Вампиры. Оборотни-вервольфы. Демоны всякие. Мумии. Только ради Вики он мог бы смириться с существованием столь немыслимого с точки зрения здравого смысла взгляда на реальность. Может быть, ему следовало прислушаться к стенаниям своей семьи, жениться на славной итальянской девушке и остепениться наконец. Точно так же, как недавно Генри, он метнул взгляд через плечо в направлении спален. "Нет. У славной девушки, итальянки или любой другой, нет никаких шансов выиграть забег". Вики была товарищем и другом, и, как бы глупо это ни звучало, женщиной, которую он любит. Он должен был теперь встать на ее защиту, поскольку она отчаянно в нем нуждалась, независимо от того, кто или что играло на одной с ней стороне.
Он не хотел иметь что-либо общее с Генри Фицроем. Он не хотел уважать его. И он, уж будьте уверены, совершенно не хотел ему нравиться. Оказалось, у него не было выбора в отношении первого из приведенных аспектов, а несколько месяцев тому назад он вынужден был отказаться и от второго и весьма сильно подозревал, что, вопреки сложившимся обстоятельствам, утрачивает ныне и третий. "Господи Боже. Приятель какого-то кровососа". Чего стоила одна только демонстрация силы в гостиной Вики. Куда безопаснее было бы заигрывать с питбультерьером.
Вампир почувствовал тяжесть взгляда соперника и постарался вспомнить, когда в последний раз ему пришлось провести столько же времени со смертным, от которого он не насыщался. Или от которого не намеревался делать это впредь. Ситуация сложилась, мягко говоря, неординарная.
Потому что за всю свою долгую жизнь Генри Фицрой редко чувствовал себя столь неуверенным в собственных силах.
- Мы не сможем разобраться в этом, - произнес он вслух, - пока тело не будет найдено и погребено и пока скорбь Вики не иссякнет.
Селуччи не потрудился даже сделать вид, что не понимает, к чему относятся эти слова, хотя такое искушение испытывал.
- Вот и найдите тело, - предложил он и зевнул так широко, что едва не вывихнул челюсть.
Фицрой приподнял бровь.
- Сказать легко, - бесстрастно заметил он.
- Да? А как насчет того странного запаха, который вы обнаружили в прошлую ночь, как мне рассказала Вики?
- Я не ищейка, детектив. И кроме того, мне удалось проследить его только до автостоянки.
- На что походил этот запах?
- На смерть.
- Не удивительно. Ведь вы были в зале для траурных церемоний... - На этих словах Майк снова зевнул.
- Похоронные бюро прилагают массу усилий, чтобы в этих залах не пахло смертью. Это было нечто иное.
- О Господи, только не затевайте все снова! - простонал Селуччи, проводя пятерней по шевелюре. - Что на этот раз? Это милое чудовище из озера Лох-Несс? Болотная тварь? Годзилла?
- Кто-кто, вы сказали?
- Ну, вы же сами постоянно обвиняете меня, что я насмотрелся дешевых фильмов ужасов. А сами, я гляжу, никогда не смотрели их по субботам днем. Понимаю, конечно, время показа для вас несколько неудачное. А детям нравится. Каждую субботу тысячи из них прилипают к экранам, чтобы насладиться, как вы совершенно верно подметили, дешевыми, скверно продублированными черно-белыми фильмами о громадном монстре, нападающем на Токио...
Звук захлопнувшейся дверцы машины на автостоянке прозвучал неестественно громко.
- Иисусе Христе. - Глаза Майка широко распахнулись. В этот момент, невзирая на утомление, он понял что уже не испытывает ни малейшего желания заснуть. Он сел и спустил ноги на пол. - Кино. Вы не думаете...
- Что Том Чен сыграл роль Игоря, слуги доктора Франкенштейна, в новой постановке этой пьесы? - Фицрой улыбнулся. - Думаю, как я уже имел возможность упоминать ранее, вы насмотрелись дурацких фильмов, детектив.
- Да неужели? А знаете, что я на этот счет думаю? Мне...
Бам. Бам. Бам.
Они взглянули на дверь, потом - друг на друга.
- Полиция, - произнес Селуччи, медленно поднимаясь.
- Нет. - Генри встал у него на пути. Он ощущал живое, слышал ток крови, запах волнения. - Это не полиция, хотя подозреваю, что им бы хотелось, чтобы мы так думали.
Бам. Бам. Бам.
- Какая-то опасность?
- Не знаю. - Вампир пересек комнату. Когда он остановился, Майк встал позади у его левого плеча. Уже много лет миновало с тех пор, как он нуждался в живом щите. Фицрой распахнул дверь.
Вспышка сработала прежде, чем он смог отреагировать. Смертный отпрянул бы, но Генри выбросил вперед руку и прикрыл ею объектив камеры, прежде чем успел сработать затвор. Он застонал, когда сверкающий свет хлестнул потоком боли по его чувствительным глазам, и сжал пальцы. Смятые пластмасса, стекло и металл больше уже не могли называться фотоаппаратом.
- Эй, эй!
Дама, сопровождавшая фотографа, проигнорировала как разбитую на куски камеру, так и сопровождающий это действо пронзительный крик протеста. Иногда они получали великолепный откровенный снимок именно в тот момент, когда отворялась дверь, но временами это не удавалось. Ее это мало трогало.
- Добрый вечер. Могу ли я видеть Викторию Нельсон? - Растопырив для устойчивости локти и выставив вперед блокнот как испытанное в боях оружие, она попыталась прорваться в квартиру. Большинство людей, как она давно уже убедилась, были слишком учтивы, чтобы остановить ее.
Изящный молодой человек не пошевелился; репортерша почувствовала, что ударилась о не очень высокую кирпичную стену. Ладно, стало быть, вводим в действие план В. А если и он не сработает, что ж, она пройдется по всему алфавиту.
- Мы так сожалели, когда узнали о том, что случилось с матерью мисс... - Скорый поезд ее мыслей сошел с рельсов где-то в бездонной глубине светло-карих глаз.
Фицрой решил, что не станет обращаться с этими журналюгами с чрезмерной изысканностью. Он был не в настроении, да они, собственно, того и не заслуживали.
- Убирайтесь! И впредь держитесь отсюда подальше.
Только после того, как они оказались в машине, за надежно закрытыми дверьми, фотограф, сокрушенно разложив у себя на коленях то, что осталось от камеры, обрел наконец способность говорить.
- Что мы будем теперь делать? - сокрушенно поинтересовался он.
- Мы будем делать... - Трясущимися пальцами женщина включила передачу, нажала на газ, и гравий с автостоянки веером разлетелся из-под колес - Будем делать в точности то, что он сказал.
Им обоим угрожали сотни раз, да что там, может быть и тысячи. Однажды на них напал бывший защитник из НХЛ, размахивавший с безудержной яростью хоккейной клюшкой. Однако им всегда удавалось получать материал. Или, по крайней мере, одну из версий. На этот раз что-то в сердце, в глубине души, в крови и в костях прожженной репортерши определило истинную опасность и отбросило возможность сознательного осмысления этого факта.
В квартире Марджори Нельсон Селуччи с завистью смотрел на рыжевато-золотистый затылок Генри. Если он что-то ненавидел воистину, так это прессу. Высказывания, которые позволяли себе ее представители, немало отравляли ему жизнь.
- Хотел бы я иметь возможность делать то же самое, - проворчал он.
Вампир благоразумно удержался от высказывания вслух очевидной истины и, прежде чем обернуться, удостоверился, что маска, обычно скрывающая его истинное лицо, водружена на место.
Майк потер кончик носа и вздохнул.
- Возможно, за этими явятся другие.
- Я разберусь и с ними.
- А если это произойдет в дневное время?
- Тогда с ними разберетесь вы. - На губах Фицроя заиграла недобрая улыбка. - Вы сейчас не находитесь при исполнении служебных обязанностей, детектив. И можете быть столь же грубым, как... - Насколько грубым может быть Селуччи, осталось невыясненным, поскольку вампир внезапно исчез, а он сам мигом позже уже мчался вслед за ним в спальню.
* * *
Как она могла забыть?
Она с неистовством принялась отдирать от пола в кухне кафельные плитки. Когда они поддавались, она отшвыривала их куски, не обращая внимания на сорванный ноготь, на кровь, текущую с рук, капли которой уже начали вырисовывать на полу причудливый узор. Вот здесь, вот здесь. Почти здесь...
Расчищенная поверхность с неровными краями уже составляла футов шесть в длину, в ширину - вдвое меньше. Наконец обнажился "черный пол". Плесень покрывала серовато-коричневые доски, а между ними узкими завитками угнездились отвратительные мертвенно-бледные грибы. Не в силах привести в норму дыхание, она в отчаянии заколотила по ним кулаками.
Дерево треснуло, расщепилось, и у нее достало сил, чтобы ухватиться за первую доску. Она навалилась на нее всей тяжестью тела, и доска оторвалась с влажным хлюпающим звуком, обнажая часть белокурых с сединой прядей волос и, возможно, кусочек плеча.
Как могла она забыть, где оставила свою мать?
* * *
- Вики! Вики, проснись, это только сон.
Она не смогла удержать первый вопль, но успела справиться со вторым, подавив его в горле. Ее сознательный ум воспринимал утешения, которые кто-то шептал ей на ухо. Подсознание же ожидало, пока оторвется следующая доска. Руки действовали по собственному разумению, пальцы глубоко впивались в плечо, а чья-то рука изогнулась вокруг нее, ограждая от опасности.
- Все в порядке, Вики. Все в порядке. Я здесь. Это был всего лишь сон. Я с тобой. Я смогу... - Смысл слов, как хорошо знал вампир, имел не столь существенное значение, как интонация, и, уговаривая ее, он обвивал звуковыми модуляциями речи яростный стук сердца женщины и убеждал его успокоиться.
- Генри?
- Я здесь.
Она боролась с кошмаром, стараясь восстановить сбившееся дыхание, и наконец выиграла это сражение. Длительный вдох. Еще более длительный выдох. Теперь повторить то же самое еще раз...
Фицрой почти что услышал, как защитный барьер с явственным стуком опустился и встал на место, когда Вики вырвалась из его рук, вызывающе вздернув подбородок.
- Со мной все в порядке. - "Это был всего лишь сон. Я вела себя как ребенок". - Действительно, я в полном порядке. - Темнота сместила восприятие окружающих ее вещей. "Куда, к черту, подевался прикроватный столик?" - Включи свет, - скомандовала она, изо всех сил стараясь преодолеть новую волну паники, вот-вот готовую ее охватить. - Мне надо отыскать очки.
Прохладное прикосновение к руке, и ее пальцы с благодарностью почувствовали тяжелую пластмассовую оправу. Второе прикосновение помогло ей водворить их на место именно в тот момент, когда комната залилась ярким светом. Зажмурив на мгновение глаза, чтобы от него уберечься, Вики повернулась к выключателю и встретила обеспокоенный взгляд Селуччи.
- О Господи. Вы оба?..
- Боюсь, что так. - Генри присел на край кровати и спросил, не ожидая положительного ответа:
- Хочешь рассказать о том, что тебе приснилось?
Губы женщины скривились.
- Нет.
Говорить об этом означало думать об этом. Думать о том, что бы она обнаружила, если бы ей удалось отодрать еще одну доску...
* * *
- Селуччи? Фергюсон. На медицинском факультете есть три Чена. Одного из них даже зовут Том, Томас Альберт Чен. И, можешь себе представить, у парня - железное алиби не только на ту ночь, но на полных две с половиной недели. Бедолага провел их в гипсе на виду у всех. В клинике. Не повезло, верно?
Майк, зажав телефонную трубку между плечом и ухом, проглотил кусок яичницы и запил его глотком крепкого кофе. Он не считал детектива человеком, способным на сарказм. Похоже, ошибался.
- Да уж, по-другому не скажешь. Ты раздобыл эту новость не у самих ли Хатчинсонов, на всякий случай спрашиваю?
- Брось это, Селуччи, и прекрати тратить попусту мое драгоценное время. Мы оба, и ты и я, понимаем, что надо разыскивать вовсе не Тома Чена. - Фергюсон вздохнул, услышав на другом конце провода неразборчивое ворчание, красноречиво предлагающее: "А не пошел бы ты..." - Я искренне соболезную мисс экс-детективу по поводу столь неприятных событий, последовавших за кончиной ее матушки, но я знаю, черт побери, что делаю. Немедленно свяжусь с тобой, если добуду какую-либо настоящую информацию.
Майку удалось повесить трубку и запихнуть в рот следующий кусок яичницы до того, как, не устояв против свирепого взгляда Вики, он слово в слово повторил ей слова Фергюсона. Она могла уснуть, покоренная сверхъестественной защитой Фицроя, но он провел тревожную ночь, растянувшись в соседней комнате, настороженно прислушиваясь к любому звуку, который смог проникнуть сквозь стену, и поражаясь, почему он так легко оставил поле боя. "У тебя впереди целый день, - напомнил себе Селуччи, потянувшись за куском тоста. - Все равно, чтоб этому проклятому кровососу пусто было". Вернуть пошатнувшееся чувство собственного достоинства ему была в состоянии лишь надежда, что обильная еда сможет возместить утраченный сон.
Вики оттолкнула от себя тарелку. Она понимала, что нужно поесть, но был предел тому, что она смогла бы пропихнуть в сдавленное спазмами горло.
- Я хочу, чтобы ты проверил это алиби.
"О Господи, только не начинать все снова". Он-то думал, что его подруга сумела избавиться от навязчивой идеи, что Том Чен - подлинное имя их единственного подозреваемого. Словесный портрет, созданный ею, был добротной полицейской работой, Майк признавал это, - преждевременно, как оказалось,- как свидетельство, что она начала приходить в норму. Скрывая заботу, которую Вики не одобрила бы, он потянулся через стол и накрыл ее руку своей. Не имело смысла заново утверждать очевидное, если она отказалась выслушать его. Так что Селуччи попытался представить дело с другой точки зрения.
- Вики, детектив Фергюсон знает свое дело.
- Или ты сделаешь это, или я сама. - Высвободив руку, женщина с яростью воззрилась на него. - Я не позволю спустить это дело на тормозах. Ты не сможешь меня заставить. Зато можешь помочь, тогда все закончится скорее.
Глаза блестели слишком ярко, и он видел, как напряжены ее плечи и дрожат пальцы.
- Послушай, Вики...
- Я не нуждаюсь в няньках, Майк. Ни в тебе. Ни в нем.
- Хорошо. - Селуччи вздохнул. Она просила о помощи. Хотя это была бы не совсем та помощь, которую он хотел оказать, все же это было нечто. - Я проверю алиби и покажу его фотографию Хатчинсонам. Не думаю, что ты должна оставаться одна, но ты взрослый человек, и ты права: дело будет продвигаться быстрее, если мы станем над ним работать вдвоем.
- Втроем.
- Прекрасно. - Вряд ли можно было ожидать, что она согласится выставить Фицроя. - Что ты собираешься делать?
Женщина с резким стуком опустила на стол пустую кофейную кружку.
- Том Чен хотел заполучить тело именно моей матери. За время, что он работал в похоронном бюро, прошли похороны двух женщин примерно того же возраста и, приблизительно конечно, такого же состояния здоровья. Мне нужно выяснить причину этого. - Вставая, она обронила на пол нож. Тот подскочил, потом проскользил по кафельным плиткам кухонного пола, все еще нетронутым, все еще покрывающим...
"Как могла она забыть, где оставила свою мать?"
Яичница в ее желудке превратилась в ком размером с кулак, поплывший куда-то вверх, под ребра. Не опуская взгляда, она переступила через упавший нож. Еще два шага перенесли ее за пределы кафельного покрытия.
Белокурые с сединой пряди волос и часть плеча.
Осталась всего одна доска...
* * *
- Подними правую ногу, - велел Дональд, вводя цифровые данные части энцефалограммы, соответствующие этой команде, непосредственно в сеть.
В раскрытом герметичном боксе правая нога женщины задрожала и медленно поднялась примерно на четыре дюйма.
- Эй, Кэти, наша новая ученица проявляет великолепные способности. Помнишь, как нога нашего приятеля под номером девять взлетела кверху? Словно он пытался достать ею до потолка?
- Я помню, как встревожилась доктор Брайт, потому что он мог повредить таким образом тазобедренный сустав, - отозвалась Кэтрин, продолжая регулировать внутривенное питание быстро разлагающегося номера восемь. - И, по крайней мере, мы не должны были манипулировать его ногами в течение первой сотни экспериментов, как пришлось поступать с остальными.
- Эй, остынь на минутку. Я ведь не говорю что-нибудь против твоего супертрупа. Я только указываю, что номер десять, кажется, обладает количественной регулировкой.
- Естественно, ведь мы используем ее собственную энцефалограмму.
- Верно, номер девять управляется моими энцефалограммами для исполнения основных движений. - Молодой человек передразнил ее высокомерный тон. - Естественно, он не имеет таких преимуществ.
- Я поражалась, что он вообще смог ходить.
- Да что ты говоришь! - Дональд театрально прижал руку к сердцу. - Я потрясен до глубины души. - Шутливо закатив глаза за спиной остававшейся совершенной невозмутимой девушки, он нажал несколько клавиш на компьютере. - Наверное, не слишком-то приятно топать по жизни с такой раной в груди, если тебя интересует мое мнение. Опусти правую ногу.
Подчиняясь закону всемирного тяготения, правая нога упала.
- Подними левую ногу. У меня появилось такое чувство, что номер десять будет той самой крошкой, что принесет нам богатство.
Кэтрин сдвинула брови - сейчас следовало проверить состояние номера девять.
- Слишком много болтовни о "богатстве". Открытие новой области знаний должно обладать ценностью само по себе; соображения насчет денежных аспектов затрудняют исследования. Безусловно, номер десять представляет гигантский шаг вперед, в той степени, насколько дело касается экспериментальных данных, однако это никоим образом не представляет пределов достижимого.
* * *
Ей нужно кое-что сделать.
Потребность начинала размывать ясность, переходящую в забытье.