* * *
- Честно говоря, Вики, я удивляюсь, почему мать не рассказала вам об этом. - Поправляя очки, доктор Фридман взглянула еще раз на историю болезни Марджори Нельсон. - Ведь диагноз был установлен примерно семь месяцев тому назад.
Выражение лица Вики не изменилось, хотя желваки на ее челюсти слегка дернулись.
- Знала ли она, насколько это было серьезно? - Они - это слово могло относиться к любой матери, не похоже, что такая иллюзия отстраненности помогала. - Знала ли она, что сердце могло подвести ее в любой момент?
- О да, фактически мы уже согласовали вопрос о попытке хирургического вмешательства, но, понимаете... - Доктор Фридман сокрушенно пожала плечами. - Вы никогда заранее не знаете, чем могут обернуться подобные операции, как поставлено дело в больнице с послеоперационным уходом за больными...
- Вы хотите сказать, что ее убило сокращение бюджетного финансирования? - Слова падали из ее рта, как дробленое стекло.
Доктор Фридман покачала головой и снова предприняла попытку вести разговор в успокаивающем тоне.
- Нет, конечно же. Вашу мать убил порок сердца Возможно, он был у нее с детства и не давал до поры до времени о себе знать, но когда стареющая мышца не смогла больше его компенсировать...
- Было ли это обычным явлением?
- Это не было обычным явлением...
- Было ли оно настолько необычным, что ее тело могли похитить в исследовательских целях? - бесстрастным голосом продолжала свой допрос Вики.
- Нет, смею вас заверить, таковым оно не являлось.
- Мне бы хотелось взглянуть на историю болезни.
Доктор Фридман бросила взгляд на лежащую перед ней папку. Разумеется, подобные документы имели конфиденциальный характер, но Марджори Нельсон была мертва, и ей все эти тонкости были уже безразличны. А ее дочь оставалась в живых, и, если содержимое документа могло бы способствовать выявлению недостатков предпринятых мер лечения, пропади она пропадом, эта конфиденциальность. Однако в деле не оставалось никаких подробностей, которые бы она утаила в течение последнего часа этого дознания - подробности были изъяты из ее памяти с хирургической точностью, сколь пугающей, столь и впечатляющей. Приняв решение, женщина подтолкнула папку через стол и спросила:
- Могу ли я быть еще чем-нибудь полезной?
- Благодарю вас, доктор. - Вики опустила папку в свою сумку и встала. - Я еще свяжусь с вами.
Словно это было вовсе не то, что она имела в виду, доктор Фридман предприняла еще одну неловкую попытку:
- Говорили ли вы с кем-нибудь еще о вашей утрате?
- Моей утрате? - Ее собеседница натянуто улыбнулась. - Я говорю об этом со всеми. - Она кивнула, скорее обозначая уход, чем прощание, и вышла из кабинета.
Доктор Фридман, как только дверь захлопнулась, пришла к выводу, что выбор слова "утрата" был не слишком удачным.
* * *
Ей почти удалось это. Она почти добралась до необходимого места в памяти. Определенно там было что-то, что ей необходимо сделать. Что она должна была сделать.
* * *
- Кэти. Там какой-то шум.
- Какого рода? Растягиваются ткани? Трещат суставы, что именно?
- Голосовой шум.
Кэтрин вздохнула.
- Дональд...
- Нет, в самом деле. - Он выпрямился, все еще собираясь натянуть спортивную фуфайку на руки, которые поднял вверх посредством подачи электронного сигнала. - Это что-то вроде стона.
- Ерунда. - Девушка слегка отстранила его и осторожно потянула фуфайку вниз. - Быть может, это просто выходили остатки воздуха. Ты неаккуратно с ними обращаешься.
- Возможно, но я также знаю разницу между отрыжкой и стоном. - Побледнев, молодой человек отошел к своему столу и упал на стул, срывая по пути обертку с мятной жевательной резинки. - Я начну сегодняшнюю серию биопсий. А ты закончишь наряжать своих Кена и Барби.
* * *
- Ваша мать была довольно обычной милой женщиной. - Миссис Шоу печально улыбнулась над краем кофейной кружки. - Вы, возможно, были самым экзотическим моментом в ее жизни.
Вики позволила себе ощутить сочувствие собеседницы как волну, накатившую на скалу, и подтолкнула сползшие очки на место.
- Вы уверены, что она не была вовлечена во что-либо... необычное за последние несколько месяцев?
- Ох, ну конечно же нет. Она рассказала бы мне об этом, если бы такое случилось. Мы болтали обо всем на свете, ваша мама и я.
- И вы знали о состоянии ее сердца.
- Разумеется... - Внезапно покраснев, пожилая женщина поспешила найти способ, чтобы отвлечь внимание собеседницы от своих последних слов. - Простите, может быть, еще кофе?
- Нет, благодарю вас. - С этими словами Вики поставила кружку, принадлежавшую ее матери, на ее же стол, затем наклонилась и осторожно положила лицом вниз свою фотографию, сделанную в день выпуска из академии.
"Расследование не должно становиться вашим личным делом. - Голос инструктора полицейской академии эхом отдавался у нее в голове. - Эмоции не дают осознать факты, и вы можете пройти мимо какого-нибудь с виду незначительного свидетельства, которое окажется необходимым для раскрытия дела".
- Вообще-то, если с вашей матерью произошло хоть что-то необычное, об этом могла бы знать доктор Брайт. - Миссис Шоу поставила на стол кружку и участливо наклонилась вперед. - Когда она узнала об этом сердечном заболевании, то убедила вашу мать, что необходимо провести множество исследований.
- Какого типа исследования?
- Я не знаю. Не думаю, что ваша мать...
"Прекратите так говорить! Ваша мать! Ваша мать!
У нее было имя".
- ...знала.
- Могу я увидеться с доктором Брайт?
- Боюсь, не сегодня днем. Сейчас она присутствует на заседании кафедры, но думаю, завтра утром она сможет найти время, чтобы встретиться с вами.
- Благодарю. - Вики встала. Губы ее изогнулись в безрадостной улыбке. Она чувствовала себя скорее патером Брауном, нежели Арнольдом Шварценеггером.
* * *
- Черт побери, взгляни на часы. Уже почти половина девятого. Неудивительно, что я проголодался.
Кэтрин осторожно поместила чашку Петри в инкубационную камеру.
- Голоден? Не понимаю почему, ты же весь день поглощаешь сахар.
- Кэти-Кэти! И еще считаешь себя ученым. Сахар только заглушает чувство голода, он его не удовлетворяет.
Белесые брови его собеседницы изогнулись.
- Не думаю, что ты так уж прав.
Дональд надел куртку.
- Кого это волнует? Давай сходим за пиццей.
- У меня еще уйма работы.
- У меня тоже найдется, чем заняться. Но сомневаюсь, что смогу трудиться в полную силу, если все, о чем я думаю, - это как бы набить желудок. - Дональд пересек комнату и, ущипнув девушку за плечо, выразительно повел бровями. - И не сомневаюсь, что всего несколько секунд назад я слышал, как твой животик тоже требовал обратить на него внимание.
- Видишь ли...
- Разве твое исследование не заслуживает полного внимания?
Она негодующе выпрямилась.
- Можно подумать, ты сам этого не знаешь.
- Отвлеченная чувством голода, ты можешь нанести своим исследованиям чудовищный вред. Пойдем. - Молодой человек подхватил ее пальто. - Ненавижу перекусывать в одиночестве.
Признавая справедливость, по крайней мере, последнего утверждения, Кэтрин позволила ему провести себя к двери.
- А как же с ними?
- С ними? - На миг он не мог понять, к кому относятся эти слова, потом вздохнул. - Мы можем принести для них пепперони, пропустить его через миксер и скормить им внутривенно, идет?
- Это совсем не то, о чем я думала. Они сидят здесь, не в боксах. Не следует ли нам...
- Оставь их в покое. Мы скоро вернемся. - Он буквально силой перетащил ее через порог. - Ты сама заявила, что они нуждаются в стимуляции.
- Ну да, я это говорила...
Убедившись, что Кэтрин стоит в коридоре, Дональд Ли вернулся и выключил верхнее освещение.
- Не вытворяйте здесь ничего такого, о чем пожалеете, когда мы вернемся.
С этими словами он выскользнул из комнаты и, повернув ручку, захлопнул дверь.
* * *
Одно за другим исчезали внешние воздействия, отвлекающие внимание. Затем возникли непонятные реакции, которыми она не могла управлять. Яркая, почти болезненная вспышка. Теперь все легче удавалось сосредоточить внимание на одной мысли. Вспоминать.
Что-то необходимо было сделать.
"Подними свою правую ногу".
"Подними свою левую ногу".
"Иди".
Она вспомнила, как надо ходить.
Медленно раскачиваясь из стороны в сторону, чтобы компенсировать слегка нарушенное чувство равновесия, она пересекла комнату.
Дверь.
Заперта.
Открыть.
Пришлось пустить в ход обе руки, согнуть пальцы, чтобы повернуть ручку; то, что надо делать, подсказывала не память, нечто другое, память превратилась в обрывки воспоминаний, изрезанных на куски.
Было что-то такое, что она должна была сделать.
Необходимо было сделать.
Номер девять следил. Следил за ходящим. Следил, как тот выходил из комнаты.
Этот новый был не похож на другого. У того не было...
Не...
Тот был пуст.
Этот новый не был пуст. Этот новый был подобен ему...
Ему.
Он.
Два новых слова.
Он подумал, что это, быть может, важные слова.
Он встал и пошел, как его научили, по направлению к двери.
Глава 6
- Это не восемнадцатое столетие, Фицрой. Медицинские школы уже давно прекратили нанимать разрывателей могил.
Генри огладил лацканы своего черного кожаного плаща.
- У вас имеются более продуктивные идеи, детектив?
Селуччи бросил на вампира хмурый взгляд. У него таких идей не было, и оба они прекрасно это знали.
- Не будем сейчас рассматривать исторические прецеденты, - продолжил Фицрой. - Детектив Фергюсон, кажется, уверен в том, что в дело замешаны студенты-медики; это мнение, очевидно, основывается на прецедентах местного масштаба.
- Детектив Фергюсон готов обвинить студентов Королевского университета во всем на свете, начиная от пробок на дорогах до погоды, - ехидно заметил Селуччи. - И я думаю, что вы сами не слишком высокого мнения о детективе Фергюсоне.
- Я даже ни разу не встречался с этим человеком.
- Вы сказали...
- Хватит, - прервала Вики со своего места на диване, постучав карандашом по кофейному столику, тап, тап, тап - эти четкие, отрывистые звуки служили фоном ее словам. - Следуя логике, необходимо обыскать все складские помещения в городе. Также, подчиняясь ей же, по историческим соображениям, если не по всем прочим, местом, откуда следует начать поиски, должен стать медицинский факультет.
- Те, кто отказываются учиться на исторических ошибках, - спокойно кивнул Генри, - обречены на их повторение.
- Избавьте меня от уроков истории, - проворчал Майк. - И, поскольку я сомневаюсь, что этот факультет предназначен для публичных посещений посреди ночи, объясните, как вы собираетесь туда попасть?
- Вряд ли можно сказать, что уже наступила полночь.
- Сейчас без двадцати девять; вы, я вижу, предполагаете, что факультет открыт в такое время.
- Сейчас апрель, конец семестра; уверен, там полно студентов, а даже если это не так, помешать мне пройти будет не так уж просто.
- Ну разумеется. Вы растаете, словно в тумане? - Селуччи с раздражением отмахнулся, увидев выражение лица вампира. - Знаю, знаю, что вы скажете: насмотрелся низкопробных фильмов. Не обращайте внимания, я имею в виду именно это, когда прошу, чтобы вы мне ничего не говорили. Чем меньше я знаю о ваших талантах, тем лучше.
- У тебя есть ее фотография? - спросила Вики. Тап. Тап. Тап. - Ты сможешь провести идентификацию?
- Да. - Фицрой сомневался, что Марджори Нельсон в настоящий момент похожа на свою фотографию, но с этого все же можно было начать.
Тап. Тап. Тап.
- Мне следует пойти с тобой.
- Нет. - Он пересек комнату и упал на колено возле Вики. - Я смогу двигаться быстрее, если буду один.
- Да, но... - Тап. Тап...
Генри прикрыл ее руку и тем самым не дал карандашу подняться и ударить снова. Кожа женщины показалась ему нестерпимо горячей, и он ощутил, как нарастает под ее поверхностью напряженность мышц.
- Я смогу двигаться быстрее, - повторил вампир, - если буду один. И чем быстрее я буду передвигаться, тем скорее ты получишь информацию.
Вики вздохнула.
- Ты прав.
Фицрой помедлил еще мгновение, но, поскольку подруга так ничего больше и не добавила, встал и с неохотой выпустил ее руку.
Тап. Тап. Тап.
Едва заметно он провел пальцами по ее волосам и направился к двери.
Селуччи, стоящий около нее, перехватил его взгляд, после чего они одновременно посмотрели на диван. Вики сняла абажуры с обеих ламп у стола, и при ярком свете область вокруг ее рта и глаз казалась одновременно и опухшей, и болезненно натянутой.
- Не оставляйте ее одну, - прошептал Генри и исчез, прежде чем детектив смог ответить.
Стук карандаша преследовал вампира, пока он не вышел из здания.
* * *
Дверь явилась для нее преградой; принцип работы запорного механизма оказался за пределами ее понимания. От неожиданности она сдвинула брови, и от этого еще заметнее проступил ряд стежков под линией волос. Она заставила пальцы тянуть, и толкать, и трясти дверь до тех пор, пока та наконец не распахнулась.
Там находилось нечто, с чем она должна была что-то сделать. Возможно, это было по другую сторону этой двери.
Почти все верхнее освещение оказалось выключенным, и ей пришлось неуверенно брести от одной тени к другой. Она упорно продвигалась вперед. Коридоры начинали выглядеть знакомыми.
Она прошла сквозь другую дверь и оказалась в комнате настолько хорошо ей известной, что на мгновение показалось, что хаос расступился, и она поняла.
Я...
И тут все вновь разметал страшный вихрь, и она вновь очутилась среди каких-то разрозненных обрывков воспоминаний. За какой-то единственный миг биения механически расширенного сердца она осознала, что потерялась. Протестующий стон эхом отдавался от стен, но уже перед тем, как замер его последний отзвук, она забыла о том, что с ней каким-то образом произошло.
Она пересекла комнату, подошла к двум письменным столам, пододвинула к себе один из стульев и села. Все было правильно. Нет, не совсем так. Нахмурившись, она осторожно прикоснулась к стоящей в центре бювара кофейной кружке с надписью "Лучшей матери в мире" и переместила ее в дальний правый угол стола. Эта кружка всегда стояла справа.
И все же что-то по-прежнему оставалось неправильным. После момента почти сознательного мышления она остановила взгляд на серебряной рамке, лежавшей лицом вниз, и, после некоторых усилий, ей удалось поднять ее со стола и поднести к глазам. Дрожащими пальцами она с нежностью погладила изображение молодой женщины в форме. Потом встала.
Было еще что-то, что она должна была сделать.
Она должна пойти домой.
* * *
Он не знал, где мог находиться другой, и потому пошел, следуя по пути наименьшего сопротивления, пока не наткнулся на крошечный квадратик армированного стекла, сквозь который были видны звезды.
Снаружи.
Он помнил, что такое "снаружи".
Прижавшись лицом к стеклу, устремив глаза к звездам, он несколько раз надавил плечом на препятствие, упираясь кроссовками в кафельный пол. Скорее по счастью, чем сознательно, руками он ухватился за металлический брус, расположенный на высоте талии. Еще один толчок, и дверь пожарного выхода распахнулась.
Звуковой сигнал тревоги привел его в настоящий ужас. Он бросился вперед со всей скоростью, на какую был способен, и очутился на темных безлюдных дорожках, огибавших и соединявших между собой здания университета. Ему нужно отыскать ее. Найти свою добрую. У него все получится.