Выглянув из-за неохватного ствола, Филин увидел кролика, взгромоздившегося на пень, оставшийся от второго такого же дуба, спиленного людьми в незапамятные времена. Он так и назывался - Пень. Фредди как-то рассказывал, что для Сопричастных Попечителей он считается чем-то вроде святыни и играет важную роль в их собраниях.
- Как только докладчик взгромоздится на этот деревянный обрубок, - пояснял он, - считай, пропало дело! Никто уже не может его прервать - таковы ихние правила. И результат этого плачевен, Филли! Ты бы слышал!
- Все дальше и дальше без остановки, - фыркал Борис.
Пока кролик на Пне скучным голосом втолковывал это правило еще раз, Филин оглядел собрание. Более пестрой компании ему еще не приходилось видеть. Здесь были не только кролики и другие мелкие зверюшки вроде полевок и лесных мышей, не только робкие пичужки, среди которых, как отметил Филин с неожиданной ненавистью, было несколько завирушек. Как ни странно, на поляне присутствовало огромное количество насекомых, чего он никак не ожидал. "Интересно, - подумал Филин, - что они все здесь делают?"
Вопрос довольно скоро разъяснился, поскольку сразу после того, как собрание было объявлено открытым, в воздух взметнулся настоящий лес усиков, антенн и челюстей-мандибул.
- Как насчет червей? - сердито кричала крольчиха с некрасивой длинной мордой. - Где представители Фронта Освобождения Червей? Они должны вести заседание!
- А пауки? "Паучья Взаимовыручка" требует перестать плести интриги и немедленно ликвидировать паутину дискриминации!
- Требую соблюдения протокола! - закричал Большая Задница. - Не забывайте - ваш товарищ на Пне!
Но хор возмущенных голосов звучал все громче и громче,
- "Сороконожье Дело" спрашивает - почему не сороконожки?
- Свободу слова "Могучей Тысяченожке"! Публика вышла из-под контроля, между различными
насекомыми фракциями разгорелись яростные споры. Тем временем кролик на Пне отказался от дальнейшей борьбы ввиду явного неравенства сил, и на освободившееся место немедленно вскочил Лопух. Он заорал во все горло, что заседание закрыто, но разбушевавшиеся фракционеры не обращали на него внимания до тех пор, пока, увлекшись спорами, не разбрелись сами собой. Когда последняя пара спорщиков, все еще оживленно обсуждавшая сравнительные достоинства "Заботы о Гусеницах" и Общественного Комитета по продлению жизни личинок комаров-долгоножек, исчезла вдали, к дубу подскакали Лопух и Маргаритка.
- Ну как, теперь ты видишь, в чем проблема? - воззвал Большая Задница, с надеждой глядя вверх.
Филин чувствовал, что у него голова кругом идет.
- Проблема? - ухнул он. - Ничего, кроме проблем, я не вижу.
- Это-то и есть главная трудность, - вздохнул Лопух. - Мне хотелось бы, чтобы ты в этой связи встретился с Дедушкой Длинноухом, который на самом деле является моим прадедушкой. Он хочет сделать тебе одно предложение. Как насчет завтра?
Филин понял, что сбываются его самые мрачные предположения, но он сам не оставил себе иного выхода. Он увяз в проблемах Сопричастных Попечителей по самую шею.
- Уж лучше бы он предложил что-то такое, чтобы справиться с этим безобразием, - отозвался он, мрачно глядя вниз.
- Обязательно! - пообещал Лопух. - Значит, завтра перед заходом солнца у входа в Большую нору.
- О могучий Филин, - пискнула Маргаритка, - пожалуйста, не переживай из-за того, что ты видел сегодня. Мы обещаем, что Дедушка Длинноух сумеет все толково объяснить и внести ясность в самые существенные вопросы.
- Да, уж пусть постарается,- хмыкнул Филин, с угрозой глядя на двух кроликов. Пока ни о какой ясности не могло быть и речи - туман сгустился до предела. Глава 11
ОДИН…
- Мой милый сын, - сказала Шеба так нежно, как могла. - Я должна сообщить тебе одну очень грустную вещь: в конце концов меня заберут из вольера. У нас с тобой осталось очень мало времени, сынок.
- Какую чепуху ты иногда говоришь, мама! - воскликнул Мега, пораженный ужасом. - Даже если люди-освободители не успеют, все равно я спасу тебя, вот увидишь!
- Ты чудесный сын, Мега, - улыбнулась Шеба. - Но есть такие вещи, которые мы все должны просто принять. Ты не должен тосковать или волноваться обо мне, мой избранный. Я выполнила свою задачу и могу умереть спокойно.
- Не говори так, мама! Ведь не собираешься же ты спокойно стоять и ждать, пока они сделают это с тобой? Я помогу тебе сражаться. Вместе мы сумеем одолеть их, обещаю. Можно даже сделать еще лучше: я расскажу обо всем остальным, мы устроим революцию и спасем тебя!
- Нет,- твердо сказала Шеба.
Глядя на него, она испытывала прилив гордости. Меге было всего девять месяцев, но за это время он успел превратиться в великолепную молодую норку - сильную и гибкую, в самом расцвете юности. Мех его отрос и стал гуще, а голубоватый оттенок волосков стал еще более светлым, в то время как светло-коричневая шерстка остальных приобрела темный шоколадно-корич-невый цвет, так что Мега по-прежнему выделялся в толпе. Словом, физически он вполне созрел, но Шебу беспокоила его самоуверенная наивность вкупе с мужской гордостью молодого самца.
- Ты не должен никому ничего говорить! Ни при каких обстоятельствах,- строго сказала она.- В том числе и Мате. Надеюсь, она ни о чем таком не догадывается? - С этими словами она пристально взглянула на сына и получила в ответ прямой, дерзкий взгляд. - Я не спрашиваю тебя о том, что происходит между вами, но я хочу, чтобы ты не посвящал Мату в эту тайну. Знания Соломона предназначались для нас и только для нас - ни для кого больше. А теперь давай подумаем, с чего лучше всего начать…
Мега ничего не ответил. Он действительно подумывал поделиться с Матой открывшимся ему знанием и был рад, что не поддался соблазну. Кроме того, Мега все еще ощущал некоторую неловкость оттого, что обманул мать и не сказал ей, кто первый заметил противоречия между словами Горчицы и официальной доктриной Старейшин. В довершение всего, ему иногда казалось, что он на самом деле еще не так хорошо готов исполнить предначертания судьбы, как ему хотелось показать; первоначальный энтузиазм и прилив сил, который он ощутил в минуты, когда Шеба посвятила его в хранимую ею тайну, нисколько не уменьшились, однако практическая сторона вопроса оказалась гораздо сложнее, чем Мега посчитал сгоряча. Говоря откровенно, он не представлял себе, с чего следует начать и что делать потом. Он по-прежнему любил Шебу, но теперь кроме материнской ласки ему нужна была ее указующая лапа.
- Прости, если я чем-то расстроил тебя, мама, - проговорил он и потупился. - Но все равно… все равно я спасу тебя! Без тебя даже свобода не будет мне в радость.
Шеба ласково улыбнулась ему. Ее Мега вырос и стал большим и сильным, но он все еще оставался нежным и любящим мальчиком.
Однако, когда наступил решительный момент, Мега оказался бессилен. Хранитель явился в сарай днем, в неурочное время, когда большинство норок дремало в своих клетках, и не один, а с группой людей. У порога вошедшие сразу разделились и целенаправленно двинулись к клеткам. Один из них подошел к Шебе, которая была до странности спокойна.
- Пора, - только и сказала она, когда вокруг сердито завизжали и застрекотали встревоженные норки.
Мега словно зачарованный наблюдал за тем, как грубые руки достают из клеток отчаянно сопротивляющихся норок, когда все неожиданно заслонила фигура еще одного человека, который отпирал их с матерью клетку.
Как только сетчатая дверца распахнулась, Мега изловчился и вонзил зубы в протянутую человеческую руку, однако вместо горячей крови он почувствовал во рту какой-то грубый материал. И он не мог его прокусить, как ни старался! Чувствуя, как глаза застилают слезы разочарования и ярости, Мега повис на брезентовой рукавице всей своей тяжестью, но невидимая рука схватила его за шкирку и с такой, силой швырнула в глубь клетки, что он ударился головой о деревянную стенку и на мгновение потерял сознание. В следующую секунду Мега снова был на ногах, но дверца клетки уже закрывалась.
Обезумев от горя, он бросился к сетке и увидел, как Шебу засовывают в большой мешок.
- Готовься, Мега! Готовься, мой сын!..- услышал он ее приглушенный материей голос.
Потом шевелящийся мешок унесли.
С точки зрения чувств и опыта Мега чувствовал себя гораздо взрослее всех своих сверстников. Он все еще ощущал крепкую духовную связь с матерью, но оплакивал ее скорее как взрослый, а не как подросток. Благодаря стоицизму и хладнокровию Шебы Мега не ощущал горечи поражения оттого, что не смог спасти мать. Люди забрали не только Шебу, но и Массэма, Габблу, Атару, Мародера и всех остальных, принадлежащих к старшему поколению, и Мега задним числом понимал, что ни он, и никакая другая норка не смогли бы ничего с этим поделать.
"Старики обязательно должны уходить, - вспоминал он слова Шебы. - Как же иначе они освободят путь молодым?"
"Ты не должен делиться своим знанием ни с кем, - наказывала она. - Свое первое заявление ты должен сделать открыто, дерзко, перед всеми норками сразу. Самое подходящее время для этого - церемония приведения к присяге нового Совета Старейшин. Ты должен посеять семена мятежа и сомнения до того, как Старейшины возьмут всю власть в свои руки, и ждать, пока твои истинные последователи проявят себя".
По словам Шебы, церемония приведения к присяге новых Старейшин должна была быть хорошо знакома среднему поколению норок, которое, с исчезновением Массэма и компании, автоматически становилось старшим.
"Фактически выбор новых Старейшин определяется уже сложившейся иерархией, - пояснила она, - и я уже сейчас могу предсказать, что новым Вождем будет Рамсес. На первый взгляд он кажется довольно приятным, но недооценивать его опасно. Его панибратство и заискивание - всего лишь фасад. На самом деле Рамсес дальновиднее и умнее всех остальных. И все же даже он не будет ждать неприятностей, особенно если ты сумеешь удержать язык за зубами. Прямой вызов во время церемонии приведения к присяге - дело неслыханное, но если вообще пытаться смутить умы норок, то именно тогда, потому что потом будет поздно. Выбор будет сделан, и власть, которая всех устраивает, перейдет в лапы новых Старейшин".
Мега вспоминал эти слова Шебы, выбирая себе местечко в задних рядах, но так, чтобы оказаться подальше от Маты. В суматохе, последовавшей за неожиданной отправкой прежних Старейшин в Счастливую Страну, она несколько раз пыталась заговорить, но Мега всякий раз уклонялся. В конце концов он уселся рядом с Макси, который почтительно улыбнулся ему.
- Друзья норки! Великая удача выпала нашим сородичам, которых милостивый Хранитель забрал в Счастливую Страну! - начал Рамсес в своей фамильярной манере. - Вы уже наслышаны об этом замечательном месте от нашего друга собаки, так давайте же помолчим минутку и подумаем о том, как они весело играют в своем новом доме, не зная ни голода, ни забот.
Будущие Старейшины как по команде закрыли глаза и застыли, сложив лапы на животах. Оглядевшись по сторонам, Мега увидел, что многие норки последовали их примеру.
- Видели ли вы их? - вопросил наконец Рамсес, открывая глаза и окидывая собрание исполненным блаженства взглядом. - Я - видел. Что за прекрасное место, не правда ли? Как хорошо, как справедливо, что наши старшие товарищи попали туда раньше нас! Разумеется, - продолжил он чуть более деловым тоном, - способ, каким люди забирали от нас этих счастливчиков, мог показаться кое-кому из вас неподобающим и даже внушающим определенные опасения. Люди и вправду действовали несколько грубовато, но мы не должны
винить в этом нашего Хранителя. Откуда ему знать, хоть он нам и друг, что мы все понимаем и согласны отправиться в Счастливую Страну? И не просто согласны - каждый из нас только и мечтает об этом. Когда придет наш черед, мы добровольно покинем наши чудесные клетки, зная, что впереди нас ожидает высшее блаженство. Не так ли, друзья норки? Лично я просто не могу дождаться, когда же наконец Хранитель придет и за мной.
Рамсес замолчал и насторожился, поскольку ему послышалось недоверчивое фырканье, однако норки внимали ему в полном молчании, и он продолжил свою речь в соответствии с установившейся традицией.
- Если у кого-либо из присутствующих есть вопросы или сомнения относительно нашего права называться Старейшинами и нашей способности следить за порядком и гармонией в колонии, пусть он выйдет сюда сейчас и скажет обо всем открыто, а если не хватает духу - пусть молчит об этом в интересах большинства.
- Я хочу знать, куда унесли мою мать! - раздался крик из задних рядов.
Будущие Старейшины беспокойно завозились, переглядываясь. Этот голос они знали слишком хорошо.
- Ты сам хорошо это знаешь, юный Мега! Твоя мать отправилась в Счастливую Страну вместе с остальными, - ответил Рамсес и фальшиво ухмыльнулся, стараясь изобразить радость. - Мы как раз и собрались здесь для того, чтобы порадоваться за нашу Шебу.
Остальные будущие Старейшины утвердительно закивали.
- Вот и нет! Мою мать убили, и не ее одну! Хранитель забрал всех норок, чтобы убить их!
Собравшиеся беспокойно загудели.
- Заткнись ты, сопляк! - прошипел рядом с ним взрослый самец.
- Что значит - убить, ты, недоносок? - Прекрати говорить чушь!
Жарко вспыхнувшие гнев и возмущение старших норок немедленно обратились на Мегу. Как он осмелился на столь возмутительный поступок? Как он посмел
нарушить священную традицию? Где его уважение к Старейшинам и просто к старшим, не говоря уже об их общем благодетеле - человеке?
- Хранитель - лучший друг всех норок! - крикнул кто-то.
Прежде чем заговорить, Мега так отчаянно нервничал, что у него дрожали лапы, и он боялся, что Макси это заметит. Но теперь, когда роковые слова были произнесены, он чувствовал лишь облегчение и азартный восторг.
- Наш Хранитель вовсе не друг нам - он наш враг! - прокричал он в ответ. - Он знает, что мы, норки, дикие животные и должны жить свободной жизнью. Он держит нас в клетках, чтобы помешать нам бежать, а потом убивает, чтобы содрать с нас шкурки. Вот для чего мы здесь - чтобы обеспечивать людей сменными шкурами, которые они могли бы носить в холода.
- Да как ты смеешь, наглец!..- раздалось еще несколько возмущенных голосов, однако Рамсес и остальные Старейшины молчали. Очевидно, они хотели, чтобы собрание само исполнило их работу. Норки с ненавистью скалили зубы, шипели и плевались, но Мега не был этим удивлен. Шеба предупреждала его, и он был готов к столь бурному проявлению эмоций.
"Не только новые Старейшины присягают в верности официальной доктрине, - объясняла она. - Остальные норки, принадлежащие к тому же поколению, точно так же пойманы своим прошлым в капкан. ("Что такое капкан?" - спросил Мега. "Это так говорится, когда тебе прищемит хвост или лапу", - пояснила Шеба.) И их нельзя в этом винить. Самые невежественные и глупые верят любой выдумке и гибнут. Норки поумнее иногда начинают сомневаться, но поверь мне, именно они больше других боятся правды. Ты будешь задавать вопросы, на которые они не могут и не хотят давать ответы, и они будут тебя за это ненавидеть. Единственные норки, которые еще способны мыслить свободно, - это твои ровесники, да и то до тех пор, пока Габбла или родители не сломят их дух".
Памятуя о ее словах, Мега предпочел не заходить слишком далеко и замолчал. Каким бы жалким ни казался его первый протест, результат был налицо: Макси не только не покинул его, а, напротив, встопорщил шерсть на хребте и время от времени издавал глухое рычание, присоединившись, таким образом, к вызову, который Мега бросил остальным. Он был готов сражаться с каждым, кто отважится напасть на Мегу, однако ничего страшного так и не произошло, и постепенно на игровой площадке восстановилось некое подобие порядка. Старейшины торопливо произнесли слова клятвы, и на этом собрание закончилось.
Кивнув Макси в знак благодарности за поддержку, Мега шагнул было в свою клетку, как тут же следом за ним ворвался Психо.
- Старейшины желают побеседовать с тобой один на один! - заикаясь от волнения, пропищал он. Глава 12
ОТКЛОНЕНИЕ ОТ ГЕНЕРАЛЬНОЙ ЛИНИИ
Когда Филин прилетел на Малую поляну, несколько кроликов уже ждали его возле Большой норы. Их имена он забыл, как только Лопух представил своих товарищей; все кролики были для Филина на одно лицо, он только заметил, что их имена совпадали с названиями разных растений. Это, кстати, особенно веселило Бориса.
- Как это характерно! - орал он. - Назвать себя как какую-то травку-былинку, я бы даже сказал - в честь травки или былинки, а потом пойти и сожрать это растение без зазрения совести!
- Вот почему никого из них не зовут Белладонна Смертоносная! - поддакивал Фредди.
- Или Болиголов Крапчатый! - вставлял свое слово и Филин.
Тем не менее Коровья Петрушка, Бородавник, Вьюнок и другие показали себя исключительно вежливыми созданиями.
- Ты так могуч, - лопотали они и, с трудом преодолевая свою нервозность, застенчиво протягивали лапки, чтобы коснуться его блестящих, гладких перьев. И глядели они на Филина с таким обожанием, как собственная мать не глядела.
- Ты так силен, так красив…
Но Филин не очень-то этому верил. Лично он иногда считал свою внешность не более яркой, чем сумеречная охотничья пора. Однако кролики так успешно справлялись со своей задачей, что он невольно почувствовал Себя польщенным. Быть кому-то нужным, по их словам - "просто необходимым", было весьма приятно хотя бы по контрасту, даже если эти кто-то - всего-навсего кролики.
Появившийся словно из-под земли Лопух неожиданно вклинился в толпу славословящих длинноухих менестрелей и крикнул:
- Будь готов, Филли, сейчас выйдет Дедушка Длинноух!
Прежде чем Филин впервые услышал о существовании какого-то дедушки, он считал Большую Задницу главой всех кроликов - насколько эти животные вообще позволяли голове руководить своими поступками. Среди прочих Маргариток и Травостоев он, во всяком случае, выделялся: кроме задней части необыкновенных размеров Лопух обладал заметным белым пятном на лбу, всегда скакал чуть впереди остальных да и говорил он не в пример больше других. Словом, Лопух выглядел вполне "оторвитетным" кроликом, если о кролике вообще можно так выразиться. Однако сейчас из дыры в эемле выполз еще один кролик, которого Филин никогда раньше не встречал, а если встретил бы, то наверняка бы запомнил. С первого взгляда было видно, что он очень, очень стар. Филин, только недавно увидевший свою третью весну, находился в самом расцвете сил, 1Сак, собственно, и Юла, Рака, Фредди и Борис. По законам леса, возраст был определяющим фактором, от Которого зависели сила, быстрота, ловкость, и Филин ЗДгажды даже объяснял Раке, как тяжела жизнь совсем старых и совсем молодых.
"Любопытно, не правда ли? - говорил он. - В детстве ты слаб и потому практически беззащитен. К старости звери слабеют и снова становятся легко уязвимыми. Это правило справедливо даже для нас, хищников. В общем, Старый Лес - что угодно, но только не райское местечко для стариков и не детские ясли, как ты считаешь?"