Доун и сама долго цеплялась за воспоминания об Эве. Но простить мать и принять обратно как ни в чем не бывало - кощунство!
- Тебя же допрашивали по делу об убийстве, - сказала она. - Разве ты из-за этого не злишься? Тебя могли упечь в тюрьму, а то и похуже…
- Она сказала, что продумала все детали. У меня не возникло бы никаких проблем с законом. Я оставался вне подозрений.
Благодаря Слугам Подземелья. У них же имелись свои люди в полиции? Наверняка имелись.
- Такая забота и предусмотрительность, конечно, искупает ее вину! Все в ажуре…
- Прости… - Он смотрел на дочь с нескрываемой жалостью. - Прости! Тебе пришлось столько вынести.
Глубоко пораженная, Доун не могла вымолвить в ответ ни слова.
- Прости, - повторил Фрэнк. - Это я виноват в том, что ты выросла, ненавидя себя, и развила в себе склонность к саморазрушению. Я так старался тебя защитить, так не хотел, чтобы ты походила на мать! Я научил тебя ненавидеть, верно? Я привил… - Он замолчал, подбирая нужное выражение.
- Комплекс неполноценности?! - взорвалась Доун. - Да ты любил мертвую Эву сильнее, чем меня! Только об этом я и думала большую часть времени. Но… - Она махнула рукой. - С этим покончено, Фрэнк, не беспокойся.
Он вопросительно посмотрел на дочь.
"Ты уверена?"
Она ответила твердым взглядом.
"Абсолютно".
- Ты росла не с отцом, а с отвратительным пьяницей.
Едва слышно щелкнула дверь. Доун сразу насторожилась. Фрэнк даже головы не повернул.
На пороге стояла Джулия с дротиками наготове. То есть Доун надеялась, что это были дротики. Тем не менее она сдержалась и не прыгнула с кулаками на телохранительницу. Вслед за Служанкой - у Доун не осталось сомнений относительно статуса Джулии - в комнату неторопливо вплыла Эва, шурша модным нарядом. Актриса выглядела сногсшибательно, но в ее позе чувствовалось напряженное ожидание.
Доун равнодушно на нее смотрела, невозмутимая как скала.
Эва откашлялась и примирительно сказала дочери:
- Брейзи не переставая звонит тебе на сотовый.
Вероятно, она хочет узнать, какое отношение к ним обоим имеет Брейзи? Похоже, Эва их подслушивала.
- Мне надо с ней поговорить, - ответила Доун. - Возможно, у нее есть новости о Кико. Кстати, могла бы… Впрочем, тебе это неинтересно! Ты же покойница.
- Уже нет, Доун, - отозвалась Эва, по-матерински ласково. В глазах ее мелькнуло беспокойство: не прячется ли Кико где-то поблизости? - Ты же понимаешь, я не могу тебе отдать телефон.
- Отчего же? Потому что я твоя пленница?
- Ты неправильно судишь о ситуации.
Дочь презрительно расхохоталась. Лицо Джулии исказила такая жуткая гримаса, что Доун умерила веселье.
- Хорошо. - Она метнула на Фрэнка выразительный взгляд. "И ты еще веришь этой женщине?" - Будем считать, я - "гостья". Благодарю за радушный прием! Очень впечатляет!
Теперь на Фрэнка посмотрела Эва - ни дать ни взять опечаленные родители, незнающие, как справиться со своевольным чадом.
Доун рассвирепела. Отец стушевался, видя ее гнев.
- Значит, ты не хочешь, чтобы я поговорила с Брейзи? - спросила она с вызовом.
- Нет-нет, что ты! - Фрэнк опустил голову. - Хочу.
Эва перешла в наступление.
- Фрэнк?!
- Не лезь не в свое дело, - заявила Доун. - Брейзи - самое лучшее, что было в его жизни, если вспомнить все-все события, включая твое трогательное воскрешение из мертвых.
Тут голос подала Джулия. Половина ее лица, изувеченного в драке с Другом, представляла теперь сплошную ссадину, покрытую подсыхающей коркой крови.
- Эва могла бы стать королевой Подземелья! Но ей нужны только вы двое.
- С ума сойти! - Доун тут же перенаправила свою ярость на Джулию. - А мне нужны копи царя Соломона! И пост губернатора в Техасе. Я хочу, чтобы красавицы всего мира бегали вокруг меня, нацепив ослиные уши. Впрочем, больше всего я мечтаю вырваться из этой чертовой дыры вместе со своим отцом! Как думаешь, исполнится мое желание?
Джулия подняла пистолет и направила его на Доун, но Эва выбила оружие из рук Служанки.
- Прошу прощения, извините меня, - торопливо пробормотала Служанка, склонив голову.
Эва взволнованно протянула к дочери руки.
- Вот увидишь, как сильно я вас обоих люблю! Да, понадобится время, чтобы принять и осознать… Я сделала единственно правильный выбор для нашей семьи!
- Эва, ты же планируешь превратить нас в подобие Робби, этого развратного мальчишки! Тоже мне, коллеги-знаменитости выискались. И не уверяй меня, что это вершина блаженства!
- Но…
- Убирайся! Вон!
Задохнувшись от удивления, Эва в нерешительности замерла на ступенях. В следующую секунду она взяла себя в руки.
- Ладно. Я ухожу, а вы пока отдохните. День выдался странный и тяжелый.
И она вышла, шурша нарядной юбкой. По-прежнему не смея поднять головы, Джулия закрыла за ней дверь, а Доун уселась на пол рядом с Фрэнком.
- Бред какой-то! - пробормотала она, надеясь, что отец с ней согласится.
Но он не сказал ни слова. Ни одного слова, черт бы его побрал!
Глава
2 °Cмех
Прикорнув на диване, Доун каким-то чудом сумела заснуть. Она безумно устала; Фрэнк не разговаривал, поэтому все, что ей оставалось - это погрузиться в собственные размышления. Доун, судя по сонливой слабости после пробуждения, проспала несколько часов. Разбудило ее резкое, неприятное клацанье.
Откуда-то донесся приглушенный смех.
Доун лежала лицом к спинке дивана и, не шевелясь, рассматривала рисунок обивки, раз уж другого зрелища не нашлось. Интуиция подсказывала, что оборачиваться и выяснять, в чем дело, не стоит.
Едва она заворочалась, лязгнул металл - железные наручники на запястьях. Все еще находясь спросонья в некоторой прострации, Доун вспомнила, что приходила Джулия, сняла с нее кожаные браслеты, заковала в наручники и смазала пальцы лечебным гелем. Сама Доун тем временем дремала, толком не понимая, что вокруг происходит, - слишком сильно она утомилась.
Снова раздалось хихиканье, такое ласковое, доверительное…
Любопытство взяло верх, она обернулась.
Эва и Фрэнк стояли у камина. Вампирша прильнула к отцу, строя милые гримаски и пытаясь его развеселить. Так обычно вела себя Жаки, и Доун подумала, что в старлетке было немало от настоящей Эвы.
Фрэнк невозмутимо смотрел на актрису сверху вниз, скрестив на широкой груди скованные руки, но девушка не сомневалась, что он просто изображает холодность и безучастность, поддерживая романтическую игру, затеянную вампиршей. Эва его пощекотала, он увернулся, гремя цепями, и наконец прыснул. Спохватившись, Фрэнк умолк, зажал жене рот и шутливо шикнул.
Доун села на диване, кривясь от подкатывающей тошноты, подперла кулаками подбородок и уставилась на родителей.
В разгар веселья отец заметил, что за ними наблюдают, и тут же напустил на себя серьезность… Еще бы! Дочь считает его предателем по отношению к ней и Брейзи, потому что он подпустил к себе Эву. Взгляд Фрэнка стал потерянным. Отец больше не притворялся, но какое это имело значение - ведь он на глазах Доун как ни в чем не бывало заигрывал с врагом!
Фрэнк смущенно отошел от Эвы в сторонку. У Доун екнуло сердце: в глубине души ей хотелось, чтобы они были вместе, дурачились, играли, хохотали до упаду над шутками…
- Доброе утро, - сказала Эва. - То есть, добрый вечер. Мы с папой…
- Да видела я! - Доун обернулась к камерам. Наверняка Джулия подсматривала. Лизоблюдка!
Все с минуту молчали. Большая дружная семья.
Эва обеспокоенно взглянула на Фрэнка и села у двери, сложив руки на коленях. Она стала еще бледнее, чем прежде, и ее снова трясло.
- Вот интересно, - сказала девушка, - ты действительно такая талантливая актриса? Я всегда считала, что вампиры не испытывают эмоций, а если и испытывают, то не слишком сильные.
Эва удивленно развела руками.
- Доун… - раздался укоризненный голос папочки.
- Ничего страшного, Фрэнк, Доун имеет право задавать вопросы. - Эва неуверенно улыбнулась дочери. - Не сомневайся, эмоции у меня теперь бьют через край. Но обобщать, конечно, не стоит. Так бывает не у всех в нашем сообществе. Один из моих знакомых склонен к депрессии с манией преследования, а другой хладнокровен и расчетлив. Наверное, это зависит от самого человека, от того, каким он был до обращения. Характер не меняется даже после перехода в новую жизнь.
- Ты хотела сказать, в загробный мир. Потому что, повторяю, ты покойница.
- Спорный вопрос. - Ее улыбка погасла. - На самом деле, я себя ощущаю живой как никогда. Возможно потому, что теперь все контролирую.
Доун помолчала, а потом поднялась с дивана и, осторожно придерживая цепи, направилась к мини-холодильнику. Она достала бутылку воды и насмешливо похвалила Эву:
- Сразу видно, ты подготовилась к встрече гостей!
- Я же говорила. У меня все продумано до мелочей.
- Точно! Продумано! Превратить меня в кровососущую особь, - вот и весь твой грандиозный план.
- Я… - Эва склонила голову. - Да, ты угадала.
Разговор шел как нельзя лучше. Когда Доун вырвется отсюда - а она непременно вырвется, потому что команда уже знает о ее исчезновении и вышлет подмогу, - то сможет воспользоваться самонадеянностью Эвы. Вампирша по крупицам выдавала информацию о жизни Подземелья, значит, надо развивать благодатную тему, вытягивая из врага побольше сведений. А потом она составит отчет для Ионы.
Неплохо? Сказано - сделано!
Мать смотрела на дочь со странным блеском в глазах. Доун с трудом вынесла ее взгляд: он был полон любви и нежности, если только такое существо, как Эва, способно на подобные чувства.
- Прости меня, - сказала вампирша. - Я не хочу, чтобы ты испытывала неловкость. Это лишь…
Эва сжала губы, ее глаза наполнились слезами. "Мотор, камера!.." Или не играет?
- Это лишь что? - Доун открутила тугую крышку бутылочки, сделала большой глоток, искоса поглядывая на Фрэнка, который в свою очередь уставился на ковер. Как ни странно, краснота на шее отца прошла, на коже не было ни пятнышка.
Не обменялся ли он с Эвой кровью?
Нет-нет, не может быть! Доун испуганно отогнала мысли о подобном развитии событий, хотя не стоило отбрасывать ни одну версию. Вдруг Фрэнк, согласно плану Эвы, уже стал одним из?…
Актриса всхлипнула и дрожащими пальцами заправила золотистую прядь волос за ухо.
- Столько лет я смотрела твои фильмы, читала о тебе статьи, узнавала новости через… не важно, через знакомых из Верхнего мира. Я невероятно тобой гордилась. Ты выросла настоящей красавицей! Ты удивительно талантлива!
Доун изо всех сил сдерживалась, чтобы себя не выдать: как часто она мечтала услышать от матери похвалу! Все эти годы она воображала их задушевные, дружеские беседы, беспечную болтовню о мальчиках и тому подобных проблемах переходного возраста…
- Прекрати разыгрывать спектакль, - оборвала ее Доун, яростно закручивая крышку. - Не нужны мне твои комплименты!
"Не надо говорить, какая я красивая и чудесная. Потому что я далеко не такая".
Фрэнк откашлялся и переступил с ноги на ногу.
- Дай матери выговориться…
Его вмешательство вызвало у Доун новую вспышку гнева.
- Сколько можно цепляться за прошлое! Пора подумать о настоящем и будущем.
У обоих на губах застыло имя "Брейзи".
Фрэнк умолк. Эх, жаль! Доун так надеялась, что он без боя не сдастся! Хотелось, чтобы отец поставил зарвавшуюся дочь на место - мол, все под контролем. Но Фрэнк ничего не сделал.
- Скажи, - обратилась Доун к Эве, испепеляя ее взглядом, - что ты делаешь, чтобы Фрэнк по ночам не вопил? Забираешься в его сознание? И что, помогает?
Вампирша, несмотря на свой болезненный вид, оказалась крепким орешком.
- Я рассматриваю это как единение двух существ. Разновидность близости между мужем и женой.
Краем глаза Доун заметила, что Фрэнк держится за шею. Вот дрянь! Она швырнула бутылку на пол и шагнула вперед, но отец удержал ее за плечи. Их цепи клацали и звенели, стукаясь друг о друга.
- Успокойся. Я расскажу что смогу, - сказала Эва. - Хорошо? Я хочу, чтобы тебе понравилось в нашем новом доме. Постепенно ты обо всем узнаешь, а пока я отвечу на любой твой вопрос.
- Эва, ты словно готовишь меня к переводу в другую школу или к какому-то иному, не менее важному событию!
Доун вырвалась из рук Фрэнка, но он продолжал идти за ней по пятам. Неужели он не понимает, что это… создание… уже не его жена?
- Печальная правда такова. - Карие глаза актрисы смотрели ласково и тревожно. - Мы на пороге войны. И если мои подозрения подтвердятся, ты окажешься в самой гуще событий. Фрэнку тоже придется принять участие в схватке. К счастью, я о нем позаботилась. Он в безопасности. Мне достанется за то, что я его забрала, но ради семьи я все вытерплю. - Она вздернула подбородок. - Я достаточно повидала. Вы для меня важнее всего на свете, важнее даже Подземелья!
Она улыбнулась Фрэнку. Доун сжалась, чуждая царившей вокруг семейной идиллии.
- Видишь ли, - продолжала Эва, - никто не знает, что Фрэнк у меня. Я столько сил положила, убеждая остальных, что он действительно исчез. Я им сказала: "Возможно, он ушел в очередной запой или отправился в путешествие, которое слегка затянулось". Они возражали против нашего воссоединения, потому что исчезновение Фрэнка ускорило бы начало войны, о которой я говорила. Но… - Она сияла от счастья как новобрачная. - Меня в конце концов выпустили из Подземелья! Я так ждала нашей встречи. Просто сгорала от нетерпения! Я нарушила все правила и наврала Мастеру, что поищу Фрэнка позднее. Он мне поверил. Я… Он ко мне благоволит и искренне считает, что интересы нашего дома дня меня значат куда больше, чем семья…
Итак, она ломала комедию перед своим… Мастером? Лишний повод не доверять Эве: раз она обманывала верховного вампира, то, не задумываясь, обведет вокруг пальца любого другого.
- Мастер всегда меня защищал от тех, кто сомневался в моей преданности, - добавила Эва. - Взамен пришлось пообещать ему, что свяжусь с Фрэнком лишь после того, как заполучу тебя, Доун. Вот что для него самое главное. Ему нужна ты.
Доун нахмурила брови.
- Почему?
- Потому что ты работаешь на чудовище.
Сперва до охотницы не дошел истинный смысл слов. Она растерянно отступала назад, пока не уперлась в диван. Доун села. Кажется, картинка начала проясняться. Иона… вечный знак вопроса, на который никогда не находился ответ. Иона… лжец и предатель, неизменно манящий и пугающе таинственный.
- Что ты имеешь в виду?
- Мастер называет его захватчиком. Он уверен, что Иона Лимпет мечтает захватить наше Подземелье, а для своих целей использует тебя.
Доун в замешательстве обернулась к Фрэнку. Он пристально смотрел на дочь - наверное, он каждую ночь слушал речи на эту тему. Отец лгал. Видимо, мать попросила его притвориться, что он ничего не знает. Скорее всего он счел, что Эва лучше объяснит дочери суть дела.
Неужели Фрэнк полностью доверяет своей жене-вампирше? Или хитро выжидает удобный момент для побега, завлекая Эву притворной покорностью и тем ослабляя ее бдительность? Он же еще на стороне Лимпета, верно?
- Бедная моя девочка… - Эва стояла в тоненьком, легком, словно облачко, платье. - Как я и обещала, неприятные объяснения с Мастером отложим на потом. Доун, ему не терпится тебя увидеть.
- Стоп! Ты меня не поняла. Я ни за что не стану вампиром! - Восклицание прозвучало категорично, но неубедительно, смазывая должный эффект.
- Станешь, - спокойно сказала Эва, как о решенном вопросе. - Ты нужна Мастеру не меньше, чем мне.
В голове Доун вихрем закрутился безумный карнавал мыслей. А может быть, эта чехарда всегда была в ее сознании. Фрагменты реальности смешались в разноцветный, хаотический калейдоскоп.
Эва приблизилась.
- Мастер любит своих детей. Когда ты войдешь в нашу семью, то почувствуешь лишь нежность и обожание.
На мгновение Доун сделала вид, что смягчилась, и сладкие увещевания Эвы ее заинтересовали.
- И каким вампиром я стану? У вас же существует несколько… подвидов?
- Разумеется. Мы достигли высокого уровня развития. Различные члены нашего общества занимают определенное место в Подземелье и имеют свои обязанности. После укуса ты станешь, как я. Мастер о тебе очень высокого мнения. Ты будешь точь-в-точь как я.
Доун вздрогнула. Но не от страха, а от острого желания стать такой же, как мать. Такой же, как мать…
Эва, видимо, догадалась о ее мыслях и подошла еще ближе.
- Ты слишком хороша, чтобы стать Обожательницей. Это низшие вампиры.
Не отдавая отчета своим действиям, Доун распахнула сознание, и Эва хлынула внутрь, просачиваясь в каждую клеточку мозга. В считанные секунды девушка поняла, как прекрасны Избранные и как чудесно присоединиться к ним. Она узнала о разыгранных смертях, превративших суперзвезд в легенды; о перевоплощениях в искусных руках доктора Вечности; о финальной стадии превращения в божественное существо… Какое-то время они обитают в Подземелье, а потом снова возвращаются в Верхний мир. "Никакой грязи, никаких страданий, - нашептывала Эва дочери, - настоящий рай. Ты всегда мечтала стать, как я. Я твоя мать, следуй за мной…"
Доун продолжала впитывать информацию: Избранный мог нежиться на солнышке, подставлять лицо жгучим лучам сколько угодно и совершенно не обгорать… Она получила ответы на множество вопросов. Она узнала, что на Мастера не действуют ни освященные предметы, ни чеснок - у него с рождения был иммунитет, который он передал по наследству всем Избранным при обмене кровью.
Эва так много ей рассказала… но не все. Доун чувствовала, что остальные тайны тоже откроются, если она позволит матери продолжить.
В полусне-полуобмороке девушка ощутила прикосновение матери, которая рыдала от радости, что дочь наконец ее впустила в свой разум. В глубине сознания нарастал рев, стремительно приближалась огромная волна-цунами, выгребая с самого дна памяти на поверхность драгоценные крупицы того, о чем нельзя забывать…
"Мы хорошие, - шелестел голос Эвы, - мы хорошие. Присоединяйся к нам".
Но волна все сильнее и настойчивее выталкивала из пучины затерянные обломки воспоминаний.
"Вспомни Иону… вспомни Брейзи… вспомни Кико…"
Мощным потоком Доун выбросило из грез в жестокую реальность, приливный вал выплеснул Эву за пределы сознания. Мать отступила, ее глаза наполнились слезами. Фрэнк тут же подлетел к актрисе и подхватил ее, бряцая цепями.
- Ты что творишь?! - воскликнул он.
Доун ответила свирепым взглядом, будто спрашивая его о том же. Отец промолчал. Девушка отвернулась: видимо, придется все начинать сначала. Угрызения совести - угрызениями совести, но Голосу доверять тоже нельзя. Надо все обдумать, собрать разрозненные фрагменты воедино, пока не получится осмысленная картинка.
Фрэнк держал Эву в объятиях, а она успокаивающе гладила мужа по груди.
- Ничего страшного. Доун нелегко сделать выбор.