4
- Я ухожу, дорогая.
Мэделайн Ти'Айлинэль любила своего мужа.
Фил подошел к ней и поцеловал в щеку. Она была высокой и худой, а ее щеки впалыми - и иногда ей казалось, что Родерик Калленти женился не на ней, а на Лауре именно потому, что та была пухленькой и розовой.
- Как там наш малыш?
Его пальцы провели по ее уже начавшему увеличиваться животу - таким невинным, таким заботливым жестом.
- Мэд, а ему уже не пора толкаться?
Она засмеялась - нешироко и негромко. Мэделайн никогда не заговаривала громко. Это невежливо и может побеспокоить других людей.
- Что ты, Фил, еще слишком рано.
Фил Ти'Айлинэль положил руку ей на спину, дружески обнимая.
- Не перетруждайся, Мэд. Помни - для этого у нас есть элементали. Тебе нельзя много работать.
- Не надо, Фил. Я же не больна…
Она думала о другом.
Фил очень хороший хоббит, и всегда заботился о ней. Муж был с ней ласков, добр, всегда внимателен. С того дня, как они узнали о беременности, принялся хлопотать вокруг нее еще больше - настоял, чтобы меньше работала по дому, нанял еще элементалей-служанок. Почти через день приходил с подарком.
Ей надо умереть.
Она должна убить себя.
Убить как можно скорее, чтобы не доставлять Филу огорчения.
Ведь Фил такой добрый, такой внимательный - нельзя его огорчать.
Умереть прямо сегодня.
- Береги себя. Я побежал.
Он поправил на ходу галстук. Открывая дверь, снова посмотрел на нее.
- Иди спокойно, - сказала она. - Со мной будет все в порядке.
Дверь за ним закрывается.
Ее руки трогают увеличившийся живот, и сердце начинает колотиться в груди быстро-быстро, как у маленького ребенка.
Уолдо Каннинг медленно выходит во двор, поднимаясь по крутой каменной лестнице полуподвала. Его спина болит, и он останавливается в дверях. Светит солнышко.
Она не может огорчать Фила. Она была ему плохой женой. Она никогда не заботилась о нем так, как он о ней, уделяла мало внимания. Она не заслуживает такого мужа, как он.
Наверняка он знает, что в глубине души она продолжает любить Родерика.
Бедный Фил.
Из крана с силой ударяет струя горячей воды, разбивается о поверхность ванны.
Уолдо Каннинг идет, не торопясь - ему некуда торопиться, а приземистая скамейка без спинки стоит так близко. Деревянная поверхность, наверное, уже нагрелась.
Хорошо.
Мэделайн вспоминает, что что-то забыла. Конечно, она такая несообразительная - надо было запереть дверь в ванну. Кто-то может войти. Она не хочет никого расстраивать, пусть подольше никто не узнает.
Дрожащие пальцы хватают защелку - рукоятка маленькая и выскальзывает с первого раза.
Уолдо Каннинг усаживается, потом вздыхает. Он чувствует, как по-стариковски скрипя разминается его спина, удовлетворенно вздыхает. Неподалеку играют дети.
Ребенок, которого она носит под сердцем, не должен родиться.
Она и так причинила много горя Филу - слишком много. Она знает, что он будет благородным. Он никогда не скажет ей слова, не упрекнет.
Но он будет знать.
Она не может заставить его пройти через такое.
Вода теплая, приятная, расслабляющая. Мэделайн опускается в ванну, а ее тело продолжает мелко трястись, как от озноба.
Это все, что она может сделать ради Фила. Она должна.
Острое лезвие бритвы вонзается в правую вену. Ей больно, и в то же время странно приятно - она знает, что делает то, что должна. Мэделайн смотрит, как кровь вытекает из ее руки и вязкими каплями падает в теплую воду.
Надо перерезать вторую вену, пока не ослабели пальцы.
Она перекладывает бритву в другую руку, медленно, надавливая, делает надрез.
Вот теперь хорошо.
У нее такой хороший муж.
Мэделайн опускает руки, и кровь теперь не капает из вен. Красными легкими облачками горячая жидкость расплывается вокруг ее запястий, растворяясь в теплой воде.
Она должна убить себя и своего ребенка.
Солнце светит тепло и ярко. Уолдо Каннинг снимает с опущенных плеч истертый платок и улыбается, радуясь хорошему дню.
5
- Мэделайн!
Я снимаю солнцезащитные очки и прячу их в верхний карман пиджака.
- Мэделайн!
Франсуаз оставляет входную дверь открытой, и яркая полоска света ложится на паркет полутемного холла. Через коридор из помещений для прислуги спешит горничная-элементаль.
- А, доброе утро, ченселлор Майкл, - улыбается она, узнав нас. - Мадемуазель Дюпон. Госпожа Ти'Айлинэль у себя и просила не беспокоить. Сказала, что ляжет спать.
Я, поворачиваясь, киваю головой.
- Вот видишь, Френки. Мы зря приехали.
Девушка кладет ладони на крепкие бедра, поднимает голову туда, где деревянная лестница скрывается во втором этаже.
- Мы придем позже, - резко бросает Франсуаз.
Я делаю шаг вперед.
- Госпожа Ти'Айлинэль сказала, что пойдет спать? - спрашиваю я. - Давно?
- Да уже полчаса назад, ченселлор Майкл. Она быстро устает в последнее время, бедняжка.
Я смотрю на Франсуаз.
- Тогда почему в ванной льется вода? - спрашиваю я.
Я бросаюсь вперед, взбегаю по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Франсуаз громко сопит рядом, стуча каблуками.
- Мэделайн!
Дверь в их с Филом комнату открыта, я забегаю, с трудом сохраняя равновесие. Теперь звук льющейся воды слышен еще отчетливее.
- Мэделайн!
Дверь в ванную закрыта, я отхожу и выбиваю ее ногой.
Мэделайн Ти'Айлинэль лежит в ванне, и тонкие струйки воды уже начали переливаться через белые края. Вода вокруг нее розовая, и я знаю, что это не расслабляющий экстракт.
Франсуаз замирает позади меня, ее грудь высоко вздымается.
Глаза Мэделайн закрыты, губы улыбаются - печально и с какой-то легкостью.
6
- Тебе очень повезло, Мэделайн.
Франсуаз опустилась на белый край кровати.
- Врач сказал, ребенок не успел пострадать.
Под глазами Мэделайн Ти'Айлинэль пролегли темные круги, черты заострились. Она покачала головой - быстро и нервно.
- Я должна была умереть, Френки, - произнесла она. - Пожалуйста, ничего не говорите Филу. Он расстроится.
- Конечно, расстроится, черт возьми, - резко проговорил я. - Фил только и думает, что о тебе да о ребенке - ты хоть понимаешь, что могла потерять малыша?
- Майкл, - мягко сказала Франсуаз.
Мэделайн Ти'Айлинэль поднялась на постели, сжимая пальцами край одеяла. На ее запястьях белели плотные повязки.
- Майкл, - пробормотала она. - О, Майкл.
Я подошел к ней и, опустившись на колени, обнял за плечи.
- Ты не понимаешь, Майкл, - голос Мэделайн дрожал, она плакала. - Я сделала это ради Фила. Фил не должен страдать из-за меня.
- Успокойся, - ласково произнес я, проводя ладонью по ее бледным щекам. - Сейчас ты отдохнешь, и все снова будет хорошо.
- Фил не должен знать, - она отстранилась и посмотрела на меня. - Это не его ребенок, Майкл. Это сын Родерика.
Она снова заплакала.
Теперь все становилось понятно.
Я смотрел на то, как слезы льются по ее лицу, потом привлек к себе.
- Тише, тише.
Я вновь обнял Мэделайн, ободряюще проводя ладонью по дрожащей спине. Через плечо бросил взгляд на Франсуаз. Девушка приподняла брови.
- Не думай об этом, - ласково проговорил я. - Главное, что ты жива и здорова. И ребенок тоже. Скоро вы оба поправитесь, и все, все будет хорошо.
Франсуаз подошла к ней.
- Все позади, - сказала девушка. - Худшее позади.
7
Уолдо Каннинг лежал на прогретом солнцем асфальте, рядом с деревянной скамейкой. Его тело скорчилось на земле, рот с провалившимися губами бессильно хватал воздух.
Он хрипел.
8
- Родерик Калленти делает сына чужой жене, - я размахнулся и с силой пнул стену дома. - Да мне проще поверить, что он трахает божьих коровок.
- Майкл, - строго сказала Франсуаз.
Мы стояли на мягкой подстриженной лужайке перед двухэтажным коттеджем, в котором жили Мэд и Филлип - жили, как многим казалось, счастливо.
- Не могу передать, как мне противны эти тихони, - я поднял голову к широким окнам второго этажа, туда, где Мэделайн Ти'Айлинэль забылась нервным нездоровым сном.
Франсуаз стояла, сложив руки на высокой груди, и задумчиво смотрела сквозь светло-розовые стены дома.
- Сперва он ходит, сопливится всем в жилетку и делает вид, какой несчастный. А сам потихоньку прыгает по чужим постелям.
Френки не слушала.
Ее высокая грудь медленно поднималась и опускалась в такт ровному размеренному дыханию.
Я размахнулся, чтобы снова пнуть стену, но потом решил не сбивать ботинки.
- Я еще жалел этого человека.
Я остановился и посмотрел на Франсуаз, осененный новой идеей.
- Френки, он же с тебя тоже глаз не сводил.
- Не будь смешным, - резко оборвала она. - И вообще помолчи. Ты мешаешь мне думать.
- Конечно, мешаю, - ответил я, поворачиваясь и застегивая пиджак. - Потому что говорю правду. Меня достали эти вежливые мимозы, Френки. Лучше бы Мэд на самом деле умерла. Это избавило бы всех от больших неприятностей.
Мэделайн Ти'Айлинэль лежит на кровати, повернувшись к окну. Ее и без того бледное лицо выглядит теперь мертвенно-белым, глаза глубоко запали.
Она ждет, пока эти люди уйдут.
И тогда она убьет себя.
Уолдо Каннинг поднимается на колени, пальцы ложатся на нагретую поверхность скамейки.
Сделай это.
Ты знаешь, что должна.
Ты сама отдала мне их, и теперь не сможешь вернуть обратно. Тот, кто отдал, уже не получает назад.
Так умри.
Умри, как и все другие до тебя.
Тело старика вздрагивает, губы раздвигаются, открывая черноту рта.
Я подошел к машине и распахнул дверцу.
- Не собираюсь вмешиваться в историю о двух мужьях и их общем ребенке. Лучше займемся историей о растрате в Ложе Архимагов.
- Пошли, Майкл, - коротко сказала Франсуаз и решительно направилась к дому.
- О, нет, - сказал я.
Девушка распахнула дверь и остановилась в дверях.
- О, нет, - повторил я. - Пойдем отсюда, Френки. Муж переспал с чужой женой, и теперь они не могут поделить ребенка. История старая, как сифилис. Пошли.
- Дай мне руку, - потребовала она. - И замолчи.
Я снова решительно замотал головой.
- Не пойдешь сама - я подхвачу тебя и унесу отсюда, Френки. Оставь в покое бедную женщину. Мэд уже поиграла в самоубийство, теперь на очереди раскаяние. Все это ерунда. Дай ей пострадать, раз она так хочет.
Мэделайн Ти'Айлинэль встает с кровати, босые ноги ступают по холодному полу. Дверь ванной висит, выбитая на петлях. Женщина подходит к шкафчику и смотрит на свое отражение в зеркале. Пальцы с прозрачной кожей быстро перебирают пузырьки. Одна за другой пластиковые баночки падают в раковину, пока она не находит нужной.
Сердце Уолдо Каннинга начинает биться.
Маленькие желтые таблетки сыплются ей на ладонь. Она хватает их, глотает горстью, давится. Широко открывает кран, чтобы наполнить чашку.
- Леди Ти'Айлинэль?
Горничная.
- Доктор сказал, чтобы я не оставляла вас одну…
- Все в порядке, Анита.
Служанка идет через спальню, заглядывает в ванную. В ее голосе звучит подозрение.
- Что вы там делаете, леди Ти'Айлинэль?
Она поворачивается к горничной, жалко и виновато улыбается.
- Ничего, Анита. Мне просто захотелось воды.
- Вы бы позвали меня, я принесла бы вам…
Горничная делает несколько шагов вперед, и Мэделайн вспоминает про открытый шкафчик. Быстро закрывает его.
- Кто это высыпал пузырьки в раковину, леди Ти'Айлинэль? О боже!
Она бросается вперед, Мэделайн вытягивает руку с расставленной ладонью.
- Не надо, Анита.
Горничная испуганно останавливается, ее черные глаза смотрят на помертвевшее лицо хозяйки.
- Вы выпили весь пузырек…
- Не приближайся ко мне, Анита. Пожалуйста…
Снова все хорошо. Уолдо Каннинг тяжело поднимается - ему больно, и он счастлив, что может чувствовать боль. Он опускается на поверхность скамейки, давая отдых ногам. Протертый платок упал на землю, но старику не хочется наклоняться.
- Не подходи, Анита.
В руке Мэделайн оказывается бритва. Она не помнит, как вытащила ее из станочка мужа.
- Леди Ти'Айлинэль…
Горничная отступает назад, язык не слушается.
- Что вы хотите сделать? Не надо.
Острое тонкое лезвие касается горла Мэделайн. Женщина проводит по коже острием, неглубокий надрез начинает кровоточить. Потом отводит руку и смотрит на маленькие темные брызги, усеявшие ее.
Подносит к животу. Бритва разрезает ткань ночной сорочки, вскрывая кожу.
- Мой малыш… - бормочет Мэделайн. - Мамочка хочет, чтобы тебе было лучше…
Горничная кричит.
9
Я поднял голову. Тонкие длинные пальцы Франсуаз лежали в моей ладони, сжимая кисть. Девушка вздрогнула и чутко повернулась.
- Только не говори мне, - пробормотал я.
Крик повторился.
- Нет, леди Ти'Айлинэль, не надо. Нет!
- Это горничная, - сказал я.
Франсуаз обдала меня волной пушистых каштановых волос и бросилась к подножию лестницы.
Я остался стоять, засовывая руку в карман.
Горничная заходилась истеричным криком, тяжелые каблуки Френки стучали по деревянной лестнице.
Я раскрыл мобильный телефон, прислушиваясь к тому, что происходит над моей головой.
- Попытка самоубийства. Пришлите "скорую".
Что еще успела натворить эта сумасшедшая?
Хуже нет порядочных мещанских семей - в них рано или поздно кто-нибудь сходит с катушек.
Бритва была маленькая.
Мэделайн поняла это сразу же, как взяла в руки - маленькая и гнущаяся. Она попыталась вонзить острие глубоко в свой живот, но полотно искривилось, скользя по телу. Острие вскрывало бледный слой кожи, как очищается шкурка апельсина.
Женщина смотрела, как под темным лезвием обнажается кровоточащее пульсирующее мясо.
- Боже, леди Ти'Айлинэль, что вы делаете…
Мэделайн подняла голову и со спокойной, тихой уверенностью ответила, мягко глядя на горничную:
- Так надо, Анита. Неужели ты не понимаешь, что так будет лучше для всех?
Она надавила на лезвие сильнее, и увидела, как расходятся под ее пальцами разрезанные полоски тела.
Франсуаз находилась уже на вершине лестницы, когда я встал на первую ступеньку.
- Мэделайн, остановись! - закричала Френки.
Уолдо Каннинг закрыл глаза. Теплый солнечный свет придавал ему силы.
Он что-то пробормотал.
Франсуаз замерла на одно мгновение, затем ее сильное тело покачнулось.
- Френки? - спросил я.
Девушка взмахнула руками и начала падать.
Вскрывать себе живот оказалось сложно.
Бритва никак не хотела проникать глубже, и Мэделайн подумала, что должна была спуститься на кухню и взять большой столовый нож.
У нее на кухне всегда очень острые ножи. Она хорошая хозяйка и следит за своей посудой.
Фил должен радоваться, когда приходит домой. Видеть, что все прибрано, чисто, и еда готова. Он так устает на работе.
Да, надо было пойти и взять столовый нож.
Но Мэделайн знала, что не может этого сделать. Плохие люди - те, что хотели заставить Фила страдать - находились внизу. И не позволили бы ей дойти.
Мэд чудилось, что она слышит чьи-то слова. Сухой, старческий голос казался странно знакомым и таким родным.
Мэделайн усилила нажим.
- Френки, - крикнул я.
Франсуаз летела спиной вперед, расставив руки и громко крича. Я бросился к ней, пытаясь удержать. Достигнув середины лестницы, упер обе ноги в ступеньку и ухватился правой рукой за перила.
Девушка упала на меня, сильно ударив головой по губам, я подхватил ее за плечи.
Френки очень тяжелая. Я пошатнулся и почувствовал, как мои туфли скользят по краю ступеньки. Я крепко сжимал пальцы правой руки, пытаясь удержаться и не обрушиться к подножию.
Мэделайн Ти'Айлинэль сделала уже полный круг.
Она втыкала лезвие бритвы в свое тело и с напряжением тащила его, чертя кольцо на поверхности живота.
Необходимо выскоблить оттуда ребенка, чтобы он не смог родиться.
Лезвие не шло глубже, как она его ни толкала. Мэделайн просовывала пальцы глубоко в разрезы в своем теле, и чувствовала, как кровь толчками вытекает оттуда. Она пыталась расширить отверстие, чтобы воткнуть острие еще дальше внутрь.
Горничная лежала на полу, опустившись на колени и закрыв голову руками. Она громко плакала.
- Прекрасный день, Уолдо! Вышел погреть свои старые косточки?
- Да, мастер Дик, благодарствую… Это все, что остается в моем возрасте…
Сморщенное сухое лицо старика выжимается в улыбке.
- Этим вечером мы с женой хотим пойти в театр… Я подумал - вы не посидите с нашими мальчиками?
- Зачем вы спрашиваете, мастер Дик… Я люблю детей…
- Вот ведь сволочь…