- Не фантазируй, Гарри, не фантазируй. Он твой брат. И он невиновен… по крайней мере, пока не доказано обратное, так ведь?
- Так, - ответил я сам себе.
Я решил оставить Томасу записку, но бумаги под рукой не оказалось. Ни в девственно-стерильной кухне, ни в гостиной я ее не нашел, в спальне - тоже. Я покачал головой, пробормотал пару ласковых слов в адрес тех, у кого в доме записку оставить не на чем, и вспомнил про вторую спальню.
Я открыл дверь, щелкнул выключателем и застыл на месте.
Комната выглядела как кабинет личного бухгалтера Рэмбо. У одной стены стоял рабочий стол с компьютером. Вдоль двух других стен стояли еще два стола поуже. Один служил для разборки и чистки огнестрельного оружия - двух полуавтоматических пистолетов незнакомой мне марки. Один предмет, впрочем, я узнал - набор для переделки законного полуавтоматического оружия в абсолютно незаконное автоматическое. На втором были разложены оружейные инструменты и различные предметы, вполне годные для того, чтобы без особого труда соорудить из них, скажем, самодельное осколочное взрывное устройство - тем более, что ящики под столом подозрительно напоминали стандартную укупорку для взрывчатки.
В голове моей мелькнула и еще одна мысль, и мысль эта мне очень не понравилась: из всего этого можно соорудить фугас, а можно и просто зажигательную бомбу.
На одной из стен висела пробковая доска, к которой кнопками крепились бумаги. Схемы. Фотографии.
Медленно, на негнущихся ногах подошел я к доске.
Фотографии изображали мертвых женщин.
Я узнал их всех.
Жертвы.
Фотографии были сделаны полароидом - немного зернистые, с цветом, искаженным вспышкой, но ракурсы примерно совпадали со снимками из полицейских досье. С одной только разницей: все полицейские снимки имели в углу маркировку - дату и инвентарный номер на квадратике самоклеющейся пленки. Ну и, конечно, к каждому полицейскому снимку прилагался листок с точной привязкой к помещению и его обстановке.
На Томасовых снимках ничего такого не было.
Из чего следовало: снять их могли только до того, как на место прибыла полиция.
Срань господня…
О чем только думал мой брат? Кой черт он оставил всю эту фигню напоказ? У всякого, имеющего хоть малейшее представление о том, что происходит, не останется ни малейшего сомнения в том, что это Томас был там до приезда полиции. Что это он убийца. Если уж мне, его брату, это кажется чертовски странным…
- Блин-тарарам, - со вздохом сказал я Мышу. - Ну уж хуже этого обернуться уже не может. Правда?
Чья-то тяжелая, уверенная рука постучала в дверь квартиры.
- Охрана, - произнес мужской голос. - И полиция Чикаго. Будьте добры, откройте дверь, сэр.
Глава ВОСЬМАЯ
У меня было всего несколько секунд на размышление. Если уж охрана вызвала копа, значит, они увидели во мне серьезную угрозу. И если я выкину чего-нибудь подозрительного, они обязательно осмотрят квартиру - обязаны это сделать. А если это случится, и они увидят то, что скрыто у моего брата в его оружейной, я навлеку на нас обоих столько неприятностей - мало не покажется.
Я отчаянно нуждался в спасительной лжи. Только очень хорошей, убедительной лжи. Я закрыл двери в Томасову оружейную, в спальню и, стоя посередине безукоризненно стильной гостиной, оглядывался по сторонам в поиске подсказки. Я с надеждой смотрел на Дороти, на Железного Дровосека, на Пугало и на Трусливого Льва - и ничего. Король пиратов в мужественно расстегнутой до пояса белой рубахе тоже не подсказал мне ни одной идеи.
И тут меня осенило. Собственно, ложь эту придумал не я, а Томас. В прошлом он с успехом пользовался ею - такие штуки вообще в его стиле. Все, что от меня требовалось - это разыграть ее без ошибок.
- Вот уж не думал, что дойду до жизни до такой, - признался я Мышу, прислонил посох к стене, набрал в легкие воздуха и распахнул дверь.
- Это ведь он вас послал? - рявкнул я в проем. - Он, так ведь? И не пытайтесь вешать мне лапшу на уши!
Девушка-полицейский (блин, на вид еще совсем девчонка) одарила меня усталой, вежливой улыбкой.
- Прошу прощения, сэр?
- Томас! - рявкнул я еще громче. - Значит, у самого него кишка тонка встретиться со мной лицом к лицу? Поэтому он вместо себя своих громил посылает?
Девица страдальчески вздохнула.
- Прошу вас, сэр, не надо горячиться, - она повернулась к местному охраннику, лысеющему мужчине лет сорока пяти. - Поймите, если верить сотруднику службы безопасности здания, вы не проживаете в этой квартире, но вошли в нее с помощью ключа. В подобной ситуации им положено задать вам несколько вопросов.
- Вопросов? - возмутился я. Признаюсь, я с большим трудом сдержался, чтобы не шипеть. Честно. Однако я мог и перегнуть палку. В общем, я ограничился тем, что напустил на себя самый холодный вид из тех, на которые горазда обычно Мёрфи. - Почему бы для начала не поговорить о том, как так вышло, что он не занес меня в ваш список, а? После того, как сам дал мне ключ? И почему он так и не пришел навестить малыша? - я ткнул дрожащим от благородного негодования пальцем в Мыша. - Спросите лучше у него, какие он на этот раз отговорки придумает!
Судя по виду девицы, у нее вдруг разболелась голова. Она зажмурилась, поднесла руку ко рту, кашлянула, а потом отступила в сторону, махнув парню-охраннику.
Он тоже поморгал немного.
- Сэр, - начал он наконец. - Тут дело-то всего в том, что мистер Рейт не давал в охрану cписка тех, кому разрешен вход в его квартиру.
- На его месте я тоже бы не давал! - заявил я. - Я годы - годы! - жизни отдал ему, и не позволю, чтобы меня выкидывали на помойку как сношенную обувь! - Я покачал головой. - Никогда, - понизив голос, заметил я девице-полицейскому, - никогда не флиртуйте с красивыми мужчинами. Одни страдания от той любви.
- Сэр, - вмешался охранник. - Простите, что перебиваю. Дело в том, что наши жильцы платят за то, чтобы их охраняли. Вы позволите глянуть на ваши ключи?
- Поверить не могу, что он так… - я оборвал фразу на полуслове, достал из кармана ключ и протянул ему. Охранник взял его, повертел перед глазами, потом сверил номер со списком, лежавшим у него в папке.
- Это один из комплекта, - подтвердил он.
- Так оно и есть. Томас сам дал мне его, - кивнул я.
- Ясно, - пробормотал охранник. - Э… не будете ли вы против показать мне удостоверение личности, сэр? Я сниму факс и сохраню, чтобы… э… во избежание подобных инцидентов в будущем.
Что ж, убить братца я всегда успею.
- Разумеется, сэр, - ответил я, стараясь сохранять вид оскорбленной добродетели. Достав из бумажника водительское удостоверение, я протянул его охраннику. Коп скосила глаза, пытаясь прочитать мою фамилию.
- Я сейчас, - заявил охранник и поспешил к лифту.
- Не сердитесь на него, - сказала девица-коп. - Им платят за то, чтобы они были… чуть-чуть параноиками.
- Но уж вы-то в этом не виноваты, - заверил я ее.
Несколько секунд она задумчиво смотрела на меня.
- Значит вы и владелец этой квартиры… это…
- Мы это, - я вздохнул. - С красавчиками никогда наверняка не скажешь, правда?
- Ну… в общем, нет, - согласилась она. Голос ее звучал ровно, лицо оставалось бесстрастным, но я-то умею распознать игрока. - Вы не обидитесь, если я спрошу, что вы здесь делаете?
Мне стоило держать ухо востро. Девица была явно не дура. И ей казалось, она что-то учуяла.
Я обреченно махнул рукой в сторону собаки.
- Видите ли, мы жили вдвоем в тесной квартире. Завели собаку, но не думали, что она вырастет такой большой. Томасу не по душе теснота, поэтому он переехал, и… - я пожал плечами и постарался выглядеть так, как Мёрфи, когда говорит о своих бывших. - Мы договаривались пересекаться раз-два в месяц, но он вечно увиливает под тем или иным предлогом. Он не хочет, чтобы его жизни мешала собака, ему дороже вот это, - я мотнул головой в сторону квартиры.
Девица огляделась по сторонам и вежливо кивнула.
- Славное местечко, - вряд ли мои слова ее убедили. Во всяком случае, не окончательно. Я буквально видел, как вертятся колесики у нее в голове, формулируя новые вопросы.
Меня спас Мыш. Он поднялся, подошел к двери и вопросительно посмотрел на копа.
- Господи, ну и махина, - сказала она и чуть отодвинулась от него.
- Да вы не бойтесь, он добряк, правда, - заверил я ее, потрепав Мыша по холке.
Мыш одарил ее белозубой ухмылкой, сел и подал ей лапу.
Она рассмеялась и пожала ее. Потом дала Мышу понюхать ладонь и погладила его.
- Да вы тоже умеете ладить с собаками, - заметил я.
- Я сейчас прохожу курс обучения для работы в подразделении К-9, - подтвердила она.
- Вы ему понравились, - сказал я. - Это необычно. Он обыкновенно побаивается чужих.
Она улыбнулась.
- О, мне кажется, собаки понимают, когда нравятся кому-то. Они умнее, чем люди считают.
- Видит Бог, иногда даже мне далеко до них, - я вздохнул. - А с какими породами вы там в К-9 работаете?
- Ну, это зависит от характера работы, - улыбнулась она и пустилась в подробное рассуждение об оптимальных для полицейской работы породах собак. Время от времени я задавал ей наводящие вопросы или просто кивал, а Мыш демонстрировал умение сидеть, лежать и перекатываться на спину. Ко времени, когда вернулся охранник с моим удостоверением и извиняющимся выражением лица, Мыш валялся на спине, выставив лапы вверх, а коп чесала ему пузо и рассказывала трогательные истории про встречи с бродячими собаками в детстве.
- Сэр, - заявил охранник, возвращая мне ключ и лицензию и стараясь делать при этом вид, будто он не избегает прикасаться ко мне. - Я приношу свои извинения за доставленные неудобства, но вы не проживаете в этом доме, а следовательно, должны были отметиться на входе - так положено.
- Очень на него похоже, - буркнул я. - Вечно он о таких вещах забывает. Наверное, мне стоило позвонить, убедиться, что он вам сказал.
- Мне очень жаль, - сказал он. - Мне не хотелось вас беспокоить. Но до тех пор, пока у нас не будет письменного заявления от мистера Рейта, в котором он подтверждает ваше право на беспрепятственный вход в квартиру, я вынужден просить вас покинуть помещение. Я понимаю, это бумажная формальность, но боюсь, обойти это требование невозможно.
Я вздохнул.
- Этого можно было от него ожидать. Нет, я понимаю, сэр, вы просто выполняете свою работу. Позвольте мне только прогуляться в туалет, и я уйду.
- Не вижу возражений, - кивнул он. - А вы, мэм?
Коп оторвалась от Мыша и внимательно посмотрела на меня. Потом тоже кивнула, и они с охранником направились к лифту.
Я запустил Мыша обратно в квартиру, прикрыл дверь и прислушался. В целом свете не осталось для меня ничего, кроме звука и тишины.
- Вы уверены? - спрашивала коп у охранника.
- О, совершенно, - заверил он ее. - Томас вообще со странностями.
- Он водил сюда мужчин?
- Раз или два, - ответил тот. - Этот дылда новый, но ключ у него подлинный.
- Он мог его украсть, - возразила коп.
- Воришка-гей баскетбольного роста, идущий на дело с собакой? - удивился охранник. - Что ж, проверим на выходе, не выносит ли он холодильник. Если Рейт хватится чего-нибудь, мы наведем его на этого парня. Он снят у нас на видео, у нас есть копия его водительского удостоверения - никуда не денется, если то.
- Если они состоят в связи, - не успокаивалась коп, - чего же тогда этот ваш Рейт не внес своего дружка в список на вход?
- Вы ведь знаете этих голубых - они не от мира сего, - хмыкнул охранник. - Он только свою задницу прикрывал.
- Можно сказать, и так, - сказала девица.
Похоже, охранник не заметил иронии в ее голосе.
- В общем, так. Мы за ним присмотрим.
- Уж будьте добры, - попросила коп. - Мне все это не нравится, но если вы так уверены…
- Не хотелось, чтобы эти голубые устраивали скандал. Да и никому этого не хочется.
- Видит Бог, - нет, - без особого энтузиазма согласилась коп.
Я осторожно закрыл дверь до конца и повернулся к Мышу.
- Господи, благослови упертых.
Мыш удивленно склонил голову набок.
- Упертые видят нечто, о чем они подозревали - и сразу перестают замечать все остальное, будь оно хоть у них перед носом, - объяснил я ему. - Наверное, потому они и такие упертые.
Судя по невозмутимому виду Мыша, его это не слишком огорчило.
Я вернулся в оружейную, включил свет и уставился на пробковую доску с висевшими на ней картами, записками, фотографиями и схемами. Времени на то, чтобы разобраться во всем этом у меня не было.
Я закрыл глаза, убрал выстроенные у меня в мозгу барьеры (давненько я этого не делал) и послал в самые недра своего сознания короткую команду:
Запомни.
Я открыл глаза, подошел ближе к стене и внимательно отсканировал ее взглядом, не пытаясь вникнуть в содержание увиденного. Все это заняло не больше минуты. Покончив с этим, я выключил свет, забрал свои вещи и вышел.
При выходе из дома я задержался у столика охраны. Парень с извиняющимся лицом кивнул и дал рукой знак проходить. Мы с Мышом покинули в дом, ни на минуту не сомневаясь в своей гетеросексуальности.
А потом я сел в Жучка и отправился домой посоветоваться с падшим ангелом.
Глава ДЕВЯТАЯ
По дороге домой я купил гамбургеров - четыре штуки мне и четыре Мышу. Еще я купил луковых колечек, но Мыш не получил ни одной, потому что мой костюм высшей химической защиты находился в чистке.
Мистер же, как старший по званию, получил одно колечко. Он откусил кусочек, с минуту погонял остаток по полу кухни, а потом помурлыкал у двери, чтобы я выпустил его на вечерний променад.
Когда я покончил с ужином, было уже начало одиннадцатого, и я потешил себя мыслью, не отложить ли мне дальнейшие следственные действия до завтра. Что-то в последнее время ночные вахты даются мне немного труднее, чем в те славные времена, когда мне только-только исполнилось двадцать, и во мне бурлило то, что мой старый наставник Эбинизер МакКой называл "уксусом".
И дело не в том, чтобы просто не заснуть. Ну, конечно, в те дни мне было проще не обращать внимания на усталость и сохранять концентрацию. Но это я худо-бедно могу и сейчас - вот отходить от подобных авралов теперь сложнее. Каждая бессонная ночь обходится мне теперь в пару дней ограниченной работоспособности. Ну, и все травмы и ранения последних лет тоже сказываются. Будь я нормальным смертным, я бы давно уже ковылял на негнущихся ногах, охая от боли, как профессиональный футболист или, там, боксер к концу карьеры.
Но я не нормальный смертный. Те мои свойства, благодаря которым я могу заниматься магией, радикально увеличивают продолжительность жизни, а также помогают постепенно исцелиться от ранений, которые у нормального человека сказывались бы до самого конца. Не то, чтобы это слишком уж помогает мне в обычной, повседневной деятельности, но с учетом всего того, что досталось на долю моего многострадального тела, я рад и этому. Могло быть и хуже. Потеря руки - тяжелый удар для любого. Жить три или четыре столетия без перспективы рано или поздно восстановить ее было бы совсем, как это нынче говорится, западло.
Перспектива поспать манила. Но Томас, возможно, нуждался в моей помощи. Вот умру - отосплюсь как следует.
Я покосился на свою изувеченную руку, взял гитару и уселся на диван. Потом зажег несколько свечей и, сосредоточившись на обожженной кисти, принялся за дело. Сначала несложные аккорды, потом еще несколько упражнений для разогрева, потом спокойная, негромкая игра. Ну, конечно, стопроцентно здоровой свою руку я бы никак не назвал, но она была уже гораздо лучше, чем прежде, да и пальцы уже достаточно слушались меня, чтобы хоть отдаленно воспроизводить мелодию.
Мыш поднял голову и посмотрел на меня. Он негромко вздохнул, поднялся с места и побрел в спальню, закрыв за собой дверь носом.
Развелось тут критиков…
- Ладно, Лаш, - произнес я, не прекращая игры. - Давай поговорим.
- Лаш? - произнес негромкий женский голос. - Я что, наконец-то заслужила у тебя ласкательное прозвище?
Только что в кресле передо мной никого не было, а мгновением спустя в нем - фьють - волшебным образом возникла женщина. Высокая, футов шесть, атлетического сложения. Обыкновенно она являлась мне в образе пышущей здоровьем молодой женщины, красивой, но не вызывающей внешности, одетой в короткую, выше колен античную тунику. На ногах ее красовались кожаные сандалии со шнуровкой до щиколоток. Цвет ее волос менялся, но в целом внешность оставалась более-менее неизменной.
- С учетом того, что ты падший ангел, в буквальном смысле слова старше времени и способный на мысли и действия, постичь которых до конца я не в состоянии, тогда как я всего лишь смертный со способностями чуть выше средних, мне это представляется, скорее, почти неприкрытой дерзостью, - я улыбнулся ей. - Лаш.
Она откинула голову и рассмеялась, на вид, искренне.
- Слышать это от тебя не так оскорбительно, как от любого другого смертного. И, в конце концов, я же не та, о которой ты говоришь. Я всего лишь ее тень, представитель, гость в твоем сознании.
- Гостей приглашают, - возразил я. - Ты больше похожа на торговца пылесосами, который уговорил пустить его в дом и не хочет уходить.
- Туше, хозяин мой, - признала она. - Хотя хочу надеяться, я оказалась полезнее и значительно вежливее, чем названный тобой персонаж.
- Даже так, - сказал я. - Это не отменяет того факта, что тебя никто не приглашал.
- Так избавься от меня. Возьми монету, и я воссоединюсь с остальной своей частью. Ты избавишься от меня, и все.
- Угу, - я презрительно фыркнул. - Именно. До тех пор, пока Большая Сестра не залезет в мою голову целиком, превратив меня в сумасшедшую игрушку, и я не сделаюсь монстром наподобие остальных динарианцев.
Ласкиэль - падший ангел, все существо которого в настоящий момент находилось в замурованном у меня в подвале древнем римском динарии, умиротворяющее подняла руку.
- Скажи, разве я не с уважением относилась к твоему жизненному пространству? Разве я не вела себя так, как ты просил: неподвижно, беззвучно? Скажи, хозяин мой, когда я в последний раз вмешивалась, когда говорила с тобой?
Я взял неверный аккорд, поморщился и начал этюд сначала.
- В Нью-Мехико. Только не говори, что об этом просил я.
- Разумеется, ты, - возразила она. - Выбор всегда за тобой.
Я мотнул головой.
- Я не знаю языка вурдалаков. И насколько мне известно, из людей его не знает никто.
- И в древнем Шумере никто из них не жил, - заметила Ласкиэль.
Я проигнорировал эту реплику.
- Мне нужно было допросить этого вурдалака, чтобы вернуть ребят. Времени ни на что другое не оставалось. Я обратился к тебе как к последнему средству.
- А сегодня? - поинтересовалась она. - Сегодня я последнее средство?
Следующие два аккорда вышли у меня резче и громче, чем полагалось бы.
- Это Томас.
Она сложила руки на коленях и уставилась на пламя ближней от нее свечи.
- Ах, да, - произнесла она еще тише. - Ты ведь очень за него переживаешь.
- Он и я - одной крови.