- Видите ли, детектив, мы его вовсе не знали, - проговорил мистер Эйванс, намазывая на тост слой золотистого абрикосового джема.
Он сидел за столом в шелковом халате, накинутом поверх льняных домашних брюк и футболки, но его волосы были тщательно уложены и от него шел запах немного резковатого одеколона. Рядом с его прибором лежала газета, сложенная на колонке с биржевыми новостями.
Мистер Эйванс как-то не вписывался в викторианскую обстановку гостиной, стены которой украшали помпезные портреты в тяжелых позолоченных рамах. Кресла и диван заменяла кушетка, обитая гобеленом с купами роз. Покрытый завитушками камин с мраморной полкой, уставленной статуэтками пастуха и пастушки. Атласные обои, светильники в виде свеч, тяжелые бархатные шторы, фикус у кушетки, фигурный столик с серебряным подносом для корреспонденции - все создавало обстановку гостиной девятнадцатого века.
Нетрудно было догадаться кто с такой тщательностью воссоздавал ее, так как сама миссис Эйванс полностью соответствовала ей со своей блузкой в воздушных рюшах, мелких кудряшках, тщательно подведенными бровями и глазами. И все же, молодящаяся миссис Эйванс каким-то непостижимым образом казалась старше своего мужа.
- Грейс захотелось приобрести нечто необычное, и одна знакомая порекомендовала нам некоего Стоуна.
- Очень приличный молодой человек, - заметила миссис Эйванс, - со вкусом и хорошими манерами. Он сказал, что, якобы, с помощью этого щита шаман общался с духами умерших, и поэтому щит приобрел некую силу, которую невозможно не почувствовать. Правда мило?
- Он именно так вам и сказал или рассказал об этом подробнее?
- Нет, примерно так он об этом и сказал.
- Он заявил, что подробности расскажет, тогда, когда мы соизволим купить щит, - пренебрежительно хмыкнул мистер Эйванс. - Довольно дешевый трюк, но действует.
- Меня он ужасно заинтриговал этим своим обещанием, - улыбнулась его жена.
- Но может быть это действительно был только трюк, чтобы заставить вас купить старую вещь? - предположила Эшли.
- Я не такой простак, детектив, - холодно отрезал Эйванс. - И никогда не покупаю кота в мешке.
- Вы знаете, муж тут же поинтересовался откуда молодому человеку известна эта история? Неужели от самого шамана? Мистер Стоун ответил, что сделал запрос в архиве конгресса, и они переслали информацию в архив Детройта. Он сказал, что приложит все справки к нашей покупке.
- Он делал запрос только о щите?
- Я так поняла, что речь шла именно о нем.
- Вы интересуетесь культурой коренных индейцев? - спросила у нее Эшли.
- О боже, нет, конечно… - манерно передернула плечами под шелковой блузкой миссис Эйванс. - Но этот щит меня заинтересовал, мне захотелось посмотреть на него. Мистер Стоун сказал, что позвонит мне и назначит встречу, но так и не позвонил. Он пропал, и я уже забыла о нем, как вдруг объявился некий Фрискин. Он позвонил мне и заявил, что желает узнать по прежнему ли я желаю приобрести щит. Если нет, то он продаст его другому клиенту.
- Ты мягкотелая, Грейс, я не раз говорил тебе это. Уговорить тебя не составляет никакого труда, - видимо по привычке, сухо заметил мистер Эванс.
- Я согласилась взглянуть на этот щит и на другие вещи, которые пообещал показать мне этот Фрискин, - не обратила на это никакого внимания миссис Эванс.
- Вы договаривались с ним по телефону?
- Нет, - резко произнес мистер Эванс, якобы перехватывая у жены, а скорее всего у Эшли инициативу в разговоре. - Он заявился сюда. Все шнырял глазами по сторонам и выспрашивал нет ли у нас антиквариата, от которого мы желали бы избавиться.
- Но, дорогой, он запросил сущие пустяки за этот древний щит, каких нибудь пятьсот долларов!
- Может быть и так, - мистер Эванс бросил скомканную салфетку на стол, раздражаясь все больше. - Это мелкий делец - все боялся продешевить, и это при том, что норовил побыстрее избавиться от своего товара.
Надо сказать, что Эшли больше прислушивалась к мистеру Эйвансу, чем к его жене, склонной к некой экзальтации. А потому, когда мистер Эйванс уткнулся в газету, поняла, что разговор закончен и здесь ей больше ничего не скажут. Эйвансы просто не позволят втянуть себя в это дело. Эшли попрощалась и поехала в участок.
Получив разрешение, она заехала в криминалистический отдел за щитом, ритуальной трубкой и ножом, после чего отвезла их в галерею Фрискина.
Софи выглядела опустошенной и подавленной, и, кажется, даже не очень обрадовалась возвращению в коллекцию потерянных было для нее экспонатов.
- О, конечно, вы можете посмотреть его бумаги, - говорила она, когда провожала Эшли через три ярко освещенных зала, где суетились рабочие, устанавливавшие столы и лампы. Официанты гремели посудой и переносили упаковки с закусками поближе к столам, готовясь к предстоящему фуршету.
- Как видите, мне придется в полном одиночестве проводить этот вернисаж, отменять что-либо уже поздно. Спасибо, что вы вернули эти предметы, хотя ума не приложу куда бы их пристроить…
- У вас все получится, - подбодрила ее Эшли.
Они вошли в кабинет Фрискина, и Софи включила свет. Эшли не верилось, что еще вчера он принимал ее здесь: в кабинете что-то неуловимо изменилось. Не было самого Фрискина.
- Располагайтесь, Эшли. Здесь вас никто не потревожит, разве что только я забегу на минутку, взять тайм-аут. Надеюсь, не помешаю вам.
- Вы меня не побеспокоите, наоборот, у меня, возможно, возникнут вопросы и вы мне понадобитесь. Понимаю, сейчас вам необходимо сохранить связи Фрискина и вам не до меня, но все же загляните сюда на минутку.
Софи пошла было к двери, но остановилась, повернулась к Эшли и отведя с лица рыжую прядь, спросила:
- Вы же не думаете, что это я… всех троих..? - в ее голосе чувствовалось напряжение.
- Думаю, что это не вы, но все же до окончания следствия вам лучше не уезжать из города.
- Я понимаю, но… если вы что-то обнаружите, скажите мне? Я не к тому, чтобы выведать, просто, я… я боюсь. Мне иногда кажется, что это подбирается ко мне, понимаете?
- Думаю, смерть Боба, Арчи, а потом и Фрискина повлияла так на вас. Вы слишком впечатлительны.
- Да, наверное… я пойду, не буду вам мешать.
Когда дверь за Софи закрылась, Эшли села за письменный стол и положила руки на огромную пустую столешницу. Из-за дверей сюда едва доходил шум вернисажа - там собирались посетители. От того тишина в кабинете становилась еще ощутимей и глубже. Она наугад выдвинула верхний ящик стола и вскоре весь он был завален бумагами. Эшли рассортировала их: счета отдельно, налоговая декларация, платежные ведомости, контракты, аренда, отчеты и переписка ложились в разные стороны, буклеты летели в корзину для мусора.
Лишь после этого она изучила каждую бумажку. К тому времени, когда официант, постучавшись в дверь, внес поднос с кофе, для нее что-то стало проясняться. Отпивая крепкий кофе, Эшли подытожила то, что ей удалось узнать: из оплаченных счетов стало ясно, что Боб съездил в Канаду, в Саскачеван, пробыл там, как и говорила Софи, недели две. Но по тем чекам, которые он приложил, не считая авиабилетов, его расходы оказались не так уж и велики, в основном на бензин для машины, взятой на прокат. Боб много ездил, но чека на крупную покупку не было, как не было и записок Стоуна, на которые ей намекала Софи. Из прайс-листов и буклетов, привезенных из Канады, не было ничего, что заслуживало бы внимания - все они были посвящены культуре сиу и их религии.
Попались несколько невразумительных рисунков, изображающих небрежно заштрихованные круги - их Эшли отложила в сторону. Меньше всего ей дала переписка Фрискина: в письмах, отпечатанных Софи, Фрискин приглашал, обещал, просил и предлагал. Вопрос, что же привез с собой Боб из Саскачевана, оставался открытым.
Допив свой кофе, Эшли сложила бумаги обратно в ящики стола, уложила рисунок с неоплаченными чеками Боба в портфель и покинула кабинет. Это было все, что ей удалось раздобыть, бумаг, которые она рассчитывала найти, не было. Но Софи видела их, и Эшли решила поговорить с ней о них.
По выставочным залам бродила разномастная публика: несколько интеллектуалов общались между собой у витрины с раритетными книгами конца девятнадцатого века, стоя тесной группкой с бокалами шампанского в руках. Большинство посетителей просто ходили, разглядывали экспонаты и приценивались.
Один чудаковатый тип восторженно и громко восхищался какой-то ярко раскрашенной дешевой статуэткой, кто-то вслух внимательно читал пояснение или краткую историю к какой-нибудь вещице. Встречались просто случайно забредшие сюда люди. Эшли надеялась, что в своем строгом сером костюме она не слишком выделяется из разношерстной публики, и никто не угадает в ней полицейского. Стоя в сторонке, она искала глазами Софи.
Та стояла у стенда только что изданного научного фолианта, его представлял сам, довольно молодой, автор, сидевший за столом, на котором высились стопы его монументального труда. Женщина разговаривала с тремя джентльменами. Ожидая, когда Софи заметит ее, Эшли разглядывала ее собеседников.
Один из них выделялся среди строгих костюмов своим пристрастием к стилю кантри, не считая нужным снять свой стессон. Софи щедро раздаривала им улыбки и блистала в длинном сиреневом платье с накинутой на обнаженные плечи розовой шалью. Оставив на время кокетливо-легкомысленный тон, она с неподдельным вниманием слушала господина, настолько худого, что даже его элегантный черный фрак, явно сшитый на заказ, не мог ее скрыть. Видя, что все внимание Софи поглощено собеседником, Эшли пошла посмотреть выставку, прижав к боку локтем портфель.
По ее мнению собрание демонстрируемых здесь вещей было несколько хаотичным и бессистемным. Однако если Фрискин ставил своей задачей просто показ старинных вещей, то он ее выполнил: здесь можно было увидеть все, начиная от антикварной мебели, картин и скульптур, до забавных раритетных безделиц, таких как игрушки, табакерки и даже потемневшие серебряные зубочистки и булавки.
Ее внимание привлек приземистый комод, украшенный замысловатыми резными завитушками и раковинами так, что на нем практически не оставалось ровной поверхности, за исключением полированной столешницы, на которой стоял бюст - голова древнегреческой богини весны с пышным венком из роз, красовавшимся на ее буйных волнистых волосах, с капризным выражением на юном личике.
Она рассматривала тяжелый бронзовый подсвечник в форме резвящегося сатира, когда скорее сознанием, чем взглядом зацепилась за какой-то архаичный предмет, неуловимо знакомый и уже виденный где-то. Отвернувшись от подсвечника, Эшли подошла к витрине, за которой висел обод с хаотично, туго перетянутыми по всему периметру нитями. Кое-где в них были вплетены перья, а по низу его украшали три сивых волчьих хвоста, между которыми висели крупные пожелтевшие клыки.
Пораженная Эшли разглядывала древний индейский щит, потом торопливо открыла портфель и достала рисунок, который взяла из кабинета Фрискина. Сомнений не оставалось: рисунок, пусть и неумело, изображал именно этот предмет.
- Интересуетесь искусством индейцев? Вот уж не думал, что кого-то, кроме специалистов, заинтересует их архаика.
Эшли обернулась.
- Этот щит, - пояснил молодой человек лет тридцати, показав на него бокалом с шампанским.
Эшли узнала в нем автора, который представлял здесь свой труд. К его столу никто не подходил, ему стало скучно и своей собеседницей он выбрал Эшли. На белую рубашку, расстегнутую у ворота, был накинут стильный черный пиджак, который никоим образом не сочетался с синими потертыми джинсами, но молодого человека это похоже мало волновало.
- Правда несколько странно принимать эти переплетения нитей, за то, что должно быть монолитным, отражать вражеский удар, защищать… - продолжал он. - Но нам, европейцам, не понять образ мышления дикарей. Заметьте, я не сказал, что он примитивный, просто первобытную ступень развития принято обозначать дикарской. Я нисколько не умаляю коренное население нашей благословенной родины, но давайте глядеть правде в глаза. На табличке под щитом написано, что это щит конца семнадцатого, начала восемнадцатого века. Когда наши с вами предки ступили на эту землю, индейцы пребывали в первобытном состоянии, тогда как у нас уже вовсю развивалась буржуазия. Ход истории был предначертан и тут уж ничего не поделаешь, согласны?
- Чей это щит? - спросила Эшли, разглядывая экспонат. - Я слышала, что его привезли из Саскачевана.
- Не думаю, что он был изготовлен именно там, - молодой человек поправил очки в тонкой оправе. - В начале восемнадцатого века сиу еще жили на территории США, это уже потом они были оттеснены на север. Скорее всего этот щит передавался от отца к сыну и сохранялся в одной семье как амулет. Эти сиу так и не смогли покориться нашествию европейцев, и часть их сумела уйти в Канаду. Будущее их безнадежно, что конечно печально. Они едва выживают в своих резервациях, потому что до сих пор не могут полностью адаптироваться и принять сложившееся положение вещей. Они уходят от реальности, малодушно цепляясь за веру своих предков. Вы знаете, что у них до сих практикуется некий "уход в мир духов"? И вот, как следствие всего этого, вчерашние кровожадные воины, охотники с дикими инстинктами, спиваются и потихоньку деградируют. Работают неохотно - кажется в них еще до сих пор живет предрассудок, что мужчинам не принято выполнять тяжелую работу. Правда солдаты из них выходят отличные. Берутся в основном за сезонную работу, потому что неспособны подолгу быть привязанными к одному месту. А женщины зарабатывают тем, что изготовляют сувениры, которые продают туристам. Тем и живут.
- Похоже, вы побывали в резервациях?
- Приходилось… Жалкое и тяжелое зрелище до чего может опуститься целый народ. Но главное, это их нежелание что-либо предпринять для улучшения условий своего существования. Им легче жить на подачки, чем отказаться от своего образа жизни.
- Но может, это сидит на более глубинном уровне… где-то в генах.
- Знаете, мисисс…
- Мисс, - машинально поправила Эшли.
Молодой человек протянул руку.
- Стенли Гарди, - представился он. - Историк и искусствовед. Специализируюсь по американской культуре.
- Очень приятно, мистер Гарди, - пожала Эшли протянутую руку.
- Можно просто Стенли.
- Эшли Кларк.
- А можно просто Эшли? - попросил Стенли Гарди, мягко улыбнувшись.
- Можно, - разрешила она и спросила: - А где гарантия, что перед нами сейчас не сувенир из резервации сиу?
- О, он много древнее современных поделок. Посмотрите на переплетение. Вы думаете это скрученные нити?
- Да.
- Ошибаетесь, это ссохшиеся жилы животных. Раньше шаманы умели скручивать и обрабатывать их так, чтобы они не рвались, не ветшали и оставались упругими веками. Посмотрите на него. Так и есть! Нити даже не обвисли.
- Да, они словно срослись друг с другом там, где пересекаются.
- Вот именно! - воскликнул Стенли Гарди в запальчивости взмахнув бокалом с шампанским. - А посмотрите на эти хвосты и перья: их при всем желании невозможно так состарить и придать им такой облезлый вид…
- Простите, мистер Гарди… Стенли, но я вынуждена покинуть вас, - сказала Эшли, заметив идущую в сторону служебного выхода Софи.
- Но вы ведь вернетесь? - спросил вдогонку, оставленный ею Стенли Гарди.
- Не думаю…
Она нагнала Софи уже в кабинете Фрискина. Когда Эшли вошла вслед за ней, та устало упала в бывшее кресло своего шефа.
- Как ваши дела? Нашли что-нибудь? - поинтересовалась она.
- Софи, вы точно видели бумаги Арчибальда у Фрискина в этом кабинете?
- Конечно, - немного раздраженная недоверием, прозвучавшим в голосе Эшли, ответила Софи. - Вы разве их не нашли?
- Нет.
- Странно, - задумчиво произнесла Софи. - Здесь может быть одно объяснение: Карл попросту забрал их к себе домой. Видимо, он и мне тоже перестал доверять. Но не думаю, что они могут представлять для вас какую-то ценность. Я рассказала вам о них, чтобы вы поняли, что Фрискин ничем не гнушался, чтобы поиметь свою выгоду.
- Как они выглядят?
- Каких-то жалких два листа, отпечатанных на принтере, но там был адрес Арчи, написанный ручкой поверх какого-то штампа.
- Я бы хотела еще, кое-что уточнить.
Она достала из портфеля рисунок и протянула его Софи.
- Чей это рисунок? Боба или Арчибальда?
Софи взяла рисунок, задумчиво посмотрела на него и даже перевернула, посмотрев с другой стороны.
- Будто бы похож на щит, который вы мне вернули. Знаете, я что-то припоминаю. Это манера Боба, он ведь не умел рисовать и рисовал условно.
- Похоже, он зарисовал щит с чьих-то слов, пристроив листок на колене в машине, где-нибудь на бензозаправке.
Софи с удивлением подняла на нее глаза.
- Но… а откуда вы знаете про бензозаправку и колено?
- Бумага в трех местах проткнута стержнем. Середина листа разглажена, а по бокам смята. Положите лист на колено.
Софии отодвинувшись от стола, положила лист бумаги на округлую коленку.
- Как забавно, - улыбнулась она, когда лист лег на ее коленку, согнувшись по старым сгибам. - Конечно колено у Боба намного толще… А почему вы решили, что это было на заправке?
- Посмотрите внимательно на листок.
Софи положила листок на стол, тщательно разгладила его, потом подняла двумя пальчиками и посмотрела на свет.
- Ага, тут логотип бензоколонки… Знаете, оказывается быть детективом не так уж и трудно.
- Позволите мне на время взять рисунок?
- Да ради бога, - отмахнулась Софи. - Только зачем?
- Боб ведь привез из Канады именно щит, трубку и нож, которые мы нашли у Фрискина дома?
- Может быть, - равнодушно пожала плечами Софи. - Раньше я их среди экспонатов не видела. Только после того, как вы любезно вернули их перед самым вернисажем, я смогла ознакомиться с ними.
- Как прошла ваши переговоры?
- У галереи появился новый хозяин. Я остаюсь в качестве директора. Между прочим, это теперь мой кабинет.
- Поздравляю. Новый хозяин галереи длинный и худой господин?
- Да. Я уже не удивляюсь вашей проницательности, Эшли.
- Это профессиональное, - улыбнулась она.
- Что ж, пойду развлекать гостей дальше, - нехотя поднялась с кресла Софи.
- У вас хорошо получается, и благодарю за помощь. Удачи.