- Положи, а то поранишься! - встревоженно сказала Эва как самая настоящая мать. И дочь почти послушалась, но… К сожалению, нельзя рассчитывать на должный эффект, если женщина средних лет отчитывает взрослого ребенка устами юной девушки.
- Эва, что такое Подземелье?
Вампирша выглядела совсем несчастной.
- Где Фрэнк? Где, черт возьми, мой папа?
- Пожалуйста, положи…
Доун потянула цепь назад, замедлила вращение, и оружие свернулось в ее ладони. Едва актриса успокоилась, охотница молниеносно шагнула вперед, подпрыгнула, крутанувшись вокруг себя, выпустила цепь и взмахнула правой рукой, вкладывая в круговой удар всю силу.
Эва медленно кивнула и со вздохом приняла истинный облик.
Вихрем взметнулись туманные завитки и превратились в умопомрачительное сверкающее облако. Доун не успела нанести новый удар - Эва проскользнула под летящей плетью и выхватила ее у дочери.
Девушка с ужасом наблюдала, как мастерски управлялась вампирша с ее оружием, ловко вращая его на ходу. Наигравшись, она небрежно отбросила цепь в сторону; жало вонзилось в стену, отбив штукатурку, цепной хлыст безжизненно упал на ковер.
Наконец Эва перекинулась в человеческое обличье; с ее тела облетали серебристые клочья тумана.
- Так дело не пойдет, - сказала она, совсем как Жаки - по-детски разочарованно.
Доун впервые почувствовала, что окончательно проиграла. Пульс стучал как бешеный, желудок скрутило.
- Думаю, пора доказать, - заявила Эва, - что намерения у меня самые лучшие.
Кто-то крепко схватил Доун за плечо. Охотница оглянулась - над ней стояла Джулия и осуждающе качала головой. "Неблагодарная тварь, - говорило выражение ее лица. - Неблагодарная дочь".
Раздался громкий скрежет. От стены отъехал камин, за ним оказалась раздвижная дверца.
Доун не успела опомниться, как Эва и Джулия подхватили ее под мышки и потащили в темную дыру, вниз по лестнице…
"Точь-в-точь как пирог в духовке, - думала Доун. - Я - пирог. И никто не узнает, куда я пропала".
В конце туннеля приоткрылась дверь, выполз луч света. Женщины втолкнули Доун внутрь. Сначала она ничего не могла различить; лишь когда глаза привыкли к свету, она увидела ухоженного мужчину в футболке и джинсах,' прикованного цепью к мягкому дивану.
Доун рухнула на колени, подползла к нему, задыхаясь от радости и страха, и кинулась ему на грудь.
Фрэнк сжал дочь так сильно, что перехватило дыхание.
Дверь за дочерью и отцом захлопнулась.
Глава 19
Красный палец
- Папочка! - Доун расплакалась на загорелом плече Фрэнка. Она вдыхала родной аромат - смесь мускуса, давно выпитого пива и машинного масла.
"Живой, настоящий! - Она стиснула его еще сильнее. - Рядом!"
Фрэнк тоже радостно обнимал дочь, так крепко, что у нее не осталось сил вздохнуть. Ей вспомнился эпизод из детства: "Папочка, я не могу дышать, - сказала как-то малышка Доун, барахтаясь в объятиях отца. Фрэнк снова забыл приехать в школу, и с занятий по гимнастике ее забрал сосед. - Ты слишком сильный…"
Большая девочка Доун ловко вырвалась из его цепких рук - наполнить легкие кислородом и убедиться, что это действительно отец, а не чертовы вампирские штучки. Она гладила посеревшее лицо Фрэнка и нервно смеялась.
- Ты цела… - пробормотал он. - Она никогда тебя не тронет, но…
Он сокрушенно покачал головой.
Доун не могла наглядеться на Фрэнка. Вокруг его рта пролегли глубокие складки, отчего улыбка стала еще выразительней; взгляд был ясный, не одурманенный похмельем, зеленые глаза, окруженные сеточкой морщин, излучали спокойствие. Кожа, исчерченная временем, напоминала карту, указывающую путь к бесценным сокровищам. Темные волосы походили на нестриженный газон, но газон, как отметила дочь, слегка поредел с момента ее последней встречи с отцом.
Доун скучала по нему; она и не догадывалась, что скучала так сильно.
Они опять обнялись. Девушка обратила внимание, что у спортивного, накачанного Фрэнка выросло брюшко. Значит, Эва его неплохо кормила.
- Как ты, Доуни? - спросил он.
Что на это ответить?
- Я тебя разыскала, значит, со мной все в порядке. Погоди… - Доун стиснула отца еще разок и, позабыв о боли и ранах, быстро осмотрела длинную цепь, сковывающую его руки. - Надо вытащить тебя отсюда.
- Ну, не торопись… - Фрэнк пригладил ее волосы, поцеловал в лоб и снова прижал к себе. - Лучше б ты была галлюцинацией… Эва такая мастерица их насылать!
Каков отец, такова и дочь.
- Нам надо о многом поговорить… - Она отвернулась и дернула цепь, прикрепленную к стене, но звенья держались намертво, а Доун была не в лучшей форме.
- Крепкая штука? - Фрэнк попробовал разогнуть одно звено. Безрезультатно. - Ты не представляешь, как я боролся с этими кандалами. Они из какого-то сверхпрочного серебра. У Эвы всегда все самое лучшее.
Неужели он шутит?! Она ошеломленно посмотрела на отца. В тот же миг Доун поняла, что у Фрэнка имелось достаточно времени, чтобы привыкнуть к тюрьме, - над чем ему еще оставалось смеяться? Теперь это была его реальность, его жизнь. Да-да, обычные будни: сидеть на цепи при жене, восставшей из мертвых в ипостаси вампирши.
Доун осмотрелась: комната весьма уютная, хотя камин, похоже, много лет не разжигали; диваны и кресла, словно заказанные по эксклюзивному каталогу; мини-холодильник, телевизор; за приоткрытой дверью виднелся чистенький туалет с душем.
- Смотрю спортивные каналы в свое удовольствие… - Фрэнк погладил дочь по голове. - И никто меня за это не пилит.
Он указал на встроенные камеры наблюдения.
- Ага! - воскликнула Доун. - Вот как она следит за комнатой!
- Думаю, основной зритель Джулия. Ты заметила ее? Приносит мне еду, и периодически считает своим долгом напомнить, какая честь сидеть на цепи у Эвы. Тупая овца!
Доун немного успокоилась. Фрэнк Трезвый выражал свои мысли на удивление гладко и связно. Впрочем, об этом можно подумать потом. Сейчас она просто радовалась его присутствию и прикидывала, как им сбежать из плена.
Фрэнк опустился на диван.
- Лучше посиди. Приветственной делегации мы вряд ли дождемся.
Он что, издевается?
- Где-то должен быть выход, и я его найду.
- Какой, к черту, выход… Даже не мечтай выползти через дымоход! Он перекрыт, осталось лишь крошечное отверстие в середине. - Фрэнк бросил на нее лукавый взгляд. - Я все перепробовал.
Ладно… Неужели ни малейшей надежды?
Отец неторопливо подошел к камину. Цепь натянулась: ее длина позволяла спокойно разгуливать по комнате, но к дальней двери подойти не давала.
"Браво, Эва!" - подумала Доун. Фрэнк не мог напасть на своих тюремщиц и в то же время сохранял определенную свободу движений.
Девушка просунула голову в камин. Действительно! В дымоходе виднелась всего лишь маленькая дырочка.
Одна из труб. Красный палец.
Доун вылезла обратно в комнату, удивляясь, что Кико на самом деле сумел что-то увидеть. Предсказание, конечно, звучало чертовски загадочно. Видимо, дар отчасти вернулся к телепату. Если бы мать-вампирша и ее пособница Джулия не замуровали Доун в потайной комнате, возможно, дела пошли бы на лад.
- Я все вилкой расковыривать пытался, - сказал Фрэнк, плюхнувшись на диван. Он смотрел на нее с ласковой улыбкой, будто не верил своим глазам. - А тут прошлой ночью внезапно отверстие появилось. Ну я и завопил в трубу, думал, меня кто-нибудь услышит. Например, Друзья, вышедшие в дозор. Или даже ты, Доуни. Я догадывался, что однажды Эва затащит тебя в дом. Мне так хотелось, чтобы ты услышала мой голос, прежде чем она до тебя доберется. Да вот только сирены из меня не вышло…
- Странно, что дыру не заделали. Через нее вполне может проникнуть Друг.
- Верно говоришь.
Тут они осознали, как дико, должно быть, звучал их разговор со стороны: не о бейсболе, не о счетах за электричество, а о вампирах, призраках и тому подобном. Фрэнк состроил смешную, глупую рожицу, при виде которой Доун всегда разбирал хохот, даже если до этого она, брызжа слюной, ругалась на чем свет стоит.
- Между прочим, я забралась на крышу дома, типа, осмотреться, - сообщила дочь.
- Что?! Доуни…
- Не читай нотаций, папа. Я проверяла видение Кико.
- Кико? Вот уж не… Как он? И… - Фрэнк откашлялся, глаза его заблестели. - И… Брейзи?
Доун и без того поняла, о ком именно он хочет услышать.
- У Брейзи все хорошо. Она постоянно о тебе говорит, жутко скучает и волнуется. Мы все волнуемся.
Вдаваться в подробности о Голосе она не собиралась. Ее слишком переполняли эмоции, да многого Фрэнку и не стоило знать. Чего доброго кинется защищать дочурку и с пистолетом в руках потребует, чтобы Голос женился на ней, узаконил порочную связь и так далее. Отец порой бывал ужасно старомоден и терпеть не мог "ухажеров" дочери, хотя в глаза их не видел.
Он сам себе улыбался, вероятно, снова и снова прокручивая в голове имя "Брейзи". По выражению его лица девушка угадала, как сильно он скучал по любимой, как глубоки были его чувства.
- Мы с Брейзи поговорили, - сказала Доун.
- Очень хорошо.
Фрэнк выразительно взглянул на дочь: тише. Камеры. Ни слова о "Лимпете и партнерах".
- А мне хочется поболтать о твоей подруге. - Доун испытала злобное удовольствие, представив, как отнесется Эва к тому, что Фрэнк и без нее прекрасно обходится. - Какое мне дело, обидится вампирша или нет.
- Доун! - Он называл ее так, когда изображал строгость и хотел отчитать. - Не смей так о матери!
- Ты ее защищаешь?! - взъярилась дочь.
Отец отвернулся. Земля ушла у Доун из-под ног.
- Ты что, простил ее?!
- Я… - Фрэнк вновь посмотрел на камеру, но лишь потому, как поняла Доун, что не хотел разговаривать.
- Вот чертовщина! - Она горько засмеялась. - Эва тебя обработала. Как это называется… Стокгольмский синдром?
- Я ее любил.
А после ее смерти начал пить, весь извелся из-за бессмысленного "убийства"…
- Она же заморочила тебе голову, раз ты готов забыть, через что прошел по ее милости!
- Да, наверное. - Фрэнк поднес палец ко лбу. - Она все время пыталась проникнуть внутрь, с той самой ночи, когда я заметил на улице женщину, невероятно на нее похожую, и последовал за незнакомкой в ночной клуб "Бава".
Она вспомнила, что рассказывал Голос о последней связи с отцом: "Он позвонил мне откуда-то - видимо, из "Бавы" - и сказал, что понял: твое место здесь, с нами. Но договорить он не успел - связь прервалась. Такой вот последний разговор".
- Ты видел Эву. - Доун опустилась на колени. - Она проникла в твой разум и похитила тебя.
- Я потерял сознание. Не знаю, куда она меня привезла - там было темно и холодно, - но окончательно пришел в себя я только здесь, закованным в цепи.
- Она давно планировала тебя похитить! Эва постоянно твердит, что хочет вернуть семью.
- Она не шутит… Еще как не шутит!
Они посмотрели на камеры.
- Эва - вампир. - Может, хоть это приведет Фрэнка в чувство, раз он смирился с предательством.
Отец кивнул с непроницаемым лицом.
- Неужели тебе все равно?!
В этом был весь Фрэнк: простой человек, добрый приятель всем и каждому - одним словом, последний болван. Такого любой обведет вокруг пальца.
- Я знаю, что поставлено на карту, - прошептал он. - А ты?
- Разумеется, знаю, и побольше твоего.
- Эва хочет нас обратить, поэтому она открылась тебе, Доуни. Назад пути нет. Потому нас и посадили под замок. Мы ей полностью принадлежим.
Принадлежим? Черта с два! Эва бросила их невесть когда! Запоздалые рекламации на товар не принимаются.
Фрэнк продолжил:
- Я сразу понял, что к чему, едва очнулся, и приготовился облегчить себе жизнь. Она не пробовала меня завоевать, не тратила столько времени, как с тобой, но…
- Потому что была уверена в своей власти! Она знала, что ты такой же простофиля, Фрэнк.
- У нас все-таки была семья! Муж и жена…
Он страдальчески опустил голову и отвернулся. Доун вспомнила, как долго она мечтала об этом моменте, как хотела найти отца. Надо бы подойти к нему, поддержать, поступить как любящая дочь… Но Фрэнк, как обычно, сделал скверный выбор, и Доун снова разочаровалась в отце… А ведь его ждет самая чудесная женщина в мире - Брейзи!
На шее отца виднелось красное пятно. Шея Доун тоже горела, и девушка постоянно ее терла, сама не понимая почему.
У Доун возникло подозрение насчет Фрэнка. "Нет! Он не позволил Эве…"
- Так вот, - раздался голос отца, - я неплохо устроился: оберегал свое сознание, а в остальном не сопротивлялся. Доуни, Эва же вышла за меня замуж, хотя это и поставило под угрозу ее дальнейшую карьеру! Чем меньше я артачился, тем длиннее становилась цепь. Теперь вот даже телевизор появился. Эва говорит, что снова хочет жить с нами, одной семьей, и очень по тебе скучает.
Доун проигнорировала последние слова; она лишь радовалась, что Фрэнк выставил ментальный блок против Эвы.
- А выбраться отсюда не пробовал?
- Больше всего на свете хотел сбежать! К тебе и… - Глаза Фрэнка затуманились. Он перевел взгляд на камеры и снова помрачнел. - …к остальным. Кроме того, часть моей души рвалась на волю, чтобы предупредить тебя, но… возможности не было.
- Что?! Значит, другая часть лелеяла хлипкую мечту о воссоединении семьи?
Фрэнк посмотрел на дочь, словно говоря: "А ты? Неужели ты об этом не мечтаешь?"
Доун промолчала, поэтому отец продолжил:
- Пока Эва работала, я весь день спал. После заката она меня будила. Каждую ночь я на нее срывался, вопил от злости. Каждую ночь!
Еще кое-что прояснилось. Лучше всего Кико считывал футболки Фрэнка после захода солнца. Наверное, из-за вспышек эмоций отца.
- Знаешь, не тебе одной хочется меня придушить. Я б сам с собой разделался! - усмехнулся Фрэнк.
- Ты представления не имеешь о том, что мне хочется!
- Ты тоже. Тоже не имеешь представления. - Он встал, и цепь загремела. - Самое ужасное, что я боялся за всех… моих друзей… боялся, что они пострадают, потому что здесь наверняка замешана не только Эва. Я чувствую, она замышляет что-то еще, но что именно, не знаю. Однако, похоже, решения принимает не она.
Вот настоящий Фрэнк! Фрэнк - частный детектив. Он стал таким, когда их пути разошлись. Несмотря на все, дочь ощутила прилив гордости за отца.
- Тебе о Подземелье известно? - Доун вызывающе посмотрела в сторону камер. - Мы со старушкой немного поболтали на эту тему.
- Ее можно спасти?
Она не ослышалась?
- Ну? Можно? - повторил отец.
Уму непостижимо! Он собирается спасать женщину, которая хладнокровно спланировала свое убийство и бросила безутешную семью на произвол судьбы. Вот юморист!
- Ага! А как же! Можно, конечно, - хмыкнула дочь. - Отрублю ей голову - и спасение гарантировано.
Фрэнк побледнел. По его изучающему взгляду она поняла, что отец не узнает свою маленькую Доуни. Эх, не надо было этого говорить… Девушка собрала волю в кулак: на самом деле Эва - не мать и не очаровательная Жаки… Она совсем из другой компании. Эва такая же, как Робби Пеннибейкер, маленький ублюдок, который залез в сознание Доун и попытался убить.
- А что это за Подземелье?… - начал Фрэнк, краснея.
- Пусть дражайшая супруга сама тебе расскажет! - Доун обиделась за Брейзи, расстроилась из-за вопиющей несправедливости, которой та не заслуживала. - Я хочу поговорить о тебе.
- Например? - покорно спросил Фрэнк. Первый раунд он проиграл, снова превратившись в никчемного доходягу, которым отец был до встречи с Брейзи.
- Для начала… как ты ввязался в это дело?
Он смущенно замялся. У Доун заныла рука - давала о себе знать старая рана. Замечательно! Девушка и без того ужасно устала, слишком многое на нее обрушилось в один день.
- Думай, о чем говоришь. Она нас слышит, - прошептал Фрэнк. - У Эвы очень тонкий слух.
Да, незадача… Как же им поговорить начистоту? Когда же сложатся благоприятные обстоятельства?
- Ладно, расскажу что смогу, - задумчиво произнес Фрэнк. Он искренне хотел помочь дочери.
- Расскажи то, что я должна знать по мнению босса.
Отец, видимо, понял, что она имела в виду: не упоминать о мистике, а рассказать обычную историю об обычной работе в обычном детективном агентстве, которое случайно пригласили расследовать случай с Робби Пеннибейкером, - только и всего. Эва не поймет их тайный язык.
- Как я туда попал? - Фрэнк уставился в стену. - Ну да, все закрутилось после того, как местный журнальчик опубликовал статью об Эве в рубрике "Воспоминания о…" Обычное дело: старые семейные фотографии и краткий очерк о нас - кем мы стали, чем сейчас занимаемся.
Наверное, написали о том, как Фрэнк зависает в баре "Кошачья лапа" и горланит с друзьями песни о славном прошлом. Доун однажды звонил какой-то журналист, но она всегда отказывалась от интервью, не желая, чтобы ее успехам способствовало громкое имя матери.
Интересно-интересно… Ведь и телепата Голос нашел через газету. Там опубликовати статью о том, как благодаря сверхъестественным способностям молодого человека полиция задержала серийного маньяка. Вероятно, Лимпет вышел на отца тоже через информацию в прессе… Зачем ему понадобился Фрэнк? Ах да, у Фрэнка ведь была дочь, "ключ к Пророчеству", и ради нее Иона сначала нанял Мэдисона-старшего, а потом втянул и саму Доун…
- Я искал любую работу, - продолжал отец, - хотя… в общем, такому не обучался. Иона позвонил мне, и я согласился, вопросов не задавал. Еще бы, случай великолепный подвернулся: подарок, а не работа, да и платят отлично. Вот и радовался, пока не понял, что у Ионы… есть… ну, определенные мотивы… Потому он и взял меня.
Выражение его лица подтвердило предположения Доун, что Фрэнк выступал в качестве приманки.
- Почему же ты остался?
- Мне понравилось. Я подкачал мускулы, у меня все неплохо получалось, и впервые в жизни никто не смеялся надо мной, не называл бездельником. Ну и… Брейзи… - Он сглотнул комок.
Доун вздохнула: вот бы Брейзи ворвалась сюда, немедленно, сию минуту! Больше им не на кого рассчитывать. Брейзи всегда приходила на выручку.
Девушка почувствовала тяжесть в груди.
- Иона воспользовался тем, что ты потерял смысл жизни. Он дал тебе цель.
Фрэнк предупреждающе на нее взглянул - они приблизились к запретной теме. Доун мгновенно умолкла.
Они постоянно напоминали друг другу об осторожности, хотя Эва, как ни странно, не предпринимала никаких попыток проникнуть в разум дочери. Удивительное поведение для вампира! Возможно, темная тварь могла считывать информацию, лишь заглянув жертве в глаза.
Доун перебрала в уме тысячи вопросов и остановилась на одном из самых для нее важных.
- Зачем ты сохранил снимок, сделанный на месте убийства Эвы?
Фрэнк помрачнел.
- Каждый раз, когда я пытался утопить горе в бутылке, передо мной лежала фотография Эвы. Я думал, что должен был спасти жену, бранил себя на чем свет стоит! Теперь-то мы знаем: перед нами разыграли паршивый вампирский спектакль. А я-то, дурак, считал, что Эва действительно погибла, и всякий раз, собираясь выбросить фотографию, чувствовал себя виноватым. Рука не поднималась… Все равно что выбросить ее саму… Я не мог. - Он виновато посмотрел на дочь. - Не могу.