Защита еще была недостаточно крепка, оставались последние детали. Сорин исправлял недостатки Стражей, доводя своих бойцов до совершенства, да и остальные обитатели осваивали военное дело. Любая деятельность в Верхнем мире не поощрялась. Вампиры, как сказал бы Мастер, залегли на дно…
К сожалению, загадочный убийца не оставил им выбора - приходилось принимать меры. Очередной труп только подстегнет интерес организаций вроде агентства "Лимпет и партнеры". Тем более что и в Подземелье не знали, кто преступник. Может быть, эта тварь не имеет отношения к Подземелью? Вдруг еще один Слуга решил доказать Мастеру, что достоин стать настоящим вампиром? По крайней мере Ли Томлинсон именно так объяснил свои мотивы. Сорин проверил сознание Стражей, Слуг, Обожателей и даже некоторых Избранных, выясняя, не притаился ли преступник среди своих, но не нашел ни единой зацепки.
Милтон Крокетт серьезно ответил:
- Я понимаю, Робби и Томлинсон причинили много вреда. Но вы же знаете мою преданность! Вы же знаете - я всем пожертвую ради Подземелья!
- Даже семьей?
"Или любовницей?" - безмолвно подсказал Мастер.
Сорин отпустил второго адвоката, мистера Харриса. Тот был очень бледен - вероятно, понял, что ожидает его в случае провала.
- Вы обменяетесь кровью с Обожателем, чтобы стать частью нашего мира? - спросил вампир, зная, что, несмотря на многочисленные измены, Крокетт гордится статусом "человека семейного". Потому он и оставался смертным Слугой.
- Вы отдадите душу?
В облаке Мастера блеснули клыки, почувствовалась ужасающая мощь старого вампира, под власть которой попал даже Сорин.
Крокетт нерешительно замолк - его слишком тянуло ко всему человеческому. Тогда Мастер и Сорин вынесли окончательный вердикт.
Облако сомкнулось вокруг головы адвоката, словно огромный рот неведомого божества. Крокетт выпучил глаза, в них мелькнул невыразимый ужас. На губах замер немой крик. Слуга осознал, что сейчас сотрут драгоценные воспоминания о рае…
Через мгновение все закончилось.
Адвокат обмяк и рухнул на песок.
Сорин призвал Обожателей, чтобы они приготовили лишенного памяти к возвращению в Верхний мир. Там за ним присмотрит Харрис: надо убедиться, что Милтон Крокетт приспособился к прежней жизни.
У него отобрали лишь воспоминания о Подземелье, а душу оставили. Что ж, Крокетту не повезло, он перешел в разряд неудачников.
Покончив с делами, Сорин снова расположился у водопада; настроение пропало, звать Вашти не хотелось. Персиянка сидела на ложе, застланном атласными простынями, и бросала на вампира соблазнительные взгляды. Рядом с Вашти три Обожательницы увлеченно рисовали друг на друге узоры, макая тоненькие кисточки в свежую кровь. Неподалеку скучала парочка Избранных - деньги этих сливок общества обеспечивали Подземелью вечное процветание. Обнаженные тела Избранных украшали драгоценные камни, наклеенные прямо на кожу. Вампиры с томным видом курили кальян, куда для аромата подмешивали кровь.
"Джесси Шейн…"
Сорин узнал блондина, равнодушно скользнув взглядом по гладкой мускулистой фигуре легендарного актера. Он покинет Подземелье через пятнадцать лет. Смуглокожая Тэмсин Грин, популярная актриса и певица, примкнула к Избранным всего месяц назад. Малыш Робби Пеннибейкер, доставивший столько неприятностей, тоже принадлежал к Избранным.
Все, за исключением Робби, воспринимали Подземелье как путь к пожизненной славе. Они в буквальном смысле слова продали свои души ради наставничества Мастера; взамен знаменитости получали подпитку от доктора Вечности.
Для начала, на пике карьеры, они инсценировали собственные убийства, а их смерть обрастала скандальными слухами. На самом деле "жертвы" не спешили отойти в мир иной. Как раз наоборот: доктор Вечность обменивался с "умершими" кровью и затем каждый месяц подпитывал их. Избранные не считались его настоящими детьми, в отличие от Сорина, - подлинному сыну хватило всего одного укуса. Им регулярно требовалась кровь Мастера, поэтому старый вампир легко контролировал этих взбалмошных, нервных обитателей Подземелья, а Сорин смотрел на них сверху вниз.
После инициации Избранные долгие годы оставались в Подземелье, а в Верхнем мире смертные оплакивали их гибель, поклонялись их фотографиям и мечтали о воскрешении кумиров, оберегая и преумножая славу безвременно почивших. Когда тоска по звезде достигала своего апогея, доктор Вечность проводил последние магические манипуляции: небольшое хирургическое вмешательство - и Избранный превращался в "другую" знаменитость: новый персонаж, новый сценический псевдоним… В результате "начинающий" актер поразительно походил на самого себя. Обаятельный и энергичный, Избранный уходил в Верхний мир. Со свежими силами он принимался торить дорогу к голливудскому Олимпу и, конечно, преуспевал: благодаря старым и новообретенным талантам звезда снова сияла в зените славы.
В Голливуде было полно Избранных, "новая такая-то", "преемник такого-то". Недавно одна из самых первых клиенток Мастера вышла в Верхний мир во второй раз, предвкушая, как вновь завоюет известность и состояние. Она вернулась в Подземелье, когда смертные начали замечать ее неувядающую молодость, - и Сорин организовал очередную кончину. Устраивать шумиху вокруг второй смерти не стали, так как еще не утихли страсти по первой. Теперь дела актрисы шли в гору.
В Подземелье звезды меняли зависимость от наркотиков на зависимость от крови. Здесь они отбрасывали весь антураж, присущий людям, и вели жизнь, полную удовольствий и неги: посещали турецкие бани, умащивались ароматическими маслами, делали массаж, доводя свой внешний вид до совершенства. К ним даже приглашали Слуг-психологов, чтобы они помогали Избранным справиться с бесконечным кризисом. Райская жизнь!
Сорин вдохнул насыщенный ароматами воздух: позади, на шелковых простынях, скрытые полупрозрачным пологом, вампиры неторопливо занимались любовью; Избранные и Обожатели со смехом пили кровь из золотых кубков, наслаждаясь поцелуями и укусами…
Это - его Подземелье, удовольствие, ради которого можно умереть.
Тем временем Мастер снова нежился в брызгах воды. Струи текли сквозь густую туманную субстанцию, словно очищая и обновляя призрачное тело вампира.
"Крокетт лишний раз подтвердил, что для нашего спасения необходимо нейтрализовать "Лимпет и партнеры", - мысленно сказал Сорин Мастеру. - Все равно, связаны они с другим мастером или нет".
"Нет!"
Сорин прищурился, видя ярость создателя.
"Почему? Возможно, Лимпет - начало конца. Нашего конца".
"Ты знаешь почему. - Мастер подплыл к сыну, повеяло прохладой. - Не следует раскрывать наши карты, пока мы не будем уверены в своих силах. Если мы атакуем первыми, то станем уязвимы. Надо затаиться, Сорин. Защита должна быть надежной. Главное- заманить их к себе. Иначе нас выметут из собственного дома, как и в прошлый раз. Тогда я горько поплатился за свою глупость".
Молодой вампир не мог больше сдерживаться. В последнее время Сорина очень тревожило поведение Мастера, в том числе и его помешанность на телевизоре: создатель часами сидел перед экраном и пересматривал фильмы с участием Эвы Клермонт.
Старый вампир помрачнел.
"Повелитель, я беспокоюсь", - сказал Сорин. Почему же Мастера всегда тянет к смертным? Зачем он стремится снова и снова наполнять земными эмоциями давно утраченную душу?
В восьмидесятые создатель стал горячим поклонником Эвы Клермонт: он постоянно ходил на фильмы с ее участием и собирал фотографии белокурой богини кинематографа. Его любовь к актрисе не имела ничего общего с обычным восхищением, которое старый вампир питал к Избранным, и привела к проблемам, которые они сейчас пытались уладить.
"Меня волнует твоя навязчивая идея, - подумал Сорин. - Меня волнует то, что ты делаешь…"
Молчание…
Сорин отключил Наитие. Пусть повелитель поймет, как сильно переживает его дитя, - так сильно, что словами не выразить! Мастер уже терял однажды голову из-за Эвы, а им сейчас нужна его мудрость.
Создатель рассердился, облако мягко прошелестело: "Ты не подумал, что дочь Эвы выведет нас к врагу, если таковой существует?"
Сорин размышлял об этом каждую ночь.
"Да, - послал вампир мысленный импульс. - Я обдумал все возможные варианты".
"Тогда позволь нашим игрокам выполнить работу в Верхнем мире, Сорин. Положимся на наших шпионов".
Сын не ответил. Он глядел на подвижное, пульсирующее облако, стараясь различить в тумане облик обожаемого создателя.
Глава 7
Трансильвания, вторая половина XVII века
Трансильвания, вторая половина XVII века
Раздвигая ветви деревьев, Бенедикт пробирался сквозь чащу ночного леса. Он не замечал ничего вокруг, даже не знал, холодно ему или жарко. События последних месяцев, а то и лет, скрывал непроглядный туман. Время, место, люди… все потеряло значение.
Час назад, поддавшись порыву, Бенедикт убил крестьянскую семью - просто был голоден. Терпкий, медвяный вкус крови до сих пор обжигал язык и дурманил голову. Едва ли тела обнаружат до рассвета. Только утром, пожалуй, соседи заподозрят неладное, заметив, что никто не выходит из крытого соломой домика, не хозяйничает в поле, не скрипят двери, ни звука во дворе… А может быть, лишь спустя несколько дней учуют запах… То-то забьют тревогу! Всей деревней побегут в церковь да позапирают окна-двери в надежде, что святые стены укроют их от нечисти.
Но напрасно они поднимут крик о нашествии вурдалаков - Бенедикт к тому времени станет разыскивать новые жертвы в других селениях: может, в Закарпатье, может, в далеких южных краях… Куда только не заводили его странствия! Ведь вампиру все равно, где бродить, - была бы пища.
Он давно решил покинуть эти места, но прежде отправился по следу…
Несколько недель назад Бенедикт уловил запах смертного и с тех пор следовал за человеком из деревни в деревню. Запах манил и опьянял. Казалось, эта кровь утолит его новую необъяснимую жажду, терзающую сильнее, чем жажда крови.
Густая тьма окутывала вампира. Кроны неподвижных деревьев заслоняли небо, образуя над головой плотный свод. Под ногами шуршали опавшие листья. В крепких, удобных сапогах, украденных у какого-то незадачливого англичанина, Бенедикт резво взбирался по склону холма. Совсем рядом журчал ручей, потрескивал в костре хворост. Еще, еще ближе к волнующему аромату…
Вампир кожей впитывал тепло человека, чувствовал его пульс, биение сердца - так бывало всегда, когда он приближался к этому смертному. Ни одна жертва не доставляла ему столько удовольствия.
Вдруг Бенедикт замер, пораженный новым ощущением: прекрасная, давно забытая жизнь на миг согрела его своим дыханием!
Столько времени прошло… Так давно принес он кровавый обет… Два века назад? Больше? Когда же покинул он Терезу? Когда превратился из сурового, но добродетельного и набожного мужа в проклятое небесами создание?
Теперь, чтобы почувствовать себя живым, он пил человеческую кровь…
Как мечтал он припасть к ногам Терезы и излить свою печаль! Как жаждал вырваться из мрака, заполнявшего душу! Но Тереза отошла в мир иной… С тех пор минула вечность. Теперь он совсем один.
Бенедикт сел под деревом поудобней, наслаждаясь пережитым ощущением. В глубине леса завывали волки. Сквозь густую листву тускло просвечивала луна. Каждой веной вампир ощущал ток крови вожделенной жертвы. Поднявшись, он пошел навстречу безмолвному зову. Кровь смертного сулила очищение.
Юноша с длинными, ниже плеч, каштановыми волосами сидел на бревне, протянув руки к костру. Манерой держаться он походил на мадьяра; венгры захватили здешние края и считали эти земли своими. Впрочем, его непритязательный наряд- длинный кафтан из грубого полотна, кюлоты из той же ткани и добротные башмаки - свидетельствовал о том, что незнакомец к самозваным властителям не имеет никакого отношения.
Вампира отпугивал огонь, но манил человек…
Впервые Бенедикт встретил его на окраине небольшого румынского городка: бродячий фокусник показывал свое искусство собравшимся вокруг него зрителям, и когда в его руке, словно по волшебству, расцвело пламя, какая-то старуха испуганно завизжала: "Колдун!". Юноша бежал от разъяренных преследователей, укрывшись в ближайшем леске.
За время странствий Бенедикт видел немало подобных "чародеев". Его притягивали эти удивительные люди, показывающие то, чего не существовало. Его восхищала их способность перевоплощаться на сцене и вводить в заблуждение публику. Порой вампир и сам мечтал перевоплотиться в кого-то иного, отбросив хоть на миг ненавистную сущность. Мечтал каждую ночь…
С тех пор Бенедикт словно тень шел за "колдуном" из города в город, из деревни в деревню, крался следом дремучими лесными тропами. Вампира завораживало, как человек повелевал огнем. На представлениях толпа не сводила глаз с искусного юноши. Бенедикт и сам желал бы иметь такую власть. Скитаясь по миру, вампир не упускал случая научиться чему-то новому и интересному и теперь надеялся выведать секреты чародея.
Замерев среди деревьев, почти не дыша, вампир наблюдал за смертным. Чего бы он ни отдал за то, чтобы найти родственную душу, - того, кто его не прогнал бы, обнаружив, какой магией он, Бенедикт, владеет. Но всех его братьев давным-давно разбросало по миру, и бродили они неизвестно где, преследуемые вечной жаждой. Они соберутся вместе, лишь если их призовет повелитель, основатель кровавого рода.
Искры костра взлетали ввысь и гасли в темноте. Внезапно юноша вздрогнул, будто почувствовав чье-то присутствие, и метнул быстрый взгляд через плечо. Бенедикт вышел из тени. Кошка спрыгнула с колен чародея, изогнула спину дугой и злобно зашипела, оскалив зубы. Одну руку молодой человек сунул в карман, а другой, успокаивая, погладил встревоженное животное. Он выжидающе смотрел на вампира.
- Добрый вечер! - промолвил Бенедикт на родном языке. Именно эти слова первыми приходили на ум, хотя за годы скитаний он выучил множество других языков. - Прошу меня простить за неожиданное вторжение. Я просто заметил огонь. Я не причиню вам вреда.
Вампир подошел ближе к костру. Юноша был достаточно учтив и не отказал в гостеприимстве, однако прищурился и окинул незваного гостя оценивающим взглядом: простой камзол с жилетом и шейным платком и отсутствие парика свидетельствовали о скромном доходе и полнейшем равнодушии хозяина к капризам современной моды.
- Вы местный, из деревни? - настороженно спросил юноша. Судя по выговору, он был человеком образованным.
- Нет-нет, я не деревенский.
Наконец вампир подчинил юношу своей воле, умерил его тревогу; пульс жертвы застучал размеренно и спокойно. Он жестом пригласил Бенедикта сесть напротив. Кошка тем временем не сводила с вампира мерцающих зеленых глаз и намеревалась в любой миг прыгнуть на чужака.
- Бенедикт, уроженец Валахии, - поклонился вампир. Каждый удар смертного сердца наполнял его тело восхитительной, оживляющей энергией.
- А я Сорин, сын Иона. Только вот еды, к сожалению, не предложу - у меня нет ни крошки.
Улыбнувшись, Бенедикт сел на камень и плотнее запахнул плащ. От свежевыпитой крови на его щеках играл румянец. Он мог еще долго обходиться без новой порции, но сейчас его мучила иная жажда, необъяснимая, безымянная…
Кошка, видимо, чуяла неладное. Она встала на задние лапы и угрожающе взмахнула передними, выпустив когти. Сорин погладил животное.
- Нынешней ночью она сама не своя.
Бенедикт и раньше видел дрессированную кошку на выступлениях: она так же, пританцовывая, ходила на задних лапах. Вампир был поражен занимательным зрелищем.
- Удивительное создание!
- Ваша правда. Еще какое удивительное! - подтвердил Сорин и спрятал животное в плетеную корзину с крышкой. Затем он пошарил в другой корзинке, извлек оттуда кусок ткани, длинный музыкальный инструмент, похожий на свирель, и…
Ослепительно сверкнуло распятие. Вампир отпрянул, вскинув руку, словно для защиты.
"О Всевышний, прости, прости меня! Прости, что утратил я человеческую сущность! - думал он, не в силах ни отвести глаз, ни пошевелиться, цепенея от безнадежного отчаяния. - Я ничтожество, полнейшее ничтожество…"
Наконец Сорин убрал серебряный крест и тем прекратил страдания Бенедикта. Дышать стало легче. Молодой человек обернулся к костру. Из корзины он достал бутыль вина и теперь протягивал ее гостю, но вампир не принял угощение. Юноша не настаивал и сам сделал большой глоток. От былой настороженности не осталось и следа. Бенедикт не заводил речи ни о колдовстве, ни о происках сатаны и, безусловно, ничем не напоминал его суеверных преследователей.
- Я кое-что слышал о похождениях бродячего кудесника с котом. Его изгнали из окрестных селений, - произнес вампир, стараясь не смотреть на горло собеседника. - Должен сказать, меня это весьма позабавило.
- Вот как? - Ободренный понимающей улыбкой Бенедикта, Сорин расслабился. Он рассеянно смотрел на костер, небрежно покачивая бутылью. - Видимо, слава меня обгоняет.
- Полагаю, вы не отмените представления в других деревнях из-за кучки жалких невежд?
- Верно полагаете. Надо же мне зарабатывать на хлеб, а другого я не умею. Хотя… - Он безнадежно махнул рукой. - Пожалуй, самое время перебираться в другие края.
- Позвольте спросить, почему вы избрали столь… необычное занятие?
Мысленно Бенедикт приказал Сорину рассказать обо всем без утайки. Как обычно, его приказ подействовал.
- В поместье, где прошло мое детство, работал старик. Он знал множество занятных трюков, но о своих талантах никому не рассказывал. Однажды я гулял рядом с его домом. Я заметил, что он показывает своему внуку нечто увлекательное. Как же, думаю, он такое делает? Вот бы научиться! К своему стыду, должен признаться… Одним словом, я пригрозил рассказать о его фокусах всей деревне, если он не возьмется меня обучить. Конечно, на самом деле я бы не стал… - Сорин тряхнул головой, и прядь волос упала ему на лоб. - Он все-таки мне показал, как делать трюк с пламенем. И дальше, скажем так, поддерживал мои… опыты.
Бенедикт вопросительно на него взглянул. Сорин глотнул еще вина, на его шее маняще пульсировала вена. Вампир отметил широкие плечи жертвы, сильные руки; под плащом угадывались очертания пистоля. "Пожалуй, все его оружие. Маловато для обороны", - подумал про себя Бенедикт, а вслух спросил:
- Неужели? Какие опыты?
Захмелевший, покоренный волей вампира, юноша подался вперед и прошептал:
- Скажите, вы верите в чудеса?
По губам Бенедикта скользнула легкая улыбка, но клыки он не показал. Еще не время…
- Нуда, конечно, верю!
Сорин задумчиво молчал: стоит ли незнакомцу знать, как он может быть опасен? Наконец он принял решение и сказал:
- Понимаете, я усовершенствовал кошку.
От удивления Бенедикт захохотал. Перед глазами возникла картинка с танцующим на задних лапах зверем.
- Я не шучу! - Маг взял корзинку. - Как бы объяснить… Не знаю! В общем, старик говорил, у меня есть дар. Я умею… управлять другими.
"И я", - весело подумал Бенедикт. Да, он действительно нашел родственную душу! Его охватила неописуемая радость, он позабыл про голод, про кровь…
- Управлять? Интересно, каким же образом? - прошептал вампир. - Что ты делаешь?
Речь Сорина текла, как вино из бутыли.
- Право, не знаю. Я… кладу ладонь на голову живой твари, мелкой твари, и отдаю приказ. - Он вспыхнул от смущения и прибавил: - Но не всегда выходит по моему желанию.