Ну, хоть что-то полезное.
- Как думаешь, он скоро нанесет новый удар? - спросил Серый Плащ, имея в виду, судя по всему, этого Скави.
- Вряд ли. Это не в его стиле. Он выждет день или два, прежде чем предпринять что-нибудь. Он же хочет, чтобы они мучились в ожидании его.
- Гмммм, - протянул Серый Плащ. - Обыкновенно я считаю вкусы Скави отвратительными, но в этом конкретном случае они, похоже, совпадают с моими. Страх от неопределенности добавляет им прелести.
- О, ну конечно же, - вяло откликнулся пассажир. - Мы можем потерять все, если ты и дальше будешь думать лишь о усладе для твоих зубок.
Серый Плащ негромко усмехнулся.
- Увы, пока нет. Сильно сомневаюсь, чтобы Круг благосклонно отнесся к подобным действиям. Кстати, раз уж речь зашла - как прошла твоя попытка?
- Безуспешно, - признался пассажир. - Он не желает со мной разговаривать.
- А ты всерьез верил, что он на это пойдет?
Пассажир пожал плечами.
- Он член семьи. Впрочем, это тоже неважно. Я найду их, когда придет срок - согласится он сотрудничать или нет.
- Надеюсь, что так, - сказал Серый Плащ. - Это в твоих интересах. Круг требует моего отчета об операции.
Пассажир неуютно поерзал на месте.
- Правда? И что ты собираешься им сказать?
- Правду?
- Ты шутишь.
- Вовсе нет, - заверил его Серый Плащ.
- Они плохо реагируют на ошибки, - заметил пассажир.
- И еще хуже на обман.
Пассажир сделал еще одну, долгую затяжку. Потом снова выругался.
- Значит, этому не поможешь.
- Не хорони себя раньше времени. Мы еще не достигли критической отметки, и потом, они не уничтожают орудия, которые могут еще пригодиться.
Пассажир неприятно усмехнулся.
- Строгие но справедливые?
- Строгие, - согласился Серый Плащ.
- При необходимости, - заметил пассажир, - мы еще можем его устранить. У нас хватит на это сил. Я всегда…
- Полагаю, эта мера преждевременна - если он, конечно, не начнет представлять собой большую угрозу, чем прежде, - перебил его Серый Плащ. - Я думаю, Круг согласится с этим.
- Когда я их увижу? - спросил пассажир. - В смысле, лично?
- Это не я решаю. Я всего лишь связной, ничего больше, - он пожал плечами. - Однако, если этот проект получит развитие, я думаю, мы сможем просить о встрече.
- Я все сделаю, - угрюмо заявил пассажир. - Он не мог увести их далеко.
- Тогда тебе лучше шевелиться, - кивнул Серый Плащ. - Пока Скави не опередит тебя в гонке.
- Не опередит нас, - поправил пассажир.
В голосе Серого Плаща, когда он ответил, я уловил легкую усмешку.
- Разумеется.
Несколько секунд в салоне царила неловкая тишина, потом пассажир рывком распахнул дверь, выбрался из машины и ушел, не проронив больше ни слова.
Серый Плащ смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в ночи, потом тоже вышел из машины. Мое бестелесное "я" заглянуло в машину. Так я и знал: рулевая колонка раскурочена, провода зажигания замкнуты накоротко.
Мгновение-другое я разрывался на части, не в силах определить, за кем из двоих следовать. Пассажир пытался добыть от кого-то какую-то информацию. Это означало, скорее всего, что он держит этого "кого-то" в плену и допрашивает. С другой стороны, это же вполне могло означать и то, что, скажем, он не в состоянии добиться от этого "кого-то" внятного ответа, сколько бы выпивки он тому ни ставил. И еще я знал теперь, что пассажир пересекался со мною раньше - про Серого Плаща я не знал и этого.
Да, этот, второй - совсем другое дело. Он уже пару раз пытался убить меня, и по меньшей мере часть тридцати шести смертей, о которых говорила мне Элейн, была на его совести. Он умен, и он связан с какой-то неизвестной мне группировкой, которую называл "Круг". Уж не она ли является реальным аналогом вычисленного мною в теории Черного Совета?
Он тем временем уходил все дальше от машины - якоря, удерживавшего все мое замысловатое заклятие, и чем больше делалось расстояние между нами, тем более призрачным становился его силуэт. Если я не последую за ним немедленно, он просто-напросто растворится в этом необъятном городе.
Кем бы ни был этот его пассажир, я, очевидно, обращал его уже в бегство. Если это удалось мне раз, удастся и еще.
Значит, Серый Плащ.
Я догнал Серого Плаща, перенацелив на него заклятие. Он прошел несколько кварталов, свернул в переулок и спустился по лесенке, которая привела его к двери - должно быть, раньше она вела в подвал вроде моего. Он огляделся по сторонам, дернул за цепь, которая казалась намертво приржавевшей к стене, открыл дверь и скрылся за ней.
Черт. Если у этого места есть порог, мне ни за что не войти внутрь. Я просто буду биться своей нематериальной башкой в дверной проем - как муха в стекло. И это не говоря о том, что, если он позаботился защитить это место мало-мальски эффективными оберегами, те запросто могут разнести к чертовой матери мою духовную составляющую - ну, по меньшей мере нанести моей психике серьезный урон. Я вполне могу очнуться на полу своей лаборатории, мыча и пуская слюни, разом превратившись из профессионального чародея в безработный овощ.
К черту. Такой работой, как моя, нельзя наниматься, шарахаясь от любой воображаемой угрозы.
Я собрал волю в кулак и рванулся вперед, вслед за Серым Плащом.
Глава ПЯТНАДЦАТАЯ
Порога не было - уже хорошо. Оберегов - тоже, что еще лучше. Серый Плащ вошел не в жилое помещение - он вошел в Преисподнюю.
Чикаго - город старый, по крайней мере, по американским стандартам. В том или ином виде он существовал уже во времена войн с французами и индейцами, задолго до создания Соединенных Штатов. Поскольку геология здесь представляет собой большое болото, здания с годами имеют привычку медленно-медленно погружаться. В свое время именно так погрузились старые деревянные улицы, поверх которых выстроили несколько слоев новых улиц.
Там, где грунт не представляет собой медленно перемешивающуюся грязь, он сменяется скальными породами. В таких местах прорыты туннели, кое-где соединяющиеся с естественными пещерами. Некоторое время в одном из таких туннелей располагался проект "Манхеттен", пока его не перевели на чертовы куличики. До кого-то в правительстве, похоже, все-таки дошло, что разработка и изготовление атомного оружия в центре второго по размеру города страны - не самая удачная идея.
Короче, все, что осталось после этого - это безумный лабиринт переходов, пещер, полуразрушенных старых зданий и извилистых туннелей, на вид готовых обрушиться в любую минуту. Здесь темно, люди сюда почти не забредают, и в результате чикагская Преисподняя превратилась в дом, кров и убежище для самых всевозможных тварей, которых не видали глаза смертных, даже чародеев. Некоторые из этих существ в свою очередь расширили эту сеть туннелей и пещер, образовав тщательно охраняемые территории, в которых никогда не светит солнце, не дует ветер. Здесь царят темнота, холод, сырость и страх. Те факты, что здесь обитают существа, не питающие особой любви к человечеству, а возможно, еще и радиоактивный фон с сороковых годов сохранился, как-то не слишком располагают к развитию в этих местах туризма.
Серый Плащ прошел сквозь трещину в задней стене здания и быстро направился вглубь туннелей Преисподней. При этом силуэт его сделался еще более неясным. Мне приходилось держаться ближе к нему, а это требовало от меня все больших усилий. Дело в том, что мой Маленький Чикаго отображает Преисподнюю не слишком точно: отчасти потому, что карт этого места просто-напросто не имеется, а также потому, что попытка взять частицы объектов для модели мало чем отличается от самоубийства. Ну и (в большей степени) потому, что я в голову не брал делать этого.
Сквозь полупрозрачную завесу земли, камня и кирпича я все еще мог разглядеть настоящего меня, стоявшего над городом. Одну руку я все еще держал выставленной вперед, только пальцы мои дрожали, а по лицу стекал пот. Странно, но напряжения я отсюда не ощущал. Черт, этого я не предусмотрел. Запросто могло статься, что я ломился вперед, совершенно не осознавая того, какой ценой мне это дается. А ведь это могло привести к смерти моего физического тела, оставив меня…
Где и каким это меня оставит, я не знал. Но в любом случае это убило бы меня. Впрочем, мой дух мог и остаться здесь этаким жалким привидением.
Не распускай нюни, Дрезден. Ты не для того выбрал эту профессию, чтобы сбежать при первых признаках усталости.
Я двинулся дальше, не забывая, однако, по возможности чаще проверять состояние того меня, что стоял наверху.
Серому Плащу не пришлось идти долго. Он подошел к небольшой расселине в скальной поверхности, протиснулся в нее боком и, упершись руками и ногами в ее стенки, принялся ловко карабкаться наверх. Футах в восьми или девяти от пола расселина открывалась в помещение с тремя кирпичными и одной земляной стенами - наполовину обвалившийся фундамент, решил я. Обстановка в помещении была спартанская: пара надувных матрасов, спальный мешок, фонарь, маленький мангал, бумажный мешок с древесным углем и несколько картонных коробок с продуктами.
Серый Плащ задвинул отверстие, сквозь которое попал в подвал, тяжелым деревянным щитом и для надежности пригрузил его несколькими здоровенными булыжниками. Потом открыл одну из коробок, достал из нее пару диетических батончиков, которыми люди терзают свой желудок, когда боятся потолстеть, съел их и запил минеральной водой из пластиковой бутылки. Жизненно важная информация, право слово. Просто счастье рисковать своей метафизической задницей ради таких бесценных улик.
Я покосился наверх. Мое лицо побелело и блестело от пота.
Я полагал, что Серый Плащ включит фонарь, чтобы осветить помещение, но он повернул его лучом к стене, открыл второй ящик, достал из него диск размером с кухонный поднос и положил его на пол. Простую деревянную пластину, на которой тускло поблескивал заделанный в нее круг из красноватого металла - скорее всего, меди.
Серый Плащ надавил ногтем на десну, а когда отнял палец от рта, на кончике его блестела кровь - неожиданно яркая, материальная в призрачном окружении. Коснувшись пальцем круга, он завел нараспев заклинание, которого я не знал.
Почти мгновенно внутри круга соткался туман, закрутившийся в воронку, а еще через секунду воронка сложилась в миниатюрную человеческую фигуру в рясе с тяжелым капюшоном, не оставлявшим ни малейшей возможности разглядеть лицо.
При всем этом его я уже видел прежде - ну, по крайней мере, кое-кого, одетого в точности так же.
Последний раз я видел Коула, когда на него обрушивался чудовищной силы смерч - энергия пошедшего вразнос апокалиптического заклятия под названием "Темносияние". Выжить в таком катаклизме для смертного человека - дело почти нереальное. То есть, я не верил, что он остался после этого в живых, совсем не верил. Не мог это быть тот самый человек.
Правда, не мог?
Ну, конечно, я мог спутать его с кем-нибудь другим. В конце концов, внешность кольценосца-назгула очень даже распространена среди тех, кто считает себя чернокнижником. Запросто могло статься, что этот тип не имеет ни малейшего отношения ни к Коулу, ни к до сих пор не нашедшему реального подтверждения Черному Совету.
С другой стороны, если уж на то пошло, именно Коуловы штучки навели меня в свое время на мысль о существовании Черного Совета. Может, он и есть член того Круга, а котором говорил Серый Плащ? Помнится, я раз опрокинул ему на голову машину, и он почти не поморщился. Если он и впрямь так хорошо защищен, может, он и от сумасшедшей энергии распадающегося Темносияния сумел прикрыться?
Хуже того, а если не смог? Что, если он лишь один из многих подобных психов, таких же опасных, каким был он сам?
Очень мне эта мысль не понравилась.
- Господин, - произнес Серый Плащ, склоняя голову, да так и остался стоять в этой позе.
Последовала долгая пауза: Коул явно не спешил с ответом.
- Ты потерпел неудачу, - произнес он наконец.
- Я не добился еще успеха, - почтительно возразил Серый Плащ. - Занавес еще не упал.
- А что дурак, который был с тобой?
- Продолжает ломать дрова, господин. Я могу оставить его в живых, а могу устранить - как вы пожелаете, - Серый Плащ набрал в грудь воздуха, словно решаясь. - Он вовлек в это дело чародея. Похоже, между ними существует нечто вроде вендетты.
Маленькая туманная фигура издала шипящий звук.
- Болван. Смерть Дрездена дает нам слишком мало, чтобы из-за нее ставить под угрозу всю операцию.
- Он не советовался со мной по этому поводу, господин, - произнес Серый Плащ, склонив голову еще ниже. - Иначе я смог бы отговорить его.
- И что случилось?
- Я попытался устранить его вместе с последними отбракованными.
- Дрезден вмешался?
- Да.
Коул снова зашипел.
- Это меняет дело. Какие меры предосторожности ты принял?
- Во плоти он меня не преследовал, господин - в этом я совершенно уверен.
Коул поднял крошечную руку, призывая его к молчанию - что-то напряженное увиделось мне в этом жесте, что-то болезненное. А потом его капюшон начал поворачиваться.
Взгляд туманной фигурки встретился с моим, и я ощутил физический удар, словно кто-то врезал мне кулаком по грудной клетке.
- Он здесь! - зарычал Коул.
Туманная фигурка повернулась ко мне и подняла обе руки.
Странная, холодная сила надавила на меня и оттолкнула назад на несколько футов прежде, чем я успел собраться с силами и удержаться на месте. Остановился я только в нескольких футах от Серого Плаща и Коула.
Коул стиснул похожие на клешни кулаки.
- Дерзкий щенок. Я порву твой разум в клочья.
Я оскалил зубы в ухмылке и шире расставил нематериальные ноги.
- Валяй, Дарт Вейдер в халате.
Коул злобно завизжал, а потом выкрикнул слово, от которого голова моя загудела как котел, а призрачные стены убежища Серого Плаща содрогнулись. Как ни пытался я противостоять его заклятию, оно ударило в меня с силой товарного состава. С таким же успехом я мог бы, скажем, силиться остановить океанский прилив. Я отлетел куда-то назад и в сторону.
В самое последнее мгновение я успел, собрав остаток сил, сосредоточиться на Сером Плаще и сложить заклинание, позволявшее мне разглядеть его лицо. И мне это удалось: на какую-то долю секунды я увидел лицо мужчины лет тридцати пяти, худощавое, вытянутое, с волчьим выражением в глазах.
А потом меня захлестнула лавина алой боли, словно кто-то вцепился в мою голову с двух сторон и рвет ее на части.
Потом все померкло.
Глава ШЕСТНАДЦАТАЯ
Я очнулся от того, что кто-то тряс меня за плечо, а кто-то другой прижимал затылком к бензопиле.
- Гарри, - услышал я голос Молли. Она говорила через какой-то репродуктор, прижатый раструбом к моему виску; по другой стороне головы кто-то методично колотил молотком. - Эй, босс, вы меня слышите?
- Уу, - сказал я.
- Что случилось?
- Уу, - повторил я более раздраженно, словно злясь на ее недогадливость.
Молли в отчаянии вздохнула.
- Вас не надо отвезти в больницу?
- Нет, - прохрипел я. - Аспирин. Воды. И не ори.
- Я ведь почти шепотом, - обиделась она и встала. Ее армейские бутсы грохотали по полу не хуже Годзилловых шагов.
- Боб, - просипел я, стоило ей скрыться в люке. - Что случилось?
- Не знаю точно, - отозвался Боб, приглушив голос. - То ли они стерлись, то ли она использует какую-то новую косметику для рук. Ну, когда она накалывала эти свои татуировки, у нее еще сохранялся детский жирок, так что рано или поздно они не могли не измениться, но…
- Да не с ней! - прорычал я, пестуя в раскалывавшемся от боли мозгу картины изощренной мести. - Со мной.
- А-а… - спохватился Боб. - Модель словно что-то ударило, сильно. Вихрь энергии. Бабах. Твою ментальную камеру сгорания прямо изнутри вспышкой осветило.
- Очень плохо?
- Трудно сказать. Сколько я пальцев показываю?
Я вздохнул.
- Очень ли плохо все с Маленьким Чикаго, Боб?
- А-а. Выражайся поточнее, ладно, Гарри? Могло быть и хуже. Неделя ремонта, это максимум.
Я застонал.
- Все слишком громко и ярко, - я попробовал пошевелить руками-ногами. Это причиняло боль - странную такую, тягучую, но все же они меня слушались. - Так что же, все-таки, случилось?
- Повезло тебе, вот что. Что-то такое, на что ты там напоролся, отвесило тебе хорошую плюху психической энергии. Впрочем, физически ей пришлось преодолевать сначала закоулки модели, а потом твой порог. И то, и другое ослабило энергию удара, иначе…
- Иначе что? - поинтересовался я?
- Иначе ты бы не маялся этой головной болью, - сказал Боб, и огоньки в глазницах черепа мигнули и погасли.
По лестнице снова загрохотали Моллины бутсы. Она поставила на стол пару свежих свечей, сделала глубокий вдох, зажмурилась и очень старательно произнесла заклинание, каким я обычно пользуюсь, воспламеняя их.
Свет почти материальными лучами вонзился мне в мозг. Больно было - хоть волком вой. Я дернулся и прикрыл лицо рукой.
- Ой, простите, - спохватилась она. - Я вас здесь, внизу, даже разглядеть не могла, вот и…
- В следующий раз просто ткни меня в глаз карандашом, - буркнул я, отойдя немного от потрясения.
- Простите, Гарри, - повторила она. - Аспирину дать?
Я молча протянул руку, и она сунула в нее пузырек с таблетками, а в другую - стакан холодной воды. Я откупорил пузырек зубами, вытряхнул в рот несколько таблеток и запил их водой. Потом, совершенно обессиленный этими действиями, вытянулся на полу и лежал так, жалея себя, пока болеутоляющее не начало действовать.
- Молли, - дошло до меня. - У нас что, разве урок сегодня?
- Нет, - успокоила она меня. - Но сержант Мёрфи звонила нам домой - искала вас. Она сказала, вы не отвечаете на звонки. Вот я и решила заехать, проверить, все ли в порядке.
- Что ж, очень кстати, - хмыкнул я. - Проблем с оберегами не было?
- На этот раз никаких.
- Хорошо, - я медленно открыл глаза, давая им возможность привыкнуть к ослепительному сиянию свечей. - Мыш. Мыш, возможно, очень хочет, чтобы ты выпустила его прогуляться.
Я услышал что-то, похожее на стук копыт нетерпеливого жеребца и, сощурив взгляд, посмотрел наверх. Мыш просунул морду в отверстие люка, каким-то образом изобразив на ней встревоженный вид.
- Я в порядке, паникер ты этакий, - заверил я его. - Иди, гуляй.
Молли поднялась на несколько ступенек и вдруг застыла, глядя сверху на Маленький Чикаго.
Я нахмурился. Потом заставил себя встать, посмотрел на стол и нахмурился еще сильнее.
В металлической столешнице зияла дыра - примерно в том месте, где Серый Плащ спустился в Преисподнюю. Одно из зданий обуглилось - оплавленное олово стекло в дыру застывшим воском. Все в радиусе десятка дюймов от дыры было покрыто слоем черной сажи. Черт, если бы стол не принял на себя магический удар, он пришелся бы по моей голове, и дыра бы зияла в ней. Собственно, отчасти я сооружал Маленький Чикаго именно для этого - в качестве не только рабочего инструмента, но и защитного средства при работе с подобного рода магией. Так или иначе, вид Маленького Чикаго изрядно отрезвлял.