И негромко скомандовал:
– Торпедные аппараты – к бою.
В глубине лодки тотчас же послышался топот – приказ капитана тут выполнялся немедленно.
Тем временем субмарина отключила моторы, и шла в направлении башни просто по инерции. Капитан сказал координаты цели…
– Залп!
Торпеда, оставляя за собой пенный след, ушла в сторону "U-465".
– Попали, – самоуверенно бросил капитан, хотя торпеда еще не дошла до цели.
Но тут случилось что-то странное. Пространство вокруг башни вновь как бы содрогнулась, и торпеда, шедшая точно на цель, вдруг ушла мимо – куда-то в сторону океана.
– Что за черт… – Шеффер ошалело потряс головой. – Сделать поправку! Залп!
– Мы должны действовать быстро, пока на той лодке не успели изготовить торпедные аппараты к бою, – объяснил он Дейчу, пока вторая торпеда шла на цель.
Однако на "U-465" уже ожидали нападения. Когда торпеда подошла, казалось, уже совсем близко, субмарина дернулась в сторону, и торпеда врезалась в угол башни.
Под водой расцвел ослепительно белый цветок взрыва.
"U-465" сильно вильнула кормой, но никаких других видимых повреждений залп не нанес. Зато были уничтожены и обе мини-субмарины, с начала боя кружившие вокруг металлического стержня, подобно обеспокоенным пчелам, а также несколько водолазов. А самое главное – угол башни, в который угодила торпеда, основательно раскрошился, и было видно, как древние камни медленно летят внутрь.
– Может, этого Рахава завалит камнями? – предположил Шеффер.
– Не думаю, насколько мне известно, – ответил Дейч. – Сколько у нас еще есть торпед?
– Только одна. По уставу спецсубмаринам положено четыре, но место одной занято миниатюрной подводной лодкой.
– Значит, у нас есть еще только один выстрел… А пушка, которая стоит наверху?
– Это для надводного боя. Под водой ею воспользоваться попросту невозможно.
Тем временем на "U-465" поняли, что происходит, и дали залп из торпедного аппарата. Шеффер спокойно наблюдал, как смертоносная металлическая акула приближается к ним, а потом резким рывком штурвала отвел свою лодку в сторону. Торпеда пронеслась мимо, а Дейч не удержался и повалился на пол рубки. Капитан рассмеялся:
– Вставай! Это тебе не в старых книгах копаться.
– У них есть еще торпеды?
– Максимум одна. Но я не дам им этого шанса. Навести на цель! Залп!
Однако выстрела из торпедного аппарата не последовало. Шеффер поморщился.
– Залп!
Тишина.
– Что там такое? Вахтенный, – бросил капитан через плечо, – бегом проверьте, что случилось с торпедным аппаратом!
Тем временем от "U-465" неспешно, как в замедленной съемке, отделилась еще одна торпеда.
– Эта последняя, – напряженным голосом сказал капитан. – Больше зарядов у них быть не должно.
Торпеда шла, казалось, прямо в лоб. Когда расстояние стало совсем небольшим, Шеффер вновь резко отклонил субмарину от курса снаряда. На этот раз Дейч был уже готов к рывку и сумел удержаться на ногах. Но произошло невероятное – торпеда тоже отклонилась от своего курса, и взорвалась совсем рядом с лодкой! Замигали приборы на пульте, тревожно завыли сирены. В рубку ворвался перепуганный вахтенный:
– Господин капитан, в торпедном отсеке все без сознания!
– Их контузило взрывом?
– Никак нет! Они были без сознания еще тогда, когда я туда спустился – то есть до взрыва! Тяжелое забытье, похожее на сон.
Шеффер бросил взгляд на Дейча, как бы ожидая от него разъяснений загадки.
– Похоже, это Рахав, – сказал штандартенфюрер. – Нечто подобное я видел в дневниках старого пирата. Если говорить современным языком, то Рахав может загипнотизировать всю команду – конечно, если подойти к нему достаточно близко.
– Но ведь все время говорилось о том, что он спит!
– Да, это так. Но ведь и вы сквозь сон можете слышать голоса, и даже двигаться – хотя бы переворачиваться с боку на бок. Какой-то частью своего сознания Рахав бодрствует. Но надо понимать, что сознание его неизмеримо более могущественно, чем наше…
– Вот это неожиданность, – капитан присвистнул. – Так что, ангел моря может загипнотизировать всю нашу команду, и мы пойдем ко дну?
– Я не исключаю такой возможности, если мы не будем действовать достаточно решительно и быстро.
– Капитан, у нас повреждена ходовая часть! – раздался голос по радиосвязи.
– Насколько серьезно? – Шеффер даже не стал тратить времени на то, чтобы выругаться.
– Потребуется несколько часов, чтобы все отрегулировать.
– Действуйте как можно быстрее!
Лодка "U-465" развернулась, и, набирая скорость, пошла на сближение.
– Что он хочет делать? – обеспокоенно спросил Дейч.
– Я же вам говорил, что торпед у них больше не осталось. Теперь они приняли решение идти на таран. Знаете, штандартенфюрер, я всегда недолюбливал СС, но в храбрости вам не откажешь.
– Что же нам делать?
– Запасная смена, к торпедному аппарату! Залп!
Отдав этот приказ, Шеффер повернулся к Дейчу и сказал:
– Уклониться, как вы сами понимаете, мы не можем. Если попадем – считайте, что нам повезло.
Черная туша "U-465" подходила все ближе. Смерть казалась неминуемой, и Дейч задумался о том, сказать ли ему перед кончиной "Шма, Исраэль", подобно многим поколениям предков? И сделать ли это шепотом или вслух? Все равно, вряд ли окружающие его немецкие подводники поймут древнееврейский язык.
Однако стальным мордам лодок не суждено было сомкнуться в последнем смертном поцелуе. Упавшая откуда-то сверху торпеда попала прямо в середину "U-465", отчего та надломилась, было видно, как внутренность ее быстро стала заполняться водой, после чего лодка раскололась и обе половины ее пошли ко дну.
– Капитан, вам радиограмма! – вбежал в рубку вахтенный.
Шеффер открыл папку, прочел и улыбнулся:
– Это "U-977". Бурхарт спрашивает, все ли у нас в порядке.
– Почти что, – Дейч тоже нашел в себе силы улыбнуться. – Не считая того, что кому-то сейчас придется выйти наружу, чтобы убрать этот чертов шест.
– А разве…
– Капитан "U-465" сделал все, как надо. Если мы сейчас же не ликвидируем этот проклятый громоотвод, то через несколько часов Рахав проснется. Вы уже видели, на что способен Рахав спящий – что же может сделать бодрствующий "князь моря"?
– Я сейчас же прикажу спустить мини-субмарину. Водолазы тоже потребуются?
– Не знаю. Любой из них – потенциальный смертник. Кстати, я могу выйти на этой лодке?
– А это еще зачем? – нахмурился капитан. – Предоставьте уж работу под водой профессионалам.
– Я столько слышал об этой башне и ангеле моря… Хочу увидеть все это вблизи. Кроме того – кто лучше меня может знать, что способен выкинуть спящий Рахав?
– Если вы хотите выйти наружу, то вам придется сделать это в водолазном костюме. В мини-субмарине всего два места, и на обоих должны сидеть профессионалы. Вы хоть умеете пользоваться водолазным костюмом, или этому в СС не учили?
– Я был готов к этому, – спокойно сказал Дейч. – Пойдемте быстрее, пока Рахав не погрузил в беспамятство весь наш экипаж.
– Я выделю вам на помощь еще одного водолаза, – пообещал Шеффер.
Капитан отдал приказ, и они быстро пошли к торпедным аппаратам – выбраться из находящейся под водой субмарины можно только через торпедный люк.
Дейч испытывал странное внутреннее спокойствие. С того самого момента, как "Анэнербе" занялся поисками ангела моря, он чувствовал каким-то глубоко внутреннем чутьем, что ему придется встретиться с Рахавом один на один. И естественно, на территории "князя моря" – глубоко под водой. Поэтому один из немногих кратких отпусков Дейч провел на Балтийском побережье, тренируясь в подводном плавании.
В торпедном отсеке штурман и техник уже готовили мини-субмарину к выходу, там же лежали водолазные костюмы.
– Я хочу кое-что сказать вам… – начал Дейч.
Подводники (в том числе подошедший водолаз) с явной неприязнью глянули на его эсэсовскую форму, но капитан сказал:
– Слушайте внимательно. Сейчас штандартенфюрер объяснит вам задание.
Команда обратилась в слух, а Дейч прокашлялся и продолжил:
– Мы сейчас должны будем выбраться наружу и спилить установленной предыдущей субмариной шест. Хотя вы не видите вокруг никакого врага, я обязан предупредить вас – это задание смертельно опасно. От того, насколько быстро мы его выполним, зависит жизнь нашей подлодки, – Дейч помолчал и добавил: – Это как минимум. И самое главное – ничего не бойтесь.
Подводники ответили сардоническим смехом. Эти люди давно позабыли о том, что такое страх. Да и что было терять им теперь, когда Германия лежала в руинах, дома разрушены, семей не было или они уже погибли? Разве что собственные жизни – но много ли стоит жизнь, когда великая война проиграна?
Натянув гидрокостюмы, сначала Дейч с напарником-водолазом через торпедные люки выбрались в зеленоватую океанскую бездну, затем к ним с негромким фырканьем присоединилась субмарина. Встав на верхушку башни, Дейч сразу бросил взгляд вверх, к поверхности, куда уходил установленный в распорах люка металлических шест. Согласно местному времени, сейчас был самый разгар дня, и лучи тропического солнца должны были глубоко просвечивать океанскую воду. Однако наверху было темно. Неужели уже наступили сумерки?
Неожиданно Дейч догадался, что происходит наверху. Там собираются тучи, сливаясь в единый грозовой фронт, откуда с минуты на минуту может хлынуть ливень ослепительно белых молний. Одна из таких молний наверняка попадет в торчащий из воды металлический шест – таковы уж законы природы. И тогда Рахав, подобно гальванизированной лягушке, проснется, чтобы уничтожить Землю.
Однако сейчас все силы его полусонного сознания напряжены, чтобы вызвать грозу над поверхностью океана. Только этим можно объяснить то, что большинство обитателей подводной лодки еще не погружено в смертный сон.
Люк башни был раскрыт, крышка для удобства срезана, и валялась на самом краю. Стараясь не смотреть вниз, Дейч подплыл к люку. Шест был установлен на распорках, упиравшихся в края люка.
"Срезайте!" – сделал он рукой недвусмысленный жест мини-субмарине. Там, видимо, правильно поняли его указание. В борту подлодки-малютки открылся маленький лючок, и оттуда выглянула дисковая пила. Как видно, лодка эта предназначалась для диверсионных актов под водой.
Мини-подлодка уже совсем было приблизилась к шесту (Дейч предусмотрительно отплыл на безопасное расстояние, чтобы его не зашибло шестом), как вода над башней вновь содрогнулась… Лодку здорово тряхнуло, да так, что она перекувырнулась под водой, а потом прошла мимо шеста и поплыла вдаль, вглубь океана. Дейч вначале рассчитывал, что штурман просто потерял ориентацию в пространстве от удара, но лодка и не думала менять курса, удаляясь все дальше и дальше. Ужаснее всего выглядела почему-то не прекращающая вращения дисковая пила. Наконец лодка совершенно скрылась из виду, потерявшись во мраке океанских вод.
Оставался последний шанс. Знаками Дейч показал своему напарнику, который ошалело смотрел на то, что приключилось с мини-субмариной – надо приблизиться к шесту. Водолаз тронулся с места, но Дейч сделал отрицательный жест: "Нет, этим займусь я".
Он приблизился к шесту, снял с пояса небольшую мину с часовым механизмом и принялся крепить ее к громоотводу. Неожиданно небольшая отвертка (на поясе водолазного костюма находился набор инструментов) выскользнула из своего карманчика и полетела вниз. Дейч не удержался и глянул ей вслед…
Внизу, с огромной глубины, на него смотрели два гигантских глаза! В том, что это были именно глаза, Дейч не усомнился ни на минуту – столько им было слышано о Рахаве, князе моря, спящем в подводной башне…
Одновременно с этим в его голове раздался голос:
"Ты меня видишь?"
Голос вещал с такой силой, что если бы это было произнесено вслух, то у слушающего лопнули барабанные перепонки. Но что самое ужасное, голос говорил на древнееврейском языке, как будто знал о том, что Дейч на самом деле не немец, эсэсовец, а советский разведчик, еврей.
"Вижу", – подумал Дейч. – "Я тебя вижу, Рахав".
"И я тебя тоже. Сейчас я проснусь…"
"Зачем? Чтобы затопить всю землю?"
"А зачем вам, людям, жить? Набивать живот, размножаться? Вы, люди, огорчение Господа. Вы не хотите служить так, как мы, ангелы. Для того я и начал эту войну, чтобы меня разбудили".
"Как ты можешь начать войну, сидя здесь, в башне?"
"Хотя я и сплю, мысль моя проникает во все концы земного шара. Я внушаю людям мысли медленно, исподволь… За много лет я могу внушить свои мысли огромным массам людей. Ты ведь все равно умрешь, рано или поздно. А я бессмертен. Не мешай мне, и скоро ты будешь в раю".
Разговаривая, Дейч старался совершенно не думать о том, что делали его руки в этот момент. А он установил мину и поставил ее на минимально возможный срок. Вряд ли Рахав с такой глубины способен увидеть маленькую коробочку. Скорее всего, он читает его мысли, поэтому Дейч совершенно сосредоточился на разговоре с ангелом моря.
Над головой Дейча – где-то высоко, над самой поверхностью – заиграли яркие блики. Это началась вызванная Рахавом гроза. Сейчас любая из молний могла попасть в шест, и тогда… Дейч осознавал, что если спящий Рахав так силен, то после пробуждения для него все будет кончено в несколько секунд. Развернувшись, Дейч сильно оттолкнулся ногой от шеста и поплыл в сторону.
В эту секунду молния угодила-таки в шест. Вдоль стальной трубы мгновенно образовался как бы светящийся белым туннель. Но ток, как видно, замкнул какой-то контакт в цепи мины, отчего та взорвалась. Огненный цветок взрыва разломал шест, как карандаш, и раскидал его обломки глубоко по океанскому дну.
Потерявший сознание Дейч полетел, вращаясь, подобно выброшенной тряпичной кукле, в сторону от башни. Он не чувствовал, как его подобрал напарник-водолаз, тоже слегка контуженный взрывом, не чувствовал, как его доставили на борт "U-977"…
А лодка тем временем мчалась на максимальной скорости от страшной башни, а отойдя на порядочное расстояние, всплыла. Даже подводникам время от времени хочется увидеть солнце.
Дейч болел долго, судовой врач подозревал у него воспаление мозга. За это время капитан дал указания полностью очистить лодку от всех следов их невероятной миссии.
17 августа 1945 года подводная лодка специального назначения "U-977" вошла в аргентинскую бухту Мар-дель-Плата и сдалась властям. Но штандартенфюрера Дейча на борту уже не было – капитан Шеффер не хотел, чтобы присутствие эсэсовца компрометировало экипаж, честных военных моряков.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
– Это может быть открытие мирового значения! – перегнувшись через столик, Сергей Вейцман вперил взгляд рыжеватых глаз в своего оппонента. Его собеседник, аспирант Шарон, слушал невнимательно, вяло тыкая вилкой в зеленый горошек.
Они сидели за столом в студенческом кафе Тель-авивского университета, неторопливо поглощая недорогую, но доброкачественную еду. Студенты вообще люди небогатые, и везде в студенческих кафе кормят недорого, но Вейцман, успевший поучиться в не существовавшем уже Советском Союзе, очень хорошо чувствовал разницу между тамошней и израильской пищей. А на сытый желудок хорошо строились наполеоновские планы.
– Деньги под такой проект никто не даст, – подобно Кутузову, разбил наполеоновские планы Яков Шарон. – По крайней мере в Израиле. Здесь не любят раскидываться деньгами, особенно на проекты, не имеющие к еврейской истории никакого отношения.
– А если там мы найдем золото? – и в рыжем глазу Вейцмана блеснула золотинка.
– Какое золото? – Шарон усмехнулся.
– Пиратское! Мне удалось найти кое-что в архивах, оставшихся со времен владычества в Палестине Оттоманской империи. Насколько я понимаю, это завещание одного старого еврея, который скончался в Яффском госпитале. Кстати, свидетельства о его смерти я не обнаружил… хотя, скорее всего, он умер просто от старости – возраст старого пирата перевалил за сто лет.
– Старого пирата? – в лице собеседника промелькнуло удивление.
– Ну да! Он плавал на еврейском пиратском корабле. Все это я узнал из завещания, которое нашли у него под подушкой.
Там он распределяет золотые монеты сиделкам, потом на синагоги, на погребальное общество… А в конце завещания он просит передать раввинам его записки, в которых содержится страшная тайна, и пускай, дескать, они уже сами решают, что с ними делать – сохранить или сжечь.
– А что за тайна?
– Если бы это было что-то нехорошее, он бы давно избавился от своих записей – хотя бы для того, чтобы не попасть под суд. Скорее всего, речь шла о том, где пираты зарыли награбленные сокровища. Для этого старик и просил передать свои записи раввинам – возможно, они нашли бы способ вырыть клад и пустить золото на нужды общины. Кстати, у меня есть все основания предполагать, что пираты нашли где-то золото индейцев майя, утаенное ими от конкистадоров.
Шарон усмехнулся:
– Ну, ты горазд выдумывать. Ладно, из нашего гранта можно выделить немного денег на экспедицию – но это только в том случае, если бы мы знали, где искать.
Он встал, сложил тарелки на поднос, отодвинул его и резко пошел к двери. Вейцман ринулся за ним.
– Эй, уберите за собой! – крикнула ему по-русски уборщица. Юному аспиранту частенько приходилось питаться в студенческой столовой, не то, что молодому профессору Шарону (говорили, что родственники Шарона в Бельгии имели свой алмазный бизнес и немало помогали ученому деньгами).
Вейцман быстро собрал свой поднос и отнес его к этажерке для грязной посуды, так же поступил с подносом Шарона. Выйдя в вестибюль, он увидел, что профессор не ушел, а стоит у киоска с журналами и внимательно читает свежий номер "Сайнтифик Америкен". Заглянув через плечо Шарона, аспирант увидел, что профессора заинтересовала статья о глобальном потеплении.
– Я мог бы поговорить с нашими американскими спонсорами о финансировании экспедиции, – резко захлопнув журнал, сказал Шарон. Вейцман понял, что он просто ждал его – слово "золото" на протяжении всей истории человечества обладало магической силой. И свою силу это волшебное слово потеряет не завтра. – Но где искать этот твой пиратский клад? Какие у нас есть зацепки, кроме завещания старика – кстати, не был ли он сумасшедшим?
– Координат он, правда, не указывает. Но я нашел немало зацепок, а кроме того, связался с друзьями через Интернет!
– Ты слишком много сидишь за Интернетом, – усмехнулся Шарон.
Они вышли на главную трассу Тель-авивского университета, его "Бродвей". Жизнь здесь кипит в любое время суток, начиная с раннего утра и заканчивая поздней ночью, затихая разве что в такое время, которое моряки зовут "собачьей вахтой". Однако наши герои двигались медленно – их мысли уже были заняты кладом, и они обрели ту вязкую текучесть, которая свойственна жидкому золоту.