* * *
Нета проснулась, как от толчка, и села на койке. Фонарь по-прежнему горел под потолком.
- Привет, курочка! - прямо на нее смотрела страшная рябая рожа, перечеркнутая вдоль и поперек шрамами. - Хочешь зернышек? Или петушка?..
Нета вскочила. Перед ней стояло огородное пугало в богатых лохмотьях, колченогое, но с длинной шпагой у бедра. С палубы доносились вопли - Нета расслышала голос Рады, зовущий Подорожника.
- Пираты? - ошеломленно сказала Нета.
- Пираты, пираты, - успокаивающе кивнуло пугало и самодовольно сообщило: - Сейчас мы будем вас грабить и убивать.
- Ну-ну, - проворчала Нета. - Посмотрим.
Она огляделась. Взлетать в тесной каюте было решительно негде. Надо попробовать уговорить этого болвана вывести ее на палубу…
Нета почему-то совершенно не испугалась ни пирата, ни его шпаги, ни ужасных шрамов, ни кривого ножа на поясе.
- Ну, что, убийца ты мой ненаглядный, - сказала она и, нимало не стесняясь, поправила сползший чулок (убийца сглотнул и приоткрыл рот), - ты меня прямо здесь будешь убивать, или выведешь на воздух? Я бы предпочла второе. Как тебя хоть зовут?
- Рябой, - предсказуемо ответил пират. Он, кажется, несколько обалдел.
- А, ну да, - кивнула Нета, бросив взгляд на его лицо. - Конечно, Рябой. Как я не сообразила… Ну, веди меня наверх, Рябой. Видишь, я не сопротивляюсь, - и Нета спокойно подтянула второй чулок.
- Я тебя свяжу! - ожил разбойник, поспешно разматывая пестрый пояс.
- Вяжи, вяжи, - согласилась Нета, подставляя руки. Рябой скрутил ей запястья (не слишком туго, впрочем), и они поднялись на палубу.
На палубе царило оживление. "Тим Талер" беспомощно покачивался на волнах, притянутый крючьями к борту пиратской бригантины. Свалка возле кокпита обозначала местонахождение Подорожника: там копошилось не менее десятка тел, мелькали руки и ноги, слышалось сдавленное рычание. На крыше рубки стоял Корабельник, хладнокровно рассматривая поле боя.
Птичий Пастух размахивал сразу двумя шпагами, отбиваясь от наседающей на него парочки пиратов, и на его лице Нета не увидела даже тени тревоги: он явно развлекался. Рыжая грива Мэри-Энн мелькала за его спиной, Нета заметила, как мавка сняла башмак и метко запустила им в ближайшего разбойника.
Здоровенный толстый пират, держа под мышкой крохотную Жюли, отважно удирал от преследующего его растрепанного Кудряша в порванной на груди рубахе.
У мачты со шпагой в руке воинственно подпрыгивала раскрасневшаяся Рада. Остальных не было видно.
- Капитан! - крикнул Рябой, не слишком уверенно подталкивая вперед Нету. - Вот еще добыча!..
По сходням, переброшенным с борта на борт, с большой помпой спускался высокий голубоглазый брюнет при всех атрибутах, положенных капитану: на нем был зеленый камзол, расшитый драгоценными камнями, белая рубаха, отделанная пожелтевшим кружевом - ветхая, но довольно чистая, узкие штаны тонкой кожи, высокие ботфорты и роскошная широкополая шляпа с пером.
- Да он же отродье! - возмущенно крикнула Рада, отмахиваясь шпагой от подкравшегося к ней рыжего пирата. - Вы только посмотрите на него!..
- Сами вы отродье, миледи, - капитан любезно приподнял шляпу. - А меня зовут сэр Макс! - Он изящно поклонился, и потрясающая улыбка озарила его юное мужественное лицо.
- Я сейчас упаду в обморок, - пробормотала Нета. - Послушайте, как вас там… сэр Макс… но вы же отродье, на вас это крупными буквами написано!
- Где? - сэр Макс, не переставая учтиво улыбаться, любовно оглядел свой камзол, снял с рукава невидимую пушинку и уставился на Нету с огромным любопытством.
- Да на лбу! - огрызнулась Нета. - Скажите своему сатрапу, чтобы он развязал мне руки!
- А почему, собственно? - поинтересовался капитан, и в два легких прыжка оказался на палубе рядом с Нетой. - Вы моя добыча. И довольно хорошенькая, надо сказать, - он протянул руку к ее волосам. Нета фыркнула и демонстративно вспорхнула на крышу рубки. Стоявший там Корабельник сложил руки на груди и рассмеялся.
- А, вы тоже знаете этот фокус?! - в полном восторге воскликнул сэр Макс и взлетел на кокпит следом за ней. - А это, надо полагать, ваш капитан?
Корабельник вежливо склонил голову и, не шевельнув ни одним мускулом, поднялся на метр в воздух.
- Эй, братва! - совершенно забыв о политесе, заорал сэр Макс, оборачиваясь к своей команде. - А ну, отпустите их! Это мои гости!..
- Капитан! - тощий пират в штанах, сделанных, очевидно, из цветастой парчовой скатерти, мрачно подтолкнул вперед исцарапанного Айдена. - Вот этот сказал мне: "Якорь мне в глотку!"
Айден горделиво выпрямился и тряхнул лохматой черной шевелюрой.
- Да, - подтвердил он. - Якорь мне в глотку. И еще: на бим-бом-брамсели, акула тебя укуси!
- Как ты сказал? Акула тебя… - сэр Макс обернулся, оступился и чуть не упал. Его глаза впились в лицо дикаря, а лицо постепенно приняло такое выражение, точно он сейчас заплачет или засмеется.
- Это… что? - тихо спросил он, осторожно, крадучись, подходя к Айдену. - Это… ты? Да? Ты? Братишка?
Айден некоторое время недоверчиво разглядывал блестящего капитана, потом приоткрыл рот и медленно, заикаясь, как будто опять разучился разговаривать, прошептал:
- Мммм…Ма-акс?..
Пират сглотнул, протянул руки и слепо ощупал загорелые плечи дикаря. Потом повернулся на каблуках и растерянно сказал, оглядывая сразу всех - и свою обескураженную команду, и стаю замерших от любопытства отродий:
- Это не просто гости… Это мой брат! Мой брат Айден!..
Пират в цветастых штанах испуганно отошел подальше от пленника. Пленник неуверенно улыбался.
Сэр Макс нашел глазами Нету и, схватив ее за связанные руки, подтащил к брату.
- Слушайте, добыча!.. Это вот - Айден… Айден, дай руку! - он принялся всовывать загорелую лапу дикаря в ладонь Неты. - Что такое, кто вас связал?.. Рябой! Я тебя повешу на гроте… Простите, леди. Вы понимаете, это мой братишка! Айден, поздоровайся с добычей… тьфу - с дамой!.. Он всегда был дурачком, с самого детства, не обращайте внимания на его манеры. Мне было семь, ему восемь, но он даже летать не умел! Глуп, как морской огурец, бедняга. Совершенная бездарь, если вы понимаете, о чем я говорю. И, когда Кривой Билли… эй, Айден, не хватай ты так, ты ей руку оторвешь!.. в общем, я взлетел на бизань, а этот болван упал в море и утонул… понимаете, да? Но Кривого Билли я убил еще в позапрошлом году, - сэр Макс приосанился. - Слышишь, братишка? Я за тебя отомстил.
Он вдруг спохватился, его лицо засияло.
- Гости! Братва! Мы должны отметить встречу! Так что добро пожаловать ко мне, господа, на "Недотрогу Молли"! Пойдем, Айден, тебе надо переодеться, ты похож на осьминога в период линьки. Что это за тряпка на тебе, прости господи?.. Господа, прошу меня извинить, мне надо немедленно привести брата в достойный вид. Иначе мне придется застрелиться от стыда. Добыча, никуда не уходите! Вы будете сидеть рядом со мной. У вас ведь есть… хм… какое-нибудь платье?
Нета, кусая губы, чтобы не рассмеяться, покачала головой. Конечно, лохмотья, оставшиеся от ее любимого красного платья, нарядом назвать было трудно.
Прекрасное лицо капитана слегка омрачилось, но он тут же хлопнул себя по лбу:
- А!.. Я совсем забыл. Рябой, Уголек, приволоките сюда сундук, который я честно выиграл в кости у той прелестной леди в Гранаде. Там нарядов хватит на полк… эээ… на цветник очаровательных дам. Господа, жду вас на "Молли" через полчаса!
И он невесомым шагом унесся на свою бригантину, таща за собой Айдена. Пираты поспешно потянулись следом.
Отродья сбились на палубе в кучку.
- Нета, иди сюда, - негромко сказал Корабельник.
Она подошла, прекрасно зная, о чем пойдет речь, и заранее готовая согласиться со всем, что скажет Учитель.
- Ты понимаешь, что объяснить этому… павлину, почему ты должна сидеть под замком, будет трудно? - начал Корабельник, не глядя на Нету.
Она кивнула.
- Ты можешь быть вместе со всеми… пока! Если пообещаешь, что ни при каких обстоятельствах - ни при каких, Нета! - не станешь…
- Я поняла, Учитель, - поспешно сказала Нета. - Я поняла, правда.
16
Что может сделать женшину, да хоть она и отродье, счастливой? Правильно - сундук красивых тряпок.
Петрушка Жмых сидел на палубе в неудобных тесных башмаках - он совсем отвык от них за время путешествия, но не идти же в гости в такое богатое место босым, как какой-нибудь захудалый крестьянин.
Уж на что отродья красивые, и то начали перышки чистить, наряжаться, кто во что горазд. А что тогда дурачку остается, с его-то рожей? Вооот. Башмаки надел. Жмут, проклятые, однако придется потерпеть.
А девушки-то, девушки, заперлись в кают-компании, видать, наряды перебирают, те, что из сундука. Сундук огроменный, эти-то, Рябой с Угольком, чуть пупки не надорвали, пока волокли… Одно утешенье - пираты эти на внешность еще страшней Петрушки, сказать по чести. Ну, кроме капитана. Ух, капитан! Глаз синим горит, прямо светится. А сам такой важный, фу ты - ну ты, при шпаге…
Вообще-то, если, скажем, Корабельника этак разодеть, или вот Птичьего Пастуха, так еще посмотреть надо, кто красивше выйдет!.. Нет, ничего не скажу, капитан хорош, что верно, то верно. Молодой, легкий, тонкий весь, и обходительное обращение, видать, понимает. Волосья черные, блестящие, локонами из-под шляпы вьются и на плечах лежат. Морда нежная, белая, как у девушки, а руки, а пальцы!.. Для фортепьян всяких там пальчики да для колец, а не для пистолетов.
Петрушка посмотрел на свои веснушчатые лапки и спрятал их со вздохом в карманы штанов.
Девушки вон как оживились, забыли даже Нету ненавидеть. А чего ее ненавидеть, спрашивается? Она же не виновата, что этот Крысолов за ней ходит, как привязанный. Да, может, он и не такой плохой - дурак просто, навроде самого Петрушки, только наделенный немерянной силой. Вот и не соображает, как с этой силищей распорядиться. Вот и ходит, и ходит, неприкаянный, только воду мутит…
После встречи с Мангой ох сильно Петрушка изменился. Он же этой Манги почитай с младенчества боялся. А она вот какая оказалась - не злая совсем, а несчастная просто. Может, и Крысолов так? Может, его пожалеть надо?.. А кто и пожалеет, если не Нета. Нета каждого жалеет, она добрая. Только глупая. Добрым и глупым в жизни непросто, это Жмых по себе знает, чего уж там.
Давеча-то, когда они все собрались Нету судить, в кают-кампании-то, он уж и не знал, куда деваться. Сказал, мол, живот схватило, да и ушел оттуда - уж больно Нету было жалко. Она и так… Глупая Нета, глупая. И чего этим девкам надо? Хоть бы полюбила кого попроще. А то ведь Тритон-то, он же к любви совсем неспособный. И всегда такой был. Хороший, да, - добрый, нежадный, и Петрушку вот всяким разным вещам выучил - шалаши там строить, правильные грибы от вредных отличать, рыбу тоже… Но любить - это он, пожалуй, не может. Что-то у него в голове или в сердце неправильно устроено. Как будто рана какая-то. Если бы Жмыха спросили, он бы сказал, что Тритон любить боится - потому что пуще смерти боится потери. Вроде - чего не имею, то и отобрать у меня нельзя. Так Петрушка, со стороны глядя, решил… А впрочем, кто его знает, Тритона. Ведь разок-то Жмых подсмотрел, как он Нету на берегу целовал - разве так целуют, если не любят?..
Ох, а это… что же, мать честная?!
Петрушка аж отшатнулся: видение ему было силы неслыханной, искры из глаз, в голове помутнение. Вышла, видит он, из кают-компании принцесса сказочной красоты. Платьице на ней… словами не передать, какое синее, все в кружевах и в жемчуге, пепельные локоны вокруг лица вьются и тоже каменьями сверкают - сеточка, вроде, такая сверху надета, а по сеточке камушки искрами и жемчуг мелкий. Шейка голая, а спереди все в кружевах, и кружева эти точно лепестки вокруг нежной грудки колышутся. Губки у нее розовые, на щечке родинка, и похожа эта принцесса… да, что бы вы думали, - на Алису похожа, на Снегурочку нежную!..
Только Петрушка решил, что ему солнце голову напекло, как дверь отворяется, и следом за первой принцессой вторая выходит - кудри темные до самой… ну, пониже спины, значит, на лоб такая штучка свисает, граненая, навроде слезки синей, сапфировой, платье как ворох лепестков белейших, а грудка почти вся открыта, ну прямо до этих… до сосков. На щечке розовой тоже мушка, только покрупней, чем у первой, бархатная такая, и на шейке на бархоточке еще сапфир, да какой!.. королеве впору. Огляделась эта вторая принцесска капризно, ножкой топнула - и Петрушка понял, что Рада это, точно, Рада. А первая, выходит, Алиса была?.. Ну, держите дурака семеро, это же надо: такую красоту несказанную увидать и не рехнуться совсем уже, окончательно.
А следом-то, из каюты-то, крошка Жюли выходит, Петрушка ее только по росточку и признал: тончайшие кружева на ней, кремового цвета, да все волнами, волнами прозрачными, волосы все вверх собраны, наподобие башенки, золотыми нитями опутаны, осанка гордая, глаз не отвести, на груди золотистая бабочка будто трепещет, а может, цветок - не разобрал дурачок, и так спасибо, что не ослеп.
А рядом с ней - кто это?.. Ох ты, мать честная, неужто мавка? Платье зеленое атласное, рыжая копна водопадом по спине струится, переливается, ожерелье из каких-то огненных камней шейку обнимает и промеж грудок ее маленьких поблескивает, а глаза смеются!..
А там и Люция вышла, в розовом будто бы камзольчике, под ним юбка тоже розовая, спереди короткая, сзади длинная, а под ней еще одна, кружевная - ну как есть прозрачная, все люциины ослепительные коленки видать, аж голова у дурачка закружилась, а на плече алмазный крест сияет, искры рассыпает, и от этих искр золотистые волосы Люции совсем золотыми стали. Беда!.. Вся команда пиратская, гляди, поляжет.
Онемел Петрушка, оглох, остолбенел напрочь, чуть Нету не проглядел. Она последней вышла, в платье темно-алом, как розы, и от этого платья бледное личико еще бледней сделалось, зеленые печальные глаза еще зеленей и печальней. На темных волосах такая же сетка, как у Алисы, значит, - только черная, и камушки по ней, как звездочки, посверкивают. На руке браслет тонкой работы, гранатовый, это Петрушка знает, сколько раз при дворе у ювелира кормился. И серьги такие же в ушках. Красивая Нета, и улыбается даже, как будто никто ее под замок не сажал и из стаи прогнать не грозился.
Сидит дурачок, глазами хлопает, а из кубрика всей толпой остальные отродья вышли. Ну, Корабельник-то, он-то - да… Сюртук свой черный почистил, что ли, из рукавов манжеты белые кружевные выпустил, темные кудри расчесал - лежат волной по белоснежному вороту, не хуже, чем у этого сэра Макса. Спина прямая - куда там королю. И, скажу я вам, братцы, хоть и попроще он одет, чем капитан пиратов, а достоинства в нем не меньше, нет, не меньше.
Рядом Лекарь в своем обычном сером сюртучке, ну, да Лекарь всегда одинаковый, чистый такой, аккуратный, даже грязи под ногтями никогда у него Петрушка не видал. Глазищи свои огромные, голубые, таращит на девушек и улыбается вежливой улыбкой.
У Птичьего Пастуха рубаха широкая, белоснежная, когда только постирать успел, на смуглой груди аж чуть не до пупа расстегнута, небрежно так; а подол в штаны заправлен; и штаны эти кожаные, он, видать, с мылом надевал - как нарисованные сидят, глаза горят - на мавку свою, значит, смотрит.
Подорожник жилетку замшевую алую из мешка достал да поверх рубахи надел - красиво, да… А умытые-то все, а причесанные, как будто на свадьбу собрались!
Кудряш тоже в жилетке, только в кожаной, темно-серой, замысловато сплетенной наподобие кольчуги, не иначе крошечки нашей рукоделие. Лохмы он себе давеча подпалил на острове, так она его так ровненько постригла, что и незаметно даже - вроде прежняя белокурая шевелюра.
Он-то, Кудряш, как Жюли увидал, шаг сделал и встал столбом: ага, не у одного, значит, Петрушки ноги отказали!
А Лей, бедняга, все на Алису смотрит. Худой он, штаны светлые замшевые на нем болтаются, рубаха, хоть и нарядная, а как будто с плеч готова свалиться. Но все равно красивый. Что-то в нем такое есть: как цветок он, Лей. Изящество, - вспомнил Петрушка умное слово, у Лекаря, еще давно, услыхал. Только Алиса-то все равно на одного Умника глядит, никого больше не видит. Как вывела его тогда из лазарета, так и переменилась, даже на шуточки Кудряша не отвечает.
А Умник - вон он стоит, косяк плечом подпирает. Так стоит, будто не интересно ему ничего в этой жизни. Но рубашку все ж понарядней надел, и курточка с эрденским тисненым узором на плече висит, знай мол наших.
Приуныл Жмых, потихоньку оглядел себя, но тут Нета вдруг говорит:
- Ох, Петруша, прости, что я про тебя забыла!.. Смотри, что у меня есть!
И в каюту побежала, а вернулась… мать честная, снится мне это, или как? Жилетка, да. Но какая! Красоты небывалой. Парчовая, что ли, прямо вся золотыми чудовищами выткана, крылатыми… птицы - не птицы, змеи - не змеи, а огнем горят, и то в зелень, то в синеву, то в кроваво-красный цвет переливаются.
- В сундуке, - говорит Нета, - нашла. Надо думать, - говорит, - у той богатой леди мальчик-слуга был, его жилеточка. Примерь, - говорит, - Петруша, мне кажется, как раз на тебя.
А у Жмыха прямо слезы из глаз. Никогда в жизни он такой красоты не носил, да что - не носил, не видал даже. Сидит дурачок, стесняется, сопли кулаком утирает, не решается сказочную жилетку в руки взять, а отродья вокруг стоят и улыбаются. Вот она, стая-то… Эх, если бы еще не ссорились, дак совсем бы жизнь прекрасная пошла!..
- Ну, идемте, - говорит тут Корабельник. - Пора.
И Люцию под руку берет. Та аж вспыхнула вся и еще красивей стала. Тут и Кудряш свою Жюли схватил, будто боялся, что отберут. Подорожник Раду повел, Умник Снегурочку нежную - она сама к нему подошла. Петрушка смотрит, а у Лея, бедолаги, в глазах такая тоска, хоть ложкой черпай…
Отвернулся дурачок, грустно как-то стало, несмотря на жилетку. Видит, Птичий Пастух мавку - нет, чтобы за руку взять, как положено, - за талию обнял. Жмых бы тоже не отказался: талия тоненькая, двумя пальцами обхватить, платье атласное гладкое, так и хочется потрогать… Но Птиц обхождение понимает: подержать подержал, а потом все ж таки церемонно под ручку повел.
Лекарь, вроде, к Нете нерешительно направился, однако Нета обернулась к нему, головой покачала и ласково так Лею говорит:
- Пойдем со мной, Лей. Давай руку, милый.
И с ним пошла. А Петрушка - с Лекарем, куда им, одиноким, деваться. Так и взошли все парами на пиратскую посудину.
Ну, что с разбойничьей командой сделалось - говорить, пожалуй что и не надо. Кабы не пили они вина или чего покрепче, так, наверное, не одного пришлось бы водой отливать. А так, спьяну-то, выдержали, с ног не попадали. Глаза, конечно, таращили, рты развевали, по углам жались, а чтоб чувств лишаться - этого не было.
С капитаном, правда, меланхолия сделалась, но так ничего, выстоял, вежливо всем ручкой указал - прошу, мол, к столу. Ихний-то корабль пиратский, конечно, побогаче маленькой шхуны, и кают-компания не в пример поболее, и стол дубовый - не стол, а целая площадь, и вся как есть отменными яствами заставлена. Где они их только раздобыли? Видать, торговца какого накануне ограбили, тут тебе и угощенье у них, и вина всякие, и спирт.