7
- Кому нужна рукопись стихов? - с недоумением спросила Френки.
Она постучала костяшками пальцев по колдовскому кристаллу. Орки сидели внутри, и старательно притворялись, будто не хотят свернуть нам шеи.
- Этого добра и даром хватает. Когда я училась в колледже демонов, одна девчонка у нас писала в стихах все контрольные; после семнадцатой ректор удавился шнурком.
- Серхио сочинял не обычные стихи, - пояснил я. - Волшебные. Редкое умение…
- Понимаю, - кивнула Френки. - Когда я воевала в долине Дао Ван Линь, в моей армии служили колдуны-барды. Стоило им запеть, каждый лучник превращался в берсерка, а паладины начинали летать. Красиво скулили, правда. Даже жаль, что потом пришлось их всех сжечь заживо…
Девушка задумалась.
- До сих пор не могу себе простить. Я должна была поступить как-то иначе. Мудрее. Найти правильное решение… Залить им глотки расплавленным свинцом, например. Так нет же, я поспешила. А в твоей жизни есть моменты, которые хочется переделать?
- Такие вряд ли.
Я развернул газету.
- Серхио Багдади не сочинял боевых гимнов. Думаю, сейчас поэт скрипит зубами и грозит тебе из гроба кулаком, за такие мысли. Он писал благословенные поэмы.
- Чего?
- Эти стихи очищают душу и тело, как глоток алого эликсира… Могут излечить любую болезнь. На каждой книге, поэт расписывается пером грифона, окунув его сперва в гиацинтовые чернила. Маленький сборник может стоить несколько тысяч мифриловых динаров.
- Вот почему оркам нужна рукопись?
- Ей нет цены… Есть немало историй о том, как магические поэмы спасали людей, давно потерявших надежду. Вот одна из них; Джекир Кален-Куронд, первосвященник храма Ваал'Гарака, много лет страдал от неизвестной болезни. Лучшие врачи каганата не могли ему помочь. Но когда он прочел стихи Серхио Багдади, - закашлялся, и выплюнул большую черную жабу; с тех пор недуг его отпустил.
Несколько стихотворений поэта были напечатаны под заметкой о его смерти. Девушка заметила их и вырвала у меня газету:
- Дай почитать.
- Правда, потом Джекиру Кален-Куронду отрубили голову, - продолжал я. - Жаба подала в суд и доказала, что именно она является настоящим первосвященником, а человек, в котором она жила, - всего лишь оболочка, наподобие кожи или раковины.
Газета вспыхнула, и обгорелым пеплом упала на пол.
- Демоны не могут их читать, - пояснил я.
- Почему? - спросила Френки и выругалась.
- Именно поэтому, - смиренно ответил я.
8
За окнами раздавался звон подков; к гостинице подъезжали стражники. Горничным и коридорным очень хотелось взглянуть, что происходит в номере, но им было приказано держать свою любознательность на коротком поводке.
- Вот видишь, Френки, - произнес я. - Как рождаются легенды и обрастают мохнатыми подробностями. Зденек Лишка увидит мансарду поэта разграбленной, и будет глубоко уверен, что нашел новое доказательство убийства.
- Да, - согласилась девушка. - И еще много лет станет давать интервью об этом.
Королевский следователь оказался гномом, - таким высоким, что его наверняка часто принимали за гибберлинга. Черный мундир вышел для него длинноват, и ног почти не было видно; только носки сафьяновых сапог торчали вверх, словно украдкой выглядывали из-под подола и пытались узнать - какой дурень умакает их то в грязь, то в дорожную пыль?
Впрочем, рассмотреть они смогли бы лишь бороду.
Думаю, гном бы хотел подрезать низушку; в мундире он походил на шахматную фигуру. Однако подпускать ножницы к униформе нельзя. Вдоль бортов шли изящные алмазные руны, воспевавшие басилевса; струились по рукавам, скатывались на обшлаги, затейливо играли с серебряной пуговецью.
Благонамеренность пеленала королевского претора, как паутина. Он не мог ушить свой мундир, не отхватив у господаря титул "златоволосый" или "великий князь гнилостных зомби". А поступать так не стоит, если не хочешь оказаться на мифриловых рудниках.
- Я претор, - произнес королевский следователь, подходя к нам. - И мне не нравится, когда в моем городе убивают людей.
- Да? - спросил я. - Как удачно, что вам не принадлежит ни одного города.
Если бы я хотел сделаться его другом, мне стоило начать знакомство с какой-нибудь иной фразы. Но я не хотел.
- Что им было нужно? - осведомился гном.
- Хорошее воспитание, - ответил я. - И немного мозгов при рождении. Думаю, с их стороны было бы неразумно просить о большем.
- А еще, - произнес претор. - Я не люблю, когда в мой город приезжают штучки, вроде вас. Считают себя важными. Не думайте, будто длинные уши дают вам право лупить людей.
- Что вы, - возразил я. - Право убивать дано нам от рождения.
Он покачал головой. Бедняга сильно сожалел, что нападение на нас не закончилось более удачно.
Франсуаз отвела меня в сторону.
- Если не прекратишь дразнить его, - сказала она. - Я защемлю тебе член прищепкой.
- Мне бы это понравилось.
Я провел ладонью по лицу.
- Не знаю, почему я так взъелся на этого претора, - признался я. - Он не более тупоумен, чем остальные. Наверное, все дело в этом соловушке и шумихе, которую подняли вокруг него.
- Что ты имеешь против поэтов?
- Наверное, все. Ненавижу их еще со школьной скамьи. Когда меня заставляли учить наизусть гнилые стишки, и все должны были ими восхищаться.
- Мне казалось, тебе нравится искусство.
- Нравится. Но тогда никто меня об этом не спрашивал. Это очень похоже на изнасилование - меня принуждали что-то испытывать, и всем было плевать, что я чувствую на самом деле.
- Так вот в чем дело. Мальчик не любил ходить в школу?
- Терпеть не мог. С тех пор я презираю и поэтов, и так называемую серьезную литературу. Что есть поэзия без этой своры горластых ничтожеств? Только они дают автору право быть Поэтом или списывают его в бумагомараки. Успех коммерческого романа создается при помощи рекламы, и это нормально. Но успех серьезной книги невозможен без какого-то мерзенького сумасшествия вокруг нее, без сотен Лишек, которые хлещут по утрам чужое вино, да вылизывают ступени перед кумирами.
9
В коридоре прогремели шаги. Казалось, незнакомец собрался проломить пол и оказаться на этаже внизу. Претор всполошенно зыркнул глазами, словно ожидал никак не меньше, чем святого архангела.
Дверь не могла распахнуться, так как была выбита; в противном случае, ее, того и гляди, высадили бы снова. На пороге появился дергар, такого большого роста, что, прикрути к нему петли, и его можно было навесить вместо створки.
Два тяжелых рога росли из висков демона. Во лбу поднимался третий, идеально ровный, - видно, хозяин подтачивал его перед сном мифриловой пилкой. Делать это запрещено; жрецы учат, что форма рогов дергара говорит о его характере. Если сознание чисто, а воля крепка, - костяной отросток получится идеальным, а любая неровность будет кричать о том, как много грязи скрывается в тяжелом черепе.
Этот запрет, конечно, не соблюдают; а там, где лгут все, некому их разоблачить.
Тяжелый плащ, из алого бархата, стекал с широких плеч гостя. На груди он был отделан мертвыми крыльями фейри, и черное магическое стекло жадно пожирало энергию собравшихся здесь людей.
Незнакомца сопровождали три орка, и, судя по их внешности, этих ребят нашли в том же лукошке, что и наших недавних посетителей.
Претор посмотрел на него с видом человека, который знает, что сейчас получит пощечину, и пытается выглядеть при этом достойно.
- Я Дэйбрил Элдарион.
Гость произнес это таким голосом, словно ожидал, что все, собравшиеся в комнате, выстроятся вдоль обеих стен и отдадут ему честь.
- В таком случае, это не ваш корабль, - ответил я. - Пришли потребовать рукопись лично?
Моя неприязнь к поэтам не могла не касаться издателей. Не будь последних, стихи не расползались бы тараканами так быстро.
Элдарион обернулся к претору.
Не как к человеку, которому собирался задать вопрос. Скорее, так смотрят на прибор, чтобы считать его показания.
- Кто это? - потребовал он.
Претор засунул руки в карманы.
- Богатые путешественники. Помяли ваших орков, мастер Элдарион.
Казалось, между его зубами вот-вот появится струйка слюны и начнет скапывать на пол.
Дэйбрил вновь посмотрел на нас; издатель не собирался заговаривать до того, как поймет - кто мы, и как себя следует вести. Он был умным дергаром, этот Элдарион; но я сомневался, что ему удастся вырасти до высшего демона. Слишком примитивных орков брал себе в помощники.
- Вы сказали, путешественники? - переспросил книжных дел мастер.
Лицо претора перекосилось, словно он старался ухватить себя зубами за губы и, потянув, содрать всю кожу с лица.
Элдарион вновь повернулся к нам. К нему стоило пристегнуть динамо-машину, чтобы, вертясь, он заодно вырабатывал электричество.
- Это недоразумение, - произнес дергар.
- Конечно, - согласился я. - И сейчас оно стоит предо мной.
Демон улыбнулся, с видом человека, который только что получил поддых; первой его реакцией было попытаться ответить, но потом он оценил свои шансы и решил, что надо дружить.
- Я издаю книги, - вымолвил Элдарион.
Он говорил тем тоном, какой выбирают не знакомые и не симпатичные тебе люди, что начитались свитков по НЛП и решили выдать себя за твоих старых приятелей.
- У меня не хватает времени на персонал. Наверное, мои орки слишком погорячились. Думаю, они сами виноваты в том, что произошло.
- Хорошая эпитафия, - одобрил я.
- В любом случае, - произнес Элдарион. - Я думаю, дело можно считать исчерпанным.
Это не прозвучало, как приказ; но для претора, глубоко уткнувшего руки в карманы, слова издателя им и были.
- Научите своих орков сперва стучать, - посоветовал я. - И задавать вопросы в вежливом тоне.
Чего Элдарион не хотел от меня слышать, так это советов; вот почему я расщедрился на них.
- Мы остановились в соседнем номере, - произнес я, обращаясь к претору. - Очень надеюсь, что больше вам не понадобимся.
Стражники провожали нас безучастным взглядом светофоров.
Пройдя по коридору всего лишь пару шагов, я услышал, что кто-то вышел из номера следом за нами. Обернувшись, увидел Дэйбрила Элдариона. Не было ничего удивительного в том, что он не остался в наполненном людьми номере; но у меня создалось неприятное ощущение, будто дергар хочет продолжить знакомство.
- Да? - спросил я.
- Я поговорил с претором.
- Сочувствую.
Он замолк.
Такой человек явно не привык к растерянности. Это означало, что он попал в непривычную для себя ситуацию, - и ему требовалась помощь.
Я уже предвкушал, как откажу ему.
- Претор сказал, что иногда… Вы соглашаетесь выполнить небольшие частные поручения.
- Это не так, - ответил я.
- Но?..
- Я могу помочь тем, кто оказался в беде - в настоящей беде. А с частными поручениями вам лучше пойти в бордель. Уверен, в городе их достаточно.
Элдарион помедлил.
Могло показаться, в теле его находится поршень, и дергар прогнал его от головы к ногам. Это свойственно людям, которые осознали, что подошли к делу неправильно, и спешат перестроиться на ходу.
- Поэма была так хороша, что я убедил Серхио публиковать ее частями. Еще до того, как она будет закончена. Своего рода, возвращение к истокам классической поэзии. Так же, главами, публиковался "Евгений Онегин".
- А еще "Нат Пинкертон", - подтвердил я. - Это все?
- Поэма написана. Я видел завершающие главы. Но мы так и не смогли найти текста.
- Серхио помахал им у вас перед носом, но трогать не разрешил?
Мои слова уязвили Элдариона, но он хотел расположить меня к себе, поэтому засмеялся.
- Признаюсь, я даже не смог их прочесть.
- Еще бы. Иначе бы начеркали по памяти.
- В любом случае… Миллионы читателей, во всем мире, только и ждут завершения "Моих слов радуге". Ченселлор. Подумайте о тех, для кого стихи Багдади - единственный смысл жизни. Представьте, скольких людей вы сможете сделать счастливыми, если найдете рукопись. Разве это не достойная цель? Разве это не значит, помочь тем, кто попал в беду?
Я усмехнулся.
- Не будьте смешным. Единственный, у кого крошки-неприятности, - это вы, раз не сможете настричь денег. Миллионам людей плевать. Более того! Они будут счастливы, раз поэма осталась незаконченной. Такова судьба многих шедевров.
- Хорошо, ченселлор. Но разве вам не будет интересно заняться поисками - из любви к искусству? Во всех смыслах этого слова.
- Копаться в рукописях, залитых водкой, - ответил я. - Да разговаривать с окружением поэта - полуспившимися, получокнутыми людьми - не вижу здесь ничего приятного. Я не собираюсь искать предсмертные бредни застрелившегося алкоголика.
Внезапно Элдарион засмеялся.
- Слава богу! - воскликнул он.
- Что? - вежливо осведомился я.
- Хоть кто-то оценивает Багдади так, как тот заслуживал!
Элдарион казался очень довольным.
- Я издавал его магические стихи - правда, потому что они приносили деньги. И принесут еще больше после того, как поэт застрелился. Но я никогда не понимал, чему тут все восхищаются. Багдади был отвратителен - от него всегда несло выпивкой, я ни разу не видел на нем чистого воротничка. Я тоже не против выпить - но Серхио жил, как грязный баргест. Приятно встретить того, кто смотрит на вещи здраво! Ладно, ченселлор - если не хотите искать пропавшую рукопись, не стану вас больше уговаривать. Найду того, кто сделает это за деньги. Или потому, что боготворил Багдади.
- Подумайте, прежде чем раскошеливаться, - посоветовал я. - Перед самоубийством поэт мог просто сжечь стихи - нашел их недостаточно гениальными, или решил наказать жестокий мир, лишив его своего творчества. Это тоже было бы возвращением к классике.
Элдарион перестал смеяться.
10
- Как, говоришь, они тебя называют? - спросил я.
- Франсуаза Мирандарэль.
- Нет, - я покачал головой. - В переводе.
Девушка надулась.
- А, - вспомнил я. - Френки Мозгодавилка.
- Скотина.
Летающий экипаж нес нас высоко над Санта-Хаваной.
- Это прекрасный вид спорта, - Франсуаз начала горячиться. - Чистый, благородный, для настоящих воинов. Я лучшая среди любителей; теперь хочу стать профессионалом.
- Напомни-ка правила.
- Ну, претендент бьет чемпиона три раза кулаком в лоб. Если тот умирает, теряет титул.
- И правда, какой чудесный вид спорта.
- А то, - ответила девушка, не услышав иронии. - Не могу понять, почему в Преисподней его не жалуют.
Летающий экипаж опустился перед таверной.
Я заплатил кредиткой, засунув ее коренному в зубы.
По случаю отборочных соревнований, в трактире никого не было. Хозяин поспешно вытирал со столов крошки. Завидев нас, перекинул через плечо полотенце и скрылся в задней двери, даже не предложим нам эля с дороги.
В дальнем углу высился на лавке огромный риноман, с тяжелым рогом между маленькими глазами. Серый гнолл массировал ему плечи.
Три кобольда, в серебристых кольчугах, перекидывались в картишки. Перед одним уже высилась горка медных монет, а остальные поглядывали на него недобро, - подозревали, что мухлюет.
- И все? - разочарованно спросил я. - А где торжество? Трибуны, полные беснующейся толпы. Олимпийский огонь. Букмекеры принимают ставки.
- А, - Франсуаз отмахнулась. - Это просто кастинг. Претендентов полно; каждый деревенский дурак уверен, что его лоб крепче кулаков. На каждого не нафанфаришься.
Она глубоко задумалась.
- Вот почему плохо быть чемпионом среди непрофессионалов. Какой прок побеждать всяких неудачников? Нет, я хочу в высшую лигу…
К нам шагнул второй гнолл, в длинной голубой мантии.
- Кто соискатель? - спросил он, не пытаясь скрыть, какую скуку наводят на него эти местечковые соревнования. - Протяните руку.
В его мохнатых пальцах появился скипетр с двумя наконечниками. На обоих сверкали волшебные камни. Волшебник повел им вдоль ладони Франсуаз, проверяя, нет ли у девушки невидимых колец или амулетов, которые усиливают удар.
- Можно начинать, - сказал он. - Распишитесь здесь. Будете страховаться на случай смерти? Очень зря, девушка. Воскрешение в Санта-Хаване стоит дорого, к тому же, потеряете все имущество, с которым приехали в город. Имейте это в виду.
Френки тут же выдала фразу, где главную роль играли слова "иметь" и еще одно, однако я приводить ее здесь не буду, ибо вышло грязно и не смешно.
Впрочем, на вкус и цвет.
Риноман поднялся; это был великан, ростом в полтора минотавра. Даже для своего народа он казался огромным. Чемпион шагнул к Франсуаз, и самодовольная улыбка играла на его отвислых губах.
Лоб борца находится так высоко, что девушке пришлось бы забраться на табуретку, - причем на очень высокую. А если учесть, что между глазами гиганта поднимался тяжелый рог, закрывавший половину лица, - становилось ясно, что дотянуться до его тыквы будет непросто.
Френки презрительно фыркнула.
Она резко ударила риномана кулаком в пах. Тот согнулся пополам, воя от боли, затем упал на колени.
Демонесса врезала ему в лоб; такой удар не выдержала бы и крепостная стена, и я уже думал, что соревнования кончились. Не тут-то было.
Череп риномана раздался, как диафрагма, пропустил кулак девушки сквозь себя и сомкнулся вновь на запястье. Франсуаз оказалась в западне; великан поднялся и громко захохотал.
- Смерть! - закричали кобольды, ринувшись к Френки.
В лапах у каждого сверкала острая сабля; гноллы тоже выхватили оружие. Я не вмешивался; знал, что девушка потом мне этого не простит.
Призрачный меч вырос в свободной руке Франчески. Одним ударом она рассекла мускулистую шею риномана, и его отсеченной головой, словно молотом, врезала подбегавшему справа гноллу.
Тот захлебнулся кровью. Упал, и девушка наступила ему на горло. Второй ногой она пнула тяжелую лавку, и та отлетела прочь, припечатав к стене трех кобольдов, словно мух.
Последний гнолл ринулся бежать к выходу; Франсуаз превратила призрачный клинок в диск, и швырнула в спину убийце. Кружащее лезвие отсекло ему ноги, и он рухнул, бессильно царапая руками пол.
Острый диск провернулся в воздухе, и, покорный воле демонессы, обрушился вниз, разрубив гнолла надвое.
- Merde, - пробормотала девушка, освобождая руку. - Наверняка их нанял кто-то из моих соперников. Вот второй раз со мной такое. Стырили мое приглашение, и заменили фейком. Зря я убила их так быстро.
Я задумчиво оглядывал окровавленную таверну.
- Лучше поскорее уйти отсюда, - предложил я. - Претор вряд ли одобрит такие развлечения.
В это время дверь распахнулась, и два орка-стражника выросли на пороге.
- Его сиятельство, королевский следователь, требует вас к себе, - пророкотал первый.
- Вот, - наставительно произнес я. - Что бывает, когда убиваешь людей сразу после завтрака. А с какой целью пригласил нас милейший претор?
- Ему нужна ваша помощь, - ответил орк.