Внутренняя стенка левой ветки буквы "шин" содержала небольшой плоский участок, изрытый пещерами. Под участком с пещерами находился карниз, так что его невозможно было увидеть снизу, а только с вершины острова.
Порядочно утомившись, кладоискатели перебрались на противоположную сторону острова, где их ожидал новый сюрприз – пещеры располагались на абсолютно отвесной скале, так что спуститься к ним можно было только по веревке. На счастье, у запасливого директора музея имелось с собой кое-какое альпинистское снаряжение.
– Кто будет спускаться? – спросил профессор Шарон, сразу исключив возможность своего участия в этом рискованном деле.
– Давайте я, – предложил Вейцман. – Тем более, что обвязать канат здесь не обо что, то есть кому-то из вас придется меня страховать. А я не уверен, что удержу на весу нашего любезного хозяина.
Де Севера чуть склонил голову в знак согласия и принялся обвязывать себя тонким прочным канатом. После этого обвязали Вейцмана, и он осторожно подошел к краю пропасти… перевалил через него…
Внизу, на невероятной глубине, плескалось море. Если упасть… хотя нет, под ним метрах в пяти находился карниз. А на нем, черт побери, роились и галдели какие-то белые морские птицы – то ли чайки, то ли бакланы. При виде пришельца они подняли еще больший галдеж и принялись целыми стаями подниматься в воздух. Вейцман вспомнил хичкоковских "Птиц" и поежился, однако аборигены острова и не думали нападать.
Перед его глазами поплыли пещеры. В них тоже копошились птицы, к тому же дно каждой из пещеры было покрыто толстенным слоем гуано – так в Южной Америке деликатно называют птичьи экскременты. Да, будет довольно противно вести раскопки, стоя по колено в дерьме, хотя бы и птичьем.
Хотя стоп. Такое же количество птиц, если не большее, было здесь и 300 лет назад. И этого не мог не видеть капитан "Кровавого меча". Корабль на многие месяцы уходит за добычей, а потом кое-какое золотишко капитан непременно добавит в тайник. А делать это будет не так приятно, если все вокруг покрыто… понятно чем.
Значит, пещера должна быть замурована!
– Спустите мне металлоискатель, – сказал Вейцман в переговорное устройство, закрепленное у него на плече.
Хозяйским взглядом он принялся осматривать находившуюся перед носом серую стену. Вот этот участок подозрительный… и вот этот…
Сверху на веревке, чуть не задев голову альпиниста поневоле, спустилась железная палка металлоискателя. Нацепив наушники, Вейцман принялся методично обследовать скалу, время от времени все же засовывая металлоискатель в пещеры. Однако в наушниках не раздавалось ни пика.
Наконец что-то все же запищало, да так слабо, что висящий над пропастью аспирант решил, что это просто гомон чаек. Но нет, снова и снова раздавались сигналы в наушниках, когда он проводил по определенному участку скалы.
– Поднесите меня немного вправо! – скомандовал Вейцман по "уоки-токи".
Скала поплыла перед его носом, и он очутился лицом к лицу с явно замурованной пещерой – здесь гладкую скалу сменяли серые, наверное, подобранные где-то рядом камни, наскоро скрепленные цементом. А за ними, если верить показаниям израильского металлоискателя, находилось что-то, что заставляло прибор подавать сигналы, а сердце отважного аспиранта – биться с этими сигналами в унисон.
– Заберите металлоискатель и спустите мне сюда кувалду! – крикнул он.
– С ума сошел? – ответил ему на иврите Шарон. – Ты думаешь, мы тащили кувалду на вершину горы?
– Кувалда и все, что нам понадобится, есть на яхте, – сказал де Севера.
Когда старая, слепленная кое-как стенка рухнула под ударами кувалды, и Вейцман залез внутрь пещеры, первое, что ему бросилось в глаза – это лежащая рядом с пиратским сундуком мумия. Только потом, когда пыль немного осела, он разглядел и сам черный, обитый крепчайшим железом просмоленный сундук, и лежащий на нем пергаментный свиток. Вейцман сразу же развернул свиток. Там было написано на древнееврейском языке (и с крупными грамматическими ошибками):
"Я, Михаэль Рапопорт, сегодня ухожу со своей командой в Великий океан, к координатам….. широты и….. долготы. Если ты читаешь эти строки, значит, покарал меня Господь Сильный за мои многочисленные грехи. Закажи поминальную молитву за Михаэля, сына Давидова. Да будет со мной поддержка небес".
Сам пиратский сундук оказался неподъемным, и пришлось вещи упаковывать в мешок, чтобы поднять их наверх. В основном это были золотые деньги – испанские дублоны, английские гинеи, большие блестящие монеты новоиспеченных южноамериканских колоний. Какая-то корона – шестым чувством Вейцман понял, что капитан Микаэло хотел ее когда-нибудь переделать под "кетер Тора", украшение свитка Торы, чтобы замолить свои грехи.
На гребне горы Шарон и де Севера тщательно упаковывали монеты в небольшие мешочки – матросам на яхте они сказали, что идут собирать образцы птичьего гуано для анализа. Ход разумный – никогда не знаешь, как поведут себя люди в присутствии большого количества золота.
Перед началом работы Вейцман, морщась, осмотрел мумию. Сначала он решил, что это "капитан Микаэло" оставил здесь кого-то из своих подельников – охранять клад… Но нет, слишком уж древней выглядела мумия. И обрывки одежды на ней выглядели как-то странно… Никак не матросский костюм (хотя, конечно, пираты одевались во что попало). Скорее, такое одеяние (вернее, остатки его) подошло бы какому-нибудь жрецу.
Закончив вычерпывать драгоценности из сундука, Вейцман еще раз тщательно его осмотрел – не завалялось ли чего в угол. На самом дне он обнаружил сложенный вдвое небольшой лист пергамента, развернул его – малопонятная вязь мелким почерком на древнееврейском (ладно, разберем потом) – и крикнул в радио:
– Подымайте!
Выслушав рассказ о мумии, Шарон задумался:
– Говоришь, на жреца похоже? А ведь капитан Микаэло как раз и собирался искать сокровища жрецов майя. Дай-ка я слажу в пещеру сам.
Молодой профессор, как показалось Вейцману, побаивался высоты (нельзя сказать, что боялся совсем – археолог не должен бояться ничего и никого), но тем не менее решительно начал обвязываться тросом.
– Я тоже подстрахую, – сказал аспирант как бы невзначай на иврите, чтобы приободрить профессора.
Шарона прочно обвязали веревками, после чего он перевалил за край бездны.
Только минут через сорок снизу по рации раздался голос:
– Вытаскивайте!
И после нескольких дружных усилий над обрывом показалась всклокоченная голова профессора.
– Я уверен, что это мумия жреца майя! – закричал он еще до того, как его нога вступила на твердую землю. – Там внизу, – начал он объяснять директору музея, – находится мумия, рядом с пиратским кладом.
– А ведь в записке капитана Микаэло было написано, что он отправляется искать индейские сокровища! – Вейцман схватился за голову. – Возможно, в руках этот жрец держал какое-то указание на то, где их искать – и именно оттуда пиратский капитан взял координаты!
– Координаты у нас есть и так, – задумчиво протянул Шарон. – Меня волнует другое – откуда здесь взялась эта мумия?
– Не думаю, чтобы пираты, суеверные до безумия, таскали мумию индейского жреца с собой, – скептически сказал де Севера. – Скорее всего, капитан "Кровавого меча" совершенно случайно натолкнулся на нее, когда искал место, где можно спрятать сокровища.
– Неудачного стража он себе выбрал, – мрачно заметил Вейцман.
Все это время Шарон сам, без посторонней помощи, выпутывался из веревок. Неожиданно он бросил это запутанное занятие, ибо его осенила мысль:
– Но ведь капитан Микаэло наверняка не проводил раскопок в пещере! Он же не археолог, черт возьми! Я думаю, он вообще старался лишний раз не приближаться к мумии. Но майя могли положить что-нибудь рядом со жрецом – то, что со временем покрылось слоем залетающей в пещеру пыли.
– У меня уже сил нет, – сказал Вейцман. Основная часть работы сегодня пришлась на него. Де Севера, которому пришлось держать крепкого аспиранта на весу, тоже выглядел уставшим.
– Если за несколько столетий никто не нашел золота, то вряд ли кто-то потревожит мумию до завтра, – сказал он. – Я предлагаю вернуться на Арубу, спрятать золото у меня в сейфе, а завтра снова вернуться на Трезубец и еще раз осмотреть пещеру.
– Ладно, – согласился Шарон. – Тем более, чтобы спустить все это хозяйство, нам понадобиться несколько ходок. Кстати, мы должны заявить о нашей находке правительству острова?
Де Севера поморщился:
– Формально, конечно, Трезубец принадлежит Арубе, хотя никто над ним официально суверенитета не объявлял… Я считаю, что местные власти и без того воруют больше, чем надо. Достаточно будет, если мы поделим эти деньги, а потом я взнесу пожертвования, сказав, что получил наследство из Европы. Право слово, так будет гораздо разумнее и безопаснее.
Яхта переправила их на Арубу, чернокожие матросы не задавали лишних вопросов (похоже, сама идея пиратского клада не приходила им в голову, они ведь не читали Стивенсона), а джип де Северы доставил археологов и добычу в надежное здание морского музея. Директор полностью опустошил сейф (там и находилась-то тоненькая пачка денег, какие-то бумаги и несколько бутылок спиртного), чтобы набить его до отказа золотом.
– Это был тяжеленький денек! – сказал де Севера, когда работа была закончена. – А теперь объясните мне, что за бумаги лежали в сундуке?
– Одна – вот она, – показал Шарон ветхий пергамент, уже аккуратно упакованный в пластик. – Здесь капитан Микаэло сообщает, что отправляется на Тихий океан искать сокровища, а паче чаяния не вернется – просит заказать за него "Кадиш"…
Де Севера щелкнул шариковой ручкой, открыл блокнот:
– Там написано, как звали его отца?
Шарон ошарашено посмотрел на директора музея:
– Вы что, шутите?
Однако на лице де Северы не было и тени юмора:
– Может быть мы здесь, на Антилах, и не слишком хорошие евреи, но к таким вещам, как поминальная молитва, относимся серьезно. Тем более надо оказать последнюю услугу человеку, благодаря которому мы сегодня стали богачами. Нынче же вечером я закажу "Кадиш" на год вперед у старосты нашей синагоги.
Шарон ничего не сказав, продолжил:
– Второй пергамент еще более странный, чем первый. Как я могу судить – я мельком просмотрел его, пока мы шли на яхте с Трезубца на Арубу – это переписанный от руки отрывок из какой-то каббалистической книги. Вот уж не ожидал найти такое в пиратском сундуке! Сергей, – обратился он к Вейцману, – может быть, вечером попробуем посидеть над этим вместе?
Сергей Вейцман, прибыв в Израиль из Союза, заинтересовался религией, и даже какое-то время прожил внутри одного хасидского двора. Учеба в Тель-авивском университете оторвала его от религиозных привычек, однако с еврейской мистической литературой он был "на ты".
Израильские археологи попрощались с директором музея и вернулись в отель, где удобно (насколько это было возможно в дешевом отеле) расположились в своих комнатах. Пергамент с завещанием капитана Микаэло остался в морском музее – де Севера сказал, что хочет посмотреть по лоции, где находится то место, куда отправился в последний путь "Кровавый меч".
– Почерк, насколько я могу судить, принадлежит самому капитану, – первое, что сказал Шарон, тщательно осмотрев пергамент. – Но капитан был малограмотным в древнееврейском языке – максимум, посещал хедер – значит, он переписывал это с какой-то книги. Вот только бы понять, с чего бы это капитан пиратов заинтересовался Каббалой.
Шарон внимательно вчитался несколько раз в текст…
– Нет, ничего не понимаю. Какие-то ангелы, крокодилы… Что за бред! Сергей, ну подойди сюда!
Вейцман в это время в полужидком от усталости состоянии сидел в кресле, то и дело засыпая одним глазом. Он со скрипом поднялся…
– Нет, я не могу разобрать почерк.
– Давай сделаем так – я перепишу аккуратно текст, а потом вместе попробуем его прочесть. Возможно, это какая-то шифровка… Если сами не разберемся, я позвоню в Израиль профессору Иделю – он крупный специалист по Каббале, учился у самого Гершома Шолема.
Вейцман вернулся в кресло и откровенно заснул – все тело его ныло от сегодняшних упражнений с тяжестями. Шарон же взял чистый лист бумаги и принялся переписывать туда букву за буквой с пергамента.
Уже давно угомонились припозднившиеся туристы, уже сладко спящий в кресле аспирант видел десятый сон, как ночную тишину разорвал звонок:
– Кто это? – резко спросил в трубку Шарон.
– Только что кто-то залез в мой кабинет в музее, – раздался из динамика встревоженный голос де Северы. – Не волнуйтесь, практически все цело – мой сейф намертво вделан в стену, да и открыть его не так легко. Наверное, кто-то из местного хулиганья – грабителей вспугнул полицейский патруль.
– Ничего не пропало?
– Из стоящего – ничего. Пару моделей… Видно, хватали первое, что подвернется под руку. Жалко, пропал пергамент, который мы нашли в сундуке. Но волноваться не надо – я его скопировал. А кроме того, уже отметил на лоции место, где находится искомая точка. Лоцию они бы не захватили – это здоровенная книга, которую, к тому же, не так легко продать.
Вейцман проснулся. Услышанный разговор совершенно прогнал с него сонную одурь.
– Мне вся эта история не нравится. Надо завтра же провести раскопки в пещере, и отправиться по следам "Кровавого меча", пока ночные грабители не показали кому-нибудь пергамент.
– Ты думаешь, они понимают по-древнееврейски? – усмехнулся Шарон. – Ладно, иди в свой номер и ложись спать, завтра опять потребуется много сил.
Вейцман встал и, потягиваясь, подошел к столу. Склонился и внимательно прочел то, что переписал Шарон своим четким аккуратным почерком с пергамента:
– Слушай, я знаю, что здесь написано. Профессору Иделю можно и не звонить – я читал об этом у Шолема в "Основных течениях еврейской мистики". Это отрывок из книги Натана из Газы – "Трактат о крокодилах".
– О крокодилах в Южной Америке – неактуально, – усмехнулся Шарон. – Тогда уже – о кайманах.
– Это трактат, насколько можно верить Гершому Шолему, о силах нечистоты, держащих в плену душу Машиаха, – блеснул эрудицией Вейцман.
– Ой, оставь! – профессор с протяжным вздохом переполз со стула на кровать. – Я этого достаточно наслушался от наших хасидов в Израиле. Хоть здесь дай отдохнуть.
Договорив заплетающимся языком эту фразу, Шарон захрапел. За прошедший день он тоже порядочно утомился. А Вейцман, с которого сон уже слетел, сел на стул и еще раз перечитал переписанный аккуратным профессорским почерком отрывок о "большом крокодиле, лежащем между рек Египта".
Так и не поняв, что каббалистический текст мог делать в пиратском сундуке, он отправился спать.
Утром встать, казалось, было невозможно, глаза как будто склеились клеем "Момент".
– Ты спишь, как медведь зимой, – сказал аспиранту Шарон. Он выглядел бодрым и свежим (впрочем, и работать ему накануне пришлось меньше). – Быстро выезжаем на остров, де Севера уже ждет нас на улице.
На Арубе господствовал тот же принцип, что и в Израиле – все дела надо сделать как можно раньше, пока влажная тропическая жара не размягчит ваши мозги настолько, что они станут подобны выплюнутой и растаявшей на солнце жевательной резинке.
По холодку та же вчерашняя яхта отвезла де Северу, Вейцмана и Шарона на Трезубец, где компания выкинула на песок рюкзаки со снаряжением для раскопок и отправилась к пещере.
– Вряд ли капитан Микаэло рискнул бы двигать найденную им в пещере мумию, – говорил по дороге Вейцман профессору, задыхаясь от тяжелого подъема. – Надо будет покопать под ней…
– Покопаем всюду, – ответил ему Шарон, с которого градом лился пот. – Дай-ка мне еще бумажных салфеток.
На вершины гряды прохладный ветерок быстро высушил тела археологов, и они стали готовиться к спуску.
– Кто спустится первым? – спросил директор музея, обвязавшись тросом.
– Давайте я, – предложил Вейцман. – Хорошо бы хотя бы одному человеку присутствовать при раскопках, – задумчиво сказал профессор. – Но как я понял, все трое мы спуститься в пещеру не сможем?
– Это абсолютно исключено, – усмехнулся де Севера. – Разве что мы были бы опытными альпинистами, способными подняться из пещеры по почти вертикальной стене. Сделаем вот так: сначала в пещеру спустится самый младший из нас, – он шутливо поклонился в сторону Вейцмана, – отцепит карабин троса, а затем я спущу уважаемого профессора.
– Идет, – согласился Шарон.
Через четверть часа оба археолога оказались в пещере.
Вейцман опасался, что свежий воздух окажет разлагающее действие на древнюю плоть мумии, однако страж сокровищ так и лежал, ничуть не изменившись в лице. Они вынули из карманов курток лопатки и кисточки и принялись осторожно снимать слой за слоем вокруг трупа.
– Обследуем всю площадь пещеры, а затем передвинем жреца, и посмотрим, на чем он лежит, – приказным тоном сказал профессор. Как видно, мнение о профессии покойника у него уже сложилось.
Однако ничего, относящегося к периоду майя, им не попадалось. Зато нашлись несколько золотых английских гиней, выроненных, наверное, еще капитаном "Кровавого меча" при переноске добычи в пещеру.
– Ну что, будем двигать? – спросил Вейцман у профессора, скривившись.
– Придется… И не кривись, археолог не должен быть брезгливым.
Осторожно они перетянули мумию на уже обследованное место и аккуратно начали подрезать лопатками верхний слой.
– Обрати внимание! – вдруг сказал Шарон. – Он держит руки скрещенными на груди. Может быть, у него в руках что-то было?
– И капитан Микаэло не побоялся это взять?
Тут Вейцмана осенила идея:
– Если это так, то жрец хранил не золото – этого добра у пиратов было довольно… А еще одну вещь, на которую мог польститься еврей. Книга. Какой-то свиток, который капитан при случае надеялся расшифровать.
– Может быть, может быть… Кстати, тебе не кажется странным, что в этой пещере нет птичьего помета?
– Она же была замурована!
– Как минимум несколько сот лет пещера стояла открытой – от того момента, когда сюда попала эта мумия, до тех пор, пока в импровизированный склеп не залез капитан Микаэло. Если только не предположить, что мумию принес он сам – и тогда мы с тобой два идиота, ищущие неизвестно что… А вот и оно!
Лопатка тихонько звякнула о камень, и после нескольких легких движений археологам открылась нефритовая пластинка.
– Кисточку сюда! – скомандовал профессор.
Пластинка оказалась покрыта странными иероглифами, а под ней оказалась еще одна… и еще одна… Всего под телом жреца оказалось четыре пластинки, лежащая одна на другой. Кроме этого ничего найти не удалось.
Внезапно странный резкий звук отвлек археологов от работы. Определенно, это был выстрел откуда-то со стороны моря. Вейцман, забыв об осторожности, бросился к входу в пещеру – и тут же пуля ударила в стенку совсем рядом с ним, обдав лицо мелкими каменными брызгами. Однако он успел заметить внизу небольшую яхту, откуда велся прицельный огонь.
– Севера, Севера, отзовись! – крикнул Шарон в рацию. Динамик молчал.
– Черт побери! – выругался профессор. – Если Северу убили, то мы никогда не сможем отсюда выбраться, и попросту умрем с голоду в этой пещере. Но интересно, зачем по нам стреляют? Может быть, это полиция?