Облако плотно село на гору, не собираясь уходить, и только лениво перетекало с одной стороны тропы на другую. Но иногда любезно приподнималось на длинных тонких лапах, словно кот, выгибающий спину, показывало зеленую траву, землю, камни, и я успевал понять, где нахожусь.
Я шел первым, высматривая знакомые ориентиры, и спустя какое-то время все отчетливее стал понимать, что в этой серой пелене рядом с нами движется кто-то еще.
Остальные, смотрящие под ноги, не замечали этого. Внезапная усталость притупила их внимание. Они хотели скорее вернуться, но спуск неожиданно оказался длиннее подъема – необъяснимая особенность этого места. Иногда подниматься сюда можно было часами, а спуститься очень быстро, а иногда – наоборот. Как сейчас.
Серая тень выплывала то справа, то слева, принимая очертания камня или распластавшегося по земле кустарника. Мне вдруг почудилось, что это существо из моего ночного бреда. Либо оно попало в реальность, либо я снова погрузился в прежний наркотический сон. И я на мгновение увидел себя сидящим в комнате, на кровати, а передо мной в миске дымилась тлеющая трава. Наваждение рассеялось, когда из облака впереди выступили контуры черного искривленного дерева, растущего прямо на тропе. Оно стояло, раскинув в стороны узловатые ветви-руки, словно желая заключить в объятия зазевавшегося путника.
Я положил ладонь на нож – и оно тут же растаяло, невидимое существо отпрыгнуло в туман, затаилось где-то в нем. Выдавая себя лишь едва различимыми подвываниями, напоминающими голос ветра. Если бы я не слышал ничего подобного раньше, обманулся бы.
Тропинка, протоптанная в глине ногами людей и копытами эбо, была похожа на глубокую узкую колею, заполненную до краев сизым маревом. Оно поднималось до наших колен, и я видел, как в нем, словно акула, постепенно сужая круги вокруг нас, плавает нечто, пока невидимое. Все ближе и ближе. И лишь смутные движения тумана выдавали его присутствие.
– Все нормально? – неожиданно спросила меня Тисса.
– Да.
– Ты не заблудился? – Она понизила голос, словно опасаясь, что мужчины услышат положительный ответ.
– Нет.
– Тогда почему оглядываешься?
– Эй, о чем вы там шепчетесь? – прозвучал недовольный вопрос Дика.
– Ни о чем, – раздраженно отозвалась Тисса.
– Черт! – глухо выругался Джейк. Я быстро оглянулся и увидел, что он стоит, глядя себе под ноги. – Я споткнулся. Об этот корень.
Поперек тропинки протянулся длинный сухой стебель, которого не было еще секунду назад.
– Идемте, – сказал я, стараясь, чтобы мои слова прозвучали как можно более спокойно. – Теперь я пойду последним.
Они не стали спорить. Лишь Джейк ворчал что-то о неудобных тропинках, а также дурацких лишних прогулках, и только поэтому они не расслышали стон, который издал корень, когда я перерубил его, а затем – злобное шипение. Сухой обрывок уполз в туман, откуда вдруг прозвучало приглушенное рычание.
Мои спутники остановились, нервно оглядываясь.
– Что это? – Тисса, хмурясь, посмотрела на меня. – Звери?
– Звери, ветер, горы иногда издают странные звуки. Давайте не будем задерживаться.
Их не очень успокоил мой ответ. Мы пошли быстрее. Я по-прежнему шел сзади, глядя на спускающихся передо мной людей, и одновременно пытался отследить, нет ли угрозы для них. Для нас всех.
Существо бродило где-то за моей спиной, держась на безопасном расстоянии. Сверлило взглядом затылок, тяжело дышало и вздыхало.
Но, как только мы прошли мимо молельного камня, напоминающего застывший сгусток силы, отстало.
Тропа вновь превратилась в ступени, вырубленные в скале и теперь ведущие в долину. Туман рассеялся, внизу заблестели на солнце синие крыши поселка и зазеленели клочки полей.
Все тут же вздохнули свободнее и стали бодро обсуждать что-то, забыв о недавних сложностях похода.
Я оглянулся и увидел скрюченную фигуру, прижимающуюся к валуну. В серой дымке белели ее глаза, которые могли быть всего лишь запятыми апострофа над иероглифами молельного камня…
Когда мы спустились в Намаче, с гор поползли серые сумерки. Хотя казалось, с тех пор, как мы вышли, прошла всего пара часов.
– Идем в отель, – сказал Джейк.
Остальную дорогу мы прошли в молчании. Вернулись в лодж, быстро миновали холодный пустой холл с неработающим телевизором и разошлись по своим номерам.
Когда я вошел к себе, мне почудился запах табака. Как будто Уолт вновь приходил в эту комнату. Но не дождался меня и отправился блуждать где-то в недоступной мне реальности. Я сел на кровать, испытывая острое желание просмотреть свои давние записи о Кайлате. Джейк был прав, я действительно помнил много легенд, преданий и мифов, но меня постоянно посещала мысль, что я не знаю чего-то очень важного, быть может, самого главного об этой странной, мистической стране. Хотя, впрочем, это могло быть всего лишь обычное состояние ищущего человека – чем больше ты узнаешь, тем больше, тебе кажется, знаний от тебя ускользнуло.
Я бросил свой рюкзак на пол у входа и пошел умываться.
Ванные комнаты в этом отеле были довольно занятные. Из-за неправильно поставленных дверей пронести металлические ванны в предназначенные для них помещения оказалось невозможно. Поэтому строители недолго думая прорубили в стенах окна размером метр на метр и пропихнули через них внутрь всю громоздкую сантехнику. Затем отверстия закрыли мутным стеклом. Но все равно из коридора, при должном старании, реально было разглядеть, что происходит внутри. И наоборот, принимая душ, можно было любоваться проходящими мимо.
Закрыв воду, я поднял голову, мельком взглянул в "окно" и увидел смутную фигуру, торопливо удаляющуюся по коридору. В ней не было ничего особенного, но мне вдруг стало неуютно в своем номере, захотелось выйти на улицу.
Еще не понимая, в чем дело, я покинул комнату, запер дверь и отправился на поиски своих спутников.
Дик с Джейком сидели в обеденном зале за столом, о чем-то негромко беседовали и рассматривали карту, разложенную между тарелок с едой.
– Где Тисса? – спросил я, подходя.
Видимо, в моем голосе прозвучала непривычная для них резкость, потому что мужчины с удивлением посмотрели на меня.
– В город пошла, – ответил Дик, одновременно прихлебывая из чашки, – эти раковины монастырские ей покоя не дают.
– Я же предупреждал, не выходить из дома в темноте! Почему вы ее не остановили?
– Еще я за каждой вздорной девчонкой не бегал, – заворчал Джейк и начал оправдываться почти против своей воли: – Мы вроде в городе. Здесь безопасно. Ничего с ней не случится.
– Ништхур, – обратился я к сыну хозяйки, выглянувшему из кухни. – Не выпускай этих двоих, если им тоже захочется прогуляться.
– А вы куда, Рай-джи?
– Приведу девушку.
– Она ушла? Одна? – Он покачал головой и поцокал языком. – Нехорошо.
– Сам знаю.
Дик хотел мне что-то сказать, но я отмахнулся от него и почти бегом выскочил на крыльцо. Перепрыгивая через две ступеньки, стал спускаться по каменной лестнице, ведущей с верхних террас. Редкие встречные кайлатцы шарахались в стороны, уступая мне дорогу, и долго смотрели вслед. Возле каждого дома и лоджа горел фонарь, бросая круглое пятно света на дорогу. За его пределами шевелились тени.
Центральная улица была освещена лучше.
Как я и ожидал, Тисса успела прийти до того, как торговцы собрали свои сувениры, выставленные на продажу. Она стояла у открытого лотка перед одной из лавок, самозабвенно копаясь в груде безделушек, которые таинственно переливались в свете фонарей. Такая яркая приманка. Женщина-торговка, расхваливая товар, подавала девушке все новые и новые ожерелья из рога эбо, перламутровые шкатулки, статуэтки из черного дерева, и мне совсем не нравился оценивающий взгляд кайлатки, как будто иностранка сама была товаром. И так же смотрел на нее мужчина на другой стороне улицы, возле закрытых дверей еще одного магазинчика.
Я подошел и положил руку Тиссе на плечо:
– Ты купила все, что хотела?
Она вздрогнула, оборачиваясь, и улыбнулась слегка виновато.
– Рай, ты зря беспокоился. Я уже собиралась уходить. Смотри. – Она показала мне длинное ожерелье из великолепно отшлифованной бирюзы. – Красивое, правда?
– Очень. – Я крепко сжал руку Тиссы, выразительно глядя на хозяйку, которая мрачнела с каждым мгновением. – А теперь идем.
– Подожди. Мне нужен еще молельный барабанчик.
Из темноты сбоку выступил кто-то, пока еще держащийся за кругом света, я взялся за рукоять ножа, и этот невидимый некто тут же исчез.
Продавцы смотрели на меня, словно стая шакалов, у которых прямо из-под носа уводят доверчивую, беззащитную лань, но не решались возразить.
– Мне нравится этот. – Ничего не подозревающая Тисса показала на синий с золотом молельный барабанчик на подставке.
Из входа в лавку вынырнул муж торговки и, мигом поняв, в чем дело, вежливо поклонился мне, прошипел что-то жене и оттеснил ее в сторону. Я разобрал только: "Осторожно… хоть продай…" А он схватил изящную вещицу и заговорил с восторгом:
– Очень хороший! Очень красивый! Посмотрите!
С этими словами он рванул крышечку и как бы невзначай направил в мою сторону внутреннюю часть барабанчика. Я успел заметить туго свернутый серый клочок бумаги, как вдруг меня ударило сконцентрированной мощью, спрятанной в молитвенном предмете. Невидимая рука хлестнула по глазам и сердцу, стиснула легкие. Меня сильно мотнуло, но я удержался на ногах, еще крепче сжав руку Тиссы. Мне показалось, что мою душу выбило из тела, и она висит на тонкой ниточке, готовой вот-вот лопнуть.
– Рай! Что с тобой?! – Ее тревожный вскрик не дал мне с головой погрузиться в вязкую серую пелену. – Рай!
В мутном киселе, окутывающем меня, мелькнули две яркие мысли – мне нужна Тисса, а я нужен ей, без меня она пропадет. Словно выныривая с большой глубины, я заставил себя прогнать дурноту и выдернул клинок из ножен. Прикосновение к нему вернуло слух, смыло серую муть перед глазами, душа как будто тоже заняла полагающееся ей место. А торговцы, увидев оружие, тут же потеряли к нам интерес и принялись собирать товары.
– Рай, что ты делаешь? – прошептала Тисса. – Убери нож. Ты с ума сошел?
– Идем отсюда.
– Но я хотела…
– Мы уходим!
Я потянул ее за собой, и Тисса не могла не послушаться, но, следуя за мной, не стала сдерживать возмущения.
– Совсем одичал в своих горах?!
Я молчал, стараясь держаться прямо, чтобы те, кто смотрел нам вслед, не заметили моей слабости.
– Что за бред?! Объяснишь ты мне, наконец… – Она осеклась, натолкнувшись взглядом на мой взгляд.
– Я говорил, что нельзя выходить из дома ночью?
– Говорил, но…
– Я предупреждал, что опасно уходить одной?
– Послушай, сейчас же совсем не поздно. А вышла я, когда еще было светло.
– Тише. – Я заставил ее отступить в тень дома, и крадущиеся шаги, которые слышались мне, замерли.
– За нами кто-то идет? – шепотом спросила девушка, начиная заражаться моим беспокойством.
Я утвердительно наклонил голову, прислушиваясь.
– Что им нужно?
– Напугать, в основном.
– Зачем?
– Весело. – Я улыбнулся ей ободряюще и снова увлек за собой, не выпуская ее руку из своей руки.
– Это глупо! Я не понимаю таких шуток! И не собираюсь бегать от каких-то там… – Она запнулась, оглядываясь, и прибавила шагу.
По лестнице, ведущей к лоджу, мы поднялись почти бегом. Тисса тяжело дышала, все время оборачивалась, напряженно прислушиваясь, но нас больше не преследовали.
Дик курил, стоя на крыльце и явно поджидая нас.
– Вы откуда такие? – ухмыльнулся он, глядя на наши бледные потные лица. – Райн, тебя словно по башке огрели. Сражался с местными за нашу красотку?
– Замолчи, идиот, – прошипела Тисса, проходя мимо.
Открыв дверь лоджа, она глянула на меня через плечо и сказала:
– Я начинаю жалеть, что приехала сюда.
Глава 7
Тенгабоче
На следующий день Тшеринг практически в тех же выражениях, что и Тисса, дал мне понять, что недоволен мной и моими туристами.
– Лучше бы я не связывался с тобой, – говорил он, и его речь, смешанная из двух наречий, звучала еще менее внятно, чем всегда. – И больше не буду связываться. – Кайлатец пихнул Первого в морду, не дав ему ухватить себя за рукав. – Лучше б дома остался.
Его гнев был мне понятен – мои подопечные опять не могли к назначенному часу выйти из лоджа.
– Не сердись, Тшеринг, – сказал я ему, глядя на вершину Тамерску, плывущую в разрыве облаков. – До монастыря недалеко. Дойдем быстро. И на ночь мы остановимся там.
– Кто сердится? – буркнул он недовольно. – Никто не сердится. Просто говорю, время зря трачу.
Выход из лоджа откладывался сначала на пятнадцать минут, затем еще на десять, потом на полчаса. Тисса никак не могла упаковать свои вещи в рюкзак. Все купленные в Намаче безделушки не помещались в него.
Дик, наблюдая за ее попытками втиснуть очередную шкатулку из рога эбо, отпускал ехидные замечания о любительницах покупать ненужное барахло. Молчание Джейка становилось все более мрачным.
Зайдя в их комнату очередной раз, я посоветовал оставить часть покупок в лодже, пообещав, что с ними ничего не случится и мы сможем забрать сувениры на обратном пути. Тисса с радостью согласилась и принялась сортировать безделушки по степени значимости для себя.
А мы с Тшерингом снова принялись ждать.
– Ну что, видел вчера кого-нибудь? – спросил он, оставив тему очередной задержки в пути.
– Где?
Погонщик задрал голову, показывая взглядом на склон, куда мы поднимались накануне.
– Нет, не видел, – ответил я, вместе с ним глядя на молельный камень, нависающий над долиной Намаче.
И это не было неправдой – я действительно не видел почти ничего. А то, что разглядел, могло оказаться всего лишь иллюзией, моим разыгравшимся воображением.
– Тогда ладно, – сказал Тшеринг и отпихнул Первого, пытавшегося пожевать рукав его растянутой кофты.
Хотел спросить еще что-то, но тут из дверей лоджа появился Дик, тащивший упакованный рюкзак, и кайлатец, расплывшись в улыбке, вежливо поклонился. Тренер, не отвечая на приветствие, бросил груз на землю, мрачно посмотрел на меня, развернулся и пошел за остальными вещами. Так же молча приволок их, а затем снова скрылся в доме.
– Зачем ему носильщики? – размышлял Тшеринг, нагружая поклажу. – Сам мог бы нести. Здоровый, сильный. Много за раз унести сможет. Будет и дальше таким грубым, как бы его самого в эбо не превратили. Смотри, Первый, будешь хорошо работать, займешь место белого.
Но эбо, похоже, не привлекала перспектива стать человеком. Он грозно косился на хозяина и норовил поддеть рогом ненавистные рюкзаки. В отличие от Второго, который стоял смирно и доброжелательно посматривал на меня, ожидая угощения.
Наконец вещи были надежно привязаны, и кайлатец, подгоняя эбо, отправился в путь.
Спустя еще десять минут вышли мои спутники.
Мы поднимались по узкой дороге, уводящей из долины Намаче. Той самой, по которой я шел всего несколько дней назад. Мимо домов с белыми стенами и синими крышами, загонов для животных, покосившихся заборов, огораживающих вскопанные огороды, на которых женщины сгребали в груды сухую ботву.
– Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? – неожиданно спросила меня Тисса, удивив подобной заботой о моем здоровье.
– Все в порядке.
Она поправила лямки своего рюкзачка и кивнула, удовлетворившись этим ответом. Если честно, я думал, что после того, что произошло вчера, она убедит своих друзей прервать путешествие, но девушка вообще ничего им не сказала. Хотя, наверное, с ее точки зрения, говорить было не о чем. Ведь с нами ничего не случилось. А мои трудности связаны исключительно с моими странностями.
Мимо нас, заставив отступить в сторону, прошел отряд солдат королевской армии Кайлата в довольно потрепанной пыльной форме, с винтовками далеко не последнего образца. Выглядели они порядком вымотанными и угрюмыми. Значительная разница с кланом гурхов – опытных воинов, которые жили войной и ради войны, а служба в армии для них была честью и смыслом жизни – не только мне бросилась в глаза.
– Какие-то они недокормленные, – сказал Дик, горделиво выпрямляясь во весь свой немаленький рост. – Я так смотрю, здесь все по росту мелкие.
– Кроме гурхов, – озвучил я собственные недавние мысли. – Это племя, живущее высоко в горах. Они прирожденные воины. Высокие, крепкие и сильные.
– Куда они идут? – спросила Тисса, с любопытством рассматривая смуглые лица хмурых бойцов.
– Здесь недалеко граница с Гунхэго. Оттуда постоянно везут контрабанду. Кайлат пытается это контролировать. Хотя и не очень успешно.
– Какая контрабанда? – тут же оживился Джейк.
– Шелковые ковры, драгоценные и поделочные камни… оружие. Кое-что остается здесь, остальное переправляют дальше в Землю Чистых. Там сейчас неспокойно.
– А что там? – спросил Дик.
Джейк с легким презрением взглянул на него:
– Вялотекущая война. В газетах иногда пишут об этом.
– Он в них читает только раздел спорта, – откликнулась Тисса, скрывая за милой улыбкой хищную злопамятность.
– Надо идти быстрее, – прервал я очередное бессмысленное противостояние. – Впереди тяжелый подъем.
Мы направились следом за обогнавшими нас солдатами.
Ступени, грубо выбитые в скале, сменились широкой тропой. Одинокая Дева равнодушно смотрела на путников, бредущих вдоль ее подножия, и обжигала их дыханием своих ледников. Тисса поежилась, застегивая ветрозащитный жилет.
– Эта гора очень не любит людей, – сказал я.
– Еще одна легенда, – безразлично прокомментировал Джейк мои слова, остановился, концом трекинговой палки обвел окружающий пейзаж и произнес наставительно: – Это камни, Райн. Они не думают. И не чувствуют, – с нажимом произнес он, опережая мои возможные доводы об обратном, если они последуют. – Им нет дела до нас, а нам – до них. Только не надо спорить со мной, пожалуйста. – Последнее слово он добавил с убийственной вежливостью.
– Хорошо, – улыбнулся я. – Не буду. Но…
– Но?.. – Он насупился, ожидая от меня возражений.
– Я бы хотел, чтобы вы оказались правы.
– Я прав, – ответил Джейк самодовольно, – почти всегда, если вы не заметили.
– Он заметил, – вмешалась Тисса, нетерпеливо постукивая палкой по камню. – Может быть, мы пойдем? Дорога свободна.
Широкая тропа огибала гору. С тех пор как я прошел здесь несколько дней назад, ничего не изменилось. Даже лошадь с жеребенком паслись на прежнем месте.
– Нормально, – одобрил Дик открывающийся перед нами ровный путь без подъемов и спусков, а затем прибавил шагу.