Марьяна уже предвкушала свободные дни, когда можно будет спать сколько захочется, потом приготовить себе кофе, а потом… Определенных планов у нее не было, но и в этом тоже была своя прелесть. К примеру, можно пойти погулять в парке, взять с собой Найду и смотреть, как она будет радостно носиться по сугробам среди старых деревьев, пытаясь поймать белку и вспугивая синиц. Или поехать в большой торговый центр, недавно открывшийся возле МКАД а, – там можно бродить целый день, выбирая что только душе угодно. Марьяна давно уже собиралась присмотреть новую тумбочку для прихожей, льняную скатерть, чтобы выглядела как домотканая, и еще какой-нибудь пуховичок, чтобы с Найдой гулять. С некоторых пор классическую одежду – офисные костюмы, строгие пальто, туфли-лодочки на каблуках – она надевала только по обязанности. Хотелось чего-нибудь веселого, яркого, озорного… Очень удобно, что в одном месте можно подобрать сразу все, что нужно! Если позвать кого-нибудь за компанию, то и вовсе будет хорошо. Есть повод позвонить кому-нибудь из приятельниц. Выпить кофе, посплетничать, обсудить покупки – удовольствие, недоступное мужчинам, зато понятное каждой женщине, даже если приобретены всего лишь новые формочки для печенья, губная помада и бусы под летнее платьице, которое наденешь только через полгода. В шопинге важен не результат, а процесс!
А можно просто остаться дома. Почитать книжку, уютно свернувшись на диване под пледом, посмотреть какой-нибудь фильм на DVD… И не заумь модного режиссера, не боевик, не триллер, а легкую, веселую комедию или мелодраму со счастливым концом. Чтобы обязательно все друг друга полюбили и все было хорошо. Да, пусть это сентиментально и наивно, в жизни так не бывает, но ведь хочется верить, что люди хоть иногда могут влюбляться, делать всякие милые глупости, быть счастливыми, наконец!
И может быть, если верить очень сильно, это когда-нибудь случится и с ней.
Занятая этими мыслями, Марьяна приводила в порядок свой рабочий стол. Так, бумаги – в ящик, после разберемся, ручки – в стаканчик, все ненужное – в мусорную корзину, ежедневник – в сумку… Стрелки часов на стене уже почти вплотную подобрались к пяти, день сегодня короткий, так что остается только выключить компьютер, и можно идти домой с чистой совестью.
Марьяна уже потянулась было к кнопке, когда взгляд ее упал на газету, кем-то брошенную прямо на пол. Удивительно даже, откуда она здесь взялась? После скоропалительного ухода Тани замену ей подыскать пока не удалось, и Марьяна одна занимала весь кабинет. Это ей даже нравилось, если бы только не приходилось и работу всю делать одной… Каждый день приходят новые и новые соискатели, так что просто голова кругом идет! Наверное, кто-то из них и газету оставил.
Марьяна укоризненно покачала головой. Все-таки какими неаккуратными и рассеянными бывают люди! Она подобрала чуть смятый лист и уже собиралась отправить его в корзину, но что-то остановило ее.
Газетенка была самая обыкновенная, с налетом "желтизны". Просто сегодняшний номер массового издания, повествующего о том, кто кого и как обругал в Государственной думе, об убийствах, пожарах, взрывах и сомнительных сенсациях. Обычно Марьяна подобных изданий не читала, разве что случайно попадет в руки… Смаковать чужие пороки и несчастья, усиленные журналистской фантазией, она считала делом бесполезным и недостойным.
Но сейчас ее внимание привлекла небольшая заметка в самом низу страницы под рубрикой "Срочно в номер":
"Вчера в 6.30 утра в районе Крымского моста произошло дорожно-транспортное происшествие. Автомобиль "фольксваген-пассат", следующий в сторону центра, врезался в опору моста. Водитель, 32-летний г-н Георгий Непейвода, погиб на месте. Прибывшим к месту происшествия спасателям пришлось извлекать его тело с помощью гидравлических ножниц. По предварительным данным, пострадавший находился в состоянии сильного алкогольного опьянения…"
Марьяна так и ахнула, прикрыв рот ладошкой. И было от чего! Георгий Непейвода, а для коллег просто Гошка, веселый рыжий парень с вечно улыбающейся веснушчатой физиономией, работал здесь, в соседнем кабинете. Уволился он совсем недавно, даже проставился на прощание… Говорил, что нашел более перспективное место, и выглядел вполне довольным жизнью, и вдруг такое! Просто в голове не укладывается.
Конечно, может быть, это и не он… Но фамилия редкая, это тебе не Иванов-Петров-Сидоров, возраст совпадает, и ездил он именно на "пассате"! Марьяна внимательнее вгляделась в маленькую нечеткую черно-белую фотографию. Да, это Гошка, сомнений быть не могло. Еще две недели назад он сидел здесь, пил кофе, рассказывал похабные, но ужасно смешные анекдоты с хохляцким акцентом, так что даже строгая, серьезная Аня Дубова прыскала в кулачок, а теперь его нет, и Гошкино тело пришлось доставать из искореженной машины какими-то там ножницами!
Марьяна понятия не имела, как выглядит этот загадочный инструмент, но перед глазами мелькнула странная картинка: огромные ножницы вроде портновских перерезают машину вместе с сидящим в ней крохотным человечком, и от этого стало еще страшнее.
Брр. Ужас какой. На секунду перед глазами предстало его лицо – мертвое, окровавленное… Конечно, в большом городе каждый день происходят аварии. Ей ли самой не знать об этом! Марьяна в который раз вспомнила ночное происшествие, лишившее ее покоя на долгие месяцы. Все бывает в этой жизни, а иногда и такое, что нарочно не придумаешь!
И все же одно дело – когда погибает незнакомый, и совсем другое – когда дело касается того, с кем виделись почти каждый день. Даже если это не близкий человек, не родственник – все равно неприятно. Смерть как будто машет рукой – эй, не забыла? Я здесь, совсем рядом! И сердце сжимается от страха – самого древнего, самого непобедимого, возникшего, наверное, в тот день, когда самый первый человек, стоя возле трупа соплеменника, погибшего от зубов саблезубого тигра или вражеского каменного топора, осознал для себя – и я тоже умру!
Но почему – пьяный? Гошка никогда не пил, вообще, и даже на корпоративных вечеринках, когда не грех расслабиться, упорно хлебал только минералку! На все вопросы он только отшучивался, махал рукой и говорил: я свое уже выпил!
Что же заставило его напиться с утра пораньше, а потом еще и сесть за руль в таком состоянии? Может быть, оттягивался в ночном клубе или был в гостях? Но нет – балагур и весельчак Гошка был на удивление примерным семьянином, трогательно привязанным к жене и дочке. Даже корпоративные мероприятия посещал с видимой неохотой и отговаривался вечной семейной занятостью.
Гошкину жену Марьяна не знала, видела только на фотографии, которую он всем охотно демонстрировал, – настоящая "гарна дивчина", в теле, с бровями вразлет и ярким сочным ртом. На фоне ее щуплый Гошка смотрелся подростком, но его это, кажется, не смущало.
– О! Видали? – говаривал он с хитроватой усмешкой. – Берешь в руки – маешь вещь!
Марьяне стало вдруг ужасно жалко эту незнакомую женщину. Сейчас она, наверное, плачет… Дочка останется без отца, и прежняя благополучная жизнь этой маленькой семьи оборвалась, кончена безвозвратно.
Хорошее настроение испарилось без остатка. Хотелось сделать что-нибудь, чтобы отвлечься, пусть навалят сколько угодно сверхурочной работы, лишь бы не думать о веселом рыжем парне, который сейчас, наверное, лежит в морге с обезображенным лицом.
Марьяна комкала в руках эту проклятую газету, как будто пыталась отогнать призрак несчастья, когда в дверь тихо, деликатно постучали.
– Да-да, пожалуйста!
– Вы еще не ушли? Очень хорошо.
В комнату величественно вплыла Цецилия Абрамовна из бухгалтерии – пышная дама постбальзаковского возраста с крашенными хной волосами, как всегда, с чересчур ярким макияжем, одетая в несуразный балахон, скрывающий очертания фигуры. Почему-то именно в бухгалтерии было немало подобных персонажей – тоже по указанию Главного, разумеется. На фоне прочих сотрудников предпенсионные тетеньки смотрелись довольно странно, но начальник ведь всегда прав…
– Марьяна Сергеевна! Я, конечно, очень извиняюсь, но эта ваша Рогова – она о чем себе думает?
Марьяна даже растерялась. Способностей к чтению чужих мыслей она у себя никогда не замечала.
– Н-не знаю… А в чем, собственно, дело? Она ведь уволилась!
– Да, вот именно! – Цецилия Абрамовна подняла вверх пухлый указательный палец, украшенный угрожающе длинным кроваво-алым ногтем. – Уволилась – и пропала. Ни обходной лист не оформила, ни в бухгалтерию не зашла… А там ей, между прочим, причитаются кое-какие деньги! Может быть, для нее это и не деньги вовсе, я не знаю, но у меня отчетность! Что прикажете теперь делать? Себе взять или отправить в Фонд мира?
Дама просто кипела от негодования. Цецилия Абрамовна в самом деле была грамотным, очень аккуратным и въедливым бухгалтером, и любая копейка в несходящемся балансе для нее превращалась в личную трагедию. Марьяна смутилась еще больше.
– Хорошо-хорошо, я непременно во всем разберусь!
– Вот уж пожалуйста! Очень вам буду признательна.
С этими словами она так же величественно выплыла из
кабинета. Марьяна повернулась к шкафу, где хранились личные дела сотрудников. Вот она, Татьяна Рогова…
Перебирая бумаги в папке, Марьяна заметила, как дрожат ее руки. В самом деле, приказ об увольнении есть, но трудовую Таня так и не забрала! Марьяна почувствовала, что сама начинает злиться. О чем только думает девушка? Ведь сама должна понимать, не маленькая, и в кадрах работает не первый день! Уволилась так уволилась, в конце концов, это ее личное дело, но зачем другим лишние проблемы создавать? Неужели за целый месяц (больше даже, почти полтора!) у нее не нашлось времени зайти и все оформить как следует?
Но и сама тоже хороша! Старший менеджер по работе с персоналом… Как она могла упустить из виду такое нарушение? Марьяна решительно протянула руку к телефону, набрала номер. Трубку не брали долго, она уже собиралась было нажать на отбой, когда наконец услышала щелчок и тихий женский голос произнес:
– Я вас слушаю.
– Добрый день! Будьте добры, Татьяну позовите, пожалуйста.
– Ее нет.
Ах, ну да, конечно… Будний день, скорее всего, ушла куда-нибудь по своим делам. Может, даже работает где-то в другом месте. Все-таки сколько же безответственности бывает в людях…
– А когда она будет, не подскажете? Меня зовут Марьяна, мы раньше работали вместе.
Ответом ей было молчание, потом – долгий, тяжелый вздох. Чувствуется, что человека гнетет какое-то большое горе. Марьяна удивилась, чем она могла так расстроить свою собеседницу, когда та наконец ответила:
– Да боюсь, что никогда. Танечка… Она в хосписе. Рак в четвертой стадии, ничего нельзя было сделать.
В трубке послышался приглушенный всхлип. Потом женщина, видимо, взяла себя в руки и сказала совсем тихо:
– Извините, я не могу сейчас говорить. До свидания.
Марьяна осторожно положила трубку. Она чувствовала себя оглушенной тем, что узнала.
Боже. Боже ты мой! И месяца не прошло с тех пор, как она видела Татьяну в последний раз! Она тогда выглядела грустной, чем-то подавленной, но вполне здоровой. Как же теперь могло такое случиться? Может быть, она давно уже болела, просто не знала об этом? Но не так давно, в конце ноября, все сотрудники компании проходили диспансеризацию, и вроде бы все было в порядке! Таня даже пошутила: "Здорова, как корова!"
Невозможно было поверить, что теперь она умирает где-то на больничной койке и ее даже не лечат, а просто колют обезболивающие, чтобы по возможности дать уйти из жизни без лишних страданий.
Марьяна почувствовала себя виноватой за то, что оставила Таню без внимания, даже не попыталась разобраться в том, что с ней происходит. Она раскрыла ежедневник. Собственноручная запись от 10 января "Татьяна – тренинг! Разобраться!" выглядела как немой укор.
Зачем-то Марьяна взялась перебирать папки с личными делами тех, кто недавно увольнялся из компании. Всех она прекрасно помнила и теперь стала находить у них что-то общее, неуловимо связывающее их между собой…
Светлова Марина. Уволилась по собственному настойчивому желанию. Даже положенных двух недель не доработала, как и Таня, и, когда принесла заявление, не скрывала своей радости, словно заключенный, отпущенный на свободу.
Андреев Руслан. Его уволили по результатам аттестации, но почему-то он вовсе не выглядел опечаленным. Наоборот, шутил, смеялся, представляя почтальона Печкина из старого мультика: "Я, может, только жить начинаю! На пенсию перехожу…"
Руденский Станислав. Проработал в компании, пожалуй, дольше всех – почти пять лет. Ушел "по состоянию здоровья". Выглядел он и вправду неважно – ранние морщины, залысины, желтоватые белки глаз… Марьяна даже удивилась, что ему всего сорок пять, казался он гораздо старше. В глазах у него застыла какая-то унылая обреченность, как будто он предчувствовал будущую печальную судьбу и уже смирился с ней.
Ну, с ним еще понятно, а остальные? Молодые, здоровые – неужели с ними со всеми тоже что-то случилось? Неужели…
Марьяна сжала ладонями виски. Что же происходит? Просто цепь нелепых совпадений, стечение обстоятельств или что-то большее?
Что-то страшное.
Глава 15
На следующее утро в Москве ударили сильные морозы – самые сильные в эту странную зиму. Синоптики в очередной раз фиксировали температурные рекорды, а обычные граждане ворчали – что же на свете делается! Мир сошел с ума, и погода тоже. То слякоть, то такой холод, что стоит выйти на улицу – и перехватывает дыхание, а через несколько минут начинает покалывать лицо и руки мерзнут даже в меховых перчатках. Не поймешь еще, что лучше!
В такой день хорошо сидеть дома, у горящего камина или, на худой конец, у теплой батареи и не высовывать нос на улицу, если только крайняя нужда не погонит. Хорошо еще, что суббота, и можно подольше не вылезать из теплой постели…
Но это кому как. Время только подползало к десяти утра, когда Павел остановил машину на пустынной загородной дороге рядом с Синь-камнем. Зачем он приехал сюда сегодня, в свой законный и долгожданный выходной день, – он и сам бы не мог дать внятного ответа.
Но и не поехать не мог. Словно какая-то сила толкала его.
После вчерашнего оглушительного фиаско в суде Павел просто не находил себе места. Весь вечер он промаялся у телевизора, щелкая пультом, без конца переключая каналы и совершенно не понимая, что происходит на экране. Ночью он почти не спал. Стоило только закрыть глаза – и перед ним снова стоял, как живой, проклятый старик, качал головой и грозил пальцем, словно нашалившему малышу. Хотелось крикнуть: "Уйди ты, наконец! Оставь меня в покое!"
Но голос не повиновался ему, челюсти сводило судорогой, а в ушах стояло одно: "Неправедное стяжание – прах!"
Он проснулся в холодном поту. Сердце колотилось, как овечий хвост. Павел потянулся было за своим талисманом, сжал его в кулаке, пытаясь успокоиться, но и это не помогло. Камень показался ему таким тяжелым, холодным и как будто шершавым, словно наждачная бумага. Прикосновение к нему было неприятно.
Павел включил свет. Все равно ведь уснуть больше не удастся… Он разжал руку – и только сейчас заметил, что гладкая прежде поверхность черного камешка стала неровной, тусклой, покрылась сетью глубоких трещин. Казалось, еще немного – и талисман рассыплется, распадется, утечет, словно песок между пальцев…
А вместе с ним – утечет и жизнь.
Сейчас ему очень захотелось, чтобы рядом оказался хоть кто-нибудь, кому можно было бы рассказать о том, что случилось с ним, спросить совета или, на худой конец, просто поплакаться в жилетку, чтобы пожалели.
В носу подозрительно защипало. Ну почему, почему все получается так нескладно? Разве этого он хотел, когда ехал покорять Москву почти десять лет назад? Да черт его знает… Он уже и сам почти забыл об этом. Ежедневная погоня за хлебом насущным отбивает всякую охоту думать на отвлеченные темы.
Но теперь, пожалуй, придется. Адвокат с неустойчивой психикой, которого посещают галлюцинации и приступы немоты, – это уже не просто эксцентричный субъект, а готовый клиент для психиатра. Что-то надо делать, это совершенно очевидно, если он, конечно, не хочет потерять все, чего добился с таким трудом.
Но вот что именно? Тут возникли серьезные противоречия. Здравая, рациональная часть рассудка твердила, что и в самом деле нужно обратиться к врачу. В конце концов, существуют частнопрактикующие специалисты, которые гарантируют пациенту анонимность. Может быть, и не придется примерять на себя позорное клеймо "психа", который становится автоматически поражен в правах лишь за то, что состоит на учете в диспансере. Медицина не стоит на месте, наверняка появились новые лекарства, и, может быть, он снова сможет вести нормальную жизнь… Ну или почти нормальную.
Но в то же время… В глубине души Павел был совершенно уверен, что никакие таблетки ему не помогут. Слишком уж странной, необычной была его болезнь, – если, конечно, это можно назвать болезнью! – а значит, таким же необычным должно быть и исцеление.
Почему-то в памяти всплыло маленькое кафе на Самотеке, где полгода назад он случайно встретил Сашку Медведева – давнего соученика еще по Ухтомскому мединституту. Оказывается, Сашка тоже подался в Москву, но медицину не бросил, а просто переквалифицировался в смежную область – стал практикующим психологом, да еще придерживался новомодного направления с непроизносимым названием. Какое-то там программирование… Павел так и не понял, в чем заключалось действие метода, но глаза приятеля светились неподдельным энтузиазмом.
– Ты представляешь, даже аллергию можно вылечить! – вещал он. – Такие результаты – просто дух захватывает! Про прочие проблемы я вообще не говорю… Страхи, фобии – на полчаса работы. Сам поверить не могу!
Павел слушал вполуха – ждал важного звонка от клиента. Помнится, даже чертыхался про себя – угораздило же встретить этого восторженного олуха! А сейчас от души жалел, что не взял его телефона. Может, именно Сашка мог бы ему помочь…
Да, да, наверное! В тот день он особенно много говорил про то, что клиента надо заставить пережить, перечувствовать травмирующую ситуацию, чтобы на этот раз выйти из нее победителем. По-научному это называлось "реимпринтинг", а по-простому – клин клином вышибают!
Может быть, какая-то логика в этом есть.
Павел на мгновение смежил веки – и вновь лицо старика появилось перед глазами. Да сколько можно-то уже, а? Все беды начались в эту новогоднюю ночь, будь она неладна! Или даже раньше – когда он опоздал на тренинг из-за того, что машина заглохла возле Синь-камня.
И в этот момент его озарило. Если так – значит, надо поехать туда снова! Разыскать этого старика, поговорить с ним, понять, чего ему надо… Павлу казалось: вновь оказавшись там, он сможет избавиться от наваждения, понять, что происходит с ним, или просто успокоиться. Чтобы победить свой страх, иногда достаточно просто посмотреть ему прямо в глаза.