывели в степь князь Тибий и сотники Хорруга, среди них были пешие и конные воины в легких доспехах, вооруженные луками, копьями, мечами и секирами, простые охотники, мужчины, женщины, старики, дети. Тысячи арамеев потоками изливались в степь из глубин леса. Потянулись груженые повозки, кое-кто вручную катил двухколесные тележки. Кто-то гнал скотину, но таких было очень немного. Как правило, в голодные зимы арамеи забивали весь скот, захваченный во время набегов, и даже большинство гиппарионов.
Степь запестрела живым ковром от десятков тысяч людей, зазвенела разноголосым гомоном. Слышались плач детей и причитания женщин – видимо, не всем домочадцам арамейских семей пришлось по душе участие в столь необычном для лесных обитателей походе.
Князья племен, остановив своих людей, подъехали к Хорругу и его товарищам. Некоторые с удивлением взирали на алое знамя, трепетавшее на ветру.
– Говорите, – произнес Хорруг.
Князья удивленно переглянулись, не понимая, чего он ждет от них. Аммат пришел на выручку правителям племен.
– Много ли арамеев осталось? – спросил он.
– У нас две семьи, – сообщил один из князей.
– И у нас три, – добавил другой.
Оказалось, что в каждом племени нашлось по нескольку семей, не пожелавших следовать за своими сородичами. Три князя отказались вести своих людей за Хорругом, их племена остались на насиженных местах.
– Вы готовы следовать за нашим князем? – снова спросил Аммат.
– Иначе нас не было бы здесь, – ответил один из князей.
– Пути назад уже не будет, – сурово произнес Хорруг. – На следующем привале соберете всех своих воинов.
– Зачем?
– Я разделю их на легионы и дам своих командиров.
Среди князей послышался недовольный ропот.
– Желаете возразить? – поинтересовался Хорруг, окинув арамеев недобрым взглядом.
– Наши воины привыкли биться родовыми отрядами. К чему нам новые порядки?
– К тому, что мне нужна армия, а не стадо, – жестко произнес Хорруг. – Иначе наш поход может закончиться, едва начавшись.
– Это так, – поддержал Хорруга Аммат. – Ногары не будут спокойно смотреть, как мы вторгаемся в их земли. Разбить их легионы будет непросто.
– Придя сюда, вы сами признали мое право власти, – произнес Хорруг, зло сверкнув глазами. – Все ваши распри и вольности остались в лесу, здесь может быть только один правитель.
Он пришпорил гиппариона, направив его прямо на собравшихся князей. Ошарашенные главы племен молча развели коней в стороны, уступая дорогу. Проехав мимо, Хорруг обернулся и небрежно бросил через плечо:
– Не тревожьтесь, всех вас ждет достойная награда.
Оставив князей в полной растерянности и смятении, Хорруг пустил гиппариона галопом и приблизился к многотысячному арамейскому табору.
– Арамеи! Слушайте меня! – воззвал Хорруг.
Обитатели полуночных лесов немного поутихли. Призыв Хорруга из уст в уста передавался дальше, и вскоре над степью установилась относительная тишина.
Хорруг вновь заговорил. Его голос не мог быть услышан всеми – слова князя так же из уст в уста передавались дальше по флангам.
– Там, на побережье, – Хорруг взмахнул рукой, указывая на полдень, – вас ждут новые земли! Там вы никогда не будете знать голода и холода! Там вашим женам и матерям не придется оплакивать погибших мужчин! Сейчас эти земли растоптаны войной, ногары заливают их кровью! Все, что вы должны сделать для лучшей жизни, своей и тех, кто стонет сейчас под гнетом ногарских правителей, – прийти и взять эти земли в свои руки! Я, князь Хорруг, поведу вас к побережью! Готовы вы идти за мной?!
В ответ Хорруг не услышал ни единого звука. Люди словно осмысливали его слова, хотя они уже не были новы для арамеев. Затянувшееся молчание разозлило Хорруга.
– Готовы вы идти за мной?! – с яростью выкрикнул он снова. – Или предпочитаете подохнуть в лесу от голода и холода?!
В ответ послышался звонкий голос:
– Веди нас, князь!
Хорруг узнал Демилия, сына Торония. Тут же послышались другие голоса, и вскоре вся степь взревела, выражая одобрение Хорругу. Князь снова пришпорил гиппариона и помчался вдоль рядов арамеев. Отовсюду звучали решительные голоса:
– Веди нас, князь! Мы с тобой!
Князья, оставшиеся под алым знаменем, переглянулись. Аммат потеребил свой бритый подбородок, пряча в ладонь самодовольную улыбку. В отличие от князей, он понимал, что сейчас Хорруг лишил их полноты власти, окончательно склонив воинов и простых арамеев на свою сторону.
Снова указав взмахом руки на полдень, Хорруг скомандовал:
– Вперед! К побережью!
Все пришло в движение. Степь загудела, когда десятки тысяч арамеев двинулись вперед, на освоение новых территорий, к обещанным землям, миру и благоденствию.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
БИТВА ЗА ПОБЕРЕЖЬЕ
Капитан Тексес сделал последний глоток и отбросил кувшин в сторону. Глиняный сосуд разбился, ударившись о колесо повозки.
– Пошевеливайтесь! – рявкнул он.
– Уже все готово, господин, – сообщил глава крестьянской общины Кардо. – Повозки загружены.
– Что-то слишком быстро, – проворчал капитан. – Вы, бездельники, опять утаили часть своих запасов?
– Мы никогда не посмели бы ничего утаить, – раболепно заверил ногара Кардо. – Наша община исправно платит налог царю.
– Ты каждый год так говоришь, – отмахнулся Тексес. – И каждый год у вас недобор. Я не могу вернуться к своему государю с пустыми руками. Придется недостающее заменить… Ну, вот хотя бы этой девчонкой.
Ногар указал на молоденькую девушку.