Часа три, как водится, заняло приобретение гардероба, ибо никто не едет в Тулу со своим самоваром, и мы отправились кутить. Как и в прошлый раз, Инна блистала, а я, никем не замеченный, тихонько прятался в ее тени. Мы обошли с десяток ресторанчиков и кафе, нигде особо не задерживаясь. Просто нужно, как сказала мой очаровательный гид, "проникнуться атмосферой". И мы проникались, понемногу выпивая, пробуя различные пирожные и иногда танцуя.
- Всё хотел у тебя спросить, - я взглянул Инне в глаза, - ты помнишь "пикник на помойке"?
Ее лицо напряглось, но она утвердительно кивнула.
- Как это выглядело со стороны, когда я выходил?
- Знаешь, я тогда была слишком напугана, но вообще-то… Как будто в этот момент что-то отвлекало внимание, а стоило снова взглянуть - и тебя уже нет.
- Не сердись, я ведь хотел как лучше.
- Я знаю… а еще я чего-то жду.
- Хорошего или плохого?
- Да нет, скорее неизбежного, чего-то вроде инициации.
- Не знал, что ты у меня ведьма.
Перед одним из кафе выступал фокусник, и я не удержался. Извинившись перед спутницей, сбегал за угол и накупил цветов, отправив их в коридор. В одной из витрин на глаза попалась какая-то мушкетерская шляпа, и я прихватил и ее. Положив в цилиндр иллюзиониста двести евро, ведь я, как ни крути, являлся его конкурентом, я начал. Я накрывал снятой со столика скатертью предметы и оправлял их в коридор, чтобы спустя какое-то время извлечь обратно. Цилиндр вместе с деньгами исчез бесследно, обернувшись шляпой с плюмажем, а сумма в нем удвоилась, округлив обладателю глаза до размера блюдец. Апофеозом стал "танец с мусоркой", которую пришлось бросить возле домика, нанеся заведению материальный ущерб, но с полусекундной задержкой я проявился с огромной охапкой цветов, которую, выделывая замысловатые па, принялся раздавать присутствующим дамам. На долю Инны достался огромный букет роз. Возможно, с моей стороны это было и опрометчиво, но первого вечера в Париже у нас не будет, никогда.
С охапкой роз, в обнимку мы вернулись в отель, то и дело ловя на себе заинтересованные взгляды прохожих. Вообще-то я не обольщался, понимая, что для большинства смотрящих выполняю роль бесплатного приложения, но всё равно было приятно. Мы пожелали друг дружке спокойной ночи, и Инна скрылась в спальне, удостоив меня мимолетного поцелуя. Я лишь успел что-то буркнуть, а девушка уже исчезла за дверями.
Она пришла часа через два. Наверное, что-то такое она и планировала, но я со свойственной мне неотесанностью даже не подумал хоть немножко поухаживать. Мы занимались любовью молча. Она была слишком уязвлена тем, что пришлось самой делать первый шаг, я же боялся в очередной раз что-нибудь ляпнуть. Но первый день в Столице Мира был незабываемым.
Как много разумный человек может успеть за свою жизнь. Я сидел в общественной библиотеке Сорбонны и знакомился с биографией де Голля. И всё больше укреплялся в своих подозрениях, что это как раз "мой случай". Мог бы, конечно, догадаться и раньше, и Большая советская энциклопедия есть в убежище. Правда, там отсутствовал международный аэропорт, что меня несколько извиняло. Я захлопнул том и, отнеся книгу библиотекарше, отправился встречать Инну.
Нет, никогда мне не исправиться: вчера была наша первая ночь, и вот, пожалуйста. Никаких тебе романтических кофе в постель, бредней типа "сю-сю, я тебя люблю". Оставил записку: "Ушел по делам, надо кое-что проверить, проснешься - позвони". Ладно, посмотрим на ее реакцию, если уж сильно будет беситься - переиграем. Тем более что про де Голля разузнал. Да и вообще, пусть потихоньку привыкает.
Реакция оказалась приемлемой. Нормальная такая реакция. Не то чтобы она прыгала от счастья, но глаза выцарапывать не бросилась, и сцен не последовало. Хорошая девочка, если так пойдет и дальше, я думаю, мы поладим.
- Ты завтракала?
- Не успела.
Вот он, запоздалый шанс угостить девушку кофе! Постель сюда, постель, полцарства за постель!
- Ты извини…
- За что?
- Ну, убежал с утра, и вообще…
- Да ладно, я уже давно не девочка. И запомни: я еще ничего не решила.
Таким образом ссоры, которой я немножко опасался, не последовало, и мы зашли в ближайшее бистро.
12
- Что будем делать с молодежью?
- Пусть порезвятся, ведь необходимости в исполнителях пока нет, да и славяне…
- Чем плохи славяне?
- Да нет, но слишком уж они всё усложняют, при этом окончательный вариант всегда оказывается прост.
- Господа, господа, все мы когда-то были дикарями, плевавшими на всех и вся. - Говорил крепкий мужчина, на вид лет сорока. - К тому же так трудно удержаться первую сотню лет. Соблазны, проказы. Я им немного завидую.
- А что говорит Гроссмейстер?
- Как всегда - ничего. Полная свобода действий. По-моему, в последний раз он использовал право вето лишь в августе сорок пятого.
- Да, некоторые из нас настаивали на полном уничтожении всего, что связано с исследованиями в области ядерной физики.
- Но его правота так и не подтвердилась.
- Все живы, ну почти все, а это главное. Да и кто знает, насколько вперед он может заглянуть.
- А кто отслеживал Саддама?
- Кто-то из иудеев, но вмешиваться не стали.
Старинным замковым стенам, увешанным доспехами и охотничьими трофеями, удивляться не приходилось. Не раз и не два на протяжении сотен лет звучали под сводами беседы, подобные этим. Иногда собравшихся было больше, иногда чуть меньше. Иной раз присутствующие ограничивались просто разговорами, изредка на совет приглашался кто-то "из молодежи" и, подробно проинструктированный, отправлялся выполнять очередную миссию, на время которой все, кого успевали оповестить, расходились по своим "местам", в которых было странное небо и на землю никогда не падала тень. И уж совсем редко, то были единичные случаи, затевалась крупномасштабная акция, с привлечением большого количества участников. Такие операции требовали огромной скоординированности, заранее давался допуск погрешности, и несмотря на это, результат оказывался непредсказуем, и "молодежь" исчезала, а в мире происходил очередной катаклизм. Но к счастью, это случалось очень редко. В предпоследний раз "ворошить муравейник" пытались две тысячи лет назад, не дав забыть Голгофу. В последний же раз это было в начале прошлого века, что привело к событиям более реально ощутимым и, если можно так выразиться, "видимым невооруженным глазом". Да и покажите мне того, кто бы мог не заметить двух мировых войн.
Но как бы ни тужилась моль, переползая с нитки на нитку, скольких бы товарок ни звала на помощь, весь клубок ей не по зубам. И ничто не заставит трех старых женщин, что иногда, качая головами, заменяли испорченный кусок нити новым, размотать весь клубок.
Мы стояли у подножия Эйфелевой башни, и Инна держала меня за рукав.
- Не вздумай.
Нет, не играть мне в покер.
- А если осторожно?
- Тебе сколько лет, чудо?
Лет мне было тридцать четыре, но при чем тут возраст?
- А, делай, как знаешь. - И она направилась к лифту.
- Тебе посвящаю, глупая. - Но она даже не обернулась.
Мужская часть нашей компании изредка занималась промышленным альпинизмом. Иногда я ездил, иногда - нет. Конечно, с походом по горам малярное дело имеет мало общего, но звучит красиво, и деньги платили неплохие. Как раз игрушки для мальчиков. В связи с "получением наследства" я забросил всю эту дребедень, но при виде хоть чего-нибудь, что можно было покрасить, руки чесались неимоверно. Не то чтобы Эйфелева башня плохо выглядела, скорее наоборот, да и никто меня сюда не приглашал, но отступать или тем более переигрывать - ни за что!
Она очень удобна для подъема, башня. Конечно, ежели б не спонтанность, я бы подготовился лучше и оделся соответственно. Но в джинсах тоже неплохо, а кроссовки всегда были моей любимой обувью. Лез минут пятьдесят, и с тридцатой минуты меня снимало телевидение. Есть шанс стать звездой вечерних новостей. Два раза приседал отдохнуть, поплевывая вниз и усиленно изображая, как мне всё обрыдло и что такие вот эскапады для меня дело обычное. Какие-то юные особы восторженно визжали и бросались цветами. Одна гвоздика больно ударила по носу, но я лишь рыкнул и продолжал путь. Едва вылезя на площадку, я был увешан, словно гроздью сосисок, вопящими девчонками и, не выдержав веса трех или четырех тел, рухнул на пол. Одна чертовка кусала меня за ухо, а вторая ухитрилась поцеловать взасос, оставив след на шее. Да уж, место в вечерних новостях точно обеспечено. Инна же тихо бесилась, что было похоже на ревность, и это льстило. Но делать что-то было надо, ведь как-никак, а "залаз" был посвящен именно ей.
Кое-как выбравшись из-под нимфеток и отпихивая от носа микрофон с ярким кубиком, на котором были намалеваны какие-то буквы, я поковылял к ней.
- Орангутанг несчастный. - Она попыталась отвернуться.
- Но зато как весело!
- Ну и веселился бы с этими…
- С тобой как-то привычней. Да и вообще…
- Доволен? И что теперь?
- Ну… в фильмах обычно целуются, ты как, не против?
Камера оператора была направлена на нас, и Инна старательно изображала недовольство. Но скажите, есть ли на земле хоть одна девушка, которая в подобных обстоятельствах устоит?
В новости мы попали, но, конечно, не заняли центрального места. Карабканьем на предмет национальной гордости и одним поцелуем парижан не удивишь. Недоумение скорее вызвало бы, если б я ушел нецелованным.
Ничего особо примечательного в этот день больше не произошло. Как и в несколько последующих. Мой пыл поиссяк, и на проказы не тянуло. Мы жили как-то ровно, как супружеская пара, проведшая вместе много лет, знающая привычки друг друга и снисходительно смотрящая на маленькие слабости. Я не пытался как-то повлиять, предоставив Инне решать самой, что и как сделать.
Иногда она приходила ко мне ночью, иногда - нет. Мы могли целый день просто сидеть обнявшись, смотря телевизор, а назавтра она собиралась и пропадала, ничего не объяснив. И я, предоставленный самому себе, часами бродил по городу, изредка перекусывая в маленьких кафе. Но это не портило отношений, и вечером мы, поужинав, расходились по своим комнатам. Причем она никогда не оставалась со мной, а если хотела близости, то приходила позже, что-то решив про себя.
В одно такое утро, проснувшись и не обнаружив Инны, я позавтракал и вышел на улицу. Давно собирался посмотреть, что такое французский бокс. Нет, не подумайте, я не раз видел бои по видео, но хотелось подыскать какой-нибудь маленький зальчик. Куда можно было бы иногда приходить тренироваться. Просить Инну вычитать что-нибудь в рекламе я почему-то стеснялся. Сам же в языке ни бум-бум. Конечно, быть глухим в стране говорящих не очень-то приятно. И свободное время надо бы посвятить навыкам общения и записать несколько уроков. Но вот поди ж ты…
На зал я наткнулся кварталах в десяти от гостиницы. Языковый барьер не помешал договориться, тем паче что у входа большими арабскими цифрами была указана цена за час аренды. Хочешь - тренируйся сам, хочешь - под руководством инструктора. За отдельную плату можно было нанять спарринг-партнера. Огромного детину, готового за двадцать евро в час изображать из себя грушу и время от времени махавшего над моей головой лопатообразными ручищами. Он иногда зевал, и на лице у него была написана такая скука, что прямо возникало чувство неполноценности. Неудобно как-то было, словно оторвал человека от более важных дел и он ждет не дождется, чтобы этот назойливый человечек поскорей закончил свою детскую возню, позволив вернуться к каким-то, одному ему известным более важным занятиям.
Напрыгавшись вволю и приняв душ, побрел дальше. Выпил кофе, немного погулял по улицам и возвратился в отель. Инна еще не пришла, что было нарушением традиций, так как мы всегда ужинали вместе. Я решил подождать, но примерно через часа два не выдержал и спустился в ресторан. Поужинав и немного обидевшись, я не придумал ничего лучше, как лечь спать, рассудив, что я ей никто и никаких прав на нее не имею.
Сплю я крепко, а потому, проснувшись, зашел к ней в комнату. Кровать была пуста и не смята, и я почувствовал легкую грусть. Что ж, каникулы кончились. Я подавил в зародыше мелькнувшую было мысль вернуться на сутки назад и проследить. В конце концов, она свободный человек. А я не пуп земли и не восточный князек, считающий, что все женщины мира должны принадлежать ему, а тех, что не принадлежат, относящий к разряду досадных недоразумений. Повторив вчерашний день с точностью ксерокопии, я начал испытывать легкое беспокойство. Конечно, Париж не Москва и Инна уже большая девочка, но она была не настолько взбалмошной, чтобы уйти вот так, не попрощавшись и не взяв ничего.
13
Да, знаю-знаю и помню, что все предыдущие попытки как-то влиять на события с помощью коридора заканчивались непредсказуемо. И всё сводилось к формуле "спереть и спрятаться" или "дать по мозгам и убежать". Я говорил себе, что самым разумным выходом будет вернуться и просто поговорить с ней, и если она решила уйти столь внезапно, то не мешать. А если что-то произошло помимо ее воли, то дать по мозгам кому-либо - дело святое.
Но я - как тот ребе, которого застукали в бане с девочками в святой пост: дети мои, делайте, как я говорю, а не как поступаю. Я решил проследить за ней, к чему и стал готовиться, купив черный спортивный костюм и мягкие, черные же кеды. О том, что есть детективные агентства, я подумал задним умом.
Час ночи - детское время для пятизвездного отеля, и народу было полно. В своем костюме ниндзя я и впрямь был неотразим. На меня только что пальцем не показывали. Заинтересовавшись, а куда же это все смотрят, она обернулась, и наши взгляды встретились. Улыбнувшись и покачав головой, она впорхнула в такси. Машин на стоянке, конечно же, больше не было. Даже не став возвращаться в номер, я отдалился немного от входа и "вошел" в коридор. Отмотав полдня назад, которые посвятил изучению русско-французского разговорника, я отправился нанимать частного детектива.
- Мадемуазель села в такси, доехала до бульвара дю Серве и перелезла через ограду особняка барона де Моник. Затем, выдавив стекло бельэтажа, проникла вовнутрь. В семь утра оплаченное вами время кончилось, и наш детектив покинул пост.
Внутрь за ней они, конечно, не полезли. Что ж, даже это было немало, и свои двести евро сыскари отработали сполна. Вы правильно догадались, вовнутрь за ней полез я. Вернее, перед ней, вспомнив забавы в бюро. Я попросил детектива нарисовать расположение окна и, купив в книжном магазине каталог парижских поместий - есть, оказывается, и такой, - постарался получше запомнить планировку помещений. Ну да если что, вернуться и уточнить никогда не поздно. Вот тут-то и пригодился костюм ниндзя, по крайней мере на него налипло столько пыли и паутины, что выбросить было не жалко.
До встречи оставалось минут пятнадцать. Я перелез через забор и направился к особняку. Согласно плану из комнатушки, в которую проникла Инна, был лишь один выход, в помещение побольше. И к счастью, окна его были расположены за углом, так как разбитое стекло могло отпугнуть милую разбойницу. Я смочил газету из захваченной с собой бутылки и налепил ее на стекло. Судя по докладу агента, в момент проникновения девушки вовнутрь никаких признаков сигнализации не было и полиция не приезжала. Лежа на спине, я уперся обеими ногами, и стекло, не беззвучно, правда, но и без грохота, упало в подвал. Повыдирав из рамы осколки, я протиснулся в помещение и приготовился встречать ненаглядную. Немного погодя раздался негромкий шум, похожий на недавно произведенный мною. А спустя пару минут дверь открылась, и показалась Лара Крофт. Я притаился, а она вышла в коридор и стала подниматься. Что же, не один я готовился. Инна уверенно двигалась вперед, и я крался за ней. Она поднялась на второй этаж, вошла в спальню и вскоре выскочила оттуда, налетев на меня, приложившего ухо к замочной скважине. Послышался женский крик, и на пороге показалась дамочка лет тридцати в ночной рубашке. Мадемуазель пнула меня ногой, а Инна… исчезла. Всё было, как она и рассказывала: я на мгновение отвлекся, пытаясь увернуться от маленькой ножки, а когда посмотрел опять - ее и след простыл. Уменьшение числа противников вдвое ровно настолько же увеличило агрессивность моей визави. Я перевалился через перила балюстрады и приземлился уже возле лагеря.
Переключил прибор в режиме "вперед" и перевел дух. Надо сказать, что я никогда не выносил его, а, расположив в непосредственной близости от места перехода, просто оперировал кнопками, буде необходимость отмотать или же просто спрятаться.
Выходит, Инна - одна из нас… Я был почти уверен, что не являюсь уникальным. Ну не может природа взять и, к примеру, создать одного розового крокодила. У него обязательно должны быть братики и сестрички, а также папа с мамой. Пусть даже все они и зеленые, но ведь откуда-то же он взялся, такой красивый. А значит, непременно где-то должен быть еще кто-то похожий.
Раз пропажа Инны была ненасильственной, то рано или поздно, а она объявится, а потому я решил последовать совету отца Алексия и посетить городок Сен-Дени, что к северу от Парижа.
Я расплатился с водителем и вышел из такси. Справочник не обманул, и это был ничем не примечательный промышленный городок. Город-спутник.
Современные жилые кварталы, промзоны. Ну прямо всё как у нас. Единственное, что попадало под определение "монастырь", было аббатство, построенное в двенадцатом веке и служившее "кремлевской стеной" для французских королей. Такая древность не укладывалась в голове, и я немного робел.
Я подошел к ограде аббатства. Никаких мыслей не было вообще, не говоря уже о продуктивных. А чтобы получить ответы, надо как минимум задавать вопросы. Спросить, что ли, у привратника, который час, и убраться восвояси? Страдая из-за нелепости происходящего, я пошел вдоль ограды. Привратник и в самом деле имелся, и ворота были открыты.
Приятно удивила табличка с надписью на многих языках. В том числе и на русском. Погрешил, выходит, отец настоятель против истины, и туристы имеют место. Или просто давно здесь не был? Из надписи следовало, что на языке родных осин про историю аббатства мне расскажут никак не ранее двух часов. А потому три ближайших часа я был свободен как ветер. Что, скажите мне, может мужчина делать в незнакомом городе, единственной достопримечательностью которого является монастырь? Экскурсии в который надо ждать к тому же аж целых три часа? Правильно, развернуться и свалить оттуда. И я отправился пить пиво, ибо в компании с толстяком, как известно…
- Церковь аббатства, строительство которой было закончено в тысяча сто сорок четвертом году, несомненно, оказала огромное влияние на последующее развитие готической архитектуры.
Я с трудом подавил зевок. Ну да, красиво, мрачновато, правда. Но какое это имеет отношение к моим проблемам? И что это за проблемы вообще. Пропажу Инны я таковой считать перестал. Помните анекдот, где лежит голая девушка, прикрытая лишь сомбреро, и в ответ на предложение помочь человеку другой собеседник отвечает: сам залез, теперь пусть сам и вылазит.
- …был послушником аббатства. За спасение юного дофина он был приближен ко двору и пожалован титулом. - Я прислушался повнимательней.